Мальчик из Питера

Мальчик из Питера, только жди меня, жди меня

Я сбегу от родителей по проспектам и линиям

Мальчик из Питера, только жди меня, жди меня

Я сбегу от родителей по проспектам

Алена Швец — Мальчик из Питера.

Прислонившись виском к прохладному стеклу окна электрички, Сережа смотрит на пролетающие мимо деревья и думает о расстояниях. От Луны до Земли — четыреста тысяч километров. На Земле самое большое расстояние между двумя точками — четыре с половиной тысячи километров. От «Радуги» до Финляндского вокзала — один час пятьдесят три минуты на электричке. Не так уж много. Но Олег ни разу не приехал. Серёжа мысленно проговаривает, что и не ждал вовсе, что Олег будет дежурить под окнами, но себя ведь не обманешь. Ждал ведь. И долгих звонков ждал, и длинных смсок. Но Олег после возвращения домой стал удивительно сдержан. Писал пусть и нежно, но коротко, звонил строго раз в три дня, так что у Сережи даже закралось подозрение, что у него есть система напоминаний, когда позвонить Сереже. Становится хуже, когда Рита вскользь рассказывает разболтавшейся на уроке Рябининой, что у Олега все хорошо, и немного виновато смотрит на Сережу. Сережа лишь неопределенно качает головой. Ну, звонил Олег Рите, разве это преступление? Но на душе противно, гадко. В отместку в следующий раз Сережа не берет трубку, когда на экране появляется знакомое имя. Олег звонит весь вечер, а когда перестает, Сережа сразу же чувствует сожаление. Зачем Олегу вообще дался этот Сережа? Ладно в детдоме, но в настоящем мире столько людей, возможностей. Тем же вечером его находит взволнованная Рита. Внимательно оглядев его на предмет повреждений, она из обеспокоенной превращается в рассерженную. — Олег задолбал, позвони ему уже, — сухо бросает она и уходит, хлопнув дверью. По телефону Сережа сухо объясняет, что не видел звонков, а Олег делает вид, что верит. Смс становится меньше, а потом и они исчезают. Сережа подолгу держит телефон в руках, но так и не звонит. Страх, что Олегу он стал не нужен, высверливает у него в сердце громадную дыру, а непонимающие взгляды, которые бросает на него Рита становятся едва ли выносимыми. Наверняка, Олег и Рита общаются. Наверняка, для Риты у Олега время есть. Он почти смиряется с тем, что все кончилось, так и не начавшись, но неожиданно Олег звонит перед выпускным. Хочет узнать, когда Сережа приедет. По голосу непонятно, о чем он думает, но когда Сережа называет дату и время, тот облегченно выдыхает и говорит таинственное «до встречи». Всю дорогу до Питера Сережа размышляет о том, какая это будет встреча и состоится ли она вообще. Он старается не слишком-то надеяться. Может, вообще у Олега возникнут неотложные дела. С тяжелым сердцем Сережа спускается по ступенькам и моментально влетает в кого-то. Тот сгребает его в охапку и прижимает к себе так крепко, так бережно, что Сережа безошибочно узнает: Олег. За секунду все мрачные мысли вылетают из головы, Сережа бросает сумку на асфальт и крепко обнимает Олега за шею. Он сам себе не признавался, что так сильно скучал. — Ты приехал, — шепчет куда-то в макушку Олег, и губы Сережи против воли расплываются в улыбке. — Приехал. Когда Олег вот так близко, уже и не кажутся его смс такими неловкими, смазанными. А когда он смотрит со своей крышесносной улыбкой на губах, кажется, что Сережа нужен. Олегу нужен. — Я же сказал, что приеду, — неловко бубнит Сережа, поднимая сумку с земли. От Олега пахнет сигаретами, значит, так и не слез. — Ага, — смущенно улыбается Олег и торопливо отнимает багаж Сережи, чтобы нести самому. Привычно. Заботливо. Когда они спускаются в метро, снова становится неловко. В толпе на вокзале, когда приходилось перекрикивать монотонный гомон толпы, было легче. А когда Олег так близко, все снова становится странно, страшно. На эскалаторе Олег осторожно подцепляет кончики рыжих волос и легонько, полушутливо дергает несколько раз. — Отросли, — улыбается он. Сережа уже давно решил, что будет отращивать, как было у него раньше, до того, как Вадим канцелярскими ножницами год назад срезал почти всю длину. Сережа неловко замирает. Не нравится? — Красиво, — наконец выносит вердикт Олег и отводит глаза, высматривая что-то на рекламных постерах. Пока Олег не смотрит, Сережа сам внимательно рассматривает его. Олег сам очень красивый. Одет в незнакомую черную толстовку, на шее модные наушники. И стрижка новая ему идет, хотя и непривычно. Неприятным чувством накатывает осознание, что Олег видел всю жизнь Сережи, а Сережа — только малую часть. Да и та была скорее странным эпизодом для Олега, чем чем-то показательным. А вот он вернулся в свою настоящую жизнь, и вернул себе, наверное, привычный вид. А настоящая жизнь Олега — она какая? Есть ли у него собака? Играет ли в компьютерные игры? Что у него за друзья? Они заходят в вагон, и Сережа прислоняется к двери, на которой ясно советуют так не делать, и смотрит на Олега. — А вообще у тебя… кто-то есть? — догадка прошибает его так внезапно, что становится даже смешно, что он ни разу за четыре месяца об этом не подумал. Конечно, у Олега должна быть девушка. Он же такой… Такой. И тогда кто для него Сережа? В детдоме он для него был самым важным, а в реальности, как и эпизоду жизни в детдоме, Сереже придется ютиться на периферии. — Кто? — удивленно поднимает брови Олег, и кажется, действительно не понимает. — Девушка, — как можно более небрежно пожимает плечами Сережа, а потом неуверенно добавляет: — Или… Парень? Олег смотрит ошарашенно, а потом как-то даже сникает. Сереже кажется, что воздушный шарик в его груди проткнули тонкой иглой. — Вообще, я думал, что мы с тобой… Типа… Ну. Вместе? Облегчение накатывает теплой волной. Такой он искренний, открытый, что Сереже хочется его прямо сейчас зацеловать. Но в вагоне слишком много людей. Нельзя. И Сережа осторожно касается кончиками пальцев его ладони. — Да, — четко говорит Сережа и видит, как радостно загораются глаза Олега. — Да.

****

Мама Олега очень тонкая, звонкая. Внешне совсем не похожая на высокого, широкоплечего Олега, но при встрече она, совсем как Олег, осторожно обнимает его и тотчас, смутившись от своего порыва, хватает сумочку и быстро куда-то уходит. Под обеспокоенным взглядом Сережи Олег тушуется, и Сережа окончательно сникает. Должно быть, ей просто неловко. Зачем им в их прекрасной жизни какой-то Сережа, сирота-детдомовец? — Я ей рассказал, — смущенно нарушает тишину Олег и смотрит куда-то мимо. — Ну про тебя. — То есть? — медленно уточняет Сережа, стараясь не выдать своих мыслей. Не мог же Олег?.. — Про то, что ты для меня… — Олег вздыхает, пытаясь подобрать правильное слово. — Особенный. Важный. Поймав недоверчивый взгляд Сережи, Олег, очевидно, передразнивая, говорит со смешком: — Не тупи. Что ты мой… Мой. — А она? — тихо спрашивает Сережа, задерживая от волнения дыхание. Сережа, оказывается, — его, Олега. От этого почти больно отдается в сердце незнакомая истома. Он больше не ничей. — Ну, ты же видел, — усмехается Олег. — Она рада с тобой познакомиться. Ты ей понравился. Она же убежала за тортом. Если бы не понравился, она бы осталась. — Наверное, это был очень неловкий разговор, — бурчит Сережа и поспешно отворачивается к окну, чтобы не светить красными щеками. Из окна пятого этажа зеленый питерский двор уже не кажется таким уж крутым. Через мгновение Олег осторожно притягивает Сережу к своей груди и устраивает подбородок на его плечо и тихонько выдыхает. Воздух касается кончика уха Сережи, и у него по рукам ползут мурашки. — Она, правда, не против. Думаю, она боялась, что я в детдоме подцеплю наркотическую зависимость и гепатит, — хмыкает Олег. — А я подцепил… тебя. И это лучшее, что со мной случалось. Сережа зажмуривается. Какая-то фантастика. Просто не может быть правдой. — Ты играешь? — уточняет Сережа, краем глаза замечая рядом пианино. — Да не, мамино, — хмыкает Олег. — У нее были попытки в детстве научить, но… Ты же видел мои руки, совсем не такие, как у тебя. — Я помню, — ехидно напоминает Сережа и накрывает горячие руки Олега, сцепленные в замок на его груди. — Красивые. — Ты вообще очень красивый, — серьезно соглашается Олег, и от его обескураживающей открытости хочется взвыть. Ну почему он такой? За что вообще Сереже Олег? — Поцелуешь меня? — вырывается у Сережи, потому что ждать уже невозможно. Они встречаются уже четыре месяца, пусть и были вместе только два дня. Но Серёжа так отчаянно нуждается в подтверждении, что ему это не приснилось, что он понимает все правильно. Олег послушно поднимает голову и деликатно касается губами его скулы. Сережа изворачивается в его объятиях и сам находит губы Олега. Олег улыбается, отвечает на поцелуй осторожно, как и в первый раз. От нежности у Сережи рвется сердце. Олег отстраняется, берет лицо Сережи в ладони и снова со сложным выражением смотрит в глаза. — Ты такой красивый, что мне иногда даже больно на тебя смотреть. — Так не смотри, — хрипло шепчет Сережа и целует Олега. Жадно, глубоко, выбивая из груди Олега приглушенный вздох-стон, какой мечтал услышать. Он так долго прокручивал в голове то неловкое признание и немногие робкие поцелуи в каморке под лестницей, и ему так хотелось большего. Тогда он был слишком ошарашен, что это взаимно, что теперь все можно, что ничего толком и не было. Но сейчас все иначе. Сережа обвивает шею Олега и взъерошивает короткие волосы на затылке, к ним еще нужно будет привыкнуть, гладит, тянет на себя, снова поглаживает, спускается к горячей полоске кожи между линией роста волос и краем толстовки. Они сталкиваются языками, губы скользят по губам, зубами Сережа легко прикусывает чужую губу, а потом бережно скользит по ней языком. Ему так много нужно сказать Олегу, но сейчас хочется только одного: быть еще ближе. Прижимаясь к Олегу, бедром чувствует чужое возбуждение и едва не взвывает от подкатывающей эйфории. Он смотрит на Олега: щеки залиты румянцем, губы алые, припухшие, а в глазах ни одной разумной мысли. И вряд ли Сережа выглядит лучше. — Погоди, — хрипло шепчет Олег и нехотя размыкает объятия. — Я… Мне… — Мама, — подсказывает Сережа осипшим голосом и нервно хихикает, падает на диван и вытягивает ноги. — Может вернуться. — Ага, — опираясь на подоконник, выдыхает Олег и запрокидывает голову назад, чтобы успокоиться. Сережа поспешно отводит глаза. Дергающийся кадык на шее Олега нисколько не помогает уменьшить градус напряжения. — Давай кино, что ли врубим, а? Сережа не против. Сережа готов даже смотреть на выключенную плазму, если рядом будет Олег. — «Жизнь Дэвида Гейла»? — предлагает Сережа, особенно не рассчитывая, что Олег помнит, но Олег улыбается так, будто для него, как и для Сережи, это значит много. Он отлипает, наконец, от подоконника и смущенно выдыхает: — Жарко, — стягивая толстовку. Под толстовкой очередная незнакомая футболка с символикой группы «Ария», а на правом запястье — обе его фенечки. Уже привычное чувство нежности приятно щекочет у Сережи в груди. — А что ты загадывал? — Тебя, — честно отвечает Олег и садится на диван рядом с Сережей, плечом к плечу. От того, что все это между ними началось именно тогда, сладко щемит сердце. Сережа находит руку Олега и переплетает их пальцы. — А на второй, чтобы ты приехал. Получается, исполнилось, — улыбается Олег уголками губ. — Я же говорил, — мягко отзывается Сережа и пристраивает голову на плече Олега.

****

При маме Олега держатся за руки слишком странно, и Сережа немного отодвигается, чтобы можно было касаться ладони Олега лишь кончиками пальцев. В комнате Олега Сереже все интересно. Тут и книжки про космос, и коллекционные фигурки покемонов, какие-то настольные игры. Когда Сережа замечает на книжной полке книжку «Как пережить травму», он застывает. Запоздалая мысль приносит облегчение: мама Олега. Ну, конечно. Вечером, когда Олег притаскивает раскладушку в комнату, а мама Олега, краснея, выдает Сереже постельное белье, Сережа и сам чувствует, что щеки у него горят. Олег затихает сразу, и должно быть, отрубается, а вот Сережа ворочается на раскладушке еще около полчаса. Пока Олег вдруг не говорит: — Хочешь, давай поменяемся? Все-таки не спит. — А можно просто к тебе? — выдыхает Сережа. — К-конечно, — отзывается Олег немного смущенно. Объятия Олега поначалу немного неловкие, они притираются к друг другу: Сережа, состоящий сплошь из углов, и Олег, у которого под тонкой кожей мышцы, да рельефные сухожилия. — Твоя мама стучит перед тем, как войти в твою комнату? — на всякий случай уточняет Сережа, чтобы успеть перекатиться на раскладушку утром. — Думаю, моя мама больше не решится заходить в мою комнату, — со смешком отвечает Олег, проводя кончиком носа по щеке Серёжи, и тихо признается: — Я так соскучился. Так соскучился, что даже ни разу не приехал. Не давая себе снова провалиться в тоскливые мысли, Сережа находит губы Олега и сразу скользит в жаркий рот языком. Возбуждение, заведенное еще вечером, моментально отзывается в теле сладкой истомой. Рука Олега медленно скользит по спине, сминает ткань пижамы, зарывается в отросшие волосы на затылке. Сережа выгибается навстречу движениям и вновь бедром упирается в стоящий член Олега. Должно быть, Сережа издал какой-то удивленный звук, раз Олег так поспешно отстраняется. — Извини, это… — Нет, — глухо шепчет Сережа и перебрасывает ногу через Олега, оказываясь с ним лицом к лицу. Олег его хочет, Олег нуждается в этой близости также сильно, как и Сережа. — Пожалуйста. Олег медлит, смотрит затравленно, а на дне глаз горит такое желание, что у Сережи скручиваются тугие узлы внизу живота. Он тянется к пижамным штанам Олега, забирается под резинку, но тот быстро перехватывает его за запястья и качает головой. — Давай так, — хрипло шепчет Олег и тянет Сережу на себя. Руки Олега медленно ложатся ему на бедра, скользят вверх, возвращаются вниз. Желание обхватить свой член или член Олега выжигает, но Сережа снова тянется к губам Олега, неловко ерзает, пытаясь найти подходящий ритм. Олег за шею еще ближе притягивает к себе, глубже в горячий мокрый поцелуй. Через пижамную ткань Сережа отчетливо чувствует твердый член Олега, и одно только это заставляет пульс галопом разгоняться. Кажется, ему сейчас хватило бы всего пары движений рукой. Ему хватит одной неосторожной мысли об Олеге под ним или о том, как горячо долбится в его рот язык Олега. Разрядка приходит неожиданно: Олег вдруг мелко дрожит, закусывает свое предплечье и выгибается навстречу, а следом горячая волна накрывает и Сережу. Он шумно выдыхает, закусывая губу. Шуметь нельзя. — Охуеть, — хрипло шепчет Олег. Сережа расслабленно опускается на грудь Олега, вытягивает ноги. Охуеть. Формулировка точная. Как же этого не хватало. Между ними ткань пижамы пропитывается спермой, становится мокрой, но Сережа бы прямо сейчас отрубился, если бы Олег вдруг не приподнялся на локтях: — Сереж? — М-м? — А что случилось? Ну, между нами. Последние недели… были странные. Сережа медленно поднимает голову и встречается с серьезным, задумчивым взглядом Олега. — Что? — мыслей в голове у Сережи нет, он с трудом понимает, о чем спрашивает Олег. — Я до последнего думал, что ты не сойдешь с этого поезда, чуть с ума не сошел. Заебал всех полицейских на платформе, — тихо признается Олег. — Мы же, правда… вместе? Сереже хочется съязвить, что об этом принято спрашивать до перекрестного петтинга, но на лице Олега такое искреннее волнение, что он просто выдыхает: — Почему ты думал, что я не приеду? Олег теперь смотрит на него, как на идиота. За последний месяц у них в диалоге только два сообщения, и те — про время и дату Сережиной электрички. — Писал бы почаще, — неожиданно резко вырывается обида, и Сережа мысленно дает себе оплеуху. Какой же он придурок. Именно сейчас ему необходимо все испортить. Он слегка отодвигается, чтобы удобнее было разговаривать. Конструктивно разговаривать. — Почему ты не приезжал в «Радугу»? Олег нахмуривается и молчит. — Знаешь, с моей стороны это выглядело, — Сережа подбирает слова, — как будто ты вернулся к своей нормальной чудесной жизни и не знаешь, как бы мне об этом помягче сказать. Как будто наигрался и выбросил. Олег снова мягко притягивает к себе и ласково целует Сережу в висок. — А знаешь, как это было с моей стороны? — напряженно спрашивает Олег и немного грустно улыбается. — Я же по уши в тебя влюбился. Как полный кретин. Сердце Сережи гулко бьется в груди. Влюбился. Олег в него влюбился. Это же гораздо больше, чем простое «Олегу Сережа нравится». Это же… Невероятно. Чудесно. И в чем тогда вообще проблема? — А потом все произошло так быстро, я не хотел тебя заставлять чувствовать то же. Решил, что если не буду… Блин, я даже календарь завел! Календарь, — мысленно ухмыляется Сережа. Олег — такой Олег. — Я подумал, если меня будет в твоей жизни меньше, то ты сам поймешь хочешь ли ты продолжать. И знаешь, что дальше произошло? — Что? — по инерции вставляет Сережа. — Ты перестал отвечать на звонки, перестал писать. Как я должен был это понимать? Что я тебя заставил, а ты действительно передумал. Серёжа ошарашенно поднимает бровь. Разве похоже, что Олег заставляет его? Кажется, сейчас все было в точности наоборот. В голове всплывает книжка «Как пережить травму», догадка бьет неожиданно, оттого больнее. Олег считает его больным, поломанным. — Ты до сих пор об этом думаешь, да? — еле слышно шепчет Сережа и резко перекатывается на другую сторону кровати. — О том, что Вадим сделал? Прямо сейчас об этом думаешь? — Нет, — хмурится Олег. — Нет, совсем не так. — Ну да, конечно. Нихрена не получится, тебе даже касаться меня противно. Так и сказал бы, что тебе гадко, а не вот это дебильное «дело не в тебе» и прочую лапшу. — Сереж… Обида душит его, он снова перекидывает ногу через Олега, чтобы перелезть на свою раскладушку, но Олег ловит его за руки, тянет на себя, пытается поцеловать. Сережа отворачивается, но надолго его обиды не хватает. Сережа отвечает жарко, жадно. Руки Олега забираются под футболку, скользят по выпирающим позвонкам и лопаткам. — Я же только о тебе думаю, — шепчет Олег куда-то Сереже в шею. — О том, какой ты, ты! Да пока ты там на раскладушке вертелся, я думал только о том, как же хочется… Тебя хочется. Я же люблю тебя, Сереж… Сережа отчаянно подставляется под поцелуи, под бессвязный шепот Олега, чувствуя, что оживает, что пустота внутри заполняется чем-то ярким, согревающим, что там, где еще недавно был выжженный пустырь, теперь распускаются цветы. Сережа стягивает футболку и тянет Олега на себя, переворачивается на спину, чтобы почувствовать тяжесть его тела на себе. Так правильно, так необходимо. — Я же за последний месяц… — Олег скользит поцелуями по его груди, спускается на впалый живот. — Если бы ты не приехал… Я же даже не знаю, как жить буду, если ты вдруг… Сережа понимает все, о чем говорит Олег, четко, пронзительно. Они же ничего не успели. И если Олег все прекратит, поставит точку, то у Сережи даже почти ничего не останется, чтобы вспоминать. Только робкие касания и жадные смазанные поцелуи на прощание. Он цепляется за футболку Олега, рывком тянет ее наверх, чтобы кожа к коже, чтобы еще ближе. — Уверен? — напряженно спрашивает Олег. Они уже видели друг друга без одежды в раздевалке, и в душевых, но еще ни разу нельзя было Олега потрогать, почувствовать. — Сделай уже хоть что-нибудь, — с отчаянием выдыхает Сережа. Но Олег смотрит несчастно, и Сережа сдается. — Олеж, — ласково проводит по его щеке ладонью Сережа. — Если мне станет неприятно, я тебя… уведомлю. Правда. — Ага, уведомишь, — фыркает Олег. — В письменном виде и заверением от нотариуса. — Можно? — Прекрати уже спрашивать. Олег опускается ниже, стягивает с Серёжи пижамные штаны. Глядя в потолок, Сережа вдруг понимает с кристальной ясностью то, что предательское тело узнало намного раньше. — Я тебя люблю, — шепотом произносит Сережа. — И, наверное, всегда буду любить. Сережа поворачивает голову и встречает затуманенный, счастливый взгляд Олега. — Ты же не против? — мягко уточняет Сережа, хотя уже знает ответ. — Мне не нравится слово «наверное», — улыбается Олег. — Над этим мы еще поработаем.