Сердце бьётся чаще

На следующий день меня выписали без всяких происшествий, если что. Забирала меня Гина; без неё я бы потерялась, только выйдя из больницы, потому что вообще ничего не знала о том, что происходит в округе. Пока заполняли документы, я нашла плюсы в своём положении: мой мозг не только понимает японскую речь, но и письменность, а также присутствует память тела, которая помогла мне быстро заполнить несколько иероглифов. Успела рассмотреть свою печать — она красивая, если что. — Рюноске, что с тобой? — спросила меня сестричка, когда я рассматривала ханко. — Ничего, Гина, — сказала я и убрала её в карман. По-любому я сейчас выгляжу глупо, как ребёнок, которому дали новую игрушку, и он её рассматривает. Но я правда в первый раз держу эту штуку в руках. — Всё хорошо? Ты немного странно выглядишь. Блин, ну вот ещё пожить в этом теле не успела, а меня уже подозревают. Так в психушку и упекут. — Всё кажется каким-то новым и необычным, — ответила я, пожав плечами. — Интересно, после частичной амнезии такое возможно? — Нет, невозможно, — ответил врач. — Тогда я не знаю, что это такое. — Я слышала, что люди после остановки сердца иногда меняются, — сказала медсестра. — Ладно, — сказала я, подхватив сумку с вещами. Не Гине же её давать. — Мы пошли, до свидания. Я повернулась к выходу и поманила за собой сестру. Когда мы сели в машину (это явно не такси), Гина на меня странно посмотрела. — А ты много чего не помнишь? — наконец-то после пяти минут молчания она спросила. — С каждым часом кажется, что всё больше и больше, — вздохнула я. — А то, что когда-то казалось мне таким дорогим, постепенно отходит от моего сердца. Это прям ощущается внутри, — я положила руку к сердцу. — Но, как ни странно, не причиняет мне боли. Будто какое-то божество дало мне шанс начать жизнь с чистого листа, ведь сама бы я никогда не решилась, и при этом, чтобы писать свою судьбу другим почерком, мне стёрли какие-то моменты из памяти. — Ты собираешься свою жизнь менять? — спросила она как-то озадаченно. — Она уже без меня меняется. — Как? — Ну, например, наставник сменился. Во-вторых, мне разрешили поменять вещь, которая обозначает мою вербовку в Мафию, — ответила я, сложив руки в замок и положив их за голову, улеглась так, будто собираюсь спать. — Тебя это радует? — Угу. — А я? Я приоткрыла левый глаз, чтобы видеть сестру, и спросила: — А что ты? — Я тоже отошла от твоего сердца? — спросила она расстроенным голосом. Я неожиданно для Гины навалилась на неё, моя голова чуть ли не легла на её ноги, а мои руки обхватили талию. Сестра замерла: — Даже не думай так, ты с самого своего рождения поселилась в моём чёрном сердце и не собираешься оттуда выходить. Ни моё сознание, ни тем более подсознание тебя оттуда не выгоняет, — всегда любила Гину, так что говорю чистую правду. Она не двигалась, видимо, растерялась. Надо её растормошить и предупредить: — Привыкай теперь к моему новому проявлению эмоций. Хотя с моей эмоциональностью мне в Портовой Мафии будет первое время сложно. — Мы приехали, — сказала она, положив руку мне на голову. Я моментально поднялась, и когда вылезла из машины, уставилась на здание: — Эээээээээ. — Что? — А какой подъезд? — Третий из пяти. — Ага, — мотнула головой. — Надо запомнить. А этаж? — Тоже третий, но из десяти. Мы зашли в подъезд: — Ну, третий самый оптимальный, как мне сейчас кажется, — начала размышлять я. — Подъезд? — Нет, этаж. Тут, если хочешь, поднимешься на лифте, хочешь — по лестнице, и ноги так сильно не устанут. На втором хорошо слышно с улицы, а там не так громко будет. И если грабители, то будет сложнее, а то, что мы не на последних этажах, — тоже плюс. Через чердак не залезут к нам, — это были мои размышления в лифте. — Какая квартира? — Сто двадцать пятая. — Число прикольное. Мы подошли к двери. Мне в голову влетела мысль… — Ремонт? — спросила я, стрельнув глазами на сестру. — Что? — Давно был? — сестра чуть ключи не выронила. — Нет, ты не хотела. — А ты? — Что я? Информативный разговор, очень. — Ты хочешь? — спросила я. — Ну, немного. — Давай сделаем. — Ты же ещё дом не видела, — она проворачивает ключ. — Скажу тебе больше, я даже и не помню, что там внутри. Но это ничего не меняет. Мы зашли внутрь, а там всё немного серовато. — Давай его делать и как можно быстрее, — сказала я. Ну не люблю серый цвет, хочу красный, белый и чёрный. Надеюсь, что Гина согласится. Вечером я лежу на футоне, хочу кровать, и вспомнила про один фанфик, где говорилось, что Расёмон пытался убить новую владелицу тела. У меня по всему телу пробежали мурашки. Что-то стало страшно. Я присела, пижама у меня сейчас белая, и сказала: — Расёмон: Челюсти. Челюсть белая с красным вылезла и стала смотреть на меня. А я на неё. Она не двигается. Надо подружиться, значит, первой начну я. Протянула к ней руку и погладила. Я не знаю, почему так, глупая идея, тем более она мне руку может откусить, но она стала какой-то довольной. — Привет, дорогой мой, — прошептала я. Она улыбнулась — жутко, но прикольно. — Я рада тебя видеть, хороший мой. Ей помурлыкать только надо. — Теперь ты не будешь сидеть в том плаще. Она перестала улыбаться и нахмурилась. — Что? — удивилась я. — Привыкла в нём сидеть? Она замотала головой в знак отрицания. — Он тебе не нравится? Согласилась. Разумная, прикольно. Согласилась. О, она ещё и мысли слышит. Самая лучшая способность. Она опять улыбнулась. — Тебе сильно плащ не нравится? Ага. — Почему? Она исказилась в той гримасе, будто её сильно сейчас ударили. — Тебе не нравится тот человек, который его подарил, потому что он меня бьёт, а тебе тоже достается сильно? Ага. — Пошли сожжём его сейчас? От лица Гин: Два часа ночи, я встала от запаха дыма и побежала на кухню. Только туда забежала, как перед моими глазами предстала такая картина: Рюноске в пижаме и вместе со своей способностью переговаривается и смотрит на кастрюлю, из которой был виден огонь. — Сестра? — спросила я удивлённым голосом. Она резко вместе с Расёмоном повернулись ко мне и посмотрели с испуганными лицами, и её способность быстро скрылась. — ЭЙ! Куда? — вскрикнула сестра. — Я тут для кого ночью эту куртку жгу? Куда сбежал? Давай обратно!