Нечто большее, или...

Как и договаривались вчера, мы не пересекались друг с другом и лишь зрительным контактом и еле заметным кивком поздоровались. На базе одновременно находилось около ста пятидесяти человек, включая взрослых, смотрителей и родителей, и здание чем-то напоминало осиное гнездо из-за шума, однако чем ближе часы находились к отметке в десять часов, тем меньше было слышно шума от участников соревнования, основу которых занимали школьники. Регистрация проводилась на первом этаже около входа, поэтому там было множество людей, ждущих получения своего номера, под которым будут участвовать каждый в своей возрастной группе. Я вышел одним из последних с комнаты и взял свои лыжи-палки себе под плечо. Утро было действительно холодным, потому что отметка термометра достигала почти минуса двадцати и я был теплолюбивым, несмотря на то, что являюсь лыжником. Впереди шли небольшими группками и дети, и взрослые, идущие на трассу; я же шëл в гордом одиночестве, глядя на них и представляя рядом с собой Алису, идущую в том же направлении. К слову, подняв голову чуть повыше и приглядевшись повнимательнее, заметил знакомую оранжевую шапочку, находящуюся с двумя людьми, взрослыми, судя по росту и представлению примерного телосложения обоих – видимо, родители пришли посмотреть за первым соревнованием своей любимой дочери в этом городе. Я слегка улыбнулся и успокоился: на душе стало теплее просто от того, что увидел еë. Может, я уже настолько ''зависим'' от неë, что становится хуже, когда нет девушки рядом? Я точно не знаю – предстоит узнать в недалëком будущем. Выйдя на снег, надел ботинки на лыжи, опустил очки чуть пониже, ближе к глазам, просунул руки через петли палок, и всë, готов проехать два километра для разогрева перед соревнованием. Нельзя назвать меня сильным лыжником, потому что я явно уступаю по силе другим в своей группе и ничего не могу поделать с этим, ведь сколько я ни старался, всегда найдëтся тот, кто обгонит меня – либо на спуске, либо на подъëме, либо на прямой ровной поверхности; это ещё одна причина, по которой хочу забросить спорт, но не могу из-за отца. Прошло полчаса скучного катания, во время которого проехал около четырëх километров, что больше в два раза, чем я хотел проехать как разминку. Первые номера – дети семи-девяти лет – стартанули и некоторые из них уже финишировали, и после них выстроились колонной по одному участники постарше, в лице которых увидел Ярослава, болтающего со своими ''друзьями'', кто так же, как и он, всячески обзывают меня по-плохому и делают западни, пока я им ни слова плохого не говорил и не говорю, из чего следует вывод, что они портят жизнь и показывают себя не в хорошем ключе – я привык. Я посмотрел назад: сейчас остались в основном те, кто ещё не стартовал, но были также и финишировавшиеся, находящиеся как в группах с другими, так и с родителем или родителями. Смотря на них, возникало неловкое чувство неполноценности, чувство того, что я не такой, как все, и это, несомненно, плохо для психики. Да, я к этому привык, но периодически такое возникает, что не есть хорошо, особенно для ребëнка, хоть и подросткового периода. Мои говорят, что им незачем быть на соревнованиях, потому что там, по его мнению, нечем заниматься, кроме как смотреть за отпрыском – мной. Чуть побродив взглядом, увидел Алису, которая, судя по всему, искала меня в толпе, и, найдя меня наконец, она подъехала ко мне поближе и легонько обнялась со мной, после чего сделала шаг назад, стоя на лыжах компании «Madshus» – Давно хотела обнять тебя, но… ты и сам прекрасно знаешь причину. – Спасибо, Алиса, здесь соглашусь, но ведь есть и другие свидетели, не только он. – Знаю. Но ведь он-то похуже будет, да? – Да, – только и ответил я, глядя в еë глаза и улыбаясь. – Да, так и есть. – Кстати, Андрей, а почему ты в очках? – Могу снять, если хочешь посмотреть мне в глаза и что-то там найти. – Дурак. – Легонько толкнула меня в бок. – Какой есть, такой и есть, а что касается очков… Не особо люблю с кем-то пересекаться взглядом, вот и всё. – Но… – Кроме тебя, Алиса. С тобой бы я то и делал, что смотрел бы и заглядывался в твои красивенькие рыженькие глазки. – Да не такие у меня и красивые они! – А я говорю, что у тебя именно такие глазки, моя рыженькая обижулька. – Дурачок, – сказала она с улыбкой и лëгким смущением на лице, который приятно и красиво выглядел у неë. – Иди вставай давай, а то опоздаешь на старт. – А можно ещё немного постоять, полюбоваться тобой? – Иди давай, всë, сейчас ты будешь стартовать. – Может… – Иди, иди! Я встал за человеком спереди, и он почти сразу полетел с места, чему не особо удивился: я привык, что остальные в моей группе сильнее, чем я. Стоял на месте, смотрел за его спиной, за быстротой работы его рук и ног и молча ждал, когда поеду вслед за ним на некотором расстоянии, которое с каждой секундой будет только возрастать, а может, и не будет – как получится. Мне крикнули ''Пошëл!'', и я побежал на лыжах классическим ходом одновременно одношажным ходом, так как двушажный больше подходит для пересечения по горе вверх, а здесь была равнина. Где-то через тридцать секунд я вошëл в лес и чуть сбавил скорость, чтобы не встать раньше времени. С правой стороны дороги стояли красные длинные небольшие барьеры, находящиеся при повороте на пятисотку; с левой стороны были две полосы, и я встал на них – скорость чуть увеличилась, хотя двигался с примерно тем же темпом ног и рук, что и минутой ранее. Сзади отдалëнно уже слышался звук лыж другого участника, намеревающего обогнать меня, слабого лыжника, или, как я сказал Алисе на остановке, – фуфлыжника – до сих пор помню этот момент, произошедший около месяца назад. Впереди простиралась гора, так что я перешëл на двушажный ход, уверенно скользя лыжами по снегу на лыжне и не давая возможность обогнать себя. Лыжи всë так же отдалëнно слышались позади и концентрировали меня всë сильнее и сильнее, ни на секунду не давая мне выпасть из реальности, что более чем возможно. Правая рука за тазом, левая нога слегка согнута в колене, правая нога впереди, левая рука согнута в локтевом суставе – рывок вперëд, далее – смена позиции наоборот: левая рука за тазом, правая нога слегка согнута в колене, левая нога впереди, правая рука согнута в локтевом суставе – и снова рывок вперëд, и так повторять, пока гора не будет пересечена. На преодоление высоты ушло в районе сорока секунд, хотя казалось, что больше трëх минут, не менее, а далее – короткий промежуток равнинной местности, после чего шëл резкий поворот налево на спуск. Я бежал и почти ни о чëм не думал, по крайней мере, старался. Мысли бежали со скоростью света в моëм головном мозге и там оставались, лишь вредя моему сознанию, что не есть хорошо. Среди них явно тоже происходило соревнование, но уже по бегу, а иначе как объяснить их громкие возгласы в случае финиширования чьего-либо любимчика, кроме как не это? Думал я о том, как бы поскорее пробежать свои долгие три километра и прийти домой, где бы мог пообщаться с Алисой, раз не могу поболтать в свободной форме из-за брата, участвующего и занимающегося тем же, что и я. Не могу просто так выбросить эту мыслю из головы, и всë. После спуска был подъëм в гору. Силы меня как будто не покидали, а наоборот, увеличивались, что, если честно, было впервые за несколько лет участия в соревнованиях, поэтому увеличил темп. Сзади перестали слышаться движения лыж, что означало, что они устали, а значит, я оказался… сильнее, чем раньше? Но почему, если я не вкладывал в тренировки больших усилий, чтобы стать сильнее, а занимался так, на отвали? Может, сзади меня стартовала какая-либо девушка моего возраста и она поехала по своему маршруту, который пересекается лишь в спуске и небольшой равнине перед финишем? Не знаю. Я поехал далее. В конце меня догнало несколько человек, чему я особо не удивился и слегка улыбнулся. Почему я улыбнулся – не понятно, но, судя по своему мнению, сделал так потому, что я ожидал этого и не случилось такого, что я приехал первым к финишу в своей группе и уж тем более не обогнал кого-либо из неë. Отдал номер человеку, который их принимал, и отъехал от зоны финиширования, встав чуть поодаль от входных ворот на трассу. Я смотрел в лес, совсем как волк из поговорки, и видел, как старшие соревновались между собой и пытались догнать друг друга и занять положение впереди, и получалось это у каждого из них с переменным успехом – сражаются всë-таки за медаль и очки за зимний сезон, чтобы в конце апреля-начале мая получить денежный приз. Вдруг сзади послышался чей-то хруст снега, и кто-то закрыл мне глаза. – Угадай кто? – Алиса? – спросил я и, получив возможность видеть, посмотрел на неë с улыбкой. – Кто же ещё, если не я, м? – Тогда Наталья Григорьевна. – Дурак. – Ладно, кого-то обогнала? – Троих-четверых точно. А ты? Ты-то кого-то обгонял, Андрей? – Нет, никого, не считая семи-восьмилетнего мальчика. – Жаль. – Не особо мне и жаль, Алиса, потому что я слаб для того, чтобы догонять и уж тем более обгонять. – Не говори так. – Она сделала серьëзное лицо. – Я же отлично видела, как ты не сбавлял скорости и хорошо скатывался с горы. – Так это ты там, – рукой я показал, где именно, – за мной бежала? – Да, там, хех. Думаю, я заняла второе или, по крайней мере, третье место, потому что я быстро ехала, как ты. – На меня здесь не смотри: я не самый лучший лыжник, на которого стоит смотреть и ровняться, но… – Но ты, Андрей, такой человек, с которым можно хорошо провести время, получить поддержку и заодно поддержать. Так, да? – Так, да, – ответил я и получил столь желанное объятие. – Спасибо, Алиса, просто за то, что ты существуешь в этом мире, полном лжи и лицемерия. – Не преувеличивай, ладно? – она погладила мою правую щеку, чуть помяла нос и отошла назад. – Почему ты такой смешной, дурак? – Потому что из-за тебя, рыженькая обижулька? – Спасибо, что напомнил, почему я тебя так называю, дурачок. – Это тебе спасибо. – Нет, тебе. – Нет, тебе. – Нет, тебе. – Нет, тебе. – Прекрати, пожалуйста. – Почему? – От дурака слышу. Ладно, я пошла к своим, а ты не засиживайся здесь, хорошо? Через полчаса будут объявлены призëры, и можно будет узнать время, потраченное на спринт. Ты меня понял? – Понял, мне тебя ждать после объявления? – Не, прости. Я с родителями поеду домой. – Хорошо, понял. Тогда дома ещë пообщаемся, да? – Ага, да. Я сел на свободное место за большим столом на втором этаже лыжной базы, на котором так же располагается буфет, из которого, как я могу думать, выходили редкие дети с булочкой и бумажным пакетом сока со своими родителями. Вокруг было шумно, и это не удивительно: около двухсот людей одновременно находится рядом со мной и ждëт результаты сегодняшнего соревнования. Кто-то с кем-то увлечëнно болтает, кто-то кому-то втирает какую-то дичь про супер-интересное событие в какой-то игре, кто-то поедает сладкую булочку – восполняет запас энергии после соревнования, а кто-то так же, как и я, просто сидит на своëм месте, смотрит по сторонам, ждëт оглашения своего результата и обсуждает окружающих его людей – я так постоянно делал и делаю, потому что больше толком нечем заняться, кроме, разве что, того, чтобы пойти домой, если известно, что никакое призовое место не занял. Домой я не могу пойти по той причине, что нужно возвращаться обязательно вдвоëм с братом, и я его очень долго жду, потому что он как будто специально тянет время, долго прощаясь со своими ''друзьями''. Я осмотрелся по сторонам и увидел свою знакомую рыженькую головку, сидящую со своими родителями около призовых мест и что-то жующую. Не к месту заиграл небольшой отрывок из «Русского поля экспериментов»: ''А по утру они неизбежно проснулись. Не простудились, не замарались. Называли вещи своими именами. Сеяли доброе, разумное, вечное. Всë посеяли, всë назнали. Кушать подано – честь по чести. На первое были плоды просвещения, а на второе – кровавые мальчики!'' Алиса с ними о чëм-то разговаривала и мило улыбалась, а иногда и легонько смеялась, потому что в это время жевала пищу и можно легко подавиться, если не следить за этим. В общем и целом я доволен нынешней картиной: хоть и не мог присоединиться к их диалогу, но на душе было спокойно просто из-за того, что девушка находится в моëм поле зрения. Наверное, именно это и есть та самая любовь, о которой уже множество веков слагают стихов и песен и о чувстве котором невозможно забыть, если у тебя это было хоть один раз? Алиса вскочила со своего места и направилась в сторону выхода, случайно пересëкшись со мной взглядом и при этом улыбнувшись. Она пальцами сделала цифру два и показала на ступени призëров-победителей – я понял, что она заняла второе место в сегодняшних соревнованиях, и выставил жест ''класс'', согласно кивнув головой. Девушка улыбнулась и вышла наконец с помещения, негромко спускаясь по лестницам, ведущим на первый этаж и заканчивающимися около водяного фонтанчика и кабинета гардеробщицы. Мне так приятно с ней общаться, даже в такой жестовой форме, потому что она хороший человек и потому что с ней не получается погрузиться в состояние циника и депрессанта, хоть и в существование депрессии напрочь не верю и отказываюсь признавать, что она существует в этом большом мире. Еë родители продолжили беседовать, на этот раз уже на, как я думаю, свою тему, про которую дочке необязательно знать и тем более говорить своë неправильное мнение, и я, повернув голову в сторону Ярослава и его ''друзей'' и удовлетворившись положительным результатом, краем глаза заметил, как Наталья увидела меня и с улыбкой машет правой рукой. Я ей помахал в ответ. Через десять минут началось объявление результатов, и к тому моменту вернулась Алиса, встретив меня коротким кивком и сев к своему месту у родителей. Так как в помещении было довольно громко, судьи и причастные к результатам люди утихомиряли пришедших на базу. Вскоре на втором этаже повисла более-менее достойная тишина, и началось объявление, начиная с детей младше семи лет. Младший брат занял первое место в своей группе и чрезмерно позировал, чтобы он хорошо получился на фотографиях у ''своих''. Это у него не первое первое место, а постоянно складывается такое ощущение, что так оно и есть, но это ни разу не так: где-то с начала его третьего класса он почти всегда занимал какое-либо призовое место – первое, второе или третье, – тем самым поднимая гордость отца по отношению к себе. У него, скорее всего, природная предрасположенность к спорту и, конечно же, к дурачеству, а иначе как объяснить данные феномены, сочетающиеся в одном человеке, которому учëба даëтся через силу, а лыжные гонки – налегке? Я не смотрел на него, потому что потому и потому что бессмысленно лично для меня, поэтому сидел и глядел в окно, где было спокойно и редкий снег пританцовывая скользил по морозному воздуху или падал сугробами вниз с крыши, образовывая у стен здания кучи. Было очень красиво смотреть за этим, несмотря на то, что особо явных и резких движений не наблюдалось – мне это было гораздо по душе, чем что-то громкое и резкое, как, например, мотоцикл или синий кит. – Призëр, занявший в сегодняшних соревнованиях третье место в возрастной группе 2008-2009 года, – Воронов Андрей! Аплодисменты. – Что? – только и выдал из себя. Вокруг меня одновременно хлопало около ста человек, и это было для меня ново: до этого момента мне никто так никогда не делал, а если и делал, то только один раз, когда я в шестом классе, два года назад, выступал с каким-то докладом про экологию перед учениками начальной школы по просьбе их классной учительницы, которой очень надо было идти на приëм к какому-то врачебному специалисту, связанному, насколько я помню, с сахарным диабетом или чем-то подобным. Я встал со своего места и подошëл к пьедесталу, совершив рукопожатие с тем, кто повесил мне на шею бронзовую медаль и дал в руки почëтную грамоту с результатом по времени в двадцать две минуты и семь секунд, после чего ступил на нижнюю ступень. Стоя на ней, я сделал простую улыбку и смотрел прямо в глаза Алисе, которая улыбалась так, будто это она заняла, а не я, хоть у неë и второе место, пока у меня – третье. Ярослав со своей компанией куда-то ушëл, и думаю, что пошли они своей ''весëлой и дружной группой'' домой. Рядом со мной становились ребята посильнее, у которых и рукопожатия были сильнее, чем у меня. Сделав фото на память, я слез со ступеней и хотел было сесть на своë место, но его заняла какая-то толстая женщина со своим трëхлетним ребëнком – здесь лучше не рисковать и даже не подходить и не начинать диалог, а то будут крики и оры. Словно как знак судьбы, добрый дядя, увидев меня с медалью, предложил мне своë место, оказавшееся рядом с Алисой, и я ради приличия отнекивался от предложения, а потом принял его. Девушка посмотрела назад и, увидев внезапно оказавшегося рядом с ней меня, удивилась, легонько обняв, продолжая сидеть на своëм стуле. – А ты думал, что не займëшь призовое. Я верила в обратное, и вот что получилось. Какой тут вывод напрашивается, Андрей? – То, что тебе надо меня сзади подгонять, как ты это делала в начале? – Дурак. – По-дружески толкнула меня в бок и улыбнулась. – Покажешь грамоты мне? – Ты меня, конечно, извини, но нет, не покажу, потому что ты тоже заняла призовое место – второе, если не забыла. – Я реально обижусь на тебя, если не покажешь прямо сейчас! – Лисëнок, не кричи, пожалуйста, – сказал Николай, еë отец, взяв за правую руку. – ты здесь, в конце концов, не королева, чтобы тебе всë давали и показывали, а такая же простая девочка, как все, но не как все. Услышала меня? – Да, пап, услышала, – обиженно ответила девушка. – Простите меня, такую дуру. – Ты не такая, Алиса, а гораздо лучше, чем ты думаешь о себе. – Как и в ту послешкольную прогулку до дома, как и у неë дома, когда мы вместе смотрели прохождения игр от Дмитрия Куплинова и внезапно и резко девушка начинала себя ругать и оскорблять словами ещë злее, чем сейчас, я успокаивал еë и говорил, что она не права в своей самооценке и что низкое оценивание себя и своих возможностей может только губить, а не давать обратный эффект, который довольно сложно получить, даже если очень захотеть и постараться. – Алиса, ты умная, красивая, спортивная, интересная личность, которая при всëм при этом не имеет вредных привычек, что считается в современном обществе редкостью, а для девушек – так тем более. – Да, Лисëнок, твой Андрей прав: сейчас такие подростки пошли, и я уверен, что в твоëм классе такие особи учатся и получает удовольствие, которое губит их здоровье. Если так продолжать или даже просто начать, например, парить электронные сигареты, то к двадцать-двадцати годам будешь выглядеть бледной, как поганка, – поддержал меня его отец. – А второе место в возрастной группе 2008-2009 среди девочек занимает Алиса Двачевская! – Андрей, пойдëшь со мной? – Прости, но нет: там снимают, да и это ты заняла второе место, а не я, поэтому иди без меня. – Пожалуйста. – Давай, пошли со мной, Лисëнок, – сказала Наталья и взяла девушку за руку, поведя к пьедесталу. Я остался один на один с Николаем. Он искренне улыбался и смотрел за Алисой, за каждым еë движением и гордился ею, потому что заняла первым соревнованием в новом для неë городе второе место – немного мне жаль от того факта, что у меня в семье не так, как у девушки, несмотря на то, что я парень, а значит, и требования совсем иные должны быть, не как у девушек моего возраста. – Такая большая, а всë ещë маленькая и ранимая девочка в душе… – Да… Любит, когда к ней я обращаю признаки внимания и просто провожу время. – Знал ли ты, Андрей, что ты у неë первый, кто хорошо относится к ней, не как к хулиганке? – В смысле как к хулиганке? А, понял. – И действительно я понял. – Ну, относится ко мне хорошо, хоть и иногда дразнит меня, а я делаю ей такое же в ответ, на что она мило обижается, называя меня дураком. – Да, такая у нас Алиса – одновременно и весëлая, и дразнящаяся, и хулиганистая… – И грустная, – продолжил я за него, получив кивок – показатель того, что сказал правду. – Интересная она личность, про которую можно сказать, что знаешь еë полностью, и про которую при этом можно сказать, что не знаешь еë от слова совсем. – Здесь с тобой соглашусь, Андрей. Наверное, поэтому тебе она нравится, да? – Да, и не только поэтому, учитывая то, что я говорил ранее, Николай Афанасьевич. – О чëм болтаем, мальчики? – спросила Наталья, держащая за левую руку Алису, на лице которой явно виднелось смущение вперемешку с… чем-то ещë? Не понятно по выражению лица. – Обсуждаем, чем лучше завтракать перед соревнованиями, да, Андрей? – Да, так, и решили, что лучшим продуктом является творог со сметаной, потому что он богат углеводами, что является огромным плюсом перед другой пищей. – Да, а также можно добавить к нему, или отдельно есть, и каши: они обладают таким же свойством, – добавила мать Алисы. – Мы ничего не забыли? Можем ехать домой? – Да, можем. Лисëнок? – Да что? – обиженно спросила она. – Не обижайся ты так, что не заняла первое место, учитывая, что это твоë первое соревнование в этом городе. Да, там, в Перми, ты тоже занимала вторые места, но там не обижалась так сильно, как здесь. Скажешь причину? – отец взял еë за правую руку, но она убрала еë от себя и вместо неë сама взяла меня, подняв со стула. – Как хочешь, так будет. – Спасибо, пап, – всë тем же обиженным голосом сказала Алиса, и у меня возникли некоторые вопросы насчëт подобного состояния у неë. И мы вышли из здания вчетвером: я – держа девушку за правую руку и держа свою грамоту при себе, Наталья – за левую, имея при себе уже Алисину, девушка – находясь между мной и еë мамой, а Николай – рядом идя. С виду могло показаться, что мы одна дружная семья, но на самом деле здесь ровно две разные. Мы подошли к машине марки «BMW», стоящей там, где толком не было почти никакого транспорта, не считая эту – довольно хорошее и тихое место было выбрано. Отец достал из кармана ключи и нажал на какую-то кнопку, после чего машина пикнула и двери оказались открыты. Наталья отпустила Алису и села на переднее левое место, оставив нас двоих стоять на улице. – Андрей? – почти шëпотом спросила девушка – Что, Алиса? – Можно ты со мной поедешь? – так же шëпотом задала вопрос. – Почему ты меня об этом спрашиваешь? Боишься расстаться со мной или что-то ещë? – Так поедешь или нет? – всë тем же голосом сказала Алиса, и даже на секунду почему-то показалось, что она вот-вот расплачется, если получит отрицательный ответ на данный вопрос, что более чем вероятно из-за некоторых деталей с моей стороны. – Мне скучно без тебя будет ехать, а я хочу с тобой. – Боишься расстаться со мной, да? – Поедешь? – после чего ещë тише добавила, – пожалуйста… – Алиса, ты меня, конечно, пойми, но… – Так поедешь со мной или нет? – отрезала меня, задав всë тот же вопрос. – Алиса, с тобой что-то случилось? Почему ты вдруг начала себя так странно вести? Если тебе не страшно поделиться с причиной по поводу этого, то, пожалуйста, поделись. И тебе, и мне будет лучше от этого. Девушка всë так же стояла на месте и смотрела только мне в глаза, что-то ища в них, а что именно – мне не известно, как и не известно то, почему она так себя ведëт, хотя до получения мной третьего призового места всë было хорошо. Может, она мне хочет в чëм-то признаться, но боится это сделать, потому что боится того, что я не пойму еë? Но ведь я ей говорил, что в любом случае пойму и поддержу, если она не будет против получить мою помощь в чëм-либо, а Алиса тем более не будет против, потому что я ей нужен как товарищеское плечо. Неожиданно девушка взяла и обняла меня, положив голову мне на правое плечо, уже, наверное, уставшее принимать её, но само тело и сознание не против этого действия, потому что нравится, и всë. Далее я обнял еë в ответ одной рукой, пока при помощи второй аккуратно взял девушку привычным жестом и увидел то, что ожидалось увидеть в таком случае, – слëзы. У неë глаза были закрыты и красны, губы – поджаты и прикусаны – всë говорило о том, что она плачет, а почему – неизвестно. – Алиса, можешь, пожалуйста, сказать мне причину? – Ты поедешь со мной? – Сначала ответь на мой вопрос, если не сложно тебе. Скажешь или нет? – Ты… меня любишь? – тихонько шепнула мне на ухо. – Люблю тебя, Алиса, очень люблю. К чему этот вопрос? – Если б ты меня действительно любил, то согласился бы со мной поехать домой… – Но… – А не стоял отнекивался, как сейчас, – продолжила она, словно я ничего не говорил. – Алиса, ты же должна понимать, что я не могу с тобой, потому что… – А почему ты не можешь, а?! – девушка оторвалась из моих объятий, сделала шаг назад и смотрела на меня, как на самого злейшего врага еë жизни, вперемешку с небольшими двумя ручейками слëз, катящихся вниз по лицу вдоль носоглотки – картина не очень, учитывая мою близость с ней. – Ты хоть что-то можешь делать, не обращая внимания на своих родных, м?! – Алиса, я… – Что «Алиса»?! Ну вот что значит это твоë «Алиса»?! Я же вижу, как ты меня ненавидишь. – По лицу прокатились слëзы, и я хотел было приблизиться к ней и обнять, но она меня от себя оттолкнула. – Не приближайся ко мне больше, УРОД! Я не знал, что делать в данном случае, и девушка воспользовалась данной возможностью: побежала и быстро залезла в машину. Еë там застопорили родители, но она добилась своего, и машина начала своë движение. Очнувшись от только что случившегося, я попытался остановить машину и даже видел сквозь лобовое стекло, что Николай хотел это сделать, но Алиса что-то им кричала, а значит, и транспорт не останавливался, гонимый еë волей. Я ничего не мог поделать, кроме как стоять на месте и смотреть на зад уезжающей машины, в которой находилась та, что дала мне искру надежды на улучшение жизни, хоть и она же погубила это, и это очень-очень плохо. Ничего не предвещало беды до сегодняшнего дня, потому что очень боялись разрушить хорошие, тëплые отношения друг к другу, а тут как по щелчку пальца, и всё, больше нет любви. Есть только ненависть друг к другу, причëм, наверное, односторонняя, потому что в глубине души я осознаю, что не могу злиться и держать гнев на такую замечательную, хоть и со своим сложным порой характером, девочку, ищущую то же, что и я, – любовь и взаимные тëплые чувства от своего любимого партнёра. Еë родителей я тоже не могу винить, потому что они в этом не виноваты так, как я виноват в этом. Видимо, надо стоило отбросить в сторону запрет от своего отца, чтобы это даже не имело шансы на то, чтобы произойти. Алиса не виновата здесь из-за своего характера, так что здесь только я один и никто более. Я принимаю всю вину в произошедшем на себя, потому что здесь действительно виноват только я, а значит, я должен исправлять эту ситуацию, если, конечно, получится исправить в лучшую сторону. Нечто большее было только что разрушено, или…