Красота по-американски

Стив открыл так быстро, будто ждал за дверью.  “Сюрприз!” Стив ровно мгновение всматривался в его глаза, а потом притянул к себе, как в самый первый их безумный вечер, бывший, казалось, в прошлой жизни. Каким же глупым он был тогда. Впрочем, и сейчас он повзрослел во всем, кроме чувства к Стиву, от которого ему хотелось орать на весь мир. Стив обнимал его, а Брок целовал его теплую шею, мял футболку на спине, не веря, все еще не веря, что имеет на это право. Что можно. Господи, ему почти девятнадцать, он солдат регулярной армии США, уже нюхнувший и пороху, и всего остального, но рядом со Стивом он по-прежнему чувствует себя мальчишкой из выпускного класса, впервые увидевшим Кэпа. — Ты голоден? — спросил тогда Стив, и Брок застонал ему в губы, давая понять, что да, очень, но еда подождет. И как Брок раздевал его по дороге в душ, и руки дрожали, и как Стив потом целовал его шею, загорелую до черноты, вел языком по границе "армейского" загара, когда черные только руки до плеч, шея и лицо. И как касался губ губами, обхватив лицо ладонями, и Брок знал, что, несмотря на всю близость, тот крепко держит себя в руках. И поклялся тогда, что непременно изменит это, заставит сорваться. Потому что уже можно. Брок не переболел, не охладел, не забыл, не перехотел и еще тысяча таких же важных "не", от которых, казалось, зависела его жизнь. А потом они вытирали друг друга, и Брок опустился на колени прямо там, в маленькой ванной, потому что не мог, не хотел больше терпеть, и как Стив не позволил ему, увел в спальню.  И как Стив в последний раз спросил, не передумал ли Брок, и он снова ответил: — Я хочу с тобой всего. И как Стив целовал его все ниже и ниже, и как маятно, как сладко это было, и как Стив взял его член в рот, и Брок кричал, кричал, задыхаясь, срывая голос и выламываясь в спине, подаваясь навстречу. И как снова хотел — всего, едва кончив, все еще возбужденный, жаждущий принадлежать, чтобы Стиву было также хорошо. До боли, до закипающих под веками слез. И как Стив нежно, терпеливо растягивал его, игнорируя все требования, а потом и мольбы. И как наконец, когда Брок почти ослеп от желания, наконец заменил пальцы членом и смотрел, смотрел в глаза, и взгляд его плыл от возбуждения, а Брок почти не дышал, потому что — с ним. И как Стив шептал ему что-то, обжигая дыханием шею, как стонал, пытаясь сдержаться, не входить слишком глубоко, но Брок обхватил его ногами, и они пропали, оба, и Брок увидел, каким Стив может быть — неистовым на грани безумия. Как крепкие тросы его самоконтроля обрываются с оглушительным треском, больно бьют по нервам, и так горячо от этого, так сладко — знать, что это из-за тебя.  На самом пике Стив сжал его до боли, так, что не вздохнуть, а потом скользнул вниз, одним нечеловечески плавным движением и, взяв в рот член Брока, сунул в него пальцы, задел внутри то самое место, и Брок кричал нестерпимо долгие мгновения, страстно желая, чтобы пытка длилась вечно.  В первый учебный день Стив, уже одетый в парадный мундир, поправлял фуражку у зеркала в холле, а Брок, еще не до конца проснувшийся после почти бессонной ночи, сполз со второго этажа, завернувшись в одеяло, и бухнулся-таки на колени.  — Давно мечтал это сделать. И расстегнул молнию на его брюках. Стив со стоном погладил его по щеке, и позволил все: отсосать, не снимая парадной формы, целовать, делясь вкусом после, толкаться в ладонь, грозя испачкать отлично отглаженные брюки.  Стив теперь вообще все ему позволял, но в те первые две недели, которые они провели вместе, Брок все время ждал, что тот его оттолкнет. Так было слишком долго — из них двоих именно Стив был разумом, а Брок — бурлящими гормонами и темпераментом.  И вот теперь чертов контракт закрыт, и Брок летит домой.  К Стиву.  Он все-таки уснул, когда самолет уже начал плавно снижаться. Что-то говорил капитан воздушного судна, народ в салоне оживился, а Броку так хотелось спать, что хоть умри.  Слишком долго он не спал по-нормальному. Не вполглаза. У него наверняка этот, как его, ПТСР. И еще какая-нибудь ерунда, но его ждет Стив, и поэтому он проснется, он, если надо, черт побери, воскреснет, лишь бы тот продолжал его ждать.  *** Дом встретил Брока тишиной и уже ставшим привычным идеальным порядком. От природы не особо аккуратный, Брок, конечно, за время службы попривык складывать все так, чтобы легко можно было найти, но в быту на это частенько забивал, в отличие от Стива.  А потому, ценя чужие усилия, Брок разулся у порога, скинув пыльные ботинки, и пошел на второй этаж. Там вытащил полотенце, лежавшее в вещмешке сверху, кинул на него рюкзак, сам вещмешок и пошел в душ.  Он подремал в такси примерно с полчаса, вежливо попросив водителя заткнуться, и теперь чувствовал себя сносно, но еще не отлично.  Занятия в академии заканчивались около четырех, но лекции были только в первой половине дня, а потому Стив скоро должен был вернуться, и…  Почти уснувшего под струями теплой воды Брока обняли сзади сильные руки. Сердце забилось больно и радостно.  — Люблю тебя, — сонно объявил Брок, хотя любил говорить об этом не так, а лицом к лицу. Но Стив целовал его в шею, по телу разливалась приятное тепло, и шевелиться не хотелось вообще. — Трахнуться и умереть. Сделаешь?  — Без заключительной части, — ответил Стив и развернул его к себе. — И это взаимно. — Что? — Все.  Вода заливала глаза, Стив целовал и целовал, и желание дать ему прямо в душе потянуло вдруг на смысл жизни. Всех пяти минут, какие остались — это если учитывать трое суток почти без сна.  — Хочу так, — хрипло признался Брок. — Если вырублюсь — прикопай меня на сутки, желательно в темном и теплом месте.  — Спальня подойдет? — Вполне.  Смеясь, Стив поднял его за бедра, и Брок послушно обхватил его ногами, под лопатками оказался шершавый кафель, сверху текла вода — райские струи, настоящее достижение цивилизации, — и Броку было так кайфово.  Пожалуй, никому кроме Стива он бы не позволил так с собой обращаться — трахать на весу, как шлюху, снятую с шеста. Но Стив — это совсем другое дело. На него можно положиться. Особенно если единственное, что у тебя не полумертвое — это член, вот уже восемь месяцев не видевший Стива.  — Давай же, — выдохнул Брок. — Хочу тебя, даже если это… Стив заткнул его лучшим из способов и взял так, будто они расстались сегодня утром. Будто после ночи вместе, когда внутри все еще нежно и мягко.  — Господи, обожаю тебя, — простонал Брок. — Есть хоть что-то, что ты делаешь не идеально?  — Веду переговоры. Вечно кому-то мозги вышибу. Нечаянно, разумеется.  До Стива Брок думал, что смеяться с членом в заднице — миссия невыполнима, но, но, но… — Детка, — Стив в постели всегда называл его ласковыми, немного дурацкими прозвищами, за которые любому другому Брок дал бы в глаз. — Мой… Брок застонал, его заебанный, но очень молодой организм собрал пресловутые последние силы, и Брок сжал Стива в себе, приподнялся на его члене, снова опустившись — резко, быстро, как они оба любили.  — Ну же, давай.  Стив прижал его к стене и со стоном снова опустил на себя, удерживая одной рукой. А второй провел по члену, так, что у Брока под веками вспыхнула яркая радуга.  — Хочу тебя, хочу, — повторял он в поцелуи, пока Стив, приноровившись к неудобной позе, не заставил его замолчать, найдя верные угол и темп.  — Ст… — слова кончились, воздух тоже, и Брок горел, беззвучно раскрывая рот. — Еще чуть… Стив застонал ему в губы, и Брок, кончив, и правда утратил дееспособность полностью.  Он не помнил, как Стив обмыл его и унес в спальню. Брок сквозь сон ответил на поцелуй и наконец провалился на изнанку своей новой счастливой реальности.  *** Проснулся Брок, похоже, ближе к вечеру следующего дня. Есть хотелось зверски, а потому, натянув нашедшиеся на банкетке в изножье кровати штаны, он отправился на поиски еды и Стива. И не обязательно в таком порядке, если что.  Еда и Стив нашлись одновременно, на кухне, в плотном плодотворном сотрудничестве. Брок подошел и, обняв Стива со спины, прижался щекой к его загривку.  — Это лучшее утро в моей жизни.  — Половина пятого пополудни, — усмехнулся Стив.  — Не стоящие внимания мелочи.  — Тогда на завтрак жаркое из свиных ребрышек.  — Люблю Америку. Кстати, — он потерся носом о шею Стива, а потом прихватил зубами за загривок, — мне вчера показалось, или суперсолдатский норматив раздевания гораздо меньше сорока секунд?  — Если все равно, в каком виде потом окажется форма, то можно уложиться секунд в десять-двенадцать.  Стив поставил большую миску жаркого в микроволновку и развернулся к Броку. Про нормативы суперсолдат по поцелуям Брок спрашивать не стал — их с Наташей опыт подсказывал, что возможности сверхлюдей в этом плане ограничены только выносливостью их партнеров.  Подоконник оказался нужной высоты, а жаркое пришлось греть еще раз. *** — Какие у тебя планы, — спросил Стив, поглаживая Брока по влажной от пота спине.  Время шло к полуночи, и Брок, все еще не отоспавшийся как следует после четырех лет хронического недосыпа, почти задремал.   — Продолжу учиться. Офицером я быть не передумал. А что?  Стив никогда не завел бы такой разговор просто так, тем более в постели, поэтому Брок, стряхнув сон, перевернулся на бок — к нему лицом. Стив смотрел пристально, как-то слишком внимательно, словно все еще сомневался, как будто Брок не доказал, что то, что он чувствует — не гормоны и само по себе не рассосется.  Что надо, как говорится, рассасывать. — Мне казалось, мы прошли стадию таких твоих взглядов лет эдак несколько назад, — заметил он. — Что-то случилось? — Мне предложили место посла США в Великобритании, — просто сказал Стив.  — Ч-ч… Но ты же плохо ведешь переговоры. Нам что, надо вышибить там кому-то мозги? Стив, наконец, улыбнулся.  — Я обещал держать себя в руках. Закончится учебный год и… — И? — охрипшим голосом спросил Брок, а потом вспомнил, что Стив спрашивал о его планах, сердце забилось как когда-то — быстро и больно.  — И я предлагаю тебе рассмотреть вариант поступления в Королевскую военную академию в Сандхерсте. У Брока натурально отвисла челюсть.  — Я думал, там только принцы учатся. Это же лучшая академия мира.  — Иностранцев туда почти не берут. Если они, конечно, не члены семей дипломатов.  Что? ЧТО?! — А я член? Стив обхватил его ладонью там, внизу. И ответил: — Можем проверить.  Господи, чуйка, с которой Брок родился, не иначе как благодаря бабке, которую на родной Сицилии считали ведьмой, похоже, его не подвела. Он правильно влюбился когда-то давно, больше пяти лет назад, будучи еще зеленым сосунком, не отличающим голову от жопы.  Он, Брок Рамлоу, совершенно искренне обожал единственного человека на свете — Стива Роджерса.  А член он там семьи дипломата или ее же жопа — история, как говорится, нас рассудит.