Тени под звездами

В их лагере собралось по меньшей мере человек сорок. Все сплошь молодые и не очень, музыканты, их друзья и мадмуазели, кто успел зазнакомиться и пролезть под шумок и алкогольную атмосферу, чтобы продолжить крутить шашни в творческом кругу.  Мужики сколотили вокруг большого костра подобие скамеек из бревен, было несколько гитар и в разных углах играли песни, пили, и шумно общались. Андрей с Мишей сидели чуть подальше от огня, но все равно желтоватые языки пламени красиво отражались на Мишином лице и Андрей невольно любовался. Черты у него были такими интересными, и мимика подвижная. Андрея, конечно же, все это интересовало исключительно как художника.  У Князева в руках была алюминиевая походная кружка, из которой тот щедро хлебал черноплодное домашнее вино, что придавало его губам фиолетовый оттенок. Мишка, раз не собирался оставаться на фесте на ночёвку конечно же ничего с собой не взял, но ему тут же кто-то нашел пластиковый белый стаканчик, который тот весь вечер мял в руках и редко несмело отпивал.  Андрей смолил сигарету и рассказывал Мише о жизни. Что отучился в реставрационке, что работает по профессии, а в свободное время рисует комиксы для души и печатается в маленькой газетенке, играет свои сказки на квартирниках и фестивалях. Есть жена Алена и годовалая дочка. Да в общем-то и все. – Ты то, Мишка, чего, где, как? – добродушно улыбается Андрей, отхлебывая вино из своей кружки. Миша как-то неоднозначно вздыхает и ёжится, поглядывая на костер. – Да я это.. ну… слесарем там… подрабатываю. Иногда у нас в ДК чего играю, – Миша нервно губы кусает и ладонью шею трет, – У меня семья такая, знаешь… Отец военный. Ну и музыка, это не серьезно вообще. Надо профессию иметь, а остальное так, для души… если душа имеется, конечно. Он замолкает, неловко теребя нитку в рукаве свитера. Как-то от его рассказа веет такой тоской, как и от его песен. Неужели отец имеет такое влияние и авторитет, что аж почти тридцатилетний Миша боится заниматься тем, что ему действительно нравится? – А душа это понятие вообще растяжимое, – к ним подключается третий собеседник и тянет Мишке руку, – Привет, я Александр. Андрей ожидает реакции и тут же видит как Миша вытягивается в лице и замирает. Со смехом пожимает Васильеву руку и хлопает Мишу по спине, чтобы тот расслабился. – Ну ты, Сань, чего так людей пугаешь, ишь как парня парализовало. Миха часто-часто заморгал. – Вы… это же вы…  Саша с Андреем вместе рассмеялись, толкая друг друга и хватая обратно руками. – А я вечно тебе говорю, Сань, че ты к нам сюда мотаешься? Ты уже почти мировая звезда, а все блин ездишь на сабантуи, молодежь вон распугиваешь. Тут Миша нахмурился и буркнул: – Ниче я не испугался… просто это… ну… удивился, ё-моё… – Да ладно, Миша, не хмурься. Андрюха сам первый раз чуть в костер не упал, когда знакомился со мной. – Было дело, – лихо подтвердил Князев, опрокидывая в себя остатки из кружки и наливая новую. – А езжу я, потому что душевно тут и люди настоящие. Вот ты, Миш, я видел тебя в Питерском ДК. Здоровская музыка у тебя. Миша покраснел, кажется, до самых корней волос, даже свет костра не скрыл этого. – Да ну, вы чего? Я же это… ну это просто музыка… Саша Васильев опять рассмеялся, подсаживаясь ближе. – Ты давай мне тут не выкай, у нас разница то пара лет всего. Лучше расскажи как ты в той песне вывел малую в секунду между куплетом и припевом. Это ж невозможно!  Они начинают общаться и сыпать музыкальными терминами, которые Андрюха с трудом понимал. Он то нотной грамоте не обучен, так, три дворовых аккорда знает, да складывает их в разном порядке.  В какой-то момент к ним подсаживается Сашка Леонтьев, а тому только дай волю, мёртвого заболтает.  Миша увлечен разговором, активно жестикулирует и пару раз чуть было не проливает на Васильева свой стаканчик с вином.  У Андрея есть прекрасная возможность понаблюдать за ним со стороны. Удивительный какой-то человек. Все эмоции на лице написаны – если радуется, так вся физиономия светится, а не согласен, так резво в бой обсуждения бросается. Курит красиво, эстетично. Пальцы крупные, ладонь вообще вся широкая, массивная. Андрей глянул на свою миниатюрную ладошку и подумал пьяную мысль, что она спокойно бы вся уместилась у Миши в ладони. Князев выпил еще. Удивительнее всего у Миши были глаза. И Андрей наверное слишком открыто рассматривал его лицо, подперев подбородок кулаком, потому что Миша иногда оглядывался на него и усмехался, обнажая сколотый ряд зубов. И все это в совокупности делало его таким очаровательным, что у Князева что-то настойчиво щекоталось под свитером, в районе грудной клетки. Оказалось, что Мишу многие Питерские знали. Хоть он и выступал редко и в одном только ДК, но все равно видели и восхищаются глубиной его музыки. Истинный андеграунд. Андрей снова удивился как так можно в одном городе крутиться в одних кругах и ни разу не встретиться. Вот уж точно судьбоносный фестиваль. Миша мял в руках свой пластиковый стаканчик и натягивал рукава свитера до самых пальцев.  Андрей не первый раз заметил, что тот повел плечами, поглядывая на костер, что был от них далековато и внезапно догадался. – Миш, – он аккуратно взял его за локоть, привлекая к себе внимание, и наклонился к уху. Саши в этот момент рассуждали о разности звучания британской музыки и американского рока 80-х годов, потому даже не обратили на них внимания, – Ты чего, замерз что ли? На, куртку мою возьми. Вот ты, Князев, олух. У него ж с собой вещей вообще никаких нет, а ночью в лесу то дубак, хоть и лето. А он вон в одном тонюсеньком джемпере да футболке сидит. – Да не, Андрюх, не надо, – Миша неловко почесал нос. – Надо, надо, – настаивал Князев, снимая с себя плотную парку и накидывая ее Михе на плечи. Та видать была теплой от его тела, потому как Миша моментально осел и расслабился, чуть ли не с облегчением выдыхая, – Вон дрожишь весь. – А ты как? В темных глазах плясали огни костра и мелькнуло беспокойство. Андрей лихо улыбнулся, обнажая пустую четверку в верхнем ряду. – А меня вино, Мишка, греет и любовь, – к кому или чему уточнять не стал, – Все нормально, не парься. Я не мерзливый. Он поправил высокий ворот своего вязаного серого свитера и подмигнул Мише, забирая сигарету у него из-за уха и вставляя себе в губы. – Вот Билли Айдол, к примеру! – восклицает Леонтьев, – Пидор пидором. И музыка такая же. Андрей присвистнул. – Я за такие высказывания, Шура, тебе очки щас откушу, – он подкурил сигарету, туша спичку одной рукой, а второй указательным пальцем нажимая Леонтьеву на лоб, – Ты узко мыслишь, Реник. Музыку он делает хорошую. А как выглядит, дак это веяние моды. Ну… или может нравится оно ему так. – Дак он же из этих… голубеньких, – глупо захихикал Ренегат. – И че, – пожал плечами Князев, выдыхая дым, – Тебя то оно как касается? – Вообще я с Князем согласен, – кивнул ему в поддержку Васильев. Ренегат закатил глаза и перевел тему. Андрей вновь затягивался сигаретой, когда поймал на себе задумчивый взгляд Миши. Князев снова подмигнул ему, приобнял за плечи, и увлек в новый разговор с музыкантами.