Нечто большее, или...

Субботнее утро – день учебный у восьмиклассников и девятиклассников в той школе, в которой я учусь. Учиться надо на день больше, но есть один плюс: меньше уроков за день. Хорошо, что расписание более-менее стабильно, а то были бы проблемы, как, например, то, что сегодня семь уроков, начинающиеся в девять часов и заканчивающиеся в три часа дня, а завтра – четыре урока с восьми до полдвенадцатого. Нет, такое иногда тоже случается, но в основном отклонений нет. Вчера я думал, что Алиса не пойдëт на тренировку из-за меня, но оказалось так, что она всë-таки пошла и сказала, что слишком поспешила с поцелуем и что мне не следует воспринимать его всерьëз. Я считал его как шаг к чему-то большему и думаю, что девушка понимает, что я так думаю, а не как она, потому что я улыбнулся, когда впервые услышал это сообщение. В ответ на это она назвала меня дураком и обняла, после чего разошлись каждый по своим домам. Я вышел с подъезда, отошëл от дома на примерно пятьдесят метров и ощутил, что кто-то закрыл мне глаза ладошками. – Привет, Алиса, – сказал я, и глаза получили доступ к окружающему миру и к тому, чтобы они увидели рыжеволосую девушку, – мы же вроде вчера договаривались, что ты не будешь проявлять такие близкие знаки. Так ведь, да? – Привет. Дурак. Мне же нравится так делать, да и тебе вроде тоже, насколько я вижу по твоей улыбке. – Ну да, нравится. – И да, прости меня его раз за вчерашнее. Я просто делала это на эмоциях и… – Понимаю, или по крайней мере думаю, что понимаю. Ты прекрасно теперь понимаешь, что от меня ничто не уйдëт незамеченным, включая твои явные знаки любви ко мне. – Алиса хотела было сказать что-то против – я увидел это по еë глазам и слегка приоткрытому рту, – но приложил к еë губам свой указательный палец и тихонько шикнул. – Не пытайся этого скрывать, хорошо? Мне, как и тебе, это очень сильно нравится. Мне нравится, как ты мило смущаешься и… – Наверное, только ты так умеешь подшучивать надо мной, когда я тебя ненавижу. –… и меня обзываешь дураком, – продолжил я, как будто она меня не перебивала. – Дурак. Ой, хе-хе… Может, пойдëм сейчас в школу? Ну, чтобы не опоздать на урок. – Пошли. Я посмотрел на еë лицо: щëчки покраснели, смущëнная улыбка и взгляд, который стремительно уходит от моих глаз, пытающихся его поймать или закрепить на себе. Красивая, умная и немного своенравная, по-моему, девушка, нуждающаяся в том человеке, кто примет еë такой, какой она есть на самом деле, кроме родителей. А ведь я даже не знаю, как родители, если они знают об этом, среагировали на то, что у неë появился парень, то есть я. Возможно, скорее всего, они считают, что никто не достоин еë и что мне лучше разорвать связь с ней, чтобы не разрушить такую девушку своим «дурным влиянием». – Алиса? – М? – Если не секрет, можешь, пожалуйста, ответить мне на один очень близкий вопрос? – И насколько очень близкий вопрос? – Тебе прямо сказать или образно? – Говори как есть. – Как твои родители относятся к тому, что ты встречаешься со мной как с парнем? Девушка остановилась. Посмотрела мне в глаза как-то странно и вопрошающе, но я не жалею, что задал такой неудобный вопрос, потому что мне важно это знать на данный момент. Она смутилась и быстро, не глядя, обеими руками взяла мою правую, слегка прижав к груди. – Алиса? – я взял еë за подбородок, на что она не сопротивлялась и глубоко заглянула мне в глаза, пока у неë они были на стадии подготовки к литью небольших капелек. – Что-то не так? Ладно, могу убрать руку, если ты… – Нет… Я той же рукой, что находилась на подбородке, смахнул новообразованные слëзки с еë лица, позже вытерев рукавом серой водолазки, находящейся под пуховиком, и взял еë за то же место. Хотел было убрать, но девушка взяла мою руку и положила на свою левую щëчку, поглаживая. – Нравится? – Очень… Спасибо тебе… огромное… – сказала она, и я начал сам гладить – не только ей получать удовольствие, так что сам принесу ей это, получая взамен то же самое. Помогать людям, не гнобящим тебя и не ставящих тебя ни во что, – хороший поступок, приносящий друг другу хорошие чувства: одному – получение помощи в каком-либо деле, а другому – удовлетворение собой и своим действием, который принëс пользу. – Алиса, может, мы… – Да, пошли… Не хочется что-то опоздывать на уроки… Мою руку не выпустила из хвата и лишь засунула вместе со своей в левый карман куртки, чтобы согреть их конечности теплом, которое нравится друг другу, а ту, что лежала на еë груди, хоть и на куртке, отпустила. Я посмотрел на Алису и улыбнулся, а она чуть смутилась, но сохранила мой прямой глазной контакт. И, походя на парочку простых и молодых ребят, за которыми не охотится маньяк, хотящий взять за крючок, таким образом дошли до школы, ловя взгляды редких окружающих нас людей, оставшиеся без нашего с Алисой внимания. Учитель по ОБЖ рассказывал, как правильно надеть противогаз, и мы всём классом надели их на свои головы, предварительно узнав дома свой размер головы. Как это бывает именно у моего окружения по учëбе, надевание случилось не без проблем, а именно – одна девушка сделала продолжительную затяжку вейпом – еë начало штырить – перед тем, как надеть противогаз, и когда он находился на ней, то она начала задыхаться в нëм, несмотря на то, что фильтр не был установлен. Решив, что не хочет терпеть это и не хочет стать отчуждëнным и мишенью для битья, как я, для одноклассников-''друзей'', приняла решение снять его как можно скорее. Резина противогаза порвалась, но была спасена. Обжшник, по натуре весëлый, шутливый и ответственный человек, начал на неё орать, и я краем глаза заметил, что это снимают на камеру как, по-моему, доказательство того, что учителя скатились и постоянно орут на них, не говоря про самих себя и свои действия, приведшие к такому исходу. Девушка кивала в таком его словам, а когда он закончил еë отчитывать и продолжил дальше объяснять материал, села на своë место к ''подругам'', мгновенно сделав непродолжительную затяжку и начав говорить им про свою правоту перед учителем-''хамом'', ну а те кивали ей в ответ и так же считали, как она. – Смешно, очень смешно! – Алиса тихонько, но искренне смеялась над сегодняшним случаем в моëм классе. – И как только ей в голову пришла идея попыхать перед надеванием? Или что, без вейпа как без рук? – Видимо, так. Ну, я, впрочем, не совсем удивлëн этому, так как такое – и даже похуже! – возможно у моих одноклассников. Вспомнить хотя бы то пьяное вождение… – У тебя в классе точно не заскучаешь, да, – сказала рыжеволосая девушка, сидящая рядом со мной, сделав небольшую паузу, после чего продолжила, – но ведь… Для чего создана школа? Для получения полезных знаний и получения аттестата. Веселиться можно и даже нужно вне школы, чтобы тем, кто действительно хочет получить хороший балл, не мешать. – Спорить с этим не буду, Алиса, потому что я так же считаю. – Ага, молодец. – Да не, я не… – А я говорю, что ты, Андрей, молодец. Перестань думать о том, что это ты не заслуживаешь, а то я обижусь на тебя и не буду с тобой больше общаться, дурак. – При упоминании последнего слова она скривила розовые губы, что вчера меня поцеловали в щеку, в улыбку. – Да, молодец, дурак. – Спасибо? – Всегда пожалуйста! Кстати, а что там за тема по ОБЖ сегодня была? У меня просто сейчас будет он. – Надевание противогаза на правильность. На следующей неделе на скорость и через ещë одну неделю – нахождение в нëм в районе двадцати минут. А почему спрашиваешь, Алиса? Раньше не надевала? – Ну, ты же знаешь, что я девушка Пермская. В этой школе программа немного различается с программой там. В прошлом году были у меня какие-то подготовительные курсы к восьмому классу, и тогда обжшник должен был нам показать технику надевания противогаза. Хочу так же отметить, что его буквально всё любили, потому что он очень был добр ко всем и ко всему. Так вот, занятие началось, а его всë не было и не было, и через десять минут почти всём классом хотели покинуть школу. Но пришла классуха и сказала нам, что у учителя случился сердечный приступ у него дома. – Еë глаза стали чуть влажными, и она вытерла их моим подаренным платком. – Ты не представляешь, как же тяжело чувствовать утрату одного из самых любимых учителей! Это настоящее горе. – А ему примерно сколько лет было? – Шестьдесят два или шестьдесят три – что-то в районе этого. А что? – Да нет, ничего, просто после пятидесяти-шестидесяти лет такое легко получить и закончить жизнь внезапным концом. Чëрной тихой и спокойной смертью. – Будешь дальше слушать? – Конечно буду, Алиса: мне нравится твой голос и твой рассказ. – Так и знала, что ты так скажешь, дурак. – По-дружески толкнула меня в бок и продолжила повествование, – после него начала вести биологичка, которая по характеру была очень похожа с таким же строгим соц. педагогом. Море классных и домашних заданий, чтение по листу без предоставления собственного опыта или хотя бы примеров… После этого были непонятные контрольные работы, понятные только ей и еë любимчикам, которые решили в девятом классе сдать ОГЭ по биологии. Бывало и такое, что прямо во время проверочных она вставала с кресла, подходила к любимым ученикам, в число которых я не входила, и рассказывала им правильные ответы. – М-да уж… А ведь это Пермская школа, на которую должны равняться школы городов поменьше… – И не говори! Хорошо всë-таки, что сюда переехала, где… – Где дала надежду на хорошую жизнь тихому и кроткому школьнику, – продолжил я за неë, получив сначала лëгкое недоумение с её стороны, а потом и смущение. – И да, Алиса, ты так мило краснеешь. Можешь, пожалуйста, так больше делать? – Дурак. Самый настоящий дурак, которого я больше всех ненавижу. – А как же вчерашний поц… – Молчи, – сказала она, приложив свою правую ладошку мне на рот. – Молчи. Я не хочу, чтобы об этом узнал кто-то ещë, кроме нас троих. – А кто третий?.. Как только прозвенел звонок, девушка быстро накинула рюкзак на правое плечо и пошла к лестнице, откуда так же быстро скрылась за поворотным пролëтом. Следом за ней надел свой портфель на спину и пошëл в свой кабинет – кабинет литературы и великого и могучего русского языка, не считая, конечно, нецензурный стиль общения у последнего, которым пользуется подавляющее большинство подростков и даже перво-, второклассники. – Ну что, сдала? – Да, сдала. – Сложно было надевать противогаз? – Вообще легко! Не знаю, как так вышло, что у некоторых моих одноклассников возникли трудности с его надеванием. Это же очень просто! – Ну, я могу предположить, Алиса, что это из-за того, что они впервые это делают, хотя и это мне не помешало правильно надеть его с первого раза. – У меня так же. Видимо, я с тобой сверхлюди перед этими холопами, раз смогли сделать всë сразу. – Не преувеличивай и не возвышай себя перед остальными людьми. Мне самому не нравится так делать, потому что таким образом выражаю неуважение к ним, даже если с ними не общаюсь и каким-либо образом не контактирую. – Ну прости, Андрей. Я думала, что ты поймëшь то, что я только что сказала, так, как я подумала у себя в голове, – сказала она, посмотрев на меня с долей вины и легонько кивнув головой. – А в итоге оказалось так, что не так. – Понимаю. Ну, я тебя понял, но чуть-чуть по-другому. Но понял. – Да, понял. Молодец. Я снова услышал от неë похвалу в мой адрес за ни за что и хотел было отнекиваться от неë, но не стал, потому что подумал, что, скорее всего, она проявляет таким незамысловатым образом некую любовь и уважение ко мне как к приятелю… или как к парню, если учитывать вчерашний поцелуй, полученный от неë после школы и давший ей возможность винить себя за такое действие и попытаться скрываться от меня, но хорошо, что слишком далеко это не зашло и что вчера после тренировки, идя домой чуть ли не за руку, поговорили друг с другом по душам и обсудили это дело, решив пока что ограничиться платонической любовью, а если кто-то из нас двоих решит чуточку углубить отношения, то надо будет согласовать это с партнëром. Со своей стороны я не буду ускорять данный процесс, так как ещë молоды и можем наделать непоправимые ошибки, а вот с Алисиной… Буду надеяться на лучшее, а если она всë-таки решит чуть увеличить скорость отношений, то пусть сделает на высоте, чтобы потом не жалеть об этом и хотеть забыть это как самый страшный сон, который невозможно выбросить из своей головы. Я ощутил лëгкий толчок в бок и повернулся в еë сторону. – Что, Алиса? – Ты слушал, что я говорила? – Прости. Можешь, пожалуйста, повторить ещë раз? Я просто, видимо, опять в облаках летал. – Повторю, конечно. Но сначала спрошу тебя. Если не секрет, можешь рассказать мне, о чëм ты там думал, Андрей? – спросила меня, остановив себя и меня и отойдя на край дороги, после чего добавила, – пожалуйста. – Я думал о нас, а именно – о вчерашнем разговоре после тренировки. Знаешь, мне кажется, что лучше, наверное, будет вернуть всë как было, то есть убрать эти правила, мешающие нам с тобой… – Нет! Давай оставим их как есть и не будем к ним возвращаться, хорошо? Я тоже об этом дома думала и думала плохо о них, но… давай мы их оставим, хорошо? Я просто… – Я понял. Ты просто боишься узнать, что такое любовь и боишься углуб… – Дурак. Не надо об этом прямо говорить. Я действительно хочу это попробовать и ощутить это на себе, но… боюсь совершить фатальную ошибку, после которой нам двоим будет очень плохо. – Всë это она говорила серьëзным, но слегка виновным голосом, осознавая страшную правоту своих слов. – Ты можешь назвать меня дурой, если думаешь, что я себя накручиваю. Я тебя пойму. – Алиса… – Уже по привычке взял еë за подбородок и посмотрел в еë глаза. – Я не буду тебя так называть, потому что это тупо и потому что мне не хочется терять свои единственные хорошие отношения – терять тебя, после чего я смогу потерять себя на очень долгое время. С тобой мне комфортно находиться, даже если ты делаешь подобные небольшие скандалы. – Ну я же делаю драмы на пустом месте и… – Тише, тише, успокойся, – сказал я, заключая в свои объятия девушку. – Тише. Если хочешь сказать что-то оскорбительное про меня – говори, и мы вдвоëм разберëмся с проблемой. Она положила голову мне на левое плечо и молчала, не издавая почти никакого звука, кроме шуршания одежды. Я почувствовал еë слабую теплоту сквозь две куртки и несколько слоëв школьной формы, но и этого хватало мне – я прижался к ней чуть ближе, и еë рукава обхватили моë туловище, устроившись под рюкзак. Я, как и она, молчал, не издавая почти никакого звука, кроме шуршания одежды. Я боялся сделать лишнее движение, почти не дышал, и это всë для того, чтобы не беспокоить девушку ранимую и, судя по недавнему опыту, плаксивую, потому что уже несколько раз видел еë слëзы. Я не удивлюсь, если и сейчас они идут. Аккуратно отошëл чуть назад, чтобы Алиса особо не нервничала, и увидел то, что ожидал увидеть, – маленькие капельки воды, медленно стекающие вниз по носу. – Алиса? – Помолчи, пожалуйста, дурачок, – сказала она мягким и маминым голосом. – Дай мне и дальше поплакать о твоë плечо. И я не возражал – вернулся на начальную позицию, с которой начали объятия. Я всë так же не мог поверить в то, что происходит уже несколько дней, а если быть точным – пять дней. Всего пять дней понадобилось для того, чтобы чувствовать близость от человека и ощущать приятные чувства к нему. У большинства на это дело уходит несколько месяцев и даже несколько лет, а у нас с Алисой всего-навсего чуть меньше одной недели, что, я считаю, почти невозможно. Тем не менее это всë происходит взаправду, и от этого становится то ли теплее, то ли холоднее, так как непонятно, что будет дальше: будет счастливый конец у этой школьной романтической истории с – куда же без них! – тяжëлыми эмоциями и недопониманиями друг друга, или же будет такой конец, от которого не то что мозг взорвëтся – жить не захочется, потому что самобичевания главного героя никто не отменял. – Андрей?.. – Что? – М-можно я тебя… – Она тихонько, почти шëпотом сказала эту фразу, что я примерно понял, что она хочет что-то такое, что ей понравилось сделать это со мной. – В щëчку?.. – Это можно будет считать нарушением вчерашних правил, Алиса? – Дурак. Так можно или нет?.. Вместо ответа я разомкнул объятия, встал перед девушкой смущëнной и повернулся к ней боком головы, готовясь к действию, однако вместо этого Алиса аккуратно взяла мою голову пальчиками рук, приблизилась поближе и поцеловала туда, куда сказала ранее, – в правую щеку. Как и вчера, я почувствовал приятную дрожь и посмотрел на неë с довольным видом. – Успокоилась? – Спасибо, да… Прости, что я использую тебя для этого… Мне хоть это нравится, но чувствую малюсенький стыд… – Ничего страшного, – сказал я, чуть не добавив ''тяу-тяу'', но вовремя отступился, – мне это так же нравится, как и тебе, и я не вижу в это чего-то плохого, кроме того, что нам всего по четырнадцать лет и вся жизнь только впереди. – Ну, хе-хе, мне вообще-то тринадцать… а так да, соглашусь с тобой… – А, понял. Когда тебе будет четырнадцать, Алиса? – В начале апреля, третьего… – Буду с нетерпением ждать. – Спасибо. Давай пойдëм домой? Я кивнул головой, и мы пошли туда. Девушка быстро и несвязно пыталась скрестить наши пальцы, пока я не остановил руки и сам не взял еë. Она виновато улыбнулась и лишь сильнее вжалась в мою руку, положив их в карман, чтобы не замерзали. Прошло почти три часа. За это время я сделал всë домашнее на понедельник и каким-то образом успел письменно ответить на вопросы после параграфа по обществознанию – по тому предмету, который больше всех выбирают как экзамен девяти- и одиннадцатиклассники из-за своей лëгкости в виде только заучивания материала, хотя лично для меня это сложно и поэтому я лучше предпочту выбрать физику с химией как предмет по выбору, несмотря на то, что они являются одними из сложных предметов для сдачи. Как видно, я технарь по природе, а не гуманитарий. Перед выходом съел одну тарелку каши как за две, прихватив с собой рюкзак со своим пеналом, пошëл в сторону школы и, пройдя несколько зданий, спустился вниз по дороге, выйдя на широкую, откуда направился к Алисиному дому, скрываясь от возможной слежки. Четвëртый подъезд, пятьдесят шестая квартира, знакомый и приятный голос – и я поднялся на четвëртый этаж. Услышав три поворота ключей и открытие двери, я вошëл внутрь квартиры, в которой уже был вчера при не очень хороших обстоятельствах. Девушка была одета в тëмно-синие гамаши в вертикальную полоску и красную кофту с милым новогодним рисунком, и мне почему-то показалось, что кофта чуть большего размера, будто мамина или была куплена на вырост. К слову, Алиса стояла возле зеркала, и еë лицо смотрело не на меня, а под свои ноги, будто оно в чëм-то провинилось, но в чëм, если ничего не случилось? – Привет, Андрей… – И тебе тоже привет, Алиса. Почему грустишь? – Да нет, ничего такого. Жду в своей комнате, – сказав это, скрылась в дверном проëме и негромко закрыла дверь, судя по всему, своей комнаты. Я снял с себя ботинки, поставил на поставку, рядом распологающуюся, повесил куртку на крючок, засунув в руках шапку с баффом, и через несколько секунд встретился с женщиной лет тридцати-тридцати пяти. – Здравствуйте, Наталья Григорьевна, меня зовут Андрей, и я пришëл работать над школьным проектом с Алисой. – Здравствуй, Андрей. Можно просто Наталья. – Она непринуждëнно улыбнулась и положила руку на моë правое плечо. – Я знаю, про ваши с Лисëнком отношения, так что особо не злоупотребляй этим, хорошо? – Хорошо. Я с ней просто разг… – Она очень сильно обижается на того человека, кто сделал что-то не по еë воле. Но, как я вижу, ты ей понравился, раз она пригласила к тебе домой, а ранее ещë и целовала тебя в щëчку. Тебе же ведь это понравилось, да? – Ну… – Наверное, впервые за долгое время я почувствовал, как огонь распространяется по моим щекам. – Можешь не говорить. По ушам твоим вижу, что понравилось. И да, не разбей ей сердце своей лживой любовью, хорошо? Она просто закроется в себе и никого не будет подпускать к себе поближе. Не хочу, чтобы Лисëнок повторила мою судьбу… – Хорошо, постараюсь этого ни в коем случае не допустить. – Молодец. А теперь иди давай к ней. Она тебя уже наверняка заждалась. Еë мама немного постояла, смотрела на моë лицо и, кивнув головой, вернулась обратно в комнату, после чего я услышал шинкование чего-то – кухня, судя по звукам. Накинув портфель на левое плечо, отворил дверь справа и попал в большое помещение, то есть в зал. По двум углам стояли шкафы, на одном из которых протягивался шнур роутера; возле подоконника рядом с батареей стояла сушилка с вещами, отдающими приятный запах альпийских цветов на шесть-семь метров – не знаю, почему уловил это – видимо, либо большая концентрация геля была при стирке, либо у меня такой резкий нюх, что маловероятно. По середине длины гостиной почти впритык к стене стоял длинный бежевый диван, а напротив него находился телевизор диагональю не менее пятидесяти четырëх дюймов, за которым была неразбериха из проводов. Наконец закончив рассматривать зал, я обратил внимание на ещë одну дверь. Она была чуть закрыта и прямым текстом просила меня зайти внутрь и поскорее начать работу. Намëк понят – я переступил порог и оказался внутри. – Ну наконец-то ты пришëл ко мне! Мама моя тебя не заколебала? – Нет, всë нормально, а почему спрашиваешь? –Ну, она… даже не знаю, что и сказать… – Ладно, я понял, можешь не продолжать. Итак, чем мы сейчас займëмся? – Давай для начала составим кое-какой план и даль там решим, как и что делать, хорошо? – Давай. Хороший план, надëжный, как швейцарские часы. – Андрей, ты дурак. Стол не особо чем-либо был захламлëн, зато на рабочем столе компьютера находилась папка, внутри которой файл с примерным содержанием текста, который будет использован в будущем в презентации. Можно было бы сделать видео, но лично я бы ни за что не сел бы делать озвучку, да и как раз-таки у Алисы микрофон был не лучшего качества – презентации более чем достаточно будет. Говоря про компьютер, не могу не сказать про него то, что он был гораздо мощнее ноутбука, сидя за которым я обычно делаю школьные проекты, семилетней давности и что он был собран менее полугода назад или около того на как минимум пять лет вперëд. Про цены на комплектующие я не спрашивал, так как и так понимал, что они дорогие, что значит, что родители живут небедно, раз сделали, или подарили на день рождения, такой компьютер своей дочери. Из игр на рабочем столе я увидел лишь «Minecraft», «DDLC» и ещë какую-то игру с красной иконкой с белым цветом посередине и каким-то беловолосым парнем, которую видел впервые. Мы делали работу совместно и во время небольших пятиминутных перерывов подменяли друг друга, чтобы ничего не стояло на месте и не простаивало. Где-то раз в пятнадцать-двадцать минут в комнату заходила Наталья и проверяла нас работающих. Алиса ей говорила выйти и не мешать, на что та смеялась и, недолго стоя в проëме и смотря на нас, уходила, возвращаясь через несколько минут и снова смотря. Алиса вставала и со злым лицом шла к ней, однако обижалась на неë и садилась обратно за стул, если она меня подменяла, а еë мать, видя это, уходила к своим делам. Прослушивая песни Оулявюра Арнальдса, нельзя не подметить смысловую часть в тех песнях, где были слова, как, например, «So Far» и «Take My Leave Of You». В первой песни лирическим героем является человек, который очень далëк от всего в мире и который ищет поддержки: ''А если ты возьмëшь меня за руку, пожалуйста, вытащи меня из темноты и снова покажи мне надежду''. Во второй – прощание с тем человек, с которым была украдена любовь, и поиск новой любви. Что касается альбомов данного композитора, то моим самым любимым является «Living Room Songs», а у Алисы, к моему удивлению, это «For Now I Am Winter» – тот альбом, который я принял не сразу. Ей исполнитель понравился, хоть и поначалу звучал он, по еë мнению, однообразно и скучно – так же было и у меня, так же было и многих людей, изначально слушающих электронную музыку или рок и пропускающих это поистине удивительное и классическое направление музыки. В общем и целом прошло в районе двух часов плодотворной работы ''двух величайших умов мира'', как говорила девушка, и я мягко говорил, что это простая презентация на краевой конкурс, так что не надо преувеличивать свои умения и знания. Она обижалась и затем извинялась, говоря, что это так, фигурально, а я понимал это и просто легонько приобнимал, что и мне, и ей в равной степени нравилось, но делал тогда, когда не было рядом Натальи. На улице за окном темнело – без двадцати пять вечера, – и мы решили закончить до завтрашнего дня работу, чтобы завтра продолжить и попытаться завершить, дабы сдать еë учительнице по искусству и она уже сама отправила куда следует. – Это… было… хорошо. Да, очень хорошо поработали вместе. Да, Андрей? – девушка встала с геймерского кресла, на котором удалось пару раз посидеть и удобство сидения которого я высоко оцениваю, сравнивая со своим стулом со спинкой, и села поперëк своей кровати, приглашающе стуча ладонью по постели. – Да, очень. Особенно понравилось твоë кресло, Алиса, – сказал я, сев рядом с ней. – Дурак! Я тебе тут говорю про работу, а тебе лишь бы посидеть! – она по-дружески пихнула в бок с улыбкой на лице. – Или что, тебе действительно понравилось на нëм сидеть? Вместо ответа я сел на него и искренне улыбнулся. Девушка попыталась спихнуть меня оттуда, но я ''въелся'' в него, как вошь, и даже не подумывал слезать с него. Алиса взяла меня за подмышки, чтобы поднять и убрать меня с него, но и это не получилось, а получилось так, что она случайно села лицом ко мне на колени, пытаясь поднять. До неë это не сразу дошло, потому что, видимо, думала, что сидит на крае своей кровати. – Алиса? Она посмотрела вниз, потом на меня, такого же сконфуженного, как и она, и, не разрывая со мной прямого взгляда в глаза, села на то место, где она думала, что сидела. – Только не говори, что я… – Да, Лисëнок, и это я видела, когда мимо проходила и решила заглянуть, откуда шум в вашей комнате, – сказала мать Алисы, голова которой торчала из-за двери, и улыбнулась. Сидевшая на мне встала и начала громко топча ногами идти к ней, однако остановилась и села в угол, закрыв лицо руками и прижав колени к себе поближе. Я понимал, что сидение подростков друг на друге может привести к плохим последствиям, но чтобы к такому, когда несколько минут назад было всë нормально и были улыбки… Для меня это первый раз. Наталья приблизилась к своей дочери, на что та отодвинулась в сторону и встретилась с той преградой, которую ну никак не могла ожидать, – меня, а я там оказался по собственной воле, не по просьбе еë мамы. Алиса открыла глаза, увидела, что это был я, и обняла меня, положив голову на грудь. Я посмотрел на Наталью: она улыбнулась и показала правой рукой жест ''класс''. Левой рукой обнял еë, пока правой гладил по еë спине, таким образом успокаивая и давая понять, что всë в порядке и нечего бояться. Я чувствовал радость на душе, которую давно не получал, не считая первой встречи Алисы и последующих, которые лишь укрепляли этот успех. Мне никогда раньше не доводилось успокаивать чужих дочерей чужих родителей да ещё и при их присутствии, как сейчас. Для меня это первый раз и первый опыт, а значит, ещë большее сближение с девушкой и еë родителями, что, несомненно, было бы огромным плюсом, если б и дома было так же гладко, как и здесь. Отец говорил и постоянно говорит, чтобы я ни с кем не встречался и ни с кем не гулял, чтобы не портить будущее, и мне кажется, что он прав, но отчасти: социализация в подростковом периоде играет существенную роль в дальнейшей жизни, и если она была на минимуме или не было вовсе, то стану никому не нужной и неуверенной в себе одиночкой с тяжëлой судьбой, которая никого не заинтересует. Еë слëзы приятно грели то место, и я взял и прижал к себе как родную дочь, как пел Юрий Хой в небезызвестной «Лирике». – Тише, тише, – шепнул я ей на ушко, успокаивая, – всë хорошо, Алиса. Я рядом, твоя мама тоже рядом. Хочешь к ней? В ответ – качание головой и непонятное мычание под нос. – Можешь, пожалуйста, повторить? – Нет! М-можно я н-на тебе? – Что на нëм, Лисëнок? – Наталья, как и я, тоже не знала, что девушка хочет сделать, поэтому просто вздохнула и выдохнула воздух, ожидая еë дальнейшие действия. Алиса аккуратно повалила меня на пол и так же аккуратно повалилась на меня, вовсе не стыдясь своего родителя, находящегося рядом. Она положила голову на грудь и подложила свои тëплые руки под мою голову. Я боялся сделать лишний вздох, чтобы не испугать еë и не заставить что-либо ещë похуже сделать. Я просто лежал и ощущал на себе приятные сорок килограммов девичьего веса. Наталья смотрела то на меня, то на неë и по-матерински улыбалась. Она не трогала и не сверлила меня строгим взглядом – нет, ей было интересно наблюдать за моей реакцией на лице, которую я даже и не пытался скрыть. Там была такая же хорошая улыбка, а не ухмылка, как у неë: простая, заботливая и дружелюбная, какая и должна быть у хорошего человека. На груди всë ещë было тепло – слëзы не остановились, но их поток явно уменьшился и не был таким же, как несколько минут назад. Я гладил еë по спине, не рискуя дальше совать руки, лезть под еë кофту и дотрагиваться до кожи. Мне проблем и без этой вполне себе хватает – больше мне не надо и не осилить, да и не хочется портить хорошие отношения как минимум с еë мамой. Прошло, наверное, пять минут, и я чуть повернул голову, чтобы посмотреть на еë лицо, и оказалось так, что оно было спокойным, как и еë равномерное дыхание груди. Вывод: спит на человеке. – Наталья?.. – Вижу. Ладно, я пошла на кухню, – тихим голосом посмеялась она. – Ты полежи с ней. Но ничего такого с ней не делай, а то а-тя-тя будет! – Меня родители убьют, если уже не с порога, если не вернусь домой до шести. – А тебе далеко идти? – Не, мне через дом повыше. Сивкова, 12, если что. – Поняла. Ну, я тогда пошла. – Она встала и пошла было к двери, но остановилась. – Хотя нет, пошутила. У самой тоже строгие родители были, которых я не слушалась. Наталья подошла ко мне и, присев на корточки, ещë раз взглянула на милое сонное личико Алисы, спящей на мне как на кровати. Я вслед за ней посмотрел туда же и улыбнулся. – Так, давай приподними еë… да, вот так, и… Да, да, вот так, да, и… И девушка лежала на постели, ворочаясь – было видно, что ей не особо понравилась смена обстановки и потеря моего тепла. Я к ней хотел лечь восполнить данную утрату, однако еë мать не дала мне это сделать, лягнул сама ей под руку, на что та почти перестала ворочаться и прижалась носом к плечу. – Спасибо, Андрей, за помощь и за то, что пришëл к Лисëнку. Знаешь, я думала, у вас это просто разговоры, а оказалось так… Ещё раз спасибо за твой приход. И да, извини, что Лисëнок начала реветь. – Ничего, мне и самому было хорошо успокаивать. – Ну, хорошо, что хорошо, и хорошо, что ты понимаешь свою близость с Лисëнком. – Спасибо? – За такое спасибо не говорят. – Алиса перевернулась на другой, всë не переставая улыбаться, и Наталья перешла на шëпот, – а вот за конфеты можно сказать. Они на кухне – можешь их взять. – Я, пожалуй, воздержусь. – Бери, ты их честным путëм заработал. Если б ей такой же случай бы попался, то она с радостью бы взяла и ещë попросила. – Если вы настаиваете… – Бери давай, пока я не запретила тебе общаться с Лисëнком. – По голосу прекрасно понятно, что она таким образом шутит и что на самом деле не запретит общение. – Хорошо, возьму. – Вот и молодец. Это были последние слова, которые я взял вместе с собой перед тем, как выйти из той квартиры, где была история, высосанная из пальца, связанная с креслом, Алисой и дальнейшим плачем. Хоть это так и есть, но она мне понравилась, ведь я ещë сильнее сблизился с ней самой и, как минимум, с еë мамой, что не может не радовать.