Год и ещё один день (чтобы влюбиться)

Первое, что приходит Оби-Вану в голову, когда он вываливается из вентиляционной шахты, по которой полз, — будь проклят тот, кто сэкономил на пластальных панелях. Следом болезненное ай, когда он со всей силы падает на спину. И в конце, через несколько смутных мгновений, пока он пытается отдышаться от боли и приподняться на нетвёрдых руках — какой глупый способ умереть. К счастью, нынешний способ умерщвления, как и панели потолка, не обладал разумом и не мог поглумиться над Оби-Ваном из-за нелепой ситуации, в которую он попал. К сожалению, нынешний способ умерщвления — боевой дроид, немедленно направивший на него бластер. Оби-Ван натягивает фальшивую улыбку: — У меня есть разрешение здесь находиться? Потому что, знаете ли, иногда это срабатывает. — Обнаружена форма жизни. Формам жизни запрещено находиться в этом секторе. А иногда, нет. Оби-Ван уже молится, что данная модель обладает достаточно хорошим прицелом, чтобы безболезненно застрелить его с первого раза, как вдруг через туловище дроида со свистом проносится луч синего света, аккуратно рассекая его пополам, и не оставляя даже шанса заметить вторую форму жизни, не говоря уж о том, чтобы выстрелить в неё. — Привет! — говорит спаситель Оби-Вана. Оби-Ван прищуривается. Пусть он пока немного не в себе после падения, к тому же пыль из вентиляции набилась ему во все отверстия, но голос и невысокий рост говорят сами за себя: — Эм, здравствуй, малыш. — Я не малыш, я падаван-джедай, — парирует малыш и тут же подкрепляет свои слова, разворачиваясь и без всяких усилий отражая по меньшей мере три бластерных выстрела, и вовсе не палочкой синего света, как вначале думал Оби-Ван, а световым мечом. И не то чтобы не-джедаи не могли владеть световым мечом, но требовалось определённое мастерство, чтобы в буквальном смысле слова крутить лазерным оружие прямо под носом и при этом ничего себе не отхватить, и этот мальчик абсолютно точно обладал этим мастерством. — ...Ладно, признаю твою правоту, — соглашается Оби-Ван. — Здравствуй, падаван-джедай. — Энакин Скайуокер, — представляется мальчик, вздёргивая Оби-Вана на ноги с такой силой, на которую не способен ни один ребенок. — А вы кто? — Оби-Ван Кеноби. Республиканский медкорпус. Не знал, что сюда направили джедаев, — говорит Оби-Ван, похлопывая себя по бедру в поисках, как он надеется, оставшегося на своём законном месте коммуникатора, потому что статус, как правило, обновляется нерегулярно, но, может, ему повезло и он пропустил сообщение о том, что командование решило привлечь к делу джедаев. Наконец-то. — Да нет. Мы получили сигнал бедствия и решили проверить его, — весело говорит Энакин. Оби-Ван не подавал никаких сигналов бедствия, но, знаете, он не собирается жаловаться, раз это привело к нему джедая. Или двух джедаев, потому что, падаван он или нет, но Энакин выглядел ещё слишком юным, чтобы носиться по галактике в одиночку. — А твой, э-э, твой...? К счастью, Энакин понимает, о чем он пытается спросить, и не обижается на вопрос. — Мы с моим учителем разделились после приземления, — объясняет он. — Я пошёл искать источник сигнала бедствия, а он — выяснять, из-за чего вся эта стрельба. — А-а. Надеюсь, ему повезёт больше, чем мне, — говорит Оби-Ван, потому что он здесь уже неделю и до сих пор понятия не имеет, почему варральцы решили разжечь гражданскую войну. Пока Энакин осматривает коридор, чтобы убедиться, что их не пристрелят, Оби-Ван проверяет свой, теперь уже очень пыльный и слегка треснувший, коммуникатор. Приходится постучать по нему несколько раз, но в конце концов он снова загорается, отображая, как и ожидалось, ноль новых сообщений. С другой стороны, медкорпус не так строго следит за своими медиками, как, скажем, судебный — за своими офицерами, и Оби-Ван давно доказал, что способен сам разобраться, как действовать в чрезвычайной ситуации. — Так что вы всё-таки делали в вентиляции? — спрашивает Энакин, когда они проходят мимо очередной группы уничтоженных световым мечом дроидов. Оби-Ван поправляет сумку на боку. — Раньше здесь был медицинский центр, — отвечает он. — Когда началась война, его разграбили, но кое-какие припасы ещё остались. У меня опустели запасы, и я решил, что попытка не пытка. И поскольку дроиды не могут пролезть в вентиляцию, так было меньше шансов с ними столкнуться. — Дешманские датчики движения, да? — Бинго. На следующем перекрестке Энакин поворачивает на звуки выстрелов. В этой реакции нет ничего необычного — Оби-Вана самого учили бежать навстречу бластерному огню, а не прочь от него, потому что именно там всегда нужны медики, — но он чувствует себя намного смелее, когда рядом с ним джедай. Это чувство немедленно вознаграждается, когда они натыкаются на нечто, что можно охарактеризовать только как абсолютную катастрофу — кричащие дети, летящие во все стороны бластерные заряды и столько дроидов, что хватит уничтожить небольшую деревню. Энакин устремляется к дроидам, даже не оглянувшись, что было бы лестно, не сложись у Оби-Вана отчётливого впечатления, что его персону легко променяли на драку. С другой стороны, пока дроиды стреляют в джедая, в Оби-Вана или детей они стрелять не станут, поэтому Оби-Ван просто вздыхает и бежит к детям. — Вам же было сказано не убегать из лагеря, — шипит он, оттаскивая их обратно, когда они пытаются выглянуть из-за укрытия на падавана, показывающего вращающееся голубое светошоу. — Но припасы... — Забота взрослых. Коими вы не являетесь, — строго говорит Оби–Ван, и ему становится немного не по себе от того, как все они заливаются тёмно-синим цветом — так, как он понял, варральцы демонстрируют смущение. Во всяком случае, дети. Он ещё не до конца разобрался во всех цветах применительно к взрослым. — Давайте, поднимайтесь на потолок все вместе и вперёд. Если так не терпится чем-то заняться, идите помогать с плетением или ещё чем. Дальнейший нагоняй заставляет всех деток залезть в вентиляцию, следом забирается сам Оби-Ван, чтобы убедиться, что они поползут именно на выход. Движутся они медленно, внутри очень тесно, всё равно что пасти стадо токсе-овец, но в конце концов все они выбираются наружу. — Теперь вы все вернётесь в лагерь, — строго наказывает Оби-Ван. — Я тоже скоро буду. — А как же джедаи? — хотят знать дети. — Да, точно. Мы скоро будем. Наверное, — поправляется Оби-Ван. — У них могут быть другие дела. Но это не ваша забота! Ваша забота — вернуться домой. Понятно? — Да, сир Кеноби, — покорно отвечают они хором. Оби-Ван следит за тем, чтобы они добрели до леса и скрылись за линией деревьев. Затем разворачивается, потому что остаётся ещё один тайник, который нужно проверить, и, к счастью, эта вентиляционная шахта ведёт прямо к нему. Пыли почему-то стало ещё больше, но Оби-Ван давит чихи рукавом и продолжает ползти, потому как от результатов этого рейда зависит, сможет ли он наконец вылечить проклятый оксолиновый грипп, гуляющий по округе. Он как раз рассчитывает необходимые дозы регидратанта и успокоительного, когда под его весом тревожно прогибается очередная панель. В этот самый момент его бесцеремонно выбрасывает из вентиляционной шахты. Первое, что приходит в голову, — только не снова. И следом — падение было короче, чем в прошлый раз. И в конце, когда поймавший его человек наклоняет голову — ого, голорепортажи о спасении джедаями не отдают им должного. — Вы целы? — спрашивает джедай, даже не подозревая, что прямо сейчас навсегда затмевает собой всех идеальных мужчин, выдуманных Оби-Ваном у себя в голове. — Э-э... — Эй! — восклицает Энакин, внезапно появляясь рядом с джедаем. — Это тот человек, о котором я вам рассказывал, учитель. Ему всё время не везет с вентиляцией. Оби-Ван тяжко вздыхает.

***

Спасителем Оби-Вана оказался мастер-джедай Квай-Гон Джинн. Они с Энакином посещали Набу ради какого-то ежегодного празднества, по дороге домой получили сигнал бедствия, решили его проверить и почти сразу же поплатились за своё неравнодушие, так как их корабль был сбит и разбился недалеко отсюда. Джедаям ничего не оставалось, кроме как разведывать местность, пока не наткнутся на ближайшие звуки стрельбы. — Наверное, глупо надеяться, что у вас есть какая-то информация о том, почему варральцы начали сражаться? — спрашивает Оби-Ван. Мастер Джинн качает головой. — Не более чем базовые знания, которые мы почерпнули из сигнала бедствия. У меня сложилось впечатление, что медиков, как правило, направляют в места чрезвычайных ситуаций подразделениями. — Обычно, да. Но, вы же понимаете, — Оби-Ван пожимает плечами, — нуждающихся много, и я оказался единственным, кто был доступен. Мастер Джинн и Энакин оглядывают его с глубоким сочувствием. Несмотря на скромный опыт работы с джедаями в поле, один этот взгляд даёт понять, что они точно знают, о чём он говорит. Кроме того, мастер Джинн обнаружил тайник с припасами и тщательно вычистил его, что приносит ему дополнительные очки в глазах Оби-Вана. — Энакин сказал, что сигнал бедствия подали не вы, — говорит мастер Джинн, пока Оби-Ван запихивает всё в свою сумку. — Вы не знаете, кто это был? Оби-Ван качает головой. — Честно говоря, я даже не знал, что подавали сигнал бедствия. Медкорпус направил меня сюда, когда Смотритель сектора заметил, что дела пошли немного... ну. Вы сами знаете. — Он пришёл из столицы, — услужливо подсказывает Энакин. — Но без подписи. — Далеко ли до столицы? — спрашивает мастер Джинн. Оби-Ван выпучивает на них глаза: — Умоляю, скажите мне, что вы не собираетесь добираться до столицы пешком, — еле слышно произносит он, потому что во-первых, это безумие, а во-вторых, это полное безумие. — Ну, корабля-то у нас нет. — Да, но это почти... — Оби-Ван достаёт коммуникатор и открывает карту Варрала. Карта немного мерцает, он снова стучит по комму, пока она не выравнивается, и щурится, пока не находит нужную крошечную точку, а затем ведёт пальцем к другой мигающей точечке, которая показывает их текущее местоположение. — Это как минимум десять дней ходьбы. Мастер Джинн и Энакин по очереди вглядываются в карту. У Оби-Вана складывается тревожное впечатление, будто за те пять секунд, что они смотрели на неё, они её запомнили, и это впечатление только усиливается, когда мастер Джинн говорит: — Джедаи могут передвигаться быстрее, чем вы думаете. Мы сможем добраться туда на пять дней раньше. — Эм, а ещё там бродят отряды дроидов-убийц? Мастер Джинн приподнимает бровь, что не делает его менее привлекательным, чёрт возьми. Он поднимает руку, в которой у него серебряная трубка, и Оби-Ван с опозданием понимает, что это его собственный световой меч. Ему вдруг становится любопытно, у мастера Джинна клинок тоже голубой и подходит ли этот оттенок к его глазам? — Точно, — говорит Оби-Ван вместо неуместных комментариев об очень красивых глазах мастера Джинна. — Джедаи. Вы можете просто уничтожить их. — Ну, если честно, сначала я хотел бы взглянуть на них, — продолжает Энакин. — Они отличаются от обычных боевых дроидов. Их характеристики могут рассказать нам что-нибудь о том, кто их создал. — ...Ты хочешь их изучить? — А то! — Падаван. — То есть, да, — поправляется Энакин, но вежливое выражение на лице мальчика сохраняется лишь мгновение, прежде чем он снова начинает оживленно сыпать техническими терминами. — Может быть, если получится выяснить, кто их изготовил и запрограммировал, мы сможем понять, почему началась война. — Беру свои слова обратно, — говорит Оби-Ван. — Вы и правда чокнутые.

***

Оби-Ван бы потратил всю дорогу до лагеря на то, чтобы отговорить джедаев от откровенно безумной идеи пройтись пешком до столицы, но этого не происходит, в основном потому что они с Энакином постоянно отвлекаются — он на проявления ловкости и силы джедаев, а Энакин, будучи мальчиком-подростком, на проблемы, возникающие у всех мальчиков-подростков. — Джедаи всегда берут учеников столь юного возраста? — тихо спрашивает Оби-Ван, в то время как мастер Джинн спокойно наблюдает, как его свалившийся в овраг ученик пытается из него выбраться. — Не всегда. Уверяю вас, он уже бывал в полевых условиях. — Угу, — с сомнением произносит Оби-Ван. Мастер Джинн вздыхает, когда Энакин поскальзывается и летит обратно в овраг, из которого с таким трудом выбирался. — С другой стороны, даже джедаям нужно время, чтобы привыкнуть к растущим конечностям, — говорит он смиренным голосом, который Оби-Ван слышал абсолютно от каждого отца, и отправляется спасать ученика. — Был опыт? — спрашивает Оби-Ван, потому что даже по человеческим меркам мастер Джинн очень высок. Вокруг глаз джедая собираются морщинки, когда он улыбается. Это очень отвлекает. — Жизнь быстро научила меня пригибаться, входя в большинство дверей, — говорит он. В этот момент Энакин, наконец, выбирается из оврага и драматично бросается на землю, грязный, взъерошенный и довольный, как будто только что победил в драке. — Это просто улёт! — говорит он. — В следующий раз, — говорит ему мастер Джинн, — используй Силу, чтобы смотреть куда ступаешь. — Я старался! — Старайся лучше, — поправляет мастер Джинн. Возникшая в результате перепалка длится всю дорогу до лагеря, и Оби-Ван узнает, что, по-видимому, дуться могут даже юные джедаи и что мастер Джинн ведёт себя так же достойно, когда спорит с подростками, как и когда ловит выпадающих из вентиляции медиков. По крайней мере, настолько достойно, насколько это возможно, когда тащишь за собой перепачканного грязью мальчишку. В лагере их встречают парой радостных криков, а также примерно дюжиной бластеров, и тут Оби–Ван вспоминает, что варральцы очень не любят инородцев. — Всё хорошо! — говорит он, закрывая Энакина и мастера Джинна руками, пока их не застрелили. — Они со мной. Глава варральского лагеря издаёт шипение. Он как и раньше недоволен присутствием Оби-Вана, но, поскольку Оби-Ван прибыл по приглашению Смотрителя сектора, то ему разрешили приземлиться и начать оказывать помощь раненым. — Ваше приглашение было только на одного, — с подозрением рычит он. — Не на троих. И не на джиидайев. — Мы здесь не для того, чтобы... — пытается мастер Джинн, но пости сразу ему приходится продемонстрировать своё умение уворачиваться, поскольку в него стреляют. Оби-Ван быстро обдумывает то, что успел узнать здесь, генерируя и отбрасывая решения со всей возможной скоростью. Варральцы ненавидят инородцев, но тем, кого пригласили, разрешается остаться. Ни один варралец не допустит расширения приглашения на чужаков, но некоторым из них, которые занимались туристическим бизнесом, разрешалось приглашать своих погостить, а кредиты убеждали остальных варральцев не обращать внимания на такое богохульство. Все эти инородцы, вероятно, давно мертвы, но прецедент уже создан... — Они здесь по моему приглашению, — говорит Оби-Ван, прежде чем успевает заткнуть себя. — Я попросил их прилететь. Варралец недовольно машет хвостом, но, по крайней мере, перестает целиться в джедаев из бластера. — Ты? — спрашивает он. — Зачем? Оби-Ван нащупывает у себя за спиной ладонь мастера Джинна. Джедай позволяет взять себя за руку, но его удивление не остаётся незамеченным. Оби-Ван очень надеется, что тот хорошо умеет играть в сабаак. На Энакина, скорее всего, полагаться не приходиться, но он юн, а варральцы делают скидку на юность. — Мы помолвлены, — объявляет он, нацепив на лицо лучезарную улыбку. — Мы договорились скоро встретиться, и они согласились сменить курс, чтобы помочь мне. Они помогут мне улететь с Варрала, когда я здесь закончу. Как и ожидалось, упоминание об отлёте успокаивает большинство варральцев — ничто не делает их счастливее, чем инородцы, убирающиеся с их родной планеты к чертовой матери. Тем не менее, лидер переливается красным и оранжевым, цветами недоверия. — Помолвлены? Мы не знаем этого слова. — Э-э-э, — произносит Оби-Ван, а затем вспоминает: — Обручены. Традиция года и ещё одного дня. Лидер варральцев переводит взгляд с Оби-Вана на мастера Джинна, а затем на Энакина. — А мальчик? — спрашивает он. — Я не мог просить его оставить мальчика одного. Джедаи ценят своих детей, как и варральцы. Наконец, лидер лагеря фыркает и засовывает бластер обратно в кобуру. — Чужаки, — бормочет он. — Чем скорее вы все уйдете, тем лучше. Остальные варральцы воспринимают это как сигнал, что можно расходиться, что и делают, возвращаясь к обязанностям, которые бросили, чтобы взяться за оружие. Не лучшая реакция, но она означает, что стрелять в джедаев не станут. На большее рассчитывать не приходится. Однако у Оби-Вана остаётся ещё одна насущная проблема. — Ни слова, — шипит Оби-Ван и решает отвести джедаев в свою палатку. — Смеяться тоже нельзя! — Даже не мечтал об этом, — говорит мастер Джинн, а затем добавляет: — Муж мой.

***

— Тааак, — вымыв лицо и руки, тянет Энакин, — варральцам не нравятся чужаки, но они ценят официальные приглашения, так что, раз уж вас сюда пригласили, вы в праве пригласить и нас? — В некотором смысле. — Но тогда зачем притворяться, что вы, — лицо Энакина морщится, — обручены? — Варральцы очень уважают институт семьи, — объясняет Оби-Ван, устраиваясь поудобнее с протеиновым батончиком. — Но ещё сильнее они уважают силу связей. Я знаю вас, и они знают меня, а значит, через меня они знают вас. Следовательно, вы остаётесь чужаками, но чужаками, которых они знают, и поскольку вы здесь по моему приглашению, застрелить вас означало бы отменить его. — А вы им нужны, — говорит мастер Джинн, потому всю дорогу до палатки провёл, осматривая лагерь, и у Оби-Вана возникло неприятное ощущение, что со своими джедайскими способностями он сумел заметить даже то, что не смог сам Оби-Ван. — Отчаянно. — Уже не так отчаянно, — уточняет Оби-Ван. — Я научил некоторых из них, как пользоваться лекарствами, которые мы добыли. — А обручение? Оби-Ван теребит обёртку батончика. Из-за высокой температуры на Варрале, растопившей внутреннее содержимое, каждый раз, когда он голоден, сдирать её становится целым испытанием, которое определённо требует всецелого его внимания. Абсолютно и полностью требует всецелого его внимания. — Мне посчастливилось стать свидетелем церемонии «года и ещё одного дня» вскоре после моего приезда, тогда я подлечил всех варральцев, которые должны были принять в ней участие. Именно так чужие здесь становятся нечужими, и местные придают большое значение этой связи. — Интересно, — говорит мастер Джинн. — Не совсем та стратегия, которую бы избрал я, но это был верный выбор. Оби-Ван хмурится. — А что у вас за стратегия? — Взломать систему связи и сгенерировать официальное приглашение от Смотрителя сектора, — быстро говорит Энакин. — О. Что ж, извини, что лишил тебя такой возможности. — Да всё равно придётся взламывать! — радуется Энакин. — Надо же убедиться, что, если кто-нибудь захочет проверить, вы с мастером Квай-Гоном действительно оказались обручены. — Э-э, — красноречиво произносит Оби-Ван, и ему не удается остановить Энакина, когда тот выскакивает из палатки, чтобы совершить упомянутый взлом. После ухода ученика мастер Джинн берёт собственный батончик и принимается за обёртку. Движения его пальцев точны и элегантны, когда он сдирает её, что совсем не похоже на неумелые попытки Оби-Вана, и он быстро приказывает себе не пялиться, пока его не поймали с поличным. — Возможно, вы захотите пойти с нами, когда мы отправимся в столицу, — говорит мастер Джинн ни с того ни с сего. — Хм? Зачем это? — Варральцы готовятся аннулировать ваше приглашение в лагерь. — Вы прочитали их мысли? — Оби-Ван бледнеет. — Стойте, вы и мои мысли читаете... — Нет, — успокаивает мастер Джинн, и его тёплая ладонь накрывает руку Оби-Вана. Тёплая и уверенная, как и его голос. — Это не... какая-то особая наука. Но я могу чувствовать их намерения, их эмоции. Думаю, наше прибытие резко усилило их негативное отношение к вам, за что я должен извиниться. — Вы не могли знать, — неловко говорит Оби-Ван. — Напротив, в досье ясно говорилось о том, что варральцы враждебно настроены к инородцам. Но я не подумал об этом. — ...У меня сложилось впечатление, что у вас было пять секунд, чтобы изучить эту информацию, прежде чем вас сбили? — Вообще-то, семь целых одна десятая. Оби-Ван моргает. — Да уж, — говорит он после долгой паузы, — если вы столько запомнили о планете, проведя с её досье всего семь секунд, то страшно подумать, что вы запомните из моего. По лицу мастера Джинна расплывается медленная, ленивая улыбка. Как у кота, заметившего добычу. — А что, там есть что-то, чего мне следует бояться? — Да. Угораздило меня выйти за идиота. — Насколько я помню, любая из сторон может расторгнуть помолвку. — Ого, мы с вами помолвлены целых десять минут, а вы уже хотите развода? Должно быть, это рекорд. — А кто говорил о разводе? — спрашивает мастер Джинн, и, чёрт бы его побрал, ведёт он себя совершенно невозмутимо. И тут Оби-Ван вспоминает, что, ну конечно, он же джедай. Джедаи обходятся тем, что у них есть на задании. Если он флиртует в ответ, — в чем Оби-Ван сильно сомневается, — то просто чтобы убедиться, что их прикрытие не будет скомпрометировано. К счастью, Энакин возвращается в палатку прежде, чем Оби-Ван успевает продолжить свои ужасные и никчемные потуги во флирт. — Эм, учитель, — говорит он. — У нас тут небольшая проблема.

***

Тайком выбираться из лагеря унизительно, опасно и, что самое главное, слишком долго, но это лучше, чем получить плазмой в лоб, поэтому Оби-Ван только стискивает зубы, ноги грозят поскользнуться в грязи, но он продолжает идти. Энакину, видимо, удалось взломать галактический реестр, и успешно, но недостаточно быстро, поэтому после ускоренных сборов они выскальзывают их лагеря в дальнем его конце. Точнее говоря, сборы проводил только Оби-Ван. Мастер Джинн и Энакин как ни в чём не бывало жевали протеиновые батончики, словно способность отключать вкусовые рецепторы была частью джедайского обучения. Это напоминает ему кое о чём. — Вы двое пользуетесь каким-то джедайским компасом, чтобы узнать, куда нам идти? — шепчет Оби-Ван, потому что, насколько он может судить, они не сверяются ни с какой картой, пробираясь всё глубже в лес. — Нет, — говорит Энакин, и одновременно с ним мастер Джинн произносит: — Нас ведёт Сила. — ...Точно. Мистические джедайские штучки. Просто отлично. Мастер Джинн бросает на него удивлённый взгляд. — Разве вы раньше не работали с джедаями? — Джедаями-целителями. Разумными людьми, которые в основном проводят время, жалуясь на безумные трюки, которые выкидывают их собратья-рыцари. — Уверяю вас, я не выкидываю никаких безумных трюков. Энакин издаёт странный звук. Оби-Ван готов поспорить на свою недельную стипендию, что это была попытка подавить смех. — Я в основном не выкидываю никаких безумных трюков, — поправляется мастер Джинн. И практически сразу перепрыгивает вместе с Энакином через реку, словно у них под мантиями спрятаны реактивные ранцы. Оби-Ван моргает, закрывает распахнутый от удивления рот, а затем скрещивает руки на груди. — Ни за что на свете, — говорит он. — Я тебя поймаю, — обещает мастер Джинн. — Как вы поймали Энакина? — Моему падавану нужна была практика. А тебе — нет. — Всё равно, нет, — говорит ему Оби-Ван, наклоняется и заправляет штаны в ботинки. От воды это не спасёт, но это лучше, чем ничего. Он стискивает зубы и заходит в воду — ненормально холодную воду. — Чёрт! Как холодно. Мастер Джинн молчит, но исходящее от него самодовольство можно потрогать руками. — Ни слова, — начинает говорить Оби-Ван, но дальнейшие слова растворяются в воде, когда его нога попадает в ямку, и он из слегка промокшего путника превращается в активно тонущего. Ещё один глупый способ умереть, растерянно думает Оби-Ван. Затем чья-то рука, крепкая и благословенно тёплая, обхватывает его за талию и вытаскивает из воды. Оби-Ван задыхается, хрипит и выплевывает воду, а его спаситель вежливо позволяет ему откашляться в тишине, пока лёгкие не наполняться снова воздухом, а не водой. — Как насчёт того, — говорит мастер Джинн, — чтобы в следующий раз просто прыгнуть и пропустить этап с омовением в ледяной воде? — Да идите вы, знаете куда, — хрипит Оби-Ван. — Должен признаться, секс в реке я ещё не пробовал, но, полагаю, это не так удобно, как в душе. — Вы всегда так безразличны перед лицом смертельной опасности, мастер Джинн? — Ты. — Хм? — Перейдём на ты. И моё имя Квай-Гон. Тебе лучше обращаться ко мне так. Пока следующий встречный варралец не задумался, почему мой будущий муж настаивает на том, чтобы обращаться ко мне на вы. — Следующему встречному варральцу я позволю тебя застрелить, — буркает Оби-Ван, а затем, не стесняясь, ещё глубже зарывается в невероятно тёплые объятия Квай-Гона.

***

Оби-Ван понятия не имеет, так со всеми джедаями или только с Квай-Гоном, но этот человек источает такой жар, словно его тело питают два солнца. Вот почему первый ночной привал Оби-Ван проводит, прижавшись к нему и нежась в тепле. Он бы смутился, но оставил это чувство позади, когда Квай-Гон помогал ему снять промокшую одежду. Кроме того, Энакин свернулся калачиком с другой стороны от Квай-Гона, и тот с достоинством переносил свою экспулатацию. Он также, как узнает Оби-Ван на следующее утро, укрывает Оби-Вана своей мантией, как одеялом, чтобы Оби-Ван не замёрз без мастера-джедая под боком. — Твоя одежда высохла, — приветствует его Квай-Гон, после того как он выбирается из лежака и оставляет Энакина довольно посапывать. — Слава звёздам. Но я никогда не думал, что джедайские одеяния такие удобные. — Мы не монахи, лишающие себя всех удобств, — говорит Квай-Гон, и в уголках его губ появляется довольная усмешка. — Ну, не знаю, по-моему, эти протеиновые батончики сильно выходят за рамки удобств. — И всё же ты тоже их ешь. Оби-Ван пожимает плечами. — Еда есть еда. — Так и есть. Квай-Гон поджимает под себя обе ноги. Должно быть, это какая-то медитативная поза, но Оби-Вана больше смущает уровень гибкости, который она подразумевает. Он почти уверен, что если сам попытается вот так согнуть ноги, то наставит себе синяков. — Годы практики, — объясняет Квай-Гон, проследив за его взглядом. — Итак. Расскажи мне о себе, Оби-Ван. — Слишком устал, чтоб читать мои мысли? — Некоторые вещи лучше познавать медленно, чтобы посмаковать. — Я что тебе, муджа-фрукт? — спрашивает Оби-Ван, но всё равно улыбается, потому что, даже если флирт не имеет смысла, ничто не мешает им наслаждаться. — Я полевой медик Республиканского медицинского корпуса. Специализируюсь на оказании помощи при стихийных бедствиях, но иногда подрабатываю в Медцентре на Корусанте. Хотя здесь мне нравится больше. — Почему? — На Корусанте деньги, слава и весь сопутствующий им снобизм. Ты думаешь, мне хоть кто-нибудь хоть раз сказал спасибо в Медцентре? — фыркает Оби-Ван. — По крайней мере, здесь я могу помочь тем, кто в этом нуждается, и они действительно благодарны. — Ты мог бы найти подобное и в Центральных мирах. Или даже во Внутреннем Кольце. — Плавали, знаем. Я хотел получить шанс на повышение. — Оу? Оби-Ван проглатывает последний кусочек протеинового батончика. Вкус отвратительный, но не из-за него во рту у него появляется горечь. — Я заработал звание благодаря работе во время Кризиса йинчорри. Квай-Гон замирает. Ничто живое не способно сохранять такую неподвижность, и это немного пугает Оби-Вана, но когда он поднимает голову, Квай-Гон всё ещё дышит, хотя и неглубоко. — ...Понятно, — говорит Квай-Гон, и его слова полны затаённой скорби. Оби-Вану знакома эта скорбь. — Ты был... — Да. Я входил в оперативную группу джедаев, посланную на... Да. Оби-Ван ничего не отвечает. Он читал отчёты, как и все, кто служил в Медицинском и Судебном корпусах. Ничто не могло сравниться с потрясением от новости о семи погибших джедаях. Джедаи, конечно, не бессмертны, но семь смертей за раз, безусловно, всколыхнули Республику. Нет нужды спрашивать, знал ли Квай-Гон кого-то из павших. Оно и так видно. Он склоняет голову. — Мои соболезнования по поводу твоей утраты. — Спасибо, — отвечает Квай-Гон и, наконец, снова начинает дышать, как нормальный человек. — Итак, — говорит Оби-Ван, комкая в руках обёртку от батончика, — вот моя история. А что насчёт тебя? — Меня? — Ты меня уже допросил. Теперь моя очередь. — Джедаев, знаешь ли, учат сопротивляться допросам. — А с медиками шутки плохи. Квай-Гон склоняет голову, соглашаясь с этим с осторожностью человека, который всячески избегает целителей и другой медперсонал. Оби-Ван молча решает следить за ним повнимательнее. Чтобы удостовериться в отсутствии ран, конечно. — Я мастер Ордена джедаев, а вон тот сопящий комочек — мой ученик, — говорит Квай-Гон. — Я специализируюсь на дипломатии и переговорах, хотя тоже предпочитаю назначения сюда, а не светские беседы в Ядре. В последнее время мне ставили миссии попроще, — Энакин слишком молод, чтобы участвовать в тяжелых боях, — но Варрал, безусловно, стал приятной сменой обстановки. — Что, тебе нравится, когда в тебя стреляют? — Я к этому привык. — Я думал, ты специализируешься на дипломатии. А значит, убеждаешь других, чтобы в тебя не стреляли. Квай-Гон пожимает плечами. Из-за этого его длинные волосы рассыпаются по плечам, как потоки струящейся по камням воды, и если в разгар перестрелки он казался ошеломленному взгляду Оби-Ваны красивым, то сейчас он выглядит просто потрясающе, залитый солнечным светом, безмятежный, рассказывающий о своих стандартных миссиях, которые, по-видимому, включают в себя множество опасностей. — Иногда агрессивные переговоры необходимы. — Агрессивные что? — Переговоры со световым мечом. — ...Ты, должно быть, любимчик джедаев-целителей, не иначе, — заключает Оби-Ван после долгой паузы. — Нет, в основном они на меня орут. — Квай-Гон кидает на него позабавленный взгляд. — Честно говоря, мне больше по душе твои завуалированные угрозы. Это не должно заставить сердце Оби-Вана пропустить удар. Ни в коем случае не должно. И всё же. Оби-Ван слегка кашляет. — Так, эм, когда мы доберёмся до столицы, что дальше? — Тогда я позволю Энакину выяснить, откуда исходит сигнал бедствия, и мы посмотрим, можно ли договориться о прекращении огня, — говорит Квай-Гон, меняя тему разговора с апломбом прирожденного дипломата. — Он сможет применить свои навыки дипломатии на практике, и это пойдёт ему на пользу. — Я не уверен, что варральцы воспримут его всерьёз. — Тебя же они восприняли всерьёз. — Эй! — Честно говоря, меня бы удивило, если бы в большинстве миров тебе продали алкоголь. Оби-Ван прищуривается: — Да будет тебе известно, мастер-джедай, что мне двадцать восемь стандартных лет. — Хмм, — произносит Квай-Гон в точности таким тоном, какой Оби-Ван обычно слышит от барменов. — Ну ладно. А сколько тебе лет? — Больше, — сухо отвечает Квай-Гон. — Правда, я бы никогда не догадался, — поддразнивает Оби-Ван, как будто не пялился всё утро на серебристо-бронзовые пряди. — Слишком стыдно назвать точную цифру? — Джедай — это нечто большее, чем цифры в досье. — Конечно-конечно. Восемьдесят шесть? Квай-Гон бросает на него глубоко оскорблённый взгляд. — У меня не такие уж седые волосы. — Восемьдесят пять? — Смог бы восьмидесятипятилетний старик вытащить тебя из реки? — У тебя ведь есть мистические способности джедая, — говорит Оби-Ван. — Ладно, семьдесят девять? Квай-Гон поднимается на ноги, в очередной раз демонстрируя джедайскую гибкость и проворство. Если бы Оби-Ван попытался встать из этого положения, ему бы потребовалось больше времени, чтобы не упасть ничком. Кроме того, край туники Квай-Гона задирается, и этого краткого момента достаточно, чтобы у Оби-Вана пересохло во рту. — Я не собираюсь сидеть здесь и выслушивать оскорбления, даже от будущего мужа, — лукаво говорит Квай-Гон и уходит, чтобы разбудить своего ученика. — Семьдесят шесть! — кричит ему вслед Оби-Ван. В ответ он получает грубый жест рукой. Просто, эффективно и, безусловно, грубее, чем он ожидал, и это вызывает у него смех. Джедай, в котором сочетаются утончённость высокосветского дипломата и грубость пирата с Внешнего Кольца. — Мне конец, — печально признаётся Оби-Ван обёртке от батончика.

***

На следующее утро Оби-Ван просыпается в окружении шерсти. — Что за хрень? — спрашивает он, а затем отчаянно трёт рот, когда мех перестает щекотать его губы и лезет внутрь. Он отодвигается назад, подальше от меха… И прижимается к груди Квай-Гона. — Всё в порядке, они тебя не тронут, — безмятежно произносит джедай, которого Оби-Ван использовал в качестве подушки. Он протягивает руку, и фиолетовый язык нежно её облизывает. Оби-Ван трёт глаза. Окончательно отогнав сон, он замечает, что комок шерсти, с которым Квай-Гон задружился, — одна из аборигенных варральских кошек: с шестью ногами, переливающимся чёрным мехом с зелеными крапинками и фиолетовыми глазами в тон фиолетовому языку. А ещё она крупнее Оби-Вана, но он слишком запутался в одеялах, чтобы попробовать сбежать. — Э-э, а почему здесь кошка? — Две кошки, — поправляет Квай-Гон, и в этот момент груда чёрного меха, лежащая рядом с ними, разделяется на две чёрные кучки. — Их одолевало любопытно. Я заверил их, что мы не хотели причинить им вреда. Голову Оби-Вана посещают нелицеприятные мысли о джедаях и их магических способностях, а также о том, что они до смерти пугают тех, кому не посчастливилось уснуть рядом. Грудь Квай-Гона за спиной сотрясается от смеха. — Ты такой угрюмый. Не ранняя пташка? — Нет, я не та пташка, которая хочет быть съеденной заживо, — категорично заявляет Оби-Ван. — И ещё. Почему кошки до сих пор здесь? — Что ж, ты ведь хотел побыстрее добраться до столицы. Оби-Ван переводит взгляд с лица Квай-Гона на кошку с фиолетовым языком, вылизывающую одну из своих шести лап. Нетрудно заметить выглядывающие из уголка её пасти гигантские клыки. — Нет, — говорит он. — Ни за что. — Так будет быстрее. — Я свалюсь! Или, что более вероятно, буду съеден. — Им предпочтительнее добыча помельче. — Квай-Гон, рядом с тобой всё кажется помельче. — Совсем не веришь в своего будущего мужа? — Квай-Гон издает тихий смешок. — Может, мне стоит попросить развода? — Когда я свалюсь, ты у меня получишь. А ещё скажу: «Я же тебе говорил». И не раз.

***

С одной стороны, Квай-Гон едет сидя позади Оби-Вана, после того как они проворачивают смертельный номер, взобравшись на спину варральской кошки, так что Оби-Ван может наслаждаться теплом его тела и силой рук, направляющих гигантского зверя. С другой стороны, он проводит большую часть поездки, мужественно стараясь не вопить и не дёргаться. — Вы, джедаи, чокнутые, — говорит он, когда они совершают очередной стремительный прыжок, от которого желудок Оби-Вана оказывается где-то в районе лодыжек. Квай-Гон успокаивающе похлопывает его по груди. — Лучше тебе узнать это сейчас, чем после свадьбы, — шутит он. Оби-Ван бы треснул ему, но у него нет никакого желания прерывать ту мистическую связь, что установилась между Квай-Гоном и животным. Поэтому он бьёт Квай-Гона позже, когда они слезают с гигантской кошки и неловко пытаются расходить затёкшие ноги. — Ай, — сухо произносит Квай-Гон, хотя Оби-Ван никак не мог причинить ему боль. — Будешь знать.

***

Второй день езды на ужасающих кошках проходит немного лучше, но вот на третий они бегут по очень каменистой местности. Кошек это нисколько не смущает, но Оби-Ван чувствует и видит, как с каждым часом Квай-Гон становится всё бледнее и измождённее. Что бы он ни делал, чтобы поддерживать связь с кошками, это, должно быть, нелегко. Поэтому, когда они останавливаются на ночь, а Энакин уходит на поиски еды, Оби-Ван хватает Квай-Гона за запястье. — Заканчивай, — говорит он. — Я не совсем понимаю, о чём ты. — Ты двигался намного медленнее, чем обычно, и поморщился, когда слезал с кошки. Что это? Старая травма даёт о себе знать? По лицу Квай-Гона пробегает тень разочарования. Бинго. Оби-Ван скрещивает руки на груди. — Я могу надоедать тебе хоть всю ночь напролёт без всяких угрызений совести, — обещает он. — И я уверен, что твой падаван мне поможет. Грудь Квай-Гона вздымается и опускается во время глубокого вдоха. Он, вероятно, пытается сосредоточиться, и это сработало бы чудесно, если бы не заставило его зашипеть и склониться в сторону, прижимая одну руку к груди, словно в попытке защитить внутренние органы. — Квай-Гон. На мгновение Оби-Ван пугается, что сейчас от него отмахнутся. Но почти сразу джедай вздыхает и закрывает глаза. — Да, старая боевая травма, — тихо говорит он. — Я не хочу... Энакину тяжело. Видеть её. Оби-Ван многозначительно оглядывается по сторонам. — Сейчас его здесь нет. Спустя несколько приглушённых ругательств они разводят огонь, и Квай-Гон медленно начинает снимать джедайское одеяние. Оби-Ван догадывался, что на них надето много слоёв одежды — он извлек из этого пользу, когда они спали, прижавшись друг к другу, — но не совсем понимает, сколько именно, пока не видит, что Квай-Гону, снявшему с себя три слоя, остаются ещё два, чтобы обнажить грудь. И тут все мысли об одежде вылетают у Оби-Вана из головы, потому что… — Что за хрень? Лицо Квай-Гона напрягается. Рука дёргается, словно он хочет прикрыть рану. — Я знаю, не самое приятное зрелище... — Что? Нет, мне всё равно, как это выглядит, — нетерпеливо говорит Оби-Ван. Он подносит руку к толстому слою рубцовой ткани и, даже не касаясь, чувствует жар. — Нам следовало бы делать больше привалов, а тебе, безусловно, нужно чаще делать растяжку. Звёзды небесные. Вроде бы у меня есть немного бакты… Нет! Нет, тебе лучше присесть, Квай-Гон. Прояви немного своего хваленого джедайского терпения. — Я могу обойтись и без бакты... — Если начнётся заражение, кошки нас съедят, и я буду преследовать тебя до конца твоей недолгой жизни, так что сядь. Бакта холодная, когда он втирает её в рану. Кровотечения Оби-Ван не видит, но ему кажется, что ощущения всё равно довольно неприятные, и он искренне удивлён, что кто-то с такой серьёзной раной в принципе смог выжить. — Меня пырнули, — объясняет Квай-Гон, и напряжение медленно спадает с его плеч, пока Оби-Ван продолжает наносить бакту. — Рана от светового меча. Она прижглась, так что я не истёк кровью, но... вот. Мне понадобилась длительная терапия. — Это объясняет, почему тебя посылали только на лёгкой миссии, — бормочет Оби-Ван. — Не дёргайся. С тех пор как Оби-Ван научился этой технике, он применял её всего раз или два, но Кризис йинчорри оставил яркий след в памяти. Закрыв глаза, он прижимает руку к ране и призывает Силу, чтобы та помогла уменьшить воспаление и успокоить боль. Выходит не сразу — он не обученный джедай, и у него был только один ускоренный курс с целителями перед отправкой в путь, — но в конце концов он чувствует, как Квай-Гон полностью обмякает, а острая боль, наконец, проходит. Это явно поражает Квай-Гона до глубины души. — Это джедайский приём, — говорит Квай-Гон. — Да. — Все эти нападки на джедайские способности, и ты всё время был чувствителен к Силе. — А ты не заметил? Квай-Гон наклоняет голову. Оби-Ван не может точно сказать, что он делает, но чувствует тёплое прикосновение, похожее на мимолетный солнечный лучик, — должно быть, это Квай-Гон касается его Силой. Это не тот прямой контакт, который использовали целители, обучая Оби-Вана, и ему это даже нравится. — Теперь чувствую, — говорит Квай-Гон. — Тот, кто научил тебя закрываться, проделал очень хорошую работу. — Во время Кризиса йинчорри с моим подразделением был джедай-целитель, — объясняет Оби-Ван, убирая бакту и вытирая руки. — Она заметила меня, не знаю как, усадила меня рядом и попросила помочь ей. Сказала, что я могу научиться кое-чему полезному. Я нечасто этим пользуюсь, но... Что ж, кризис оставил свой след. Квай-Гон натягивает тунику через голову. Оби-Ван оплакивает потерю голой кожи, тем более что был слишком занят огромной раной на груди Квай-Гона, чтобы по-настоящему оценить всё остальное, но понимает зачем это — Энакин, должно быть, скоро вернётся. — Чего я не понимаю, — продолжает Оби-Ван, — так это почему ты не использовал данную технику. — Целительство — не моя специальность, — деликатно замечает Квай-Гон. — ...Серьёзно? — Ты ведь видел мой нос? — Я думал, тебе просто нравится суровый вид, — признаётся Оби-Ван, потому либо так, либо придётся сознаваться, что заметил, да ещё как, и нашёл его совершенно очаровательным. Квай-Гон же, судя по расползающимся в ухмылке губам, кажется, и так обо всём догадывается. — Думаешь, это придаёт мне суровый вид? — Да заткнись. Когда они ложатся спать, Оби-Ван забирается под мантию Квай-Гона, что уже вошло у него в привычку. Однако он немного удивлен, когда Квай-Гон отворачивается от Энакина и прижимается к нему от плеча до ступни, обхватывая тяжелой рукой за талию. — Квай-Гон? — Спасибо, — шепчет джедай, слова звучат мягко и щекочут ему ухо, и Оби-Ван понимает, что дело не только в бакте. Он сжимает руку Квай-Гона и закрывает глаза.

***

К их прибытию, столица, что удивительно, цела и невредима. Квай-Гон с достоинством прощается с кошками и те, прежде чем умчаться обратно в лес, несколько раз лижут его лицо. Энакин, должно быть, замечает, что Оби-Ван наблюдает за ним, потому что подходит поближе и говорит: — Он всегда такой. — Привлекает животных? — Все формы жизни, — говорит Энакин и хитро улыбается Оби-Вану. — Такие как ты, например. Не успевает Оби-Вана выдавить что-то вразумительное, как Квай-Гон догоняет их. Практически сразу Энакин превращается в серьёзного джедая-падавана, с рукоятью светового меча наготове в одной руке и коммуникатором в другой, и принимается отслеживать сигнал бедствия со основательностью хорошо оплачиваемого охотника за головами. Квай-Гон, со своей стороны, позволяет Энакину взять инициативу на себя, но при этом тоже держит световой меч наготове. Вторую руку он кладёт Оби-Вану на спину, словно тот высокопоставленное лицо, нуждающееся в охране. — Это так уж необходимо? — Да, на случай, если снова наткнёмся на боевых дроидов. — Не то чтобы... неважно, — вздыхает Оби-Ван, так как новые боевые дроиды не заставляют себя долго ждать. Наблюдать, как сражается Энакин, было шокирующе, в основном, потому что он больше похож на подростка, который едва может контролировать свои растущие конечности, но в то же время может управляться с вращающимся лезвием света. Однако наблюдать, как сражается Квай-Гон, — совершенно другое дело. Это уже не шокирует — он видел, как Энакин совершал и более изощрённые манёвры, чтобы отразить огонь бластеров, — но Квай-Гон — это грация и сила, он в полной мере задействует свои длинные руки и высокий рост, чтобы с лёгкостью уничтожать боевых дроидов целыми группами. Он не выделывает много финтов, но всё равно это красивое, захватывающее дух зрелище, видеть, как он без усилий перехватывает бластерные залпы. Особенно когда порой он даже не смотрит на свою цель, прежде чем разнести её на части. — Вот это да, — всё на что хватает красноречия Оби-Вана, когда джедаи возвращаются туда, где он прятался. — Ты оставил открытым левый бок, — говорит Квай-Гон Энакину. — Но в остальном молодец. Работа ног уже лучше. — По-моему, ты великолепно справился, малыш, — говорит Оби-Ван, потому что просто не может сдержаться. — Всё ещё не малыш, — жалуется Энакин, но позволяет Оби-Вану ласково взъерошить волосы, и выглядит очень довольным, когда снова отправляется на поиски сигнала бедствия. — Ладно, но он же ребенок, верно? Сколько ему? — спрашивает Оби-Ван. — Двенадцать. — Чёрт. Я бы точно отрубил себе руку, если бы попробовал провернуть такое в двенадцать. — Был неуклюжим, да? — Может быть. Квай-Гон фыркает от смеха. — Не волнуйся, мечи можно настроить на меньшую мощность, чтобы не пораниться во время тренировок, — успокаивает он Оби-Вана. — И я всегда могу остановить клинок Силой, если Энакин ошибётся. Хотя, мне кажется, будь ты джедаем, ты был бы гораздо искуснее, чем тебе кажется. — Когда мы впервые встретились, я свалился с потолка тебе на голову, — напоминает Оби-Ван. — Технически, ты упал в мои объятия. — Что ж, хорошо, если мы говорим о нашей первой встрече технически, — фыркает Оби-Ван и определенно не улыбается как сумасшедший, когда Квай-Гон обнимает его за плечи, чтобы последовать за Энакином, — тогда, думаю, ты прав. — Всегда приятно, когда с тобой соглашаются. — Ты... — Эй! Кажется, я нашёл аварийный маяк!

***

Оби-Ван устало потирает голову. По всей видимости, у него разыгрывается мигрень, и, как назло, при себе ничего от неё нет. — Хорошо, давайте проясним, — говорит он. — Весь этот конфликт начался из-за того, что какой-то ребёнок запрограммировал кучу дроидов защищать варральцев от чужаков, но напутал с программой, и они начал уничтожать все формы жизни, при этом он потерял связь с центром управления и просто подал сигнал бедствия? От Энакина, который буквально по локоть закопался в упомянутый центр управления, доносится приглушённое: — Ага! Квай-Гон встаёт с корточек, так как до этого помогал Энакину отодрать панель, чтобы мальчик смог пролезть внутрь. — Как думаешь, ты сможешь переписать команды, падаван? — спрашивает он. — Конечно! — Тогда я оповещу Смотрителя сектора. — ...Почему все странные вызовы всегда достаются мне? — вздыхает Оби-Ван. Ему на затылок опускается чья-то рука. Оби-Ван вздрагивает, прежде чем замечает темно-коричневую ткань, и расслабляется, поняв, что это всего лишь Квай-Гон. — На тебя надо колокольчик повесить, — говорит Оби-Ван. — Или ты мог бы обращать больше внимания на своё окружение, — говорит Квай-Гон и вдруг хмурится. — Тебе больно. — Это, признаться, жутко, но да… Подожди. Что ты делаешь? Боль постепенно, но неуклонно угасает, как туман, рассеивающийся над водой. После неё остаётся усталость, но ничего такого серьезного, что нельзя оправдать путешествием через полпланеты. Если понадобится, Оби-Ван несомненно справится с этим с помощью лекарств, что есть под рукой. — Ты вроде бы говорил, что не силен в целительстве, — обличает он. — Так и есть, — говорит Квай-Гон. — Хороший целитель избавил бы от боли полностью. Но это должно на время утихомирить её. — И кто теперь недооценивает свои способности? — подшучивает Оби-Ван, легонько толкая Квай-Гона плечом. — Спасибо. — Не хотелось бы, чтобы мой будущий муж страдал. Оби-Ван только вздыхает.

***

Как только дроиды перепрограммированы и стрельба наконец-то, наконец-то, прекращается, варральцы выказывают невероятную благодарность и в то же время невероятное желание выкинуть их с планеты. Даже соглашаются предоставить транспорт. — Ещё видимся, малыш, — говорит Оби-Ван Энакину, закидывая рюкзак на плечи. — Однажды я стану выше тебя, и тогда сам буду называть тебя «малышом», посмотрим, как тебе это понравится, — угрожает Энакин, тем не менее улыбаясь, и уходит. Что оставляет его наедине с Квай-Гоном, который выглядит одновременно невероятно довольным и, почему-то, немного грустным. Оби-Ван, прищурившись, вглядывается в него: — Опять переусердствовал с травмой? — Хм? О, нет. — Угу, — не верит Оби-Ван. — Я уж надеюсь, что после у тебя будет перерыв, чтобы восстановиться. Настоящий перерыв, без срывов на случайные сигналы бедствия. — Что ж, — с улыбкой говорит Квай-Гон, — если бы я его пропустил, то мог бы никогда не встретиться с тобой. — Это спасло бы тебя от пятидневного утомительного путешествия верхом на кошке. О, и я бы на тебя не свалился. — Так уж вышло, что кошки мне приглянулись, — с достоинством произносит Квай-Гон. Он делает шаг вперед и сжимает руки Оби-Вана, и его ладони такие же тёплые и сильные, как в первую их встречу. — Береги себя, Оби-Ван. Да пребудет с тобой Сила. — И с тобой, — отвечает Оби-Ван, ведь даже короткое пребывание на Йинчорре многому его научило. Квай-Гон улыбается и уходит вслед за Энакином. В целом, это довольно короткое прощание, но, с другой стороны, Квай-Гону во время миссий наверняка приходится встречаться со множеством разумных существ. Оби-Ван — всего лишь очередной человек в длинной череде форм жизни, встреченных джедаем, и, вероятно, вскоре будет забыт, стёрт другим захватывающим приключением. К сожалению, понимает Оби-Ван, сам он в ближайшее время Квай-Гона не забудет, но, по крайней мере, теперь они не будут спать вместе, и он сможет сколь угодно предаваться своим фантазиям. Когда работаешь на Республику, привыкаешь довольствоваться даже малыми победами.

***

Только позже, когда Оби-Ван собирается нырнуть во фрешер и принять приятный, долгий, роскошный горячий душ, он замечает что-то на запястье. Полоску тёмно-коричневой ткани, переплетённой с несколькими прядями бронзовых волос. Обручальная лента, или что-то похожее на неё, связанная из того, что у джедая нашлось под рукой. — Ох, — еле слышно выдыхает Оби-Ван, вынужденный быстро сесть, пока ноги не подкосились.

***

Конечно же, при проверке галактического реестра обнаруживается, что Квай-Гон не аннулировал или иным образом не отменил заявку на обручение. Она мигает перед ним, задорно и осуждающее в равной мере: Квай-Гон Джинн и Оби-Ван Кеноби, обручены на Варрале. Вечером Оби-Ван сильно напивается.

***

В следующую встречу с Квай-Гоном Оби-Ван едва не огревает его кирпичом по голове. Квай-Гон, конечно, останавливает его, потому что у него есть Сила и джедайские рефлексы, но Оби-Вану требуется немного больше времени, чтобы узнать его, поэтому джедай всё равно получает пинок в голень. Дважды. — Ай, — говорит Квай-Гон, и на этот раз звучит так, будто ему всерьёз больно. — Ты... Что? Квай-Гон? — Да, — забавляясь, произносит Квай-Гон. — Может теперь опустишь кирпич? Оби-Ван поспешно бросает его. — Ладно, в свою защиту могу сказать, — говорит он, — что провёл последние четыре дня, пытаясь не быть убитым правительственными агентами, а три дня назад у меня закончился заряд бластера, и ты меня напугал. — Тебе следует быть более внимательным к своему окружению, — рассеянно говорит Квай-Гон. — Кстати, у тебя кровь. — Хм? О. — Оби-Ван вытирает струйку, скатывающуюся по лбу. — Должно быть, задело, когда последний агент напал на меня. — Ты снова один? — Очевидно, больше нет. — Оби-Ван. Оби-Ван вздыхает и откидывает голову на стену. — Они поймали моего напарника пять дней назад. И казнили. С тех пор я в бегах. — Ты ранен? — Я в порядке. А ты один? — Нет, я здесь с командой. Канцлер попросил нас вмешаться и помочь, когда стало ясно, что это не единичная вспышка насилия, как предполагалось изначально. — Конечно, если восстание половины планеты считается единичной вспышкой, — бормочет Оби-Ван. — И ещё, не хочешь меня отпустить? Квай-Гон моргает, а затем опускает взгляд, как будто забыл, что прижал Оби-Вана к стене, когда тот замахнулся на него кирпичом. Кашлянув, он отходит, но остаётся достаточно близко, чтобы Оби-Ван мог почувствовать тепло его тела, пока стряхивает пыль со своей одежды. — Ты знаешь, где находятся лидеры восстания? — спрашивает Квай-Гон. — Понятия не имею, но могу выяснить. А что? — Полагаю, пришло время всем сесть за стол переговоров. — Хах, удачи в получении согласия правительства. Квай-Гон бросает на него сухой взгляд. — Я мастер-джедай, Оби-Ван. За моей спиной авторитет всего Сената. — Пять кредитов, что тебе понадобится вступить в агрессивные переговоры, прежде чем они согласятся.

***

Когда их пути пересекаются в следующий раз, Квай-Гон лежит без сознания на био-кровати, и, вероятно, именно поэтому Оби-Ван проходит половину залы, прежде чем осознает, что он в самом деле в одном с ним помещении. Нахмурившись, он возвращается назад. — Эй, вы не вправе... — Обручены, — резко говорит Оби-Ван, махнув рукой с лентой охраннику, и протискивается мимо него. Квай-Гон дышит медленно и глубоко, как человек, находящийся в медицинской коме. Жизненные показатели его стабильны, и к нему не подключено какое-либо серьёзное оборудование, но, судя по рваным краям одежды, джедайское одеяние с него пришлось срезать, а это всегда плохой знак. Просматривая карту пациента, Оби-Ван понимает почему. — Ты, — спрашивает он, как только чувствует, что Квай-Гон просыпается, — страдаешь суицидальными наклонностями или как? — Здравствуй, Оби-Ван, — выдавливает Квай-Гон крайне растерянным голосом. – Где... — Республиканский Медцентр. Тебя должны были транспортировать в Храм, но пришлось отменить перевозку, чтобы поместить тебя в бакта-камеру, потому что сердце начало сдавать после того, как тебя пырнули в грудь. — Я не планировал, чтоб меня пырнули, — протестует Квай-Гон. — И лезвие вошло не так глубоко, я должен был без проблем добраться до Храма… Оби-Вану доставляет немалое удовольствие тыкнуть джедая в грудь и наблюдать, как он дёргается. — Лезвие было отравлено, — сообщает он Квай-Гону. — Кое-то решил, что не стоит упоминать об этом, когда запрашивал разрешение на посадку. — Хмм. Это объясняет, почему я чувствую себя немного не в форме. — Немного… — Оби-Ван вскидывает руки. — Беру свои слова обратно, вы, джедаи, не чокнутые, вы реально больные. — Я был в целительном трансе, он замедлил бы действие яда. — О, так вот почему ты не очнулся, когда с твоим кораблём пытались связаться? — Вполне возможно. Когда джедай входит в целительный транс, он выходит из него только тогда, когда кто-то его будит или через определённый промежуток времени. По моим расчётам, чтобы вернуться в Храм, требовалось около пяти часов, поэтому я установил транс на это время. — И всё равно о яде неплохо было бы упомянуть. — Я ожидал, что очнусь в Храме. Джедаи-целители сразу бы его заметили. Оби-Ван закатывает глаза. — И все же ты здесь, а не в Храме. Возможно, следовало учесть вполне вероятный сценарий, предполагающий, что ты не доберёшься до Храма, мастер-джедай. — Твоя взяла, — пристыженно говорит Квай-Гон. Он протягивает руку, и Оби-Ван берет её, потому что, злись-не злись, но сердце его всё равно чуть не провалилось в пятки, когда он просмотрел результаты сканирования и узнал про те два раза, когда у Квай-Гона останавливалось сердце, прежде чем его удавалось снова запустить. Квай-Гон, должно быть, чувствует это, или, может быть, просто хорошо умеет читать лицо Оби-Вана, потому что тянет его присесть на кровать и нежно и ободряюще гладит большим пальцем по запястью. Затем: — Ты до сих пор её носишь. — Хм? Квай-Гон дотрагивается до плетёной обручальный ленты, обмотанной вокруг запястья. Джедайская одежда оказалась прочнее, чем ожидал Оби-Ван, и отлично выдержала все кризисы, которые ему довелось пережить с тех пор. — Ты приложил столько усилий, чтобы незаметно её на меня нацепить, — говорит Оби-Ван через мгновение. — Мне показалось невежливым снять её. Квай-Гон не отвечает, но его улыбка становится шире, и тепло её согревает Оби-Вана, словно маленькое солнце.

***

Оби-Ван не намеревался терять счёт времени, но кризисным ситуациям, требующим квалифицированных медиков, нет конца и края, и, каким-то образом, между встречами с Квай-Гоном, однажды утром он просыпается от глубокого сна под писк своего датапада. Спустя несколько минут безуспешной возни, он поднимает брошенное устройство с пола, и, прищурившись, смотрит на уведомление. Предлагаемое изменение статуса: Квай-Гон Джинн и Оби-Ван Кеноби, расписаны на Варрале. Оби-Ван выдыхает: — Вот чёрт.

***

С одной стороны, очень вероятно, что Квай-Гон тоже потерял счёт дней. На нём лежала забота о сверхактивном мальчике-подростке, в него регулярно стреляли на опасных джедайских миссиях, а когда не стреляли, он вёл переговоры или помогал добиться прекращения огня. Скорее всего, он просто забыл. С другой стороны, когда они виделись в последний раз, Квай-Гон подарил ему упаковку зеленого чая, потому что однажды на Варрале Оби-Ван пожаловался, что у него нет чая под рукой. Значит, память у него действительно хорошая, и он предпочитает помнить о существовании Оби-Вана. Оби-Ван смотрит на мигающее уведомление и вертит в руках обручальную ленту. На короткое мгновение он задумывается, получил ли Квай-Гон такое же уведомление. Задумывается, запросил ли джедай уже аннулировать или удалить заявку. В конце концов, Квай-Гон, он, ну вы знаете… Квай-Гон Джинн, мастер-джедай, один из лучших дипломатов Ордена, которого часто запрашивал для выполнения специальных заданий сам Верховный канцлер. Герой Набу, Убийца ситха, Бич Торговой федерации. Да чёрт возьми, есть даже целая песенка о его проделках во время Гиперпространственной войны Старка. А Оби-Ван — просто, да, Оби-Ван. Обычный полевой медик под крылом медкорпуса Республики, один из сотен. Конечно же, Квай-Гон просто забыл обо всём этом. Конечно, он увидит уведомление и посмеётся, с весёлой улыбкой вспомнит о том, как однажды ответил на сигнал бедствия и случайно оказался в эпицентре войны. Конечно же, он захочет разорвать помолвку. Квай-Гон Джинн безусловно может позволить себе кого-нибудь получше Оби-Вана Кеноби. Не давая себе времени передумать, Оби-Ван срывает ленту с запястья. Без неё он чувствует себя как будто голым, что абсурдно, но он полагает, так бывает, когда носишь что-то в течение целого года и ещё одного дня. Он кладёт ленту в конверт и, за неимением лучшей идеи, просто нацарапывает на нём имя Квай-Гона и адрес Храма джедаев. Может быть, думает он, ему ещё повезёт и он снова встретит Квай-Гона, и они будут долго смеяться над всей этой историей со случайной женитьбой, а потом отправляется бросить конверт в почтовый ящик, пока в голову не пришли какие-нибудь глупые мысли, навроде той, что возможно, только возможно, Квай-Гон не шутил, когда надел ленту на его запястье.

***

Конверт не возвращается, так что Оби-Ван почти уверен, что он попадает куда надо. Он ждёт ответа, но затем один день сменяется другим, а тот третьим, и так проходит целая неделя, а от Квай-Гона нет даже весточки. — Что ж, думаю, это и есть ответ, — вздыхает Оби-Ван и открывает форму запроса на удаление заявки из галактического реестра. Он не отправляет её, но только потому что слишком устал, чтобы даже ходить, не говоря уже о том, чтобы заполнять анкету, и поэтому падает на кровать с туманным обещанием уладить всё это дело завтра, после того как проспит хотя бы восемь часов. Вот почему, конечно, в несусветно ранний час его будит стук в дверь. — Какого хрена, — бормочет Оби-Ван, ковыляя к двери. Следующие слова застревают в горле, потому как на пороге его квартиры стоит Квай-Гон, мать его, Джинн, по виду такой же взъерошенный и невыспавшийся, как сам Оби-Ван.

***

— Э-э, — глубокомысленно произносит Оби-Ван, после того как пригласил Квай-Гона войти, в основном потому что был слишком сбит с толку, чтобы не впустить его. — Что ты здесь делаешь? Квай-Гон переминается с ноги на ногу. Он никогда не видел джедая таким нервным, и это, в свою очередь, заставляет нервничать его самого. — Ты отправил её обратно, — наконец говорит Квай-Гон, сжимая и разжимая кулаки. — Я... я вернулся с задания, и Энакин сказал мне, что мне пришёл конверт, и когда я открыл, там лежала... — О, — осознает Оби-Ван. — Я не знал, что ты не Корусанте, извини. Квай-Гон нетерпеливо отмахивается от извинений. — Ты отослал её обратно, — повторяет он в расстроенных чувствах. — Я тебя чем-то обидел? Мне казалось... Мне казалось, мы неплохо ладили. — Да, — говорит Оби-Ван. — Но я всё ещё не совсем понимаю, что ты здесь делаешь? — Я думал, мы собирались пожениться, — говорит Квай-Гон. — Я тебя чем-то обидел? То есть, я знаю, правда, что я не предел мечтаний, но... — Я думал, мы и были женаты, — перебивает Оби-Ван, потому что уведомление было предельно ясным. — И что ты имеешь в виду, говоря «я не предел мечтаний»? — Я... ну, ты понимаешь. И не то чтобы в словах Квай-Гона всегда был смысл, но теперь его было ещё меньше. Оби-Ван пристально разглядывает джаедая, и теперь, когда он почти проснулся, натренированный медик в нём отчетливо замечает тёмные круги под глазами, нервозность, с которой джедай расхаживает по комнате, безумное напряжение в плечах. — ...Когда ты в последний раз спал? Прежде чем ответить, Квай-Гон бросает взгляд на часы Оби-Вана. Не лучший признак. — Два дня назад, — признаётся он. Оби-Ван вздыхает и потирает лоб. — Ладно, в последний раз я спал сутки назад, беспорядки на Икселли VI действительно отняли у меня много сил... — Я только что вернулся с Икселли V, — говорит Квай-Гон. — ...Ладно, — говорит Оби-Ван, хватает Квай-Гона за руку и тащит к постели. — Я устал, ты устал, мы оба долго добирались домой, и никто из нас не понимает, что происходит. Давай ляжем спать и обсудим это примерно через двенадцать часов, хорошо? Квай-Гон колеблется. — Ты уверен, что хочешь, чтобы я... — Ложись в драную кровать, или я вколю тебе что-нибудь. Квай-Гон забирается в кровать.

***

Не то чтобы Оби-Ван страдает целомудрием, но, вообще говоря, большую часть своего времени он проводит, носясь по разным уголкам галактики, срываясь с места всякий раз, когда кто-то чихает, начинается война или происходит катастрофа, поэтому по большей части он ложится спать один и просыпается тоже один и, когда ему нужно немного времени для себя, вполне обходится правой рукой. Однако это не означает, что ему не нравится просыпаться в согретой другим человеком постели. Оби-Ван зевает, потягивается, а затем снова прижимается к кому-то, излучающему тепло, как миниатюрное солнце. — Доброе утро, — говорит его сосед по кровати. — Спи, — буркает Оби-Ван, изо всех сил стараясь поглубже зарыться в одеяло. Миниатюрное солнышко слегка покачивается: должно быть, человек смеется. — Ты и вправду не ранняя пташка. — Ну, если продолжишь болтать, я ей стану, — ворчит Оби-Ван. Щеки его касается ласковая рука, потом перемещается на шею, где и остается лежать, тёплая, тяжелая и мозолистая. Это больше, чем что-либо другое, заставляет Оби-Вана проснуться, потому что есть мозоли, которые зарабатываешь, работая медиком, а эти совсем другого рода. Оби-Ван отстраняется и смотрит в сияющие от веселья глаза своего вроде как мужа. — Эм, привет, — говорит он. — И снова привет, — говорит Квай-Гон, сопровождая свои слова лёгким поглаживанием большим пальцем. — Ты уже проснулся? — Нет, — зевает Оби-Ван. — Но я бодрее, чем прошлой ночью. А ты? — Тоже. Итак. Теперь мы можем всё обсудить? На самом деле Оби-Ван предпочёл бы заняться чем угодно другим, например, провести десять часов на благотворительном вечере или прогарцевать голышом по ядовитому болоту, но не малодушие позволило ему дослужиться до своей должности. После глубокого вдоха он поднимает голову выше. — Думаю, обязаны, пока одного из нас опять куда-нибудь не забросило. Кстати, как там на Икселли V? — Ужасно холодно, — говорит Квай-Гон, приподнимаясь и прислоняясь к стене. Он умудрился сбросить мантию, тунику и пояс, — Оби-Ван не уверен, как ему удалось проспать такое, с другой стороны, он был на пределе, — и теперь обнаженная грудь джедая была на всеобщем обозрении, хотя штаны он не снял. — Как тебе Икселли VI? — Жарко, как в пустыне, и почти так же приятно, — говорит Оби-Ван, отважно пытаясь оторвать взгляд от этой великолепной груди. Он кладет под руку подушку, чтобы подпереть голову. — Итак. — Итак. — Ты... э-э... Ты не запросил аннулировать брак. — Ты принял обручальную ленточку. — Ну, я думал, это шутка. Квай-Гон непонимающе моргает. Кажется удивлённым. — Почему? — Потому что ты — это ты, а я, — Оби-Ван обводит рукой свою крошечную квартирку, — это я. — Я никогда не хотел, чтобы ты был кем-то другим, только самим собой, — говорит Квай-Гон. — Большинство людей, даже те, кто раньше работал с джедаями, склонны заискивать перед нами, бояться нас или считать опасными. Ты же всегда относился ко мне только как к личности. — Неужели это настолько необычно? На лице Квай-Гона появляется едва заметная улыбка. — Ты разговариваешь с Героем Набу, помнишь. Что, конечно, справедливо, но также: — Если уж мы заговорили о Набу, то ты убил Лорда ситхов. Я всего лишь медик, который околачивается неподалёку и помогает, когда начинается стрельба. Ты стрельбу заканчиваешь. — Ты решил посвятить свою жизнь помощи людям. Это немного отличается от того, чем занимаюсь я… — Немного? У тебя есть световой меч! — ...немного отличается, — проговаривает снова Квай-Гон, раздраженно морща лоб из-за того, что его перебили, — но достойно уважения не меньше. Собственно, я бы сказал, что это гораздо достойнее. Возможно, я могу положить конец войне, но именно ты помогаешь впоследствии добиться прочного исцеления. Без твоих усилий мои ничего не значат. — Если бы такие, как ты, не останавливали войны, у меня были бы связаны руки, — отмечает Оби-Ван. — Тогда позволь мне сформулировать это по-другому. — Квай-Гон берёт Оби-Вана за руку, за ту самую руку, на которую однажды надел обручальную ленту. Он говорит тихо и серьезно: — Как рыцарь-джедай, я поклялся посвятить свою жизнь служению другим. Ты дал очень схожую клятву. Как мне не признать, что твой труд достоин восхищения? — ...Хорошо, — сдаётся Оби-Ван, тронутый, но пока не уверенный, как к этому относиться. — Отдаю тебе должное. Но мне всё равно больше нечего тебе предложить. Квай-Гон фыркает. — Думаешь джедаи вроде меня наживают много добра? — Энакин упоминал твою привычку подбирать разных бродяжек. — Это не значит, что я ими владею. Только то, что я чувствую с ними связь, уважаю их и люблю. Оби-Ван ошалело моргает. — Ты не можешь... — Любить тебя? Почему нет? — Квай-Гон склоняет голову и целует его ладонь, благоговейно, как священник у алтаря. — Ты сильный и умный, и без колебаний поступаешь правильно. Ты отдал свою жизнь служению. Ты используешь свои таланты, чтобы принести исцеление и мир. И ты был прекрасен, когда вывалился из вентиляции. — Я был весь в пыли! — Я и говорю: прекрасен. — Ты тронутый, — говорит Оби-Ван. — Что ж, за всю жизнь у меня было несколько сотрясений, — говорит Квай-Гон. — Но на случай, если нужно выразиться ещё яснее: я люблю тебя, Оби-Ван Кеноби. Зачем мне запрашивать удаление записи о нашем браке из галактического реестра, если ты был готов выйти за меня? И это так волнующе и трогательно, и, возможно, слишком много, чем Оби-Ван готов переварить в такую рань. В груди вспыхивает маленький огонёк, крошечная надежда на то, что, может быть, только может быть, он действительно нужен Квай-Гону. Тут же он хмурится. — Погоди. Если. Что значит «если»? Квай-Гон отстраняется. Тяжело прислоняется к стене и вздыхает, закрывая глаза. Он выглядит таким усталым, как будто они только что не проспали несколько часов подряд. — Пятьдесят пять, — говорит он. — ...Что пятьдесят пять? — Мой возраст, — говорит Квай-Гон. — Тебе было интересно узнать. — Хм. Ты моложе, чем я думал. — Очень смешно, — ворчит Квай-Гон. Он открывает глаза и недовольно смотрит на Оби-Вана, хотя это выглядит не так эффектно, когда он лежит на маленькой кровати без рубашки и с растрепанными волосами. — Но это никак не меняет факта моего возраста. — Мы оба достигли возраста согласия, так что я не... — Это значит, что я почти вдвое старше тебя. — Знаешь, я читал твою медкарту. Если не считать того, что тебя проткнули световым мечом, у тебя прекрасное здоровье. Ты занимаешься спортом, в основном правильно питаешься, умудряешься поспевать за подростком. Однако мне бы хотелось, чтобы в дальнейшем ты избегал ножевых и огнестрелов. — Оби-Ван… — Ладно, ладно, может быть, лучше сказать прямо, — раздражённо говорит Оби-Ван. — Меня действительно не волнует, что ты старше меня. Ты не на пороге смерти, если что. И прежде чем ты заведешь речь о том, что ведёшь опасную жизнь, пожалуйста, вспомни, что мы встретились на поле боя. Кстати, после того, как я осознал, что не разбился насмерть, потому что кто-то подхватил меня, я сразу подумал, что от тебя невозможно оторвать глаз. По лицу Квай-Гона заметно, что он не ожидал такого ответа. Какой бы аргумент он не готовил, тот застревает у него в горле. В его глазах загорается понимание другого рода. Он наклоняет голову набок. — Ты не запросил признать брак недействительным, — говорит он тоном человека, который наконец-то начинает понимать что к чему. — Да. — И ты думал, я старше... — С хищной грацией Квай-Гон подаётся ближе и кладёт руки по обе стороны от Оби-Вана. — Оби-Ван Кеноби, тебе нравятся мужчины постарше? — Эм, — заикается Оби-Ван, — возможно? Кстати, когда ты успел снять с себя половину одежды? — Могу накинуть тунику, если тебя это отвлекает... — Никогда не встречал настолько несносных людей, как ты, — говорит Оби-Ван. — А теперь заткнись и поцелуй меня.

***

К сожалению, даже раздетым Квай-Гон продолжает его бесить. — Ой, да хватит, — ворчит Оби–Ван, заламывая руки, зажатые в какой-то невидимой хватке, которую он назвал читерством, а Квай-Гон... ну, он не совсем уверен, как именно, потому что джедай выбрал именно этот момент, чтобы взять его в рот целиком. — Я не стеклянная ваза, не разобьюсь. — Ты сам сказал, что прошло много времени, — говорит Квай-Гон. Щедро выдавливает ещё смазки и с новыми силами продолжает сводить Оби-Вана с ума. — Я просто проявляю осторожность. Разве ты не хотел, чтобы я был осторожнее? — Ты выбрал самый неподходящий момент, чтобы... Ах, чёрт, да, ещё... Нет, ну хватит меня дразнить! — Единственный, кто здесь дразнит, — это ты, — говорит Квай-Гон, и Оби-Ван понятия не имеет, как ему удается составлять нормальные предложения. — Ты спал под моей мантией, и так крепко обнимал мою руку, и ходил у всех на виду с моей обручальной лентой. Я едва сдержался, чтобы не поцеловать тебя ещё тогда. — Ну, может, если б ты был посмелее, мы могли бы заняться этим гораздо раньше! — Не хотел навязываться. — Если в скором времени ты не начнёшь навязываться, я начну кусаться, — тяжело дыша, угрожает Оби-Ван. Или, во всяком случае, пытается. Его немного отвлекает удовольствие другого рода, когда Квай-Гон начинает неторопливо надрачивать ему другой рукой. Неважно уже, потому ли, что он джедай, или потому что хорошо знает Оби-Вана, Квай-Гон принимает угрозу всерьёз, наконец-то перестает дразнить его своими дурацкими пальцами и даёт ему именно то, чего он хотел с тех самых пор, как впервые увидел Квай-Гона. — Даааа. — Ты просто... — стонет Квай-Гон и трясёт головой. — Боги, перед таким искушением сами звезды не смогли бы устоять. — Единственный, которого я хочу искусить, это мой муж. — Что ж, считай, что у тебя получилось, — говорит Квай-Гон и ловит его губы в поцелуе, не менее умопомрачительном, чем движения его бёдер. Очевидно, джедайская гибкость не ограничивается только боевыми сценариями. Это прекрасно до ужаса, но это нормально, ведь Оби-Ван не ожидал, что это когда-нибудь произойдёт на самом деле… И, может быть, из его глаз брызжут слёзы, когда он кончает, но Квай-Гон стирает их поцелуями и обвивает его руками, и это тоже нормально.

***

— Я всё думаю, получу ли я какие-нибудь налоговые льготы? — Хм? Оби-Ван потягивается, выгибая спину, чтобы Квай-Гон мог продолжить своё неспешное путешествие, покрывая поцелуями шею, лопатки и плечи Оби-Вана. Ему хочется никогда больше не вылезать из постели, и Квай-Гон выказывает такое же нежелание покидать их тёплый кокон. — Я спросил, получу ли я какие-нибудь налоговые льготы? — За что? — За то, что замужем за джедаем. На этот раз упоминание о браке не заставляет Квай-Гона замереть. Вместо этого Оби-Ван чувствует, как он улыбается напротив его кожи посреди нежного поцелуя. — Насколько я знаю, нет, — бормочет Квай-Гон. — Как жаль, — вздыхает Оби-Ван. — Уверен, ты переживешь. Но, возможно, я смогу предложить кое-что другое. — Да? Только, если это опять какое-то интересное дополнение к нашей сексуальной жизни, я за то, чтобы в следующий раз попробовать на столе. — Какая дерзость, — смеётся Квай-Гон. — Ты сильно привязался к этой квартире? Оби-Ван пожимает плечами. — Это всего лишь место, где можно заночевать в перерывах между командировками. А что? — Что ж, роскоши в этом нет, но... — Но? — Но теперь ты замужем за джедаем. Всё, что у меня есть, принадлежит тебе. И я бы не стал... возражать против того, чтобы жить вместе с тобой. Оби-Ван поворачивает голову. Чувствует, как по лицу медленно расплывается улыбка, и у него нет ни малейшего желания останавливать её. — Квай-Гон Джинн, ты просишь меня переехать к тебе? — Что ж, мы можем попробовать пожить так год и ещё один день. Посмотрим, понравится ли тебе. — Я заставлю тебя перетащить всё тяжелое, — ласково говорит Оби-Ван. — И ещё, мой ответ — да, хотя я должен вылететь на Роксанту примерно через… двенадцать часов. Квай-Гон, похоже, разрывается между весельем и радостью. Он обхватывает пальцами запястье Оби-Вана, на которое где-то между вторым и третьим раундом снова повязал обручальную ленту. Лично Оби-Ван подозревает, что это произошло, когда они пытались сделать перерыв, чтобы принять душ, а вместо этого занялись сексом там. — Мы что-нибудь придумаем, — говорит Квай-Гон, наклоняясь, чтобы выпросить поцелуй. — В конце концов, ты мой муж. Приподнимаясь навстречу, Оби-Ван целует своего мужа в ответ.