Твоя красота — оружие

На полигоне шум, стрельба и звуки ударов. Август со своей свитой стоит в тени прохода и ждёт окончания. Полицейские показывают хороший результат, но не лучший. Из сооружения выходят люди, и Август кидает на них короткий взгляд, который почти сразу возвращает к одному конкретному человеку в толпе. Поза Хольта становится напряженнее, плечи едва заметно ссутуливаются. В полумраке Отто замечает болезненный блеск в глазах. — Там Дима. Pizdec, — произносит Август на выдохе, но Отто слышит. Август искрит, сжимая кулаки, по рукам пробегают маленькие молнии, и он не может их удержать. Отто беззвучно вздыхает. Он дает Хольту немного времени, а потом подходит ближе: — We need to go, boss. Август смотрит на него, в его глазах мелькает страх, но он быстро пропадает. Хольт быстро приходит в себя. — You're right. Он расправляет плечи, подает знак своим людям, нацепляет одну из своих безупречных масок и выходит на свет. 

***

Когда он проходит рядом (шаг в сторону, и можно дотронуться), маска дает трещину, улыбка съезжает в сторону, становясь горькой усмешкой. Дима смотрит на него неверяще, с постепенным осознанием и с такой болью, что она рвет что-то внутри. В конце он отводит взгляд, и это хуже пощечины. Август старается дышать, считая в уме. Кажется, что это чертов спектакль. Каждый на своих местах, и они не в силах поменять сценарий. Можно только чуть дольше задержать взгляд. Обычный зритель это даже не заметит. Сердца обоих опаляет жаром, пожирающем нутро.

***

Дима не поднимает взгляд. Ему почти физически больно смотреть на него. Дубин выбирает сохранить внешнее спокойствие еще на чуть-чуть. Внутри же пылает пожар.  Прошло полгода, а он все такой же тряпка. Он запирал в себе все эмоции, чувства, всю тоску, прятал в коробку, в дальний ящик под замок, на самую пыльную полку в сознании, чтобы даже мимолетной мысли не было. Всегда занят, весь в работу, в дела, в отчеты, в справедливость.  Потребовались мимолетный взгляд, уверенная походка и немного кривая улыбка, чтобы сорвать все преграды, которые он выстраивал эти месяцы. Дима держится, но это ненадолго. — Это... Август ван дер Хольт — отвечает на вопрос Игоря Дима глухим голосом. Он запинается прежде, чем произнести имя. Кого любил и ненавидел. Дубину сейчас все равно, как он выглядит, каким тоном говорит. Ему бы еще немного продержаться, еще немного подышать воздухом, которым дышит сейчас и Он. — Тот самый? — Игорь не унимается. Держаться становится труднее. — Нет. Костюм сделал его отец. — Хольт начинает журчать на французском, обращаясь к Архиповой, флиртуя, и Дима не выдерживает: — Игорь, я отойду, ладно? Громовское "Куда?" звучит ему в спину. "Подальше от Него" — крутится у Димы в голове. В речи Хольта появляется маленькая пауза, которую никто не замечает.

***

Дима прислоняется спиной к стене и пытается выровнять дыхание. Здесь тихо и спокойно, здесь не слышно его голос, здесь он один. Он сползает на пол. Его всего трясет, на глазах выступают слезы. Август. Отзывчивый, эмоциональный, добрый. Обсуждающий с Димой все на свете, сопровождающий его повсюду. Wonder. Нежный, открытый, чуткий. Обнимающий, мягко целующий и шепчущий слова любви на разных языках. Из груди вырывается всхлип, рушится последняя преграда, и Дима отпускает себя. Он рыдает, с воем впиваясь пальцами в голову, пытаясь закрыться от мыслей и мелькающих в сознании воспоминаний. Но у него не получается.

***

Достопримечательности весеннего Амстердама. Фотографии. Ресторан при отеле. Скетчбук и карандаш на столе. И нереально красивый незнакомец за дальним столиком. Сверкающие глаза понимающей сестры. — Это твой шанс, Дима. Иди. Диалог, с которого все началось: — Извините, но вы меня ранили. — И чем же? — Своей красотой. Незнакомец улыбается так ярко и искренне, что сердце пропускает удар. — Позвольте тогда пригласить вас на перевязку... То есть, на кофе.  Несколько часов увлекательного разговора, который плавно перешел в прогулку. Сказанное друг другу “до завтра”. И еще один диалог спустя несколько дней: — Я считаю, вас надо запретить.  — Почему?  — Ваша красота — оружие, Август.  — Вот что вы тогда имели в виду… 

***

— Лучше бы мы были не знакомы. Наступившая тут же тишина давит. Взгляд Августа тоже, но Дима выдерживает его. Он наблюдает, как человек, занявший в его сердце место, закрывается — лицо каменеет, глаза становятся холодными, осанка — жесткой. — Good, — тихо роняет Август и разрывает взгляд. Он уходит, щелчок двери еле слышен в тишине, но для Димы он громче пушечного выстрела.  Дубин сползает на пол, как бусины порвавшегося браслета, и дрожащими пальцами набирает Веру.

***

Дима возвращается.   Дима не знал, что будет настолько больно. Если бы не та улыбка и взгляд, которые говорили "у меня все хорошо и без тебя", Дима бы справился. Но его — вдребезги, всю его выдержку — на осколки. Мысли — наружу, выворачивая наизнанку. Сколько раз он читал их переписку, решаясь написать, смотрел на заблокированный номер. Сколько раз он вглядывался в толпу в поисках знакомого силуэта, сколько раз он узнавал его в прохожих, догонял, окликал, но ошибался. “Обознался, извините”.  Дышать тяжело. После слез остались только всхлипы. Он сломан, повержен на самое дно, но с каждым прерывистым вдохом собирает себя по кусочкам. Издалека слышатся быстрые шаги. Дима замирает. Он надеется и боится, что это Он. Сердце бьется быстро, оживает с каждым шагом. Глупое сердце, глупая надежда. Шаги совсем близко, за углом, и Дима произносит: — Кто здесь? Тишина в ответ. А потом человек выходит из-за угла.  Дима отводит глаза, криво усмехаясь: — А, это вы, мистер Хольт, — Дима встает с пола, отряхивая колени, и не видит, как Хольт дергается от обращения. — Извините за мой вид. Что-то хотели? Дима поднимает взгляд, останавливая его на брошке. Замечает краем глаза, что на нем нет очков, за которыми он так любит прятаться. Это не должно трогать, но трогает. Дима запрещает себе думать об этом. — Дмит… — Для вас — лейтенант Дубин, — холодно отрезает Дима. Он видит краем глаза, как Хольт поджимает губы. Все хорошо, Дима, пусть говорит, ты его выслушаешь, ему давно пора было объясниться, а потом вы разбежитесь как в море корабли. — Хочу принести вам... свои извинения. Голос в конце еле слышен. Предложение нелепое и слишком уж официальное, словно кто-то умер. (Их любовь, думает Дима, усмехаясь.) Дима ждет, что Хольт скажет что-то еще, но тот молчит. — Если это все, то вам стоит вернуться. Дима не успевает сделать хоть что-то, как Август быстрым шагом оказывается рядом, вторгается в его личное пространство, а Дубин ничего с этим не может сделать — сзади стена, от которой он так опасно не отошел, ловушка. Дима случайно поднимает взгляд. — Прости меня. Я был идиотом, — говорит Август. Все мысли о том, что никакой пощады, разбиваются об боль в глазах и страдание в голосе. Голос Хольта подрагивает. — Я ужасно ревновал. Считал тебя… своей вещью. Но ты живой человек со своими мыслями и чувствами. Жаль, что я это понял, лишь когда потерял...  Дима видит, как Август закрывает глаза и по его щекам пробегают мокрые дорожки. Это слезы? Август… плачет? Самый стойкий и сильный на свете человек… обнажает себя. Он никогда не плакал, не сутулил плечи, не сжимался под тяжестью вины, не был настолько открытым перед Димой в те месяцы.  Разум кричит, что он обманывает, но отчего-то Дима чувствует — таким нельзя обмануть. Дима делает шаг, оказываясь вплотную к Августу, обнимает его за шею, прижимаясь лицом к ткани пиджака.  — И ты меня прости. Я не должен был говорить те слова. Я ужасен. Август обнимает его, и их объятия ощущаются как вставший на свое место паззл, как попавшая в нужное место шестеренка, запускающая механизм. — Нет, моя душа, ты лучше, чем кто-либо еще. Ты лучше меня. Я тебя не заслуживаю. Они постояли так, снова соединяясь в целое, заживляя старые раны, сцепляясь разрывами. — Я не знал, что без тебя будет так плохо. — Я тоже. Август невесомо целовал его висок, и Дима чувствовал, как на смену затихающей боли и отчаянию приходит умиротворяющее спокойствие. Дышать становилось легче. Дима немного отстраняется, встречает теплый взгляд и несмело произносит: — Давай... начнем заново? Дима наконец видит настоящую улыбку Августа. Ту, от которой радостно бьется сердце. 

***

Август уходит первым. Вопросов не избежать, но нужно сохранить хотя бы видимость приличий. Дима улыбается. На душе светло и радостно, хочется кричать о любви ко всему миру и к одному конкретному человеку. Дубин кидает быстрый взгляд наверх. Август старается не светиться так явно, но его выдают морщинки в уголках глаз.  Им еще многое нужно обсудить, выстроить заново, научиться снова быть вместе. Но им будет легче, ведь они знают ошибки друг друга. У них все получится.