Камня на камне

      Жара длилась уже несколько дней. От нее плавились мозги, мороженное и асфальт. И лучше не становилось. За день все прогревалось настолько сильно, что ночью было так же тепло, как днем. Сегодняшняя ночь для Августа выдалась особенно жаркой. Пот скатывался по телу крупными каплями, заставляя тело блестеть в свете тусклых ламп. Всегда идеально уложенные волосы выглядели как гнездо, с частично прилипшими прядями ко лбу. Дыхание сбивалось с ритма, делая вдохи и выдохи рваными, сквозь зубы. Хольт в очередной раз откинулся на спину, издав при этом невольный стон.       — Устал, Гирлянда? — издевательски хмыкнул тренер, подходя к раскинувшемуся на матах Августу.       — Продолжаем, — рыкнул мужчина и поднялся на ноги. Он не сдается. Никогда. Так воспитан, с детства. Либо ты делаешь это идеально, либо не делаешь вообще. И Хольт всегда справлялся — доводил дело до конца. Любое дело, за чтобы не брался, всегда было выполнено безукоризненно. Даже через «не могу», через стиснутые зубы, через любые препоны. Август четко знал кто он и чего хочет. И ни минуты сомнений.       Выдох. Удар правой, левой, уворот. Левая, правая, уход в сторону от ответного удара. Мужчина часто занимался единоборствами, потому что они помогали ему взять эмоции под контроль. Выплеснул на ринге все, что накипело и можно жить дальше с холодной головой. Но сегодня почему-то не шло. Действия, доведенные до автоматизма, не заставляли подключать голову, хотя и выматывали физически. Август сквозь стиснутые зубы надеялся, что это ему поможет. Только бы не думать.       Правой, левой, уво… Пропустил. Смачный удар в торс, сбитое дыхание. Хольт снова лежит на лопатках, ощущая, как устали и забились мыщцы, как дыхание обжигает горло, как горят легкие. «Дурацкое слабое тело», — мелькают в голове мысли, и в ответ на них в зале начинают мигать лампочки.       — Мистер Хольт, мы уже дважды меняли лампочки за сегодня. Может закончим? — предложил ассистент, подавая бутылку воды.       — Продолжаем, — процедил Август, заставляя себя встать. Отмахнулся от воды и принял вертикальное положение. «Больше не могу. Не хочу. Да и Дима бы не одобрил…» — снова мельтешит в голове непрошенное. И Хольт замирает, как вкопанный.       Эти мысли. Снова. Он так бежал от них, лишь бы не… Не думать. Не представлять. Даже не сметь надеяться. Даже. Не. Сметь. Август Диму не заслуживает. Дима добрый, открытый, честный и красивый. А еще сильный. И любимый.       Хольт себя такого Дубину не желает — тот заслуживает большего. Но не может, хотя и пытается, отказаться от физической необходимости быть ближе — приносить подарки, умолять довезти уставшего до дома после дежурства, говорить глупости, иногда по-французски приглашая на свидания. А потом ковыряться в сердце, представляя, что неожиданно Лейтенант согласился. Представлять, как бы прошло свидание, и как он впервые посмел бы коснуться Диминых губ.       Августу очень хочется надеяться, что Дубину не все равно. Но надежда — отвратительное чувство. Губительное. Нет ничего хуже надежды. Хольт встряхивается — опять утонул в мыслях и не заметил. Снова надсадно заныла грудина.       — Продолжаем, — разозлившись, выдавливает из себя мужчина. Он не сдается.       Удар правой, а в следующую секунду Хольт снова оказывается на матах, снова дышит через раз. Голова забита Димой и очищаться отказывается.       — Mr. Holt, — стуча каблучками, в зал вошла секретарь. — I’m afraid this is urgent.       — I asked you not to bother me! — прорычал Август, в который раз за вечер поднимаясь с матов. В ответ на движение, позвоночник угрожающе заурчал, и лампочки замигали в который раз за вечер.       — Sorry, sir. Nevertheless, you said that everything concerning Mr. Dubin is urgent, — четко выговорила секретарь, протягивая Хольту планшет.       Хольт взглянул на экран, а уже через секунду свет погас в половине квартала.

***

За час «до»

      — Слу-у-у-у-ушай, Дим, тут такая песня клевая вышла! «Все бывает в первый раз»! У Сироткина, слышал? — с запинками выговорила Юля. Все-таки, пять бокалов шампанского иногда бывают лишними.       — Не-а, — мотнул головой Дубин, тут же ловя небольшие вертолеты.       Идея собраться и выпить после расследования пришла в светлую голову Грома, который сейчас своим храпом сотрясал своды гостиной. Димка с Юлей были на удивление крепче, поэтому, оставшись на кухне они продолжили диалог, открывая друг другу душу и бутылки игристого.       — Она крутая такая! Ща, найду, — Пчелкина зависла в телефоне, выискивая трек.       — Юль, а как… Как ты поняла, что влюбилась? — неожиданно трезво проронил Дубин. И в окно стал смотреть, словно и не он спросил.       — Как? Да слушай, хрен его знает. Просто поняла, что влипла, когда без морды этой, — кивнула в сторону гостиной Юля, не поднимая головы. — жизнь стала не мила. О, нашла, слушай! «Все бывает в первый раз — Вечер в ванне слез, Медицина катастроф И разбитый нос…» — полилась гармония из динамика.       — Красиво, — заключил Дубин, когда песня началась повторно. — А Игорь тебе не говорил, как он понял?       — Нет, он просто тупо подкатывал и шавермой кормил, — фыркнула Юля, закатив глаза. — Так, стоп. Дубин, ты влюбился что ли?       — Не знаю, — почти прошептал лейтенант и опустил голову. Голос зазвучал глухо. — Не понимаю. И боюсь. Боюсь, что мне все показалось. Показалось, что ко мне особенное отношение, что я мог заинтересовать, что я вообще могу нравится.       — А если не показалось? — сделав глоток, спросила Пчелкина.       — Показалось, — твердо, но все так же не поднимая головы, ответил Дима. — А если нет… Я боюсь, что от меня ничего не останется, когда он уйдет. Камня на камне не оставит и уйдет. А я не смогу ничего с этим сделать…       — Хольт-то уйдет? — хохотнула Юля, но тут же осеклась. С Диминой стороны было действительно мало забавного.       Дима в ответ на это вскинул голову, взгляд цепкий, ясный, словно и не затуманенный алкоголем.       — Что ты об этом знаешь? — твердо, хлестко, как на допросе. — И с чего ты взяла, что я о нем?       — Ты, когда его видишь, у тебя на лице написано: «Мистер Хольт, я весь ваш с потрохами, только заберите меня с собой». Он уже от тебя камня на камне не оставил, Дим. И ты либо рискнешь остатками своего Стоунхенджа, либо так и будешь сидеть в участке до конца своих дней, жалея об утраченной любви.       — А Август? Как ты думаешь, что он? Ну, он?..       — Об этом напрямую спросишь. Пиши давай ему. Давай-давай, — Юля придвинула телефон ближе к полицейскому. — Дыши, Дубин, дыши. И пиши. Dimochka (00:31): — Мистер Хольт, не хотите прогуляться в свободное время?

***

      — Как тебе это, мать его, удалось? — восторженно протянул Отто, глядя на вышагивающую по берегу Невы парочку.       — Дубина пришлось споить, — рассмеялась Юля. — Споить, а потом ждать, когда он начнет о наболевшем говорить. И камни разбрасывать.       — А потом заставить их собирать. Гениально, — Шрайбер покачал головой. — Хольт половину квартала тогда обесточил.       — Спасибо, что не весь Петербург, — закатила глаза Пчелкина. — Ты бы видел, чего стоило утром не дать Дубину и шанса пойти назад пятками.       — Чем?       — Пятками. Русский афоризм, — махнула рукой журналистка. — Как думаешь, у них получится?       — Увидим, — качнул головой Отто. — Увидим.