Расколоть разбойника

Хоть любые подвластны нам ещё расстояния, Кроме встреч уже помним навсегда расставания. Вроде только играли в казаков и разбойников, Но судьба разделила на живых и…       — Горшок, сколько можно тебя ждать? Где Лёха?       — Его мама запрягла чистить картошку и тереть морковь для ужина.       — Ладно, справимся всемером. Ты теперь будешь за стражника.       — Я тоже хочу ловить разбойников, а не охранять пустую тюрьму.       — Так мы уже поймали тебе одного. Твоя задача — заставить его сказать нам правильный пароль. Неправильные мы знаем, они бумажку с ними потеряли, вот держи.       Я машинально засовываю тетрадный листок в штаны и иду к своему заложнику. В способностях ребят разыскать кого угодно я не сомневаюсь. Но всё-таки, думаю, полчаса на мою задачу у меня будет. Наша импровизированная темница обустроена десятком дубовых полен и двумя берёзовыми брёвнами. Но мой пленник сидит прямо на песке, широко расставив колени и опустив голову вниз, и чертит веточкой какие-то иероглифы. Вернее, в колене согнута только левая нога. Блин, я забыл спросить, какие методы я могу применять сегодня. Подхожу к нему ближе, он, и правда, похож на бывалого разбойника. Запылённые брюки с укреплёнными коленями и такой же пиджак с такими же локтями поверх шерстяного свитера. Поцарапанные резиновые сапоги. Чёрт, на обеих кистях волдыри от крапивы и свежие ссадины. Кажется, казаки перестарались. Он поднимает голову и смотрит мне в глаза.       — Ну, давай, приступай.       — К чему?       — Ты что, правил не знаешь? К истязаниям.       — Я не выяснил, что запрещено с тобой делать.       — М-да. Ваши ещё недалеко. Сходи, поинтересуйся.       — Ага, а ты в это время сбежишь.       — Набегался уже.       До меня доходит, что его одежда грязная не просто так. А правая штанина на колене разодрана, несмотря на все меры предосторожности.       — Ты, выходит, раненый.       — Сам виноват. Вашу растяжку не заметил.       — Но это нечестно. Мы договаривались без дополнительных преимуществ от расположения штаба. Тогда забирай, казаки нарушили правила. Я в него не заглядывал, можешь и с него мне сказать потом.       Я кладу на бревно их листок. Пленник закрывает один глаз и прищуривает другой, будто на него светит солнце, хотя сегодня пасмурно. Продолжая смотреть на меня, он медленно протягивает руку, хватает бумажку и засовывает её в карман брюк. Я не отвожу взгляд и не двигаюсь. Тогда он опять широко распахивает глаза и удивлённо поднимает бровь.       — Ты за кого играешь?       — За правду.       Я отхожу к забору и, вернувшись, протягиваю ему пару листиков подорожника. Он слюнявит их и приклеивает к рукам.       — Спасибо.       — Как тебя зовут?       — Для того, чтобы узнать, тебе придётся на меня нещадно воздействовать.       — А кличка?       — Аналогично. Кличка всё сольёт.       — Какой дебил придумал взять паролем твои имя и фамилию? Сейчас бы треснул ему, как следует.       — Можешь начинать.       — Ты сам предложил?       — Угу. Я здесь в гостях у сестры на пару дней. Меня никто не знает. Беспроигрышный вариант. А случайно не угадаешь.       — Значит, будешь Лёша Королёв.       На лице неудачливого разбойника на секунду отражается испуг, а потом он начинает смеяться.       — Б…., ты чудак, конечно.       — Не вижу ничего забавного. Имя, как у моего брата, фамилия, как у конструктора. Или тебя космос не интересует?       — А почему не Юрий Гагарин?       — У меня отец — его тёзка.       — Я, кстати, Сергеевич. Мог просто в честь учёного назвать.       — Ты не похож на изобретателя.       Пленник перестаёт улыбаться и снова опускает голову. Потом вытаскивает спички и пачку сигарет.       — Не кури.       — Пытки, я так понимаю, начались.       — Пожалуйста, Лёша, мои родители не поверят, что я не присоединился.       — А ты что, не…       Я мотаю головой.       — И не пробовал?       — Нет.       — Образцовый сын, гордость семьи.       — Зачем ты так? Я просто озвучил своё первое впечатление.       — Ну и я тоже.       Повисает тяжёлое молчание. Разбойник не выдерживает первым.       — А тебя как зовут?       — Горшок.       Пленник откидывается спиной на чурку. У него бы лучше получилось допрашивать.       — Михаил Юрьевич Горшенёв, будущий учащийся Ленинградского реставрационного учили…       Я не успеваю договорить, как «Лёша» вскакивает на ноги и, ойкнув, садится на бревно, потирая правое колено.       — Ты чего?       — Всё то же, неудачно упал.       Он закатывает брючину. Под ней три связанных между собой окровавленных носовых платка, обмотанных вокруг раны. Я едва успеваю рассмотреть самодельный бинт, как он быстро закрывает повреждение. Будто ему самому крайне неприятно увиденное.       — Они не должны были сажать тебя в тюрьму.       — Либо так, либо на выход. Бегать я не могу.       — А зачем тогда сейчас резко подорвался?       — Тебе показалось.       — Нет, ты даже про ногу забыл.       — Спина затекла.       — Почему ты врёшь?       — Мне так полагается, я разбойник.       «Лёша» опять развеселился.       — Миша, ты настолько фиговый охранник, что я мог бы спокойно уковылять.       — А вдруг я притупляю твою бдительность, а потом ударю исподтишка? Или пытаюсь вызвать у тебя стокгольмский синдром? Ну, знаешь, палач — жертва. Или втереться в доверие. Типа смотри, я совсем такой же, как ты.       Мой пленник задумывается, сползает с бревна на песок, поднимает брошенную палочку и снова рисует. Судя по движениям его руки, человека.       — Лёша, я неудачно пошутил.       — Андрей.       — Что, Андрей?       — Половина пароля. Тебе удалась твоя роль, Горшенёв. Когда вернутся твои товарищи, я скажу весь. Девчонки меня, конечно, прибьют, но мне пох.., я был слабым звеном с самого начала.       Не знаю, что меня так задевает в его поведении, но игра, в которой я и раньше участвовал только от скуки, перестала мне нравиться вообще.       — Ты совсем ходить не можешь?       — Всё я могу. Только немного хромаю.       — Тогда помогай.       Я берусь за ближайшую колоду и отношу её обратно к поленнице. После третьей он наконец поднимается и присоединяется к моему занятию. Брёвна мы утаскиваем вдвоём. Через пару минут от тюрьмы не остаётся даже контура на песке.       — И что дальше, Мих? Штаб захватим?       — Какие ещё есть варианты?       — Можем перемирие между командами заключить.       — У тебя есть чистый лист и ручка?       Андрей достаёт из пиджака скрученную тетрадь. Я смотрю на обложку и меня разбирает смех, как его пятнадцать минут назад.       — Да, Андрюха, действительно точное попадание.       — Что и спецуха совпала?       Вместо ответа я дотрагиваюсь до его плеча.       — Зелёная печать, Князев, можешь убегать.       — Куда я денусь, если мы с тобой сейчас на одной стороне? Да и в этой игре можно двигаться только группами.       Андрей ведь не соображает, что говорит. Но я уточняю.       — А ты согласен теперь быть в моей группе всё время?