Вселенские забавы

      По пришествии в какой-то неприметный парк Такемичи была сбита с ног светловолосым буйным чудом, следом задушившим её в объятиях.       — Ты пришла-а!       — Конечно, пришла, — тянет Ханагаки, крепко сжимаемая руками Сано-младшей. — Не могла же я тебя оставить, Эма-чан.       Эма просияла и потащила Такемичи к скамейке. Шустрая девочка сбегала за мороженым в ближайший ларёк, а покорительница времени даже опомниться не успела, как уже сидела на лавочке. Правда, совсем-совсем не по-девичьи, немного развалившись. И ожидала рассказа.       По какой-то причине их общение с солнечной девочкой только на одних рассказах со стороны той и держится.       — Дракен пришёл рано утром, — настроение Эмы меняется по щелчку: она с мечтательной улыбкой вспоминает лицо возлюбленного, надкусывая шарик шоколадного мороженого. — Представляешь, даже Майки сразу встал! А он обычно до обеда в своей берлоге валяется!       Далее Сано гневается.       Такемичи пускает усмешку, за которую получает неодобрительный и обиженный взгляд подруги, говорящий о том, что сейчас не время для шуток.       — Они заперлись в гараже, даже не позавтракав, — продолжает она и тихо добавляет, — я ведь так старалась ради Кена…       — А дальше? — деловито интересуется Такемичи, наталкивая Эму на другую развилку рассказа и жуя холодную массу.       — А, они очень долго и громко ругались, обсуждая ту группировку, о которой упомянули на прошлом собрании…       Говорящая закидывает руку на спинку скамьи.       — Как её там… Мёбо… Миби…       — «Мёбиус».       — Вот! Да, оно! — Эма победно поднимает палец вверх и слегка улыбается.       Но её губы подрагивают.       — Стало известно, что некоторых участников «Мёбиуса» и их главного поймали полицейские! Представляешь?       О-о, она-то ещё как представляет.       — Но Майки и Дракен не сошлись мнениями: Майки считает, что с ними всё равно надо драться, а Дракен говорит, что они уже получили своё наказание, — Эма вываливает всё как на духу, быстро тараторя. Она всхлипывает. — А потом… потом они вообще вышли во двор и начали драться! Я испугалась и побежала за дедулей. Он их разнял, но… Майки прогнал Кена, сказав, что их дружбе настал конец.       На последних словах она сидела совсем поникшей и едва не плачущей.       — Всё действительно так трагично? — Такемичи в мягком поддерживающем жесте опускает ладонь на спину блондинки и слегка поглаживает её. — Может, перебесятся и успокоятся?       Ханагаки и сама понимает, что это не останется без последствий — уже известных ей, — но не помочь Эме не может.       — Я очень на это надеюсь, — несколько раз кивает девочка и выкидывает бумажную обёртку в ближайшую мусорку.       Далее разговор потёк в совершенно другое русло: школьницы начали обсуждать бытовые проблемы, рассказывали смешные истории из жизни, особенно запомнившиеся им, и делились впечатлениями от просмотра фильмов и прочтения книг. Такемичи старалась никак не затрагивать тему ссоры Манджиро и Кена, потому что знала: Эме сейчас неприятно слышать об этом. Особенно тогда, когда к Дракену она питает чувства. И её надежда на счастливые отношения с ним может окончательно рухнуть.       Однако продлилась их спокойная умеренная прогулка, к общему сожалению, не долго.       — О, а вы чего тут делаете?       Майки неожиданно подкрался со спины, положив обе руки на плечи девушек. У Такемичи дрогнуло сердце в испуге, а Эма мгновенно вскипела, как только увидела его.       — Ты зачем пришёл?! — воскликнула она и оттянула Ханагаки от надоедливого старшего брата, прикрывая её собой.       Мило.       — Иди дальше ругайся с Дракеном! И вообще, откуда ты узнал, где мы?       Лицо парня похолодело, а брови его свелись к переносице.       — Я ничего не желаю о нём слышать! — завопил Майки, по-детски задирая нос и показывая, что его лучший друг его ни капли не волнует.       Последний же вопрос сестры он и вовсе проигнорировал, словно не расслышав.       — Хочу есть, пойдёмте в кафешку.       А вот физиономию Эмы, ошарашенную и негодующую от поведения Манджиро, и её обречённые глаза, столкнувшиеся с суровой реальностью (с наглостью брата), Такемичи запомнит на всю жизнь.

***

      Если бы Такемичи кто-нибудь предупредил о том, что её будут делить — и неважно, в прямом или переносном смысле, — она бы завернулась в одеяло по-надёжнее — дабы спастись от четы Сано — и попросила бы маму заколотить двери брёвнами.       — Я её первый нашёл!       Впрочем, сделать это было бы несложно: мать у неё довольно сильная женщина, что-нибудь придумала бы…       — Майки, идиот, хватит забирать у меня подругу!       Почему-то это очень напоминает ей сцену с Хинатой, когда та кинулась её защищать от Манджиро. Вот только сейчас защищаться нужно было от обоих Сано.       — Что вы делаете? — отрешённо интересуется она, захваченная с двух сторон руками настоящих собственников, заявляющих права на неё. — Я не вещь…       — Такемитчи-чан моя!       — Ха… — она не думала, что этот мальчик действительно будет проявлять и к ней такие чувства. С «истинным Такемичи» всё ясно-понятно: он и брата напоминал, и подозрений не вызывал…       Ей проще думать, что Майки — он и в Африке Майки. Остаётся неизменным по отношению к главному герою.       Но придётся потерпеть, что с ней будут обращаться, как с куклой. Голубоглазая лишь надеется, что Эме эта — походу, семейная — черта перешла не в таком объёме и что в дальнейшем взаимодействовать с девчонкой будет намного проще.       — Куда мы идём, кстати?       — А? — произносится с двух сторон, и около её носа оказываются две одинаковые мордочки с невинными глазами.       — Я не знаю, — заключает Манджиро, всё же переплетая её пальцы со своими.       — Э, я вообще планировала тебя привести к нам домой, — говорит Эма, словно это нечто обыденное, о чём не следует предупреждать. — Будет типа девичник: посидим вместе, посмотрим сериалы про любовь…       — О, я с вами!       — Майки, что тебе было не понятно в слове «девичник»?       «Опять началось…»

***

      — Вот, а этот я купила по скидке!       Такемичи косо поглядывает на Манджиро, присевшего рядом и усиленно делавшего вид, что ему тоже очень интересна сестринская коллекция лаков для ногтей.       Девочка переходит к демонстрации накопленных журналов, а Майки зевает.       — Уйди, если заснёшь!       То ли он из вежливости не стал спать сразу после приёма пищи (сладкой), то ли по какой-то другой причине — неясно. Но сейчас, очевидно, эта суперспособность вот-вот заработает.       — А-а-ах, я пошё-ёл…       Дверь в девичью комнату с хлопком закрылась, и в помещении наконец наступила тишина.       — Ну неужели, — упирает руки в бока Эма, вздыхая.       — Ты всегда его стараешься выгнать, если к тебе кто-то приходит? — интересуется Такемичи от балды, распрямляя ранее поджатые ноги, которые уже самую малость затекли.       Эма подозрительно молчит, заставляя обратить на неё внимание.       — Я сказала что-то не то…?       — Да нет же, — начинает златовласая, перебирая глянцевые журналы и настойчиво отводя глаза от подруги. — Просто ты первая, кого я привела к себе.       «Ах, вот оно что, — она кусает губу, чувствуя расползающуюся по телу неловкость, — и почему я об этом не сразу подумала?»       В манге о личности Эмы Сано было сказано не то чтобы очень много. Да и из памяти такие точные подробности, описывающие все тонкости её натуры, уже подстёрлись. Но всегда было ясно как день, что она девочка общительная, дружелюбная и добрая.       Однако теперь Эма Сано открывается для Такемичи с другой стороны, о которой она ранее не знала.       — У Майки много друзей. Раньше к девочкам он интерес не проявлял. Поэтому, как бы, — она шумно сглатывает, — эгоистично это не звучало, но я хочу, чтобы ты дружила и со мной тоже.       Эта невинная и неопытная в отношениях с людьми девочка вызывает только светлую улыбку.       — Конечно, я с тобой буду дружить. И даже побольше, чем с твоим братом! — заявляет Такемичи и весело усмехается. — Он же не обсудит со мной что-то наше, девчачье.       Сано сияет ярче насыщенного бриллианта, и Ханагаки думается, что вот он — шанс зажить как все, шанс почувствовать себя совершенно обычной.       — Спасибо, Такемичи!       А ещё было бы кстати внедрить в их скромную компанию Хинату.       -Бам-       — М-м?       -Бах-       — Э-э, Майки, что ли, не смог дойти до гаража? — спрашивает Эма, двигаясь к выходу из комнаты, а затем и к коридору.       Такемичи идёт следом, нутром чуя неладное.       — Что этот урод тут забыл?! — восклицает старший Сано откуда-то издали, вызывая со стороны девочек обречённые громкие вздохи.       — А ты чё как обычно не дрыхнешь в своём гараже, а? — в тон отвечает ему Дракен, не желая сдавать позиции. — Я оставил тут хаори и пришёл его забрать.       — Пошёл отсюда вон, утырок! Это мой дом, — мгновенно заводится Майки, грубо толкая Рюгуджи в направлении двора.       Видать, не хочет дом крушить.       Эма попискивает и вылетает на улицу за парнями, зачем-то хватая… сковородку со столешницы.       «Слава Богу, что я не на их месте», — Такемичи в фантазиях ставит свечки за двух нарушителей душевного покоя младшей Сано и мчится за школьницей, не желая пропустить всё самое интересное и захватывающее.       И, может быть, попробовать вмешаться. Мало ли, вдруг сила главного героя заставит их помириться?       — Перестаньте! Манджиро, Кен!       — Давай разберёмся, ублюдок.       — Покончим с этим, коротышка!       — Завались, шпала.       — Майки-и, не бей его!       — Какой кошмар… — шепчет голубоглазая, стоя подальше от сего балагана и прикрывая нижнюю часть лица ладонью. Желание встрять и попасть под горячую руку отпало. — Эма, где ваш дедушка? Может, его всё-таки позвать…       — Он в магазине! Как мы их остановим?!       — Попробуй кинуть сковородку в кого-то!       — А если я случайно убью?       — Хуже, чем сейчас, ты не сделаешь, — по-важному подмечает Такемичи и ставит палец на подбородок, видя нерешительность подруги.       Придётся-таки самой разруливать.       «Как же не хочется… — мыслит она, со всей аккуратностью и внимательностью подбираясь к героям драки. — Ничего, это нужно для того, чтобы в будущем все были живы…»       — С-слуш-шайте, вы-ы… — заикаясь, привлекает к себе внимание блондинка, но всё было безуспешно. Сано и Рюгуджи настолько погрязли в махании кулаками (вернее, в попытке попасть по кому-то, ведь уворачивались от ударов они очень умело), что совсем позабыли об окружении. — Перестаньте, пожалуйста.       Однако голос Такемичи для них был как писк маленького животного.       Она поджидает, пока Дракен немного отойдёт от Сано, и, решая прервать драку другим образом, налетает на невысокого блондина со спины.       А вот его локоть внезапно чувствует около себя что-то очень мягкое и упругое.       — Майки-кун, прекра-!       -Бам-       — А-а-а! Майки, ты что наделал?!?       Сковородка Эмы прилетает точно в цель — в затылок застывшего на месте мальчишки. Такемичи рада, что её подруга всё же сумела ей воспользоваться.       — Такемичи, дыши!       Дышится с трудом.       — Эма… Когда я умру…       — Нет, Такемичи, не умирай, прошу!       — Блядь, Такемитчи, ты… — Майки приоткрывает рот, чтобы продолжить свою речь, как вдруг осознаёт, что именно он натворил, с чем именно столкнулась его рука и куда именно он неосознанно ударил.       Повелительница времени лежит на земле, держась за левую грудь, сморщивая лицо и стоня от невыносимой боли.       — Т-такем-мич-и-и… Ува-а-а…       Эма склонилась над ней, ревя и загораживая яркое дневное солнце — а также две причины страданий Такемичи, — и, подобно ангелу, положила свою руку поверх её собственной.       — Майки, ну ты даёшь… — с ноткой осуждения, но уже спокойно комментирует Дракен, вызывая в сердце друга укол вины, который отражается на его лице. — Это самое болезненное место у девушек.       Наверное, происходящее даже к лучшему. Такемичи не против пожертвовать своим хрупким здоровьем, только если верхушки «Токийской Свастики» помирятся и избавят её от проблем. А ещё её немного садистское нутро радостно воет от того факта, что совесть Сано Манджиро может быть хоть чуть-чуть задета.       — Я случайно, Кен-чин… — жалобно протягивает он, не до конца признаваясь в содеянном.       — Эй, Такемитчи, ты как? — в кои то веки спрашивает Дракен о состоянии подруги, огибая товарища и становясь рядом с сидящей Эмой.       — Пока живу-у…       — А нахера ты вообще полезла?       — Я-я хотела… помочь.       Рюгуджи громко засмеялся, накалив атмосферу.       И став причиной появления огня негодования в кое-ком.       — Ну-ну, ты-то точно помогла, ха-ха.       — Пошли отсюда, Мичи! — напомнила о себе сестра Майки, заставив его, стоящего где-то поодаль, нервно дёрнуться от произнесённого ею прозвища. — От мальчишек одни проблемы…       Младшая Сано, на всеобщее удивление, без особых проблем поднимает Такемичи с земли и следом закидывает её руку на свою шею.       А далее девочки под бубнёж Эмы, который будет сопровождать их на протяжении всего пути, уходят, гордо запрокинув головы.       Точнее, пострадавшая от нечеловеческой силы Непобедимого еле-еле плетётся за подругой, тихонько хныча.

***

      «Скукотища-а», — думает повелительница времени, закрывая очередную книжку с теориями о путешествиях сквозь время и пространство. Данное чтиво само как-то подлезло под руку, хотя в Шибуйскую библиотеку она пришла совсем не за этим.       Хотелось всего лишь почитать художественной литературы и отвлечься от проблем житейских.       И самую малость поразмышлять.       «Я понаблюдаю за тем, в какую сторону пойдут события», — поначалу ей вовсе думалось, что раз итог был тем же, что и в «каноне», то её воздействие потеряло всякий смысл. Но теперь становится ясно: не всё так плохо.       Да, Тосва всё ещё разбита на два лагеря, но это поправимо, ведь они всего лишь хотят набить морды «Мёбиусу», а не выступить против кого-то из верхов.       Да, Кисаки всё ещё может хотеть убить Дракена и точно не упустит эту возможность, но…       Па-чин же не в тюрьме, значит, импульс Майки пока в порядке…       «Запарил», — мысленно цокает Такемичи, возмущаясь громкому бубнёжу рядом сидящего парня. Как на зло в рабочий день любителей читать неимоверно много, что не может не раздражать.       Скука медленно пожирает, и Ханагаки вот-вот готовится поймать волну апатии, но опять отвлекается на соседский голос.       — Нет, будет пятьдесят… три? Чёрт, или пять?       Взгляд невольно перемещается на тетрадку школьника, явно очень «любившего» математику.       — Там шестьдесят семь.       — Что?       Она подпирает голову рукой, почти распластаясь по столу, и, уже внимательнее смотря на собеседника, повторяет:       — Шестьдесят семь.       «Запиши и замолчи».       — А. Спасибо!       Под внимательным взглядом, зависшим на нём, он слегка краснеет, и это не могут скрыть даже типичные ботанские очки с толстыми стёклами.       — Слушай, а не поможешь мне?       — Ха? Помочь… Ты вроде выглядишь умным, — откровенно стебёт его Такемичи, ухмыляясь.       Паренёк кипит — это видно по его бровям, сошедшим к переносице, — но сдерживается, ничего ей не высказывая. Только крепко сжимает ручку, практически до треска.       — У меня… небольшие проблемы с математикой.       — Я вижу. Ладно, давай. Всё равно делать нечего, — она подвигается гораздо ближе, дабы увеличить обзор на тетрадку с небрежным почерком.       Математика никогда не была её любимым предметом и, откровенно говоря, не всегда ей давалась, но Такемичи не думала, что у кого-то настолько не заладились с ней отношения.       — Э-э, нет, тут будет три корень из двух…       — Чё? Откуда?!       Она берёт ручку из чужой тёплой ладони и начинает писать сама, поздновато уточняя:       — Ты же не против, да? — не дожидаясь внятного ответа, продолжает. — Отлично.       Мальчик притихает, что оказывается странным для его довольно громкой натуры. Всё же за довольно продолжительное время, что они тут сидели, пару замечаний им сделали… А Такемичи, довольная собой, исправляет всё, что ей не нравится, внимательно глядя на белые листы.       — Чего замолчал? — спрашивает она, краем глаза замечая наступившее затишье.       — За меня впервые девчонка домашку делает.       — Хм-м, ну, наслаждайся, пока можешь, — коварно посмеивается она, искоса наблюдая за его лицом. — И с чего ты взял, что это бесплатно?       — Чего?!       — Ха-ха, шучу~       Господи, неужели привычка Майки вечно подкалывать кого-то постепенно переходит и к ней?       Как говорится: с кем поведёшься — от того и наберёшься.       — Хочешь, можем сходить куда-нибудь? Типа свиданка. Я угощу.       -Чирк-       Гелиевая ручка прекращает свою работу, разводя немного грязи в тетрадке. Такемичи не видит сейчас лица фактически незнакомца: тот отвернулся в сторону окна.       «Ого, как просто. Да он смелый парень», — перспектива идти на свидание с малознакомым мальчишкой, с которым они в будущем, вероятнее всего, никогда более не пересекутся, особо не прельщала.       Да, говорят, что любви все возрасты покорны и так далее, но… Не то чтобы у них разница возрасте слишком большая — от силы пару-тройку лет, — но она сомневается, что это правильно. Однако такое оправдание не прокатит: она же застряла в теле четырнадцатилетки.       — Эй, я же шутила про оплату.       — А я…       — Баджи-сан, прости за опоздание!       Нарастающую неловкость нарушает светловолосый паренёк, совсем не к месту прервавший разговор на важном моменте.       На белоснежной бумаге вновь остаётся кривая линия.