В заложниках жизни

Sting — Shape of my heart

«О событиях к этому часу — стало известно о покушении на сенатора штата Вирджиния — Джеймса Хопкинса. Сейчас его жизни ничего не угрожает, Хопкинс находится под надежной защитой вооружённых силовиков и уже дал показания о предполагаемых подозреваемых. Мы следим за развитием событий вместе с вами.» Эва машинально нажала на кнопку пульта и экран погас. Дрожащими пальцами она вновь и вновь набирала номер отца, но тот каждый раз оказывался вне зоны доступа. Внезапную тишину нарушили крики, доносящиеся с первого этажа. Собственные ноги показались набитыми ватой, но их неумолимо понесло на звук. Ей бы спрятаться, глупой, да лишнего вздоха не допустить… Путь по ступеням окутал едкий запах меди и пороха. На глаза бросилось два бездыханных тела, под которыми расползалась лужа крови, будто часть бутафорской постановки во второсортном боевике. Девушка закрыла рот ладонью, хаотично бегающий взгляд по телам признал в тех охрану их с отцом дома. Неожиданно на тонкой талии сомкнулись чьи-то крупные тяжёлые ладони. Эва вскрикнула, пытаясь развернуться и вырваться. Перед лицом мелькнул платок, влажная ткань прижалась к носу. — Отдыхай, малышка Хопкинс. — раздалось над ухом, прежде чем сознание окончательно угасло. — Ты совсем ебнулся, дичь покарябанная? При её-то комплекции полудохлого барана. Просто скрутить не мог? Если она откинется тут, Норман по головке не погладит. — Да не мороси, Амен. Она так брыкалась, точно бы шуму наделала — а при нынешних обстоятельствах лишнее внимание боссу ни к чему. — Да плевал я и на него, и на внимание. Последний раз это дерьмо прокручиваю, а дальше сами. Вялая перебранка голосов, явно принадлежащих двум мужчинам, неохотно выдернула в реальность. Просыпаться не было ни малейшего желания. Голова раскалывалась, в висках отбивала неприятная пульсация, веки отказывались сотрудничать с организмом. Кое-как Эвтида разлепила глаза, что тут же уставились в потолок. Белый, похожий на больничный. Поборов подступающую тошноту, девушка посмотрела из стороны в сторону. Небольшая комната аскетичного плана — маленький телевизор, пара стульев и кровать, на которой, собственно, Эва и пришла в себя. Дверь отворилась с протяжным скрипом и в комнату вошли участники недавнего диалога. Один стандартной комплекции, смуглый, с бородой и копной каштановых волос. Карие глаза даже излучали некое подобие на доброжелательность. Чего нельзя было сказать о напарнике. Колкий взгляд голубых радужек тут же вперился в девушку, прожигая ту насквозь. Мужчина явно отличался — бледная кожа, пепельного оттенка волосы и брови, а ещё, кажется ресницы. Ростом он превосходил своего приятеля на порядок, да и комплекцией оказался куда шире, отчего выглядел в этой комнатенке нелепо. — Очнулась, куколка? — слегка улыбнулся брюнет, направляясь к постели. Эвтида, ощутив прилив сил, резко сгруппировалась, отползая к стене. — Кто вы такие?! Что вам от меня нужно? Мой отец… — Твой отец крупно облажался. Так что, советую слишком активно не тявкать, а слушать повнимательнее, что тебе говорят. Может быть, к утру ещё будешь дышать. — подал голос блондин и от каждого произнесённого слова этим жутким низким тоном, кровь в венах стыла. Эва ощутила, как по щекам градом покатились крупные слезы, кажется, она влипла по полной. Тот, что с бородой, постарался сгладить возникшие углы: — Блядь, да не делай ты такое лицо, будто младенцев на завтрак ешь. Ей же всего шестнадцать, кого запугиваешь, дядя? Здоровяк закатил глаза и уселся на стул. Мебель жалобно скрипнула под натиском его веса. — Тизиан, завали, а? Я не в няньки нанимался. Хочет, пусть сидит и мотает сопли на кулак. Но чтобы без фокусов. После, вновь обратился к заложнице: — Слушай сюда. Так уж вышло, что папаша твой затеял ну очень не честную игру, с не очень хорошими людьми. Тем самым и тебя под удар поставив. Уж прости, на войне все средства хороши, а потому, ты тут. Родителю твоему весточка уже выслана и теперь все зависит от скорости работы его извилин. Если дочка дорога, он выполнит наши условия. А ты оглянуться не успеешь, как снова будешь греть свои булки на сидении BMW с личным водителем. От тебя требуется быть послушной и тихой девочкой. Советую справляться с этими заданиями. Хопкинс впитывала каждое слово губкой. Суровые черты лица мужчины, вопреки сказанной тираде, оставались беспристрастными, словно, он подобное поворачивал ежедневно. Между полных губ появилась сигарета, крупная рука поднесла зажигалку и от её щелчка, девушка вздрогнула. Голубые глаза недобро сузились: — Ты меня поняла? Тот, что оказался Тизианом, дал совет: — Лучше ответь сразу, малышка. Эва несколько раз кивнула, животный страх захлестнул её тело и разум. Ещё вчера она беззаботно готовилась к предстоящим экзаменам, а теперь, хрупкая жизнь висела на волоске. Сколько же стоила эта её жизнь? Очень скоро Тизиан покинул их компанию и Хопкинс осталась наедине со своим новоиспеченным конвоиром. Тот был не многословен и почти не обращал никакого внимания. Периодически, Амен отлучался в соседнюю комнату, служащую кухней и вел телефонные разговоры. Из услышанных обрывков девушка поняла, что они находятся на одной из штаб-квартир. Часов при ней не оказалось и время тянулось неумолимо медленно. Когда здоровяк поставил перед ней поднос с подобием какой-то еды, Эвтида поняла, что наверное, сейчас около полудня. Сначала она хотела воспротивиться и отказаться, но мужчина, очевидно предвидевший подобный исход, опасно сжал губы и посмотрел таким взглядом, от которого внутренности тревожно свернулись в узел. Без особого рвения еда была съедена. Видно, лёгкое отравление препаратом, с которым переборщил Тизиан, давало о себе знать. Сознание заволокло дымкой сна. Посреди ночи Эва подорвалась, ощутив чьи-то прикосновения. Грубый, но уставший голос отчеканил: — Спи, не дергайся. Хопкинс не сразу заметила плед, которым её укрыли. После, во тьме комнаты наступила гробовая тишина. Амен провел с ней ещё день. Вывести на разговор его не представлялось возможным. Абсолютно каждая попытка обрывалась односложным ответом, либо же тяжёлым взглядом, после которого говорить не хотелось вообще. Затем, сурового блондина сменил Тизиан и с ним оказалось не так траурно. Парень в каких-то моментах пытался шутить и на удивление, это не выглядело абсурдным во всей сложившейся ситуации. Хопкинс размешивала сахар в кофе и неуверенно поглядывала на брюнета: — Папа ещё не вышел на связь? Тизиан нахмурился, качая головой: — Не вышел. Слушай, не грей голову, это все разборки больших дядек. А наше дело маленькое. — Что будет дальше? Вы убьете меня? Тиз вздохнул, отводя взгляд к окну: — Твоему отцу дали две недели. Ещё есть время, говорю же, не грей голову… Воцарилась неловкая пауза, темы для разговора казались отнюдь не радужными. Эвтида, дабы хоть немного себя отвлечь от мрачных перспектив, обратилась вновь: — Ваше дело маленькое, да? Ты говорил, что за вами стоит некто иной, босс ваш. Вы… Вы работаете на него, как обычненые клерки в офисе? Брюнет расхохотался: — Ага, только заместо дедлайнов крадем дочерей его врагов. А если серьёзно, каждый из нас здесь оказался не от хорошей жизни. Парень потупил взгляд, задумчиво прикусив нижнюю губу: — Я на игле сидел, долго и плотно. Эта херня такая, знаешь ли… Только кажется, что захочешь и соскочишь. У меня не выходило. В долги охеренные влез, все, что было, потерял. Босс протянул руку помощи в последний момент. На реабилитацию отправил, в Германию. Ну а я в благодарность, теперь работаю на него. Так как-то. Эва молчала некоторое время, а затем, неожиданно задала всплывший вопрос: — А Амен? Он как сюда попал? Тизиан криво улыбнулся: — Любопытная ты, малышка. Вообще-то, об этом не принято трепаться. Если кратко — у него сын был. Родился с болезнью генетической, врачи руками разводили, мол, малец и не жилец. Мать отказалась, Амен тогда совсем молодой, за голову хватался. Босс и ему пришёл на помощь. Ребёнка тянули, как могли, таская по лучшим клиникам различных стран. Но чуда не случилось, сынишка умер, до пяти лет не дожив. А Амен уже тут остался. Девушка поджала губы, ощущая, как внутри разрастается что-то неприятное. Её в заложниках держат, а она в это время сочувствовала мужчинам. И в особенности — неприветливому здоровяку, с судьбой, что не сахар, как оказалось. На следующий день появился блондин. Эва больше не пыталась вывести его на диалог, но с удивлением теперь ловила на себе долгие взгляды. Сегодня Амен обедал вместе с ней. На стол он положил пару бумажных пакетов, в которых оказались бургеры и картофель фри. Отец не жаловал фастфуд и дома такое находилось крайне редко. Девушка не смогла сдержать улыбки. Ели молча. Лишь пару раз касались друг друга, когда тянулись к лотку с картошкой одновременно. Вопрос сорвался раньше, чем пришло осознание: — Сколько тебе лет? Мужчина криво улыбнулся, если конечно, этот оскал можно было назвать улыбкой, но к удивлению собеседницы, ответил: — Тридцать. Эва выдохнула, ковыряя картошкой в сырном соусе: — Ого… — Ага, большой мальчик. — голубые глаза вновь прожигали в ней дыру. Закончив с перекусом, Амен молча все прибрал и после, впервые врубил тв. По каналу крутили «Леона», на нем и остановился выбор. «— Жизнь всегда такое дерьмо или только в детстве? — Всегда.» Хопкинс перевела взгляд на мужчину, что сидел на стуле и выпускал кольца дыма, бог знает какой по счету сигареты. Сейчас его лицо расслабилось и выглядело менее сурово, что казалось в какой-то степени привлекательным. Надо же, он был отцом. Наверное даже ласковым и заботливым. А теперь напоминал бездушную проржавевшую машину, работающую на автомате. Эва неосознанно прониклась его судьбой, только вот, её собственная Амена ни капли не интересовала. Закончится отведенный срок и он пустит ей пулю в лоб, если не решит на последок поиздеваться. К горлу подкатил ком. Все эти дни она старалась не поддаваться слезам, но сейчас начинала бить истерика. Казалось, что она обречена. Вот так нелепо закончится жизнь, толком не успев начаться. Перед расплывчатым взглядом появилась цветастая коробка. Эвтида немного помедлила, но приняла. На дне оказался клубничный донат. Девушка подняла удивлённый взгляд. Амен подмигнул, усаживаясь обратно: — Дети любят сладкое. Ешь. Хопкинс ощущала некую двойственность на всех уровнях. Что это ещё такое? Ладно, не пуля, а пончик — уже неплохо. Фильм досмотреть не удалось. Амену то и дело поступали звонки, он хмурился и часто выходил из комнаты. Интуиция подсказывала — что-то не так. Быть может, отец вышел на связь и согласился с условиями, которые ему выдвинули? Непохоже, уж слишком лицо здоровяка выглядело недовольным. — Вставай и одевайся, бегом. — разумеется, большего разъяснения не последовало. Мужчина закрепил на себе кобуру, в которой виднелось оружие. Эва сглотнула: — Какие-то проблемы? — Да, старик твой отказался выполнять свою часть обязательств, решил снова играть по собственным правилам. Будто в подтверждение, по стенам дома раздались глухие выстрелы, зазвенело разбитое оконное стекло. — Дерьмо. — рявкнул блондин и резко прижал девушку к себе, закрывая ту собой. В ушах гудело. Эва с трудом помнила, как они выбрались из здания, поддавшегося обстрелу. В памяти осталось только крупное тело, загораживающее ее, такую маленькую и хрупкую. Оказавшись в автомобиле, Амен резко выдавил педаль газа и мотор взревел. — Пригнись и закрой голову руками. — спокойный, но приказной тон. Эвтида беспрекословно выполнила команду, пока в мыслях кипела натуральная каша. Он спасал её? Защищал? Во имя чего, если все шло не так, как было угодно их боссу? Лишь оторвавшись на внушительное расстояние, мужчина позволил выпрямиться. Эва блуждала диким взглядом по его точеному профилю: — Зачем? Зачем он это сделал, если знал, что я буду там? Крепче сжимая руль, Амен бросил на неё мимолетный взгляд, все за него говорящий. Дура, догадайся. За окном поднималась метель. Погода будто пыталась вставить палки в колёса, испортив видимость. Девчушка свернулась в клубок на сидении, забывшись беспокойным сном. Амен сбавил скорость, все равно, гнать смысла уже не было. Все кидал задумчивые взгляды на это создание. Мелкая какая, тощая совсем, хотя живёт неплохо, бургеры, вон, за милую душу точит. Уши торчат, как у обезьяны, забавно. Волосы красивые, длинные и кудрявые. Приходится подавить в себе маниакальное, почти осязаемое желание коснуться прядей рукой. Глаза на пол-лица, как у кота из «Шрэка», тоже зелёные, нос вздернутый слегка и губы, словно нарисованные — пухлые такие. Красивой вырастет, уже наверное, поклонников целая телега. Пальцы крутанули кнопку и салон наполнила мягкая мелодия. Фрэнк Синатра пел о волшебных мгновениях. Канун Рождества, чтоб его. У мужчины оно из года в год ничем не отличалось. Разве что, одно, когда в сочельник умер его сын. Сейчас сорванцу было бы десять и наверняка, Рождество он любил бы, а Амен вместе с ним. И девчонка эта, Эва, не подрагивала сейчас в этой пресловутой тачке. Ей шестнадцать всего, вся жизнь впереди, а губит её говнистый папаша. Каким же нужно оказаться мудаком, чтобы настолько плевать на своего ребёнка? Впрочем и не Амену об этом рассуждать. Бледные крепкие пальцы сильнее стискивают руль. Из-за разыгравшейся пурги добраться до конечной цели не удалось. Остановились в небольшом мотеле. Из свободных номеров оказались только одноместные. Закрыв дверь, Амен скинул рюкзак, пока сонная Эва стягивала ботинки с застывших ног. — Иди в душ первая, я пока ужин закажу. Очередная команда, выполняй, девочка. Вещей сменных с собой не оказалось, естественно, но в гостевом шкафчике нашелся белый махровый халат. Пахнет свежестью и греет — сойдёт. Душ расслабил юное тело, голове стало легче. Амен скрылся почти сразу, как только Эвтида вышла. Она устало прилегла на широкую кровать, прикрыв глаза и слушая монотонный шум воды за стеной. Мужчина показался довольно скоро, на его габариты халата не предусматривалось, а потому, крепкие бедра были обмотаны полотенцем. Со светлых волос стекали капли воды, прокладывающие дорожки по внушительному торсу, где виднелись кубики пресса. Широкие предплечья блестели от остатков влаги и в свете холодной лампы, мужское тело казалось скульптурой. Эва даже не поняла, когда затаила дыхание, разглядывая картину, представшую перед её взором. В голове промелькнула мысль: Амен красивый. Блондин, уже давно поймавший на себе изучающий взгляд, сделал пару шагов к постели. Его глаза медленно двигались по лицу Эвтиды, опускаясь к острым ключицам, что выглядывали из-под халата. Присев, Хопкинс протянула ему маленькую ладонь, сопроводив движение короткой фразой: — Иди ко мне. Амен не помнил, как рванул к своему желанному объекту. Не помнил и как стащил с девичьего тела халат, обнажая для себя смуглую бархатную кожу, прокладывая по той чувственные влажные поцелуи. Вопреки этой ласке, движения его казались рваными и жадными, словно мужчине было непривычно подобное. Девушка задыхалась от переполнявших её новых эмоций, цепляясь руками то за крепкую мужскую шею, то за напряженные плечи. Хопкинс застонала, когда в рот проник язык, что яростно сплелся с её собственным. Амен тяжело дышал, взгляд голубых глаз потемнел, напоминая грозовое небо перед самым штормом. Резко раздвинув ноги, он пристроился, упираясь вставшим членом во влажное лоно. Надавил и начал проникновение. Эва всхлипнула, зажмурившись. Ногти непроизвольно впились в мужскую спину. Блондин сдавленно прошептал: — Прости, маленькая. И толкнулся полностью. Эвтиду покачивало при каждом движении, она лишь крепче цеплялась за тело, нависающее над ней. Амен опалял её шею горячим дыханием, глухо постанывая и сжимая девушку в своих руках. Через несколько минут он грубо простонал и вжался до упора, жмурясь от подступающих искр в глазах. Блондин рухнул в её объятья, стараясь восстановить напрочь сбитое дыхание. Эвтида оставила поцелуй на его виске, прошептав: — С Рождеством, Амен. Тот поднял на неё взгляд, в котором, казалось, теперь так же плескался океан неизведанных чувств. Прислонившись своим лбом к её, зашелестел в ответ: — Спасибо, Эва. Прижимая Эвтиду к себе и поглаживая слегка дрожащими пальцами, разомлевший мужчина забылся крепким сном. Девушка, подождав ещё немного, осторожно выбралась из объятий и принялась спешно одеваться. Между ног ощутимо саднило. Стоя у двери, она в последний раз бросила взгляд на безмятежно уснувшего Амена, а затем, выбежала. Оказавшись на ресепшене, Хопкинс выдохнула: — Прошу вас, помогите, меня держат в заложниках…

Десять лет спустя.

Выходя из собственной адвокатской коллегии, Эва направилась к автомобилю. Сегодня ей нужно было освободиться пораньше, чтобы попасть на концерт к дочери. Первое выступление её маленькой балерины. Её самой большой мотивации в этой жизни. Но перед тем, у девушки намечалось ещё одно важное дело, к которому она готовила себя не один год. Эвтида прошла пост охраны, проверку документов и только после этого оказалась в комнате ожидания. Хопкинс покусывала нижнюю губу, чувствуя, как нервный комок собирается у неё внутри. Двери отворились, вошли охранник и конвоир. А затем, напротив неё сел человек, который, даже не подозревая, изменил всю её жизнь. Цепкий взор голубых глаз спокойно прошёлся по Эвтиде. Он совсем не изменился, разве что, стал шире в плечах. — Здравствуй, Эва. — тихо и тепло, совсем отличимо от её ожиданий. Собственный голос дрогнул: — Здравствуй, Амен. Они проговорили около получаса, как старые приятели. Амен спрашивал её о жизни, об учёбе и дальнейшем. О том, как она поступила с ним — ни слова. Ведь сам мужчина считал это заслуженным. Тонкая смуглая ладонь потянулась к сумочке и через пару секунд, ему было протянута небольшая фотография. Мужские руки впервые за все это время дрожали. Взгляд неверяще шарил по карточке, а дыхание участилось. Со снимка на него взирала улыбчивая девчушка в балетной пачке. Огромные голубые глаза, бледная кожа, пучок белоснежных волос и такого же цвета веер ресничек. Словом, его маленькая копия. — Её зовут Джун. Ей исполнилось девять. — Эва заметила, как самоконтроль начал покидать мужчину. Он поднял заблестевшие глаза и сглотнул, тихо прошептав: — Она… Моя? Хопкинс слабо улыбнулась, кивая: — Твоя. Амен вновь посмотрел на фото, поглаживая то большим пальцем. — Спасибо, Эва.