Неземная

Отступающая темнота таяла, словно кусочек сахара в горячем чае. Ещё мгновение назад мир был плотно укутан вуалью черноты, а звёзды царствовали на бездонном небе. Сейчас же всё иначе: на горизонте, вместо розоватой бледности, появился яркий оттенок алого. Верхушки сосен затрепетали, получая еле пробивающееся тепло. Дорога всё длиннее и длиннее, а путь явно не сокращался. Спустя пару часов скитания, запыхавшиеся ребята впали в отчаяние. Точнее, один из них. — Супер! И где мы теперь? Считай, пропали! Отличные идеи у тебя, просто здоровские! — Эдгар бухнулся на ближайший пенёк, потирая переносицу. — Да не мычи ты! Всё пучком будет... — отмахнулся азиат, задумчиво теребя затылок. Стоя спиной к Эдгару, каратист устремил взгляд на развилку, примерно прикидывая, сколько каждая из них длится. Терпение кончалось, а наивность оппонента — нет. Раздражение стягивало грудь тугим узлом, мешая дышать полноценно. Уныние рекою разливалось по венам, заставляя сердце колотиться. Обострённое чувство несправедливости горчило во рту. Казалось, будто бы Фэнг намеренно издевается! — Пучком? Пучком?! Ты спятил! С какого дуба ты попутно успел рухнуть?! — брюнет вскочил с пенька, яростно выкрикивая: — Мы потерялись! Связь недоступна! Ты не помнишь дорогу назад! У нас ни еды, ни воды, а ещё мы оба до мурашек замёрзли! Ты считаешь, что у нас ещё есть шансы?! Думай, как хочешь, но я давно не верю ни в единорогов, ни в волшебные палочки! — выплеснув все накопившиеся мысли, Эд метнулся в сторону азиата и дёрнул его за плечо. Парень глубоко вздохнул, пытаясь усмирить волнение. Он сделал несколько шагов вперед, но остановился, сбитый с толку. Догадавшись, о чём мыслит друг, паренёк уточнил: — Почему бы просто не пойти по разным путям? Боишься Лешего? — съязвил тёмноволосый, гипнотизируя каратиста сбросить руку Эдгара и повернуться. Комбо ехидства и критики никто не потерпит, особенно, если оно в грубой форме. — Погоди ты! Выслушай меня, — начал Фэнг, заранее размышляя, стоит ли продолжать. Эдгар кивнул, пытаясь рассмотреть окружающую местность. Но лес казался непроницаемым, каждая тропинка вела в никуда. Он чувствовал растущее беспокойство. Эд вглядывался в дружеский силуэт, на которое падали лучи рассвета. Синеволосый улыбнулся кончиками губ и продолжил: — Сбавь свой пыл! Нам нельзя разделяться. Если разделимся - оба будем обречены и тогда точно пропадём... Помимо этого, мы обязаны найти ближайший ориентир. Ты точно не хочешь нашей пропажи, опубликованной в газеты, верно? — тон снизился: — Никто из нас не хочет. — подтвердил ходячая попкоринка, закусив губу. — Лады. Но только это в последний раз, когда я иду с тобой в какую-либо чащу! — Эд беззаботно завёл руки за голову. — Конечноо-конечноо, не сомневайся во мне, дружище! — наперебой воскликнул друг, подмигнув. Брюнет вопросительно поднял бровь, с недоверием сканируя Фэнга взглядом. Неужели, тот что-то замышляет? Не став пытать друга ненужными вопросами, Эд поднял лежачую на траве ветку и стал ковырять ею землю, снова сев на пенёк. — Конечно, стратег из меня дохленький, но пожалуйста, доверься мне! Ты подожди-подожди, я сейчас что-нибудь сбацаю! — тот закрыл глаза, начав массировать виски́. «Ага, сбацает. Как же?» Тут же раздался звонкий щелчок пальцами, оповещающий о появлении задумки. — У меня есть идея, но она, возможно, совсем немноооожечко тебе может не понравиться... — застенчиво заявил азиат, неловко улыбаясь. — Валяй, артист погорелого театра. — посоветовал Эдгар, сложив руки на груди. — В общем.... —

***

— Ау-у! — — Какой позор. — — Помогите нам! — — Кош-мар. — — Мы потерялись! — — Стыдоба. — Гнев Фэнга накатывал волнами, с каждой секундой становясь все яростнее и неудержимее. Он зарождался где-то в глубине, словно раскаленная лава в жерле вулкана, и стремительно поднимался вверх, захватывая по пути разум, логику, самоконтроль... Сердце бешено колотилось в груди, готовое выпрыгнуть наружу. Кровь запульсировала в висках. Дыхание стало прерывистым, хриплым. Челюсти сжались так крепко, что зубы готовы были скрежетать. Цвета стали ярче, звуки — резче, запахи — невыносимо острыми. Фэнг не в силах сдерживать нарастающий гнев. Эмоция захватила язык, заставляя проронить неаккуратные слова. — Слушай, если ты действительно хочешь, чтобы нас спасли, то будь добр - стисни зубы и помогай мне! Комментирует он тут... А сам можешь что-нибудь придумать вообще?! Только и умеешь жаловаться! Я как лучше хотел: сидишь в четырёх стенах и штаны просиживаешь! Держу пари: ты сгниёшь так, интернет-герой! Хочешь гнить? Вот и пожалуйста! — протараторил тот, нахмурив брови. На последнем замечании он снизил тон. Видимо, пожалел о своих же словах. Сердце Эдгара сжалось, оно облилось кровью. В осознание парня засовывали остроконечные шпажки, прокалывая здравый рассудок насквозь. Слова чертовски задели не только тёмноволосого, но и его чувство самодостоинства. Обида… Она скреблась в груди, словно когтистая лапа зверя, царапая сердце, оставляя кровоточащие раны на душе. Горький и скользкий ком подкатил к горлу, перекрывая дыхание, а глаза защипало предательской влагой. Казалось, что-то важное и хрупкое разбилось внутри на тысячи осколков: острых, колючих, причиняющих невыносимую боль при каждом вздохе, при каждой попытке шевельнуться. Хотелось разбить что-нибудь вдребезги, чтобы выплеснуть наружу жгучее чувство несправедливости. Но вместо этого оставалось лишь сжимать кулаки, чувствовать, как обида, подобно яду, медленно отравляет душу. Хоть парнишка и был заядлым домоседом, ограничивший себя в общении с другими и проживающий в изоляции, но он мог постоять за себя. Жаль, что только в интернете. В жизни ни разу не пробовал, пару слов связать не сможет: небось, обойдётся подколами... Подколами, сказанные не в такт. Подколами, что жгли язык. Подколами, что заставляли испытывать смешанные ощущения. — Сногсшибательно, спасибо за твою мотивационную речь! Мне от тебя ни холодно, ни горячо! Ты вообще друг липовый! Затащил фиг пойми куда, теперь из себя ещё прилежного строишь! А знаешь, чем бы я лучше занялся вместо этого всего? Пошёл домой. Я устал... — огорчённо выпалил Эдгар, схватившись за воротник зипки. — Мне уже надоело. Всё равно ничего не отыщем. Помню, как мы в шестом классе искали Слендермена, а в итоге что? Провал... — признался тёмноволосый. Каратист кивнул, отводя взгляд. В печальных глазах затанцевали дьявольские искорки. Он прищурился, пытаясь разглядеть что-то. Внезапно парень хлопнул себя по лбу. — Вот я дубина! Гляди, там река поблизости! Я помню её, в детстве с семьёй там пировали. — — Что нам это даст? Билет в один конец? — спросил Эдгар, уже веря в их спасение. — Сложи два к двум, всё просто - мы сможем выйти к дороге. Как я только мог забыть? — поинтересовался Фэнг, не веря в свою удачу. — Дойдём до неё, хорошо? А там уже... Решим. — азиат замялся, убрав выбившуюся прядь чёлки за ухо. В самом сердце дремучего, забытого леса, где солнечные лучи пробивались сквозь густую листву лишь редкими искорками, текла река. Речка игриво отражала таинственный лес. Шум воды успокаивал, а пение птиц дополняло картину. Река несла свои мутные воды, лениво огибая серые валуны. Где-то в кронах сосен просвистел ветер, бросив на воду горсть сухих листьев. Двое друзей, Эдгар и Фэнг, сидели на траве, глядя на противоположный берег, будто там, в тени деревьев, скрывался ответ на мучивший их вопрос. — Ты понимаешь, что это из-за тебя всё? —нарушил молчание тёмноволосый, не глядя на друга. Голос его звучал глухо, сдерживаемая ярость прорывалась лишь в резкой хрипоте. Синеволосый пнул ногой камень, отправляя его в короткий полет. — Да какая разница, — буркнул он, — Тебе ж всё равно. А косяк по факту общий — — Не говори за меня! — Эд резко повернулся к другу, и тот увидел на его лице не гнев, а глубокую обиду. — Те слова зацепили меня. Ты подумал о моих чувствах? Думаешь, раз я закрытый человек — то совсем рассудок потерял? Это не так работает! — Я… — Фэнг запнулся, подбирая слова, но все они казались пустыми и фальшивыми. Он и сам понимал, что частично виноват, но признаться в этом не хватало духу. Завёл в лес? Да. Обидел друга своими словами? Конечно, да! Затеял ссору и сам в ней виноват? Естественно, нет. Да Эд и сам не так уж и хорош! Тоже наговорил дряни... Лишней дряни... — Молчишь, — констатировал брюнет, возвращаясь к созерцанию мутной воды. — Вот и молчи. — Тишь вновь опустилась на них: тяжёлая и тягучая. Вода в реке, которая, казалось, тоже затаила дыхание, наблюдала за разворачивающейся драмой. Листья кружились в медленном танце, падая на поверхность и уплывая прочь, унося с собою обиду. Первым голос подал каратист: — Думал, разумеется! Согласен, слишком несуразное у нас приключение вышло... И наговорил я лишнего... Типун мне на язык! Извини за это. Я просто хотел помочь, понимаешь? Мне было так жаль тебя, ты из дома - ни ногой... — Фэнг нащупал камешек, запустив его в воду. Утопленный камень отозвался недовольным бульканьем. — Я лишь хотел, чтобы ты взглянул на мир по-новому, сечёшь? Я сам не верю в сверхъестественное... — признавался азиат, виновато отпустив взгляд на журчащую реку. — Забей. Я уже не злюсь. — — Уже? Хах, значит, ты был зол на меня? — — Ага. — — Как многословно! — Эдгар увалился на траву, заведя руки за голову. Он глядел в лучезарное небо. Недавний рассвет уже и не виднелся, вместо него - палящее солнце, согревающее своими лучами. — Знаешь, ты не такой уж и легкомысленный, как я предполагал. Цени мои слова, я их никому ещё не говорил. Даже мамке своей. Отцу не успел, да и уважения так такового у меня нет. Авторитета тоже. Без этой вашей заботы обойдусь! Эти эпопеи о вечной любви такие скучные и однотипные. Я каждый раз дремал на литературе, как только предстояло читать нудные стишки... Стишки... Да кому они нужны вообще? Я бы в жизни ничего подобного не написал! Ещё кому-то своё время отдавать... Вот в дотку — это я с радостью, а вот... Любовью обмениваться... Ну и отстой... — — Знаешь, Эд... Я не могу понять твоих мыслей. Ты настолько разочаровался в людях? К чему ты вообще про эту тему вспомнил? У кого что болит, тот о том и говорит? — ехидно подметил друг. — А? Брось... Я не знаю... Река будто бы сама побуждает раскрываться, понимаешь? Словно заставляет плыть по течению! Никогда не позволял себе этого раньше. Может, всё же, я отбитый на голову и пожалею, как вернусь домой? Ты же и так знаешь о моём семейном положении. Всем плевать, и мне плевать. Мамка по блядкам ходит, отец без вести пропал. Спился, думаю. Я никогда не ощущал "любви". Я всегда думал, что всем на меня всё равно. И на других мне абсолютно так же... — — Взаимное безразличие? — предположил Фэнг — Типа того. — согласился Эдгар, пожав плечами. — А пока можно... Давай просто понаблюдаем за текущей рекой? Хочу запомнить этот момент. — Не верю своим ушам! Это сам нелюдимый затворник говорит? Тот самый, что растерял все свои чувства когда-то? — усмехнулся Фэнг, — Не волнуйся, приобретёшь когда-нибудь! —

«Но тебе меня ни за что не понять. С семьёй-то у тебя всё миленько и славненько! Чувствую себя отродьем. Да, я уверен, тебе вправду меня не понять. Никому меня не понять, никто даже и не пытался.»