Вся наша ненависть

Юци боязливо целовала девушку, как будто в этих поцелуях она могла найти спасение. Её губы искали утешение, а руки дрожали, крепче прижимая любимую к себе, словно боясь, что вот-вот всё рассыплется. Сердце билось гулко, неравномерно, как у пойманной птицы, и в этом рваном ритме смешались страх и отчаяние. Она пыталась раствориться в этих поцелуях, будто бы они могли защитить её от мира, от самой себя. Её дыхание сбивалось, переплетаясь с дыханием Соён, создавая иллюзию, что они единое целое. Чёрные волосы, чуть касавшиеся её щёк, и взгляд Соён — мягкий, но непоколебимо уверенный — держали Юци на грани. Словно тёмные глаза напротив могли скрыть её от всех бед и проблем, но только на мгновение. Она вглядывалась в них, боясь, что вот-вот всё исчезнет. Каждый миг рядом казался слишком хрупким, слишком нереальным, чтобы продлиться долго. Её пальцы дрожали, не решаясь отпустить, будто отпустить означало потерять всё. Сердце болезненно екнуло, словно предупреждая о неизбежном. А затем вспышка света ударила в глаза, заставив их резко распахнуться. Белый свет обжёг всё внутри, оставив за собой только пустоту. Юци рывком поднялась с кровати, сбитая с толку, оглушённая резким переходом из сна в реальность. Её тело покрывала липкая испарина, а дыхание было таким шумным, что ей самой стало не по себе. Вокруг царила пугающая тишина, в которой отчётливо звучал её бешено стучащий пульс. Комната была знакомой до боли: те же белые стены, тот же стол в углу, заваленный книгами и мелочами, и тишина, нарушаемая лишь её собственным дыханием. Всё было таким же, как всегда, но не таким, как в том сне. В реальности не было Соён, её мягких слов и прикосновений, от которых хотелось жить. Реальность казалась тёмной и холодной, несмотря на мягкий утренний свет, просачивающийся через окно. "Это был сон," — осознание пробилось сквозь пелену, оставляя после себя горький привкус разочарования и облегчения одновременно. Юци прижала ладони к лицу, глуша собственное дыхание. Если это был сон, значит, всё остальное тоже. И паническая атака, и резкое желание найти спасение в лезвии ножа. Всё осталось там, за гранью реальности. Но внутри всё ещё жило ощущение тревоги, будто сон лишь обнажил её самые слабые места. Она неуверенно улыбнулась, словно боясь поверить в эту хрупкую надежду. Взгляд скользнул вниз, к её рукам. Взгляд скользнул вниз, к её рукам, и Юци задержала дыхание. Тонкие пальцы слегка дрожали, но на коже осталась лишь одна едва заметная царапина. Она замерла, не веря собственным глазам, и медленно провела пальцем по отметине. Короткая, неглубокая, почти неощутимая. Но этого хватило, чтобы сердце сжалось от противоречивых эмоций. "Я смогла?" — тихо подумала она, чувствуя, как тепло надежды проникает сквозь тяжёлый груз отчаяния. Она всегда считала, что не сможет остановиться, что этот порочный круг — её вечное проклятие. И вот теперь, перед ней была явная улика, что, возможно, всё ещё можно изменить. Она посмотрела на экран телефона, который всё это время лежал рядом. Её пальцы почти автоматически потянулись к нему, разблокировали и открыли альбом с фотографиями. На одном из снимков были они с Соён, снятые в каком-то сумбуре, со смехом и неловкостью. Криво сделанный кадр, но в нём было столько жизни, столько неподдельного счастья, что Юци невольно улыбнулась. Воспоминания нахлынули: их прогулки, мелкие поддразнивания, то, как Соён всегда умела поднять ей настроение даже в самый сложный день. Этот образ вдруг стал чем-то большим, чем просто воспоминанием. Она словно видела перед собой Соён — не просто девушку, а её опору, ту, что всегда светила, даже если сама этого не осознавала. "Это всё ты," — прошептала Юци, глядя на экран телефона. Её голос был тихим, почти неслышным, но в этих словах было больше искренности, чем во всём, что она произносила за последние недели. Она закрыла глаза, позволяя себе ненадолго окунуться в тепло этих воспоминаний. Её тело расслабилось, дыхание стало ровнее, и на душе вдруг стало чуть легче. Пусть Соён не знала о её внутренних битвах, пусть она никогда и не узнает. Но Юци почувствовала, что, возможно, сможет справиться. Если не ради себя, то ради неё. "Я не хочу, чтобы ты узнала," — подумала она, открывая глаза и прижимая телефон к груди. — "Но ты уже спасаешь меня. Даже не зная об этом." В комнате по-прежнему стояла тишина, но на этот раз она не пугала. Юци осторожно положила телефон на тумбочку и медленно поднялась с кровати. Её движения всё ещё были неуверенными, но в каждом шаге ощущалось новое начало. Её сердце больше не было таким тяжёлым. Вчера, в момент панической атаки, Юци, дрожащими руками, набрала Соён. Краткое сообщение, полное невыраженной боли, лишь намекнуло на её состояние. Соён быстро отреагировала, попросив её выпить чай из термоса, который оставила ей несколько дней назад. Юци, сжав в руке нож, остановилась, оставив лишь маленький порез на коже. Осознав, что всё это может зайти слишком далеко, она всё же решила послушаться. Горячий напиток который успешно прогрелся в микроволновке обжигал губы, но странным образом принес облегчение. Однако Юци даже не подозревала, что её любимая добавила в чай валерьянку. Соён знала, что Юци не справляется, что за её улыбками скрывается мрак. Сообщения, написанные короткими фразами, давно говорили больше, чем хотелось бы, и Соён не могла оставаться в стороне. Она знала, что Юци никогда прямо не попросит помощи, слишком гордая, чтобы признать свои слабости. Но Соён не требовала признаний, ей хватало одной фразы или взгляда, чтобы понять всё. И потому, не говоря ни слова, она решила помочь теми способами, что были доступны. Для Соён это был ещё один способ показать свою любовь. Пусть Юци и не знала об этом.