неожиданный ракурс

— Дань, ну хули ты от телефона не отлипаешь, погулять вроде хотели все вместе – Илья возмущается и в принципе возмущается он по делу. Но и Даню понять можно, переживает ведь. Даня: Вань, ты обиделся что-ли??????

¹⁴`³⁰✓✓

Даня: алеееу

¹⁵`⁰¹✓✓

Даня: бля всё в порядке у тебя??

¹⁵`⁵⁶✓✓

Даня: Вань?

¹⁵`⁵⁶✓✓

Ваня: меня из квартиры выселили. денег на интернет нет, экономлю, извини.

¹⁶`¹¹✓✓

Даня: пиздец

¹⁶`¹²✓

— С кем ты там переписываешься хоть, а? – интересовался Эльдар, пытаясь заглянуть в экран чужого телефона — С Ваньком я переписываюсь, выселили его из квартиры, представьте – Поперечный отвечает правдой на вопрос и откладывает телефон экраном вниз. — ахуеть – удивляется Эльдар — а по-моему нечему тут ахуевать, он же наркоша, удивительно разве что, откуда у него вообще были деньги чтоб снимать квартиру – говорит Прусикин и делает пару глотков пива из банки — ну он биты продаёт, – Поперечный тоже делает глоток — ещё какая-то темка у него есть, но я хз в чем она заключается — закладчиком он подрабатывает, Дань. Я думал, весь универ об этом знает – Эльдар смеётся — да ладно будто всему универу есть дело до какого-то неприметного торчка, да таких полно – Илья тоже усмехается — да нет таких больше нигде и не будет. – Дане было неприятно выслушивать всё это, конечно он понимал, что друзья не со зла это говорят, но для них Ваня был никем, максимум "неприметным торчком с универа", а для Дани всё-таки какой-никакой, но близкий человек. Поперечный встал со скамейки и собрался уходить. — куда ты, Дань? – кричит Прусикин вслед — по делам, ребят — телефон забери хоть – Илья поднимает устройство со скамейки. Даня, недовольный тем, что пафосно уйти не получилось, разворачивается. Но Ильич телефон просто так не отдаёт — Скажи честно, ты к Ваньку собрался? — да. собрался. — иди – Прусикин отпустил телефон. Поперечныц быстро спрятал устройство в карман и пошёл к выходу из парка, не оглядываясь. — ой зря он с ним связался – Эльдар жмурит глаза от солнца и глядит на стремительно уходящего из поля зрения Данилу. — его доброта и наивность его же и погубят *** Дане не пришлось долго думать куда идти. Он был почти уверен, что Ваня сейчас ошивается по своей заброшке. Быстрыми шагами он очень скоро добрался до здания, также скоро поднялся по полуразрушенной лестнице и ровно также скоро убедился в верности своих предположений. Сразу было ясно, что никто иной, кроме Вани не мог вот так вот лежать на этом грязном, ледяном, бетонном полу, закинув ногу на ногу и изредка делая глотки из горла уже наполовину опустошённой бутылки самой дешёвой водки. Жалкое зрелище. Алексеев замечает присутствие здесь Дани только когда тот подходит свовсем близко. — Зачем? Зачем ты пришёл? – тихим, несвойственным для самого себя голосом, спрашивал Ваня. Волосы его грязные почти закрывали глаза, а щёки блестели от слёз. — блять помочь тебе хочу – Даня присел на корточки и вынул из ваниных рук стеклянную бутылку, поставив её подальше на пол. — не трать на меня уебищного силы, лучше вон, с друзьями иди погуляй подольше — Ну Вань я звал тебя с нами — Ты звал. Им то я нахуй не сдался. И правильно. — Не говори ерунды, они ничего плохого про тебя не думают — да бля будто я не знаю, что они про меня думают Даня молчит и аккуратно рукой вытирает остатки слёз с ваниного лица. Он хорошо помнит сегодняшний разговор и ему просто стыдно врать. Но сам понимает, что правдой только хуже может сделать, наверное. — Ванёк, поднимайся, пойдём ко мне на квартиру. Я тебя тут ещё и в таком состоянии не оставлю. — не переживай за меня, мне есть где жить — здесь? Вань, ну эт не дело — нет, не здесь. у меня дом есть за городом – Алексеев делает долгую пустую паузу — мамин. От неё не так много осталось, а я и то запустил. Позорище ебаное. Ваня плачет, даже рыдает, не сдерживаясь. А Даня не знает, что будет уместнее сказать сейчас, чтобы не навредить. Он просто двигается ближе к Ване, пытается приподнять и прижать к себе, но тот и сам, хоть и с трудом, но податливо поднимается, а затем также быстро доверчиво сокрушается на данино плечо. В таком положении явно удобнее и рыдать, и утешать тоже. — Мне стыдно, Дань, перед тобой тоже стыдно пиздец. Я не понимаю, что ты во мне нашёл вообще и почему ты сидишь сейчас здесь со мной, вместо того чтобы нормально жить жизнь – Ваня говорит сбивчиво, прерываясь на частые всхлипы — Что ты, Вань, не говори про себя такого. Тяжёлые периоды они у всех бывают, а я просто хочу помочь тебе пережить его. Ты же хороший человек, безумно талантливый и интересный — да? а по-моему никакой я не интересный, просто безумно нетрезв и несчастен Поперечный осторожно перехватывает ванину дрожащую руку в свою тёплую, а второй проводит по ваниному лицу, вытирая слёзы. Даня смотрит прямо в глаза, в такие живые, жалобные глаза, обрамленные ещё влажными густыми ресницами. И Ваня взгляда отвести не смеет. — Стемнеет скоро, пойдём, переночуешь у меня. – Даня помог другу встать, а сам поднял с пола ванину сумку и гитару в чехле — а вторая где? — продал соседке – Ваня стоит на ногах неуверенно, пошатываясь, но берёт из даниных рук и сумку свою, и чехол закидывает на плечо. К Дане они шли молча. Алексеев разглядывал асфальт, а Даня свой взгляд переводил с Вани на закат, а затем обратно на Ваню и так до момента пока солнце совсем не скрылось за горизонтом. Благо, к этому времени они уже добрались до дома. Только попав в квартиру, Ваня составил вещи в тесной прихожей, а сам прошёл в комнату и рухнул на небольшой диван. Там и уснул практически моментально. Надо же, даже времени на "проблеваться", характерного после довольно немалого количества выпитого им алкоголя, ему не понадобилось. Удивительный человек. Но ладно, до утра ещё далеко. Даня тоже в принципе долго ждать не стал, укрыл друга пледом, а сам дошёл до кровати и лёг наконец спать. Утро в этой квартире наступило примерно в два часа дня. Поперечный проснулся раньше, привёл себя в порядок, заметив, что и Ваня потихоньку просыпается, Даня наливает тому стакан прохладной питьевой воды и ставит на столешницу рядом с диваном, а сам садится на кресло напротив. Алексеев, открыв глаза всё ещё считает, что он в каком-то сне или бреду и вообще не понимает даже где именно он сейчас находится, но уже второй раз сразу после пробуждения видит перед собой Даню и на душе становится куда спокойнее. — пиздец голова раскалывается – Ваня не придумывает ничего лучше, чем просто озвучить свое состояние сейчас — На воды попей – Данила рукой двигает стакан ещё ближе к Ване — спасибо. если тебе не трудно, принеси из сумки моей нурофен Даня сразу пошёл в прихожую к сумке, раскрыл её. По содержимому сумки складывалось ощущение, что её владелец ограбил аптеку. Кроме немногочисленных шмоток в сумке лежали упаковки "Лирики", "Нурофена", "Трамадола", снотворного и ещё какие-то безымянные блистеры и свёртки. — Дань, ты не дашь на проезд денег, я кажется где-то проебал бумажник, а мне до деревни автобус нужен – говорил Ваня, запивая водой таблетку — ты один туда собираешься ехать? — да, а ты со мной хочешь чтоли? — не хочу тебе навязывать свою компанию, но мало ли что там с тобой случится. вдруг решишь убиться — да ладно ты, Дань, обещаю, я не убью себя. честно-честно – Ваня смеётся — но если хочешь можешь съездить со мной, хотя бы на ночь, потусим — ну поехали тогда, чем раньше выйдем, тем раньше прибудем. *** На улице во всю хлестал дождь, но в полупустом салоне автобуса всё равно стояла невыносимая духота. Кажется все остальные пассажиры сошли на остановку раньше нужной Ване и Дане, но ехать в пустом салоне пришлось не долго, на следующей сошли и они наконец. Ваня вроде как помнил дорогу до самого дома, а Даня плёлся за ним. — этот дом – Ваня говорит без капли сомнения, указывая на непримечательный такой деревянный домишко на участке, слошь заросшем сорняками. — уютно – в принципе Даня именно что-то такое и ожидал увидеть, не больше и не меньше Они поднялись по ступенькам крыльца, ненадеждная дверь легко открылась. Ваня попробовал включить свет, глупо, очевидно, что он не работал. Алексеев про себя ругнулся, но вспомнил о наличии камина в доме и сообщил об этом Дане. Первым делом они набрали хвороста для этого камина, а пока Даня пытался нормально развести в камине огонь, Ваня через чур долго возился с вещами на кухне. — Ва-ань, гляди, кажется получилось Ваня примчался с кухни сразу, как только услышал радость друга — золотые руки у тебя, Дань За окном вечерело, но темнота была уже не страшна, пока светил камин и Ванёк без перерыва болтал буквально обо всём. Даня всё это время сидел на диване, а Ваня сменил положение около десятка раз, успев посидеть даже на полу. Они не выпили ещё ни глотка купленного алкоголя, но Ваня уже устроился удобно на даниных коленках, нависая, внимательно разглядывая его лицо в полумраке и что-то произнося почти шёпотом. — так мы пойдём небо ночное глядеть или нет? – Ваня теперь не только разглядывал, но ещё и руками активно касался и лица, и шеи, и волос рыжих. — Вань, у тебя в глазах ночное небо, со звёздами – Даня искренне так это говорит, и в интонации ощущается вся эта искренность. Не может он ничего другого под натиском этих чернеющих глазок с редкими бликами сказать, да и не надо ничего другого — господи, Даня, – Ванёк тоже на искреннем. На искреннем целует резко так, но ни капли не шуточно и так долго, будто совсем не желает отстраняться никогда. И Дане на собственное удивление это нравится, нравится так сильно, что он и сам бы хотел чтобы этот поцелуй длился немногим длиннее вечности. Но Ваня сам отстаёт, идёт в сторону кухни — Зайчик мой любимый, я сейчас вернусь Ваня открывает свою сумку, достаёт оттуда один из свёртков и принимает весь содержащийся там порошок. Но вместо хотя бы самого малейшего прилива сил ощущает лишь неприятно пробежавшую по телу дрожь. И кажется всё настроение возвращаться в комнату и делать там, что планировал, будто рукой сняло. Ну ничего, не в первый раз. Сейчас посидит немного на полу и вернётся ещё более уверенный в себе и энергичный, но с каждым новым мгновением лучше не становилось, а голову заполняли мысли, при чем в спектре от банального страха быть брошенным даже прямо сейчас до совсем бредовых. Не имеющий никакой рациональной причины страх овладевал телом. Ваня с трудом поднялся, умылся водой из-под крана, но это совсем не помогло. Сердце билось бешено, в подобии сознания всё туманно и вверх дном. Слышны шаги из комнаты. — не подходи Рукой нащупывает деревянное топорище, стоящего у плиты топора. — тише-тише. что случилось? — не подходи Повторяет громче, но безтолку. Ещё пара шагов. Удар. Брызги, капли, лужа крови. И осознание. Осознание того, что сделал. Снова к крану, но прохладная вода по прежнему не помогает, а из зеркала теперь глядит убийца. Теперь опять к сумке. Разом всё, что только способны вынуть из блистеров и упаковок дрожащие руки. Таки бледные почти до костей худые. Руки самой смерти, считай. Медленно опускается вновь на пол, глядя на фотографии на холодильнике и стараясь не смотреть в сторону когда-то живого и любящего, а сейчас ненарочно изуродованного тела. Силы постепенно покидали организм. "прости, я нарушил обещание" и тишина. вечная.