По следам снов

Песок вздымался ввысь под тяжёлой поступью конских копыт. Громкое, взволнованное ржание прерывало гнетущую тишину: кони чуяли опасность, что таилась среди бескрайней пустыни. Амен успокаивающе потрепал жеребца по чёрной гриве и устремил взор вдаль. В паре атур проступали очертания руин храма Сета. Скоро отряд будет на месте. Двое молодых охотников, недавно принятых на службу, обеспокоенно оглядывались и прислушивались ко всему. Один из них указал на ближайшую скалу, в щелях которой таилась разная живность: — Тихо. Даже скорпионы не копошатся. Присмирели совсем. Его товарищ бросил взгляд туда же и громко запричитал: — Проклятое место рядом. Не зря черномаги там ищут укрытия. У покровителя под боком. — Довольно болтовни. За дорогой следите! — грозно пресек их разговор Амен. Незачем сеять волнение среди отряда. Как только они закончат с делом и отправят виновных под суд к фараону, он разъяснит новобранцам: надо было изначально понимать, с чем им предстояло столкнуться, прежде чем вступать в чин. А понимал ли он сам? Амен многое о черномагах слышал от отца. У него же пытался выведать про конфликт и проклятие, которое настигло их семью, но никак не проявилось. Отец, однако, отмалчивался, так что он стал искать ответы сам. Стремился найти причастного, выяснить правду, но не превысить при этом полномочий. Амен считал — ни к чему использовать хопеш там, где можно надавить словами; не намеревался собственноручно вершить суд. Он никогда не искал оправдания черномагам, но поначалу задавался вопросом: почему те выбрали подобное ремесло? Нужда ли привела их к тому? Или банальная алчба?.. С каждым походом он все больше убеждался, что дело, как и всегда у людей, было в деньгах. Очертания храма становились четче, и по мере приближения к нему предчувствие, что ни разу не подводило Амена, крепло все сильнее, кричало о необходимости сменить тактику. Но нет, разделять отряд на небольшие группы он не станет. Неизвестность — худший враг, а сколько противников скрывалось за стенами храма, он не знал. С десяток, может? Или даже гораздо больше. Шезму ведь были хитры, изворотливы. Нередко заручались поддержкой воров и жадных до наживы меджаев. Стоило быть начеку. Но и идти всем вместе тоже было нельзя — быстро раскроют свое присутствие, и так у них уж точно не выйдет застать врага врасплох. Амен сосредоточенно сощурился, наскоро выискивая альтернативу. Значит, часть отряда выгодно будет отдать Тизиану — пусть зайдут сбоку. Остальных же Амен лучше возьмёт с собой и направится к центральным воротам. Величественная, местами обвалившаяся и покосившаяся статуя Сета показалась впереди, став для охотников ориентиром. Они поторопили коней. Не оборачиваясь, Амен поднял руку вверх, дав приказ остановиться. Слез с коня и обратился к отряду: — Привяжите лошадей. Дальше пойдем пешком. Окинув взглядом местность и заприметив кусок скалы, торчащий из песка, Амен подошел к коню и достал из походной сумки верёвку. Один конец он обвязал вокруг узды жеребца, другой же туго закрепил у каменного основания. Перед этим он по привычке провел ладонью по шероховатой поверхности, оценивая ту на надёжность. Вернувшись к отряду, он окликнул младшего командира: — Тизиан, возьмешь с собой новобранцев, Ерана, Харамхеба и еще пару человек. Обойдите сбоку. Остальные — со мной. Не отходить друг от друга. Без надобности не убивать. Каждый шезму предстанет перед фараоном. Их жизни в его руках. Тизиан кивнул и отвесил двум друзьям легкий подзатыльник: — Все понятно? Без глупостей. Амен напоследок строго посмотрел на него и, пряча усмешку, двинулся вперёд. Тяжело было не подметить: друг успел заметно привязаться к этой парочке. Только привязанность он проявлял по-своему — был строже и на тренировках гонял больше, нежели остальных. Часто шутил. Сам Амен относился ко всем одинаково, но это ничуть не мешало ему печься о своем отряде и заботиться о безопасности каждого. Он старался сделать все возможное, чтобы после очередного рейда все вернулись живыми. Отряд верно последовал за ним. Сухой и сильный, ветер, настиг их на пути внезапно. Поднимаясь, он бушевал и, подобно острым лезвиям, впивался им в лица. Он засыпал песком глаза, ограничивая обзор, и забивался меж складочек одежды, то злобно царапая, то по-детски щекоча, ровно играясь. Амен отряхнулся. Плотнее укутываясь в накидку, он крепче сжал в руке родной хопеш. У самого храма он подал знак. Часть отряда послушно скрылась в другом направлении. Плотным кольцом охотники окружили руины и скоро проникли внутрь. Каждый шаг, даже самый осторожный, отдавался гулким эхом от каменного пола и полуразрушенных стен, грозя ранним обнаружением. Амен внимательно осмотрелся: высокие колонны, расписанные иероглифами стены, шаткая рассыпающая лестница. Балкон… На нем-то Амен и задержал взгляд, выругавшись себе под нос. Удобное место для наблюдения. Их прибытие могли видеть. Будто подтверждение его мыслям, послышался шум. Позади раздались звон хопешей и отрывистые голоса. Плотная угольная дымка заполнила помещение от стен и до потолка. Словно змеи, выползшие из разоренного гнезда, она устремилась к ногам охотников и, проглатывая все на своем пути, оплела массивные колонны. Тень в чёрной накидке метнулась в сторону и затаилась во мгле. С противоположной стороны еще две надвигались на Ерана и Харамхеба. Амен выжидал. Внимательно проследив за направлением одного из шезму, он сорвался с места, преследуя его и едва не нагоняя. Тот трусливо петлял меж колонн, пока резко не исчез, в следующее мгновение появившись уже за спиной охотника с занесенным остриём. Амен развернулся, руку с хопешем отвел назад и четко выверенным движением подцепил кинжал. Оружие противника с глухим звоном упало на каменный пол. Скользяще-рубящий удар прошёлся по шее черномага, задевая артерию и нанося глубокую рану. Тёплая алая кровь окропила накидку. Зажимая увечье ладонью и хрипя, шезму опустился на колени, но было уже поздно. Силы покинули его. Бездыханный, он завалился на бок. Пусть врагов было и меньше, чем охотников, но они отчаянно бросались в бой, не боясь смерти, не страшась самой Амат, что дышала им в спины. Амен насторожился. Он знал, черномаги враждовали меж собой, а потому не ожидал увидеть столь сплоченную группу. Отбиваясь от нападавших, он поднял взгляд вверх, улавливая тёмную фигуру. Один из шезму стоял на балконе и монотонно бормотал слова проклятья. Полупрозрачные нити отделялись от его тела и плыли по помещению, оплетая часть отряда. Проклятье! Их отвлекали. Загнали в ловушку! Нужно расправиться с тем шезму немедля. Амен оглянулся, прикидывая, кто из отряда был ближе всего к балкону. Сам он уже не успеет до него добраться — далеко… Зато Тизиан сражался в крайне удобном месте. Когда тот ловко увернулся от удара, нырнул ноги противника и всадил врагу кинжал прямо под колено, Амен рассудил, что он уж точно сможет вовремя остановить недруга. Не теряя времени, он окликнул напарника и указал наверх. Всего миг — и кинжал Тизиана тотчас вонзился в спину шезму, заставив того замолкнуть. Навсегда. Однако ничего не поменялось. Проклятье было необратимо. Неожиданно часть отряда замерла. Их глаза вспыхнули красным, налились и распахнулись. Медленно они принялись надвигаться. Взгляды их, бездумные и потерянные, теперь были полны лишь злобы и безумства. Душераздирающий крик новобранца, убитого со спины собственным же товарищем, затопил древние стены и поставил тех, кто сохранил рассудок, перед безжалостным выбором: убить тех, с кем они всего пару мгновений назад сражались бок о бок… Или же погибнуть от их рук. Амен понимал — именно ему придется переступить через все законы Маат. Это он глава отряда, это он ориентир для своих солдат. Именно он должен был сохранить жизни своим людям, даже если половины из них придётся лишиться. Охотники, находившиеся в здравом уме, тоже это понимали. Понимали, но не спешили действовать, безотказно ожидая приказа. Амен, казалось, стиснул зубы аж до скрипа. Вскинув хопеш вверх, он выдохнул, усмиряя биение сердца, и, не позволив голосу дрогнуть, смело рявкнул: — В бой! Подавая пример сомневающимся, он сам ринулся в схватку. По локтям его потекли багряные струи, когда он без колебаний полоснул по горлу тому, кого ещё вчера хвалил за успехи. Да будут прокляты все черномаги! Да будет проклят бог Маахес, что покинул их! Молитвы были не к месту. Отовсюду повеяло потусторонним холодом. Анубис бродил совсем рядом, ожидая момента, когда сможет забрать умерших в Дуат. Отточенная сталь клинков звенела в воздухе, пробивая легкую броню. Рука занесена — резкий удар. Хопеши скрестились в обороне. Каждый приём был до мелочей знаком Амену. Каждый прием сотни раз отрабатывался на тренировках, каждому приёму он обучал своих людей сам… И ныне использовал против. Бесчестная битва. Разворот, ещё удар. Кровь окропила стены. Один за другим охотники падали на пол, в упор смотря на него, своего командира, уже осознанным взглядом: перед смертью проклятье спадало. Словно специально. Словно для того, чтобы сделать ещё больнее… И тем, кто умер. И тем, кто выжил. В один момент всё закончилось, и оглушительная тишина вновь накрыла стены храма. Амен обернулся. Из всего отряда остались пятеро. Включая его самого. Все в крови шезму, в крови своих собратьев по оружию, они невидящим взглядом осматривали тела погибших. Никто из них до конца не верил в произошедшее. Никто не был готов к подобному. Не произнося ни слова, они покинули храм и, еле переставляя израненные ноги, направились к лошадям. Отчаянный птичий крик, что разнесся в воздухе, настиг их на пути. Амен возвел взор к небу. Над сводами храма летала пара серокрылых ястребов. Рука Тизиана успокаивающе опустилась на его плечо. Он тихо произнес: — Прилетели оплакивать погибших Не было больше того озорного взгляда, с которым он шутил над молодыми ребятами. Сегодня они потеряли слишком много. Боевых товарищей, близких друзей… И себя.

***

Амен не заметил, как бескрайняя пустыня сменилась стенами столицы, а затем — и воротами дворца. Малая часть оставшегося отряда, измотанная боем, подавленная, ехала позади. Он обернулся, отчетливо понимая: в мыслях боевых товарищей ничего хорошего не творилось. Впрочем, его мысли были схожи. Этот день они запомнят надолго и будут вновь и вновь встречать его в самых дурных снах. От мук совести не спасёт и осознание правильности принятого решения. Их, охотников, научили убивать, но умолчали о том, что однажды придётся поднять клинок против своих. Амен крепче сжал поводья. Он попытался хоть на миг отвлечься от ожесточенной борьбы, которую вел с самим собой. Пролитой крови было не избежать. Он знал каждого из отряда и мог с точностью сказать: некоторые захотят отомстить. Нужно будет их сдержать, не дать совершить непоправимого… Но как это сделать, если он и сам ловил себя на подобной мысли? Ему хотелось перебить всех шезму. Всех. До единого. Истребить, словно заразу, безо всякого суда. Он вовремя обуздал ярость, что диким зверем царапала грудь и рвалась наружу, требуя возмездия. Справедливость оказалась сильнее. От нее Амен не смог отвернуться, и она выиграла этот бой. Молча они слезли с лошадей и повели тех к царским конюшням, передав в руки дворцовых слуг. Ни живые ни мертвые, охотники направились во дворец. Поворот. После — ещё один. Длинный коридор с обширным балконом, что вел в тронный зал. Исфет, в Дуат путь и то был короче! Амен расправил плечи и придал лицу невозмутимости. Кивал в знак приветствия знатным вельможам, что попадались на пути, притворно улыбались и желали здоровья, спрашивали об успехах похода. На их вопросы он отвечал четко и по делу, не давая и намека на поражение. Нельзя. Амен давно это уяснил. Дворцовые стервятники были способны на все: почуют неладное — и разнесут новость, приукрасив ее так, как не смог бы и Геродот. В каком тогда виде информация дойдет до фараона, одним богам лишь было известно, но последствия Амен видел не раз: младшие советники менялись слишком часто. Массивные резные двери тронного зала показались впереди. Меджаи распахнули их перед охотниками и расступились пропуская. Амен прошел вперёд, занял место посередине. Остальные встали чуть поодаль. С поистине гордой осанкой земного бога, фараон сидел на троне, возвышаясь над подданными. Он окинул прибывших неторопливым изучающим взглядом. Поднял ладонь, подав молчаливый знак подойти ближе. Амен решительно преодолел расстояние до подножия трона и замер. Его царь смотрел испытывающие, будто знал наперед, что за весть ему принес Амен. Мерно фараон произнес: — Амен, мой верный слуга. Как прошел поход? Тот сжал кулаки от бессилия и от злости на самого себя. «Не смог. Не справился. Подвел», — набатом отдавалось в мыслях. Какой бы приговор ни вынес фараон, Амен будет готов к нему. Нет, сейчас не время для этого. Амен сделал вдох и коротко отчитался: — Мой фараон, мы понесли большие потери, — он чуть склонился и отчеканил: — Шезму не удалось поймать. В храме была целая группа. Они объединились и напали вместе — прикрывали главного. Эти черномаги оказались в разы сильней тех, с кем нам доводилось сталкиваться раннее. Еран и Харамхем разом выступили вперед и склонили головы, прося разрешение на слово. Амен посмотрел на них предупреждающе, пытаясь остановить глупцов, пока не стало поздно. Втягивать их в это не хотелось. Достаточно они пережили из-за его ошибки. Он сам разберется с этим. Несмотря ни на что те всё равно начали уверенно говорить: — Командиру пришлось принять тяжелое решение. Погубить всех или сохранить малую часть отряда. Мы последовали за ним. Он сделал то, что было нужно. Менес выслушал их и, упершись в подлокотник своего трона, поднял взгляд: — Я услышал все, что хотел. Можете идти. Когда охотники покинули помещение, фараон встал со своего места и почти вплотную подошел к Амену. Строго, но без разочарования в голосе он произнес: — Ты еще неопытен и бываешь слишком лоялен к врагам государства. От этого допустил оплошность. Амен поднял взгляд вверх, — Я не отрицаю своей вины и готов понести заслуженное наказание — Разве я об этом говорил? — Менес вернулся на место, оправляя одежды. — Мало ли полководцев за время службы допускали ошибок? Куда важнее умение вести за собой. Умение заручиться поддержкой и доверием отряда. Я увидел достаточно. Охотники тебе преданы и безоговорочно в тебя верят. Отныне ответственность за них и за Египет в твоих руках. Я назначаю тебя на должность Верховного эпистата. Теперь ты волен сам решать судьбу преступников. Тебе выбирать, предать их суду или казнить самому. Вот так в один миг все резко переменилось. Амен не понимал, как относиться к неожиданному продвижению по службе. Он слегка склонил голову: — Благодарю, мой царь. Я не подведу — Надеюсь, так и будет. Можешь идти, — он махнул рукой в сторону меджаев, приказывая тех открыть дверь. Амен вышел из тронного зала и направился на балкон. Нужно было привести мысли в порядок и все обдумать… Однако эмоции, которые он тщательно прятал, вылились подобно бурному потоку Нила во время разлива. Один за другим удары обрушились на мраморные перила. Небольшие трещины расползлись по ним, и кропотливый труд царских зодчих был испорчен. Амену было все равно. Что-то незримое в его Ка оборвалось — та самая нить, что связывала его прошлое и настоящее. Черномаги ответят за все! Пусть боги услышат его клятву. Это шло вразрез с его недавними мыслями, но он ведь ничего не нарушит? Все будет по справедливости: он не тронет невинных, а виновным не будет спасения… И Сет им не поможет.