чёлка до китая.

      поздний вечер, пустая улица и он. эдгар одиноко (и, что чрезмерно важно, депрессивно) восседает на бордюре и утыкается лицом в собственные согнутые колени, приобняв их.       если смотреть на него со стороны, то запросто можно перепутать с какой-нибудь героиней из конца первой серии дешёвой тошнотворной мелодрамы, где её обязательно бросает горячо обожаемый, верный бойфренд и уходит к лучшей подруге, стейси, потому что она чирлидерша и один раз за весь учебный год подмигнула ему.       эдгара никто не бросал, потому что он ни с кем и не встречался никогда. это логично. а его проблема — куда серьёзнее бабских. серьёзно, это совсем другое, не однообразное, как у них, этих!       тело безжалостно охватывают неудержимые моральные муки, что хрупкое сердце, по всей видимости, едва выдерживает; в набор ко всему прочему явно не хватает страдальческих юношеских вздохов-охов и утопающего в мёртвой тишине яростного монолога с выраженной ненавистью ко всему живому и мёртвому, сущему и хуйню несущему.       руки порой трясутся, как у семидесятилетнего с плюсом деда, страдающего болезнью паркинсона и обязательно чем-то ещё. эдгара, в целом, всего и целиком трясёт. правда, не из-за болезни, а — переполняющей его злости, но особой сути не меняет.       дрожательный гиперкинез — есть дрожательный гиперкинез.       тем временем в голове раз за разом прокручивается одно и то же, так скажем, событие.       неприятное событие.       очень.       настолько, что монолог вырывается — только мысленно.       это несправедливо!       это… не так просто передать словами!       это, короче, совсем… отстой полный!       жгучая обида всё ещё нещадно жалит область грудной клетки и адским пламенем обжигает бронхи. её спьяну можно было счесть за какую-нибудь изжогу, например… вот настолько всё внутри пылает праведным гневом! она никак не ослабевает и никуда не девается, а отчего-то становится сильнее и сильнее, проникает ядовитыми корнями глубже и глубже — прямиком к нутру.       нутру — нежному, уязвимому, ранимому.       и чувствовать такое впервые настолько дурно, что эдгар до сих пор никак не свыкнется. не то чтобы впервые-впервые, конечно, но в короткие сроки пережить безжалостное предательство от родной — ещё раз, от родной! — матери — это уже слишком.       правда, выше сил любого среднестатистического четырнадцатилетнего подростка.       подтвердит абсолютно каждый, кого только ни спроси!!!       никто не мог его винить за слабость, за то, что он пошатнулся от неожиданного ножа в спину… и осуждать, кстати, тоже. но ведь все вокруг только и умеют, что осуждать направо и налево. они даже не могут подумать, насколько негативно может отразиться подобный неприятный опыт на определённой персоне.       тупые люди! и тупой мир!!! такой… непонимающий. и отвергающий.       от простого осознания внутри что-то без остановки, навязчиво скребётся, дерёт оболочку органов и сжимает глотку так сильно, что кислород по дыхательным путям дальше попросту не проходит и расщепляется на никчёмные молекулы. или это нос просто забит.       но с преувеличением звучит куда лучше, согласитесь.       дышать тяжело, а глаза зверски жжёт.       и безумно больно от этой несправедливости, этой затаившейся на целый мир обиды так — невыносимо. сердце не выдерживает и… разбивается на тысячу и один (потому что нечётные числа звучат круче чётных) миллипиздрический осколок.       время должно лечить, но что-то оно ни хрена не лечит. а прошло уже часа два с половиной, между прочим; если бы действительно лечило, вылечило бы вдоволь и ещё давно!       вот так!!!       как обычно, взрослые лгут. им верить незачем. и никогда не нужно. они говорят одно, а думают другое. их не поймёшь. да и теперь не особо хочется как-то… и почему это понимать их надо, если они даже элементарные вещи не хотят даже попытаться понять!       вот именно!!! не пытаются!!!       эдгар по-прежнему испытывает смешанные чувства от произошедшего. несмотря на то, что он, по сути дела, должен был уже отойти, не так это в итоге оказалось.       это вам не просто бойфренд, ушедший к стейси!       а ещё спать хочется. видите ли, режим.       ночной воздух наконец взбодрил свежестью и приятной прохладой — и теперь веки, словно обмазанные противно-сладким мёдом, не так сильно слипались. во всяком случае, ярое, неудержимое желание незамедлительно распластаться на ближайшей горизонтальной поверхности чуть поутихло и запряталось где-то в тихой тени.       естественно, на неопределённое «потом». разовая акция; ещё вернётся — с силой, постепенно возрастающей в геометрической прогрессии.       ну а пока… его нет, и потому оно не должно волновать.       к слову, как нельзя кстати!       одноминутный отдых, что эдгар позволил себе для того, чтобы перевести дух и восстановить хоть малую долю сил, длился уже десять минут. если, конечно, не больше. просто обычно твёрдый бордюр нынче казался в разы мягче, а заснуть сидя — не таким уж и плохим замыслом.       типа, подумаешь, что всё это однозначно повлечёт за собой только одни неудобства…       плевать, — и так сойдёт.       даже если идея — на самом деле то ещё дерьмо.       и так эдгар правда чуть было не заснул с концами, как сонливость вдруг ненадолго отступила. только неясно, что именно послужило для того причиной, но это не очень-то и важно; как ни крути, так будет куда лучше, чем утром очнуться на асфальте с каким-нибудь муравьём в ноздре или енотом, грозившимся стащить твой ремень.       ну и дрянь!       парнишка встрепенулся, как лохматый птенец, и потёр пальцами глаза. прошло несколько секунд до того, как ему удаётся выбраться из состояния полудрёмы. однако — к огромному сожалению — она никак не покидала и оставалась где-то между, иногда ненавязчиво давая о себе знать — краткой, заманчивой зевотой и общей слабостью в теле. кости теперь кажутся желейным мармеладом — податливыми, бесформенными и жидкими. пребывать в таком состоянии — малоприятно, почти противно, но, в общем и целом, терпимо.       возвратившись в реальность, эдгар ненамеренно ловит себя на удивлении от того, где он в итоге оказался — посреди ряда однотипных американских домиков.       и что, типа, в этом удивительного? то, что это хуй пойми где — вот поэтому!!!       этот район незнакомый, но кардинально от родного района эдгара не отличается, лишь частично, что уже давало понять о том, что он… ну, чужой.       с одной стороны, его район не должен находиться далеко от нынешнего, но с другой — эдгар не помнит, что был здесь когда-либо вообще. однозначно, у него ранее не имелось подобных проблем с памятью. просто, наверное, настолько сильно злился, что не понимал, куда именно шёл, или просто не заострял на этом внимание. а нахуй надо, собственно?       или всё гораздо проще: у него вместе с болезнью паркинсона и альцгеймер начал прогрессировать…       ладно, то, что он оказался неизвестно где, эдгара это не волновало. его ничто не волновало — ему было похуй на всё.       ну, почти.       кидаясь из крайности в крайность, эдгар совсем не подумал о том, как ему быть: ранее перспектива бродить по улице до самого утра казалась соблазнительной, но — не сейчас. несмотря на некоторые факторы, засыпать неизвестно где, под бескрайним покровом настигнувшей ночи, вероятно, отстойно. а проверять, каково это в действительности, как-то особо не хочется.       во всём виноват тупой мир. и тупые взрослые.       он не может просто взять и сдаться. и вернуться домой сейчас — тоже. незачем просто, потому что мама свою ошибку не поняла и не исправила; магазин всё-таки в девять утра открывается, а сейчас ночь. эдгар лучше подождёт и побомжует, чем раз и навсегда упустит такую возможность получить то, что он хочет и она обещала (обещала!) дать.       скейт.       эдгар очень сильно хочет скейт, потому что скейт — это круто, а не просто фаза и не «потом твой скейт у нас в подвале валяться будет, перехочешь, эдгар».       парниша хмурится и фыркает.       — ничего не понимает эта старая женщина… — с недовольством ворчит себе под нос.       эдгар скрещивает руки на груди, оглядывается и вдруг замирает.       к нему движется какой-то размытый силуэт. быстро и со светящимися колёсиками. нет, не на инвалидной коляске (ну, быстро же. и светящиеся колёса у инвалидной коляски… вы чё, в край ебанулись?), а на…       скейте.       ебать копать, у этого чувака есть скейт! свой собственный!       эдгар, почувствовав прилив сил из внезапно открывшейся чакры, вскакивает и машет руками:       — эй! эй! дай покататься!       незнакомый чувак добирается в два счёта и тормозит напротив эдгара. он выглядит пиздецки крутым. потому что скейт у него есть. без скейта не выглядел бы.       — а у тебя всё хоть нормально, чел?       — да-да-да, — тараторит эдгар и глаз не сводит со своей мечты. — нормально у меня всё. так дашь покататься или нет?       — а ты со своей чёлкой до китая хоть увидишь, куда ехать надо? — тот беззлобно хмыкает.       — конечно, — эдгар поднимает голову и удосуживается взглянуть на своего собеседника. — я же не лох какой-нибудь.       — ну, хорошо, — он пожимает плечами и спускается со скейта на асфальт. — меня, кстати, фэнг зовут, а ты-       — эдгар. — эдгар загадочно отводит взгляд в сторону. — слушай, а со скейта же не больно падать?       — ну… — фэнг призадумывается. — лично я ничего себе не ломал. я хорошо управляю ногами просто. а мой друг на руку падал… дважды.       — очень обнадёживает. ну, ты, если что, меня придержишь.       — э, чё?