Потерявшиеся в воспоминаниях.

— Мы здесь не сдохнем! — Крис ударяет по двери, которую Мэтью пришлось закрыть, пока их опекаемый младший друг не потерял последние капли самообладания и не начал кричать в окна другим ничем невиноватым водителям, чьё положение остаётся таким же, как и у них самих. Лишь раз, решив пропустить платную дорогу, они попали в жуткую пробку. Это произошло впервые за 5 часов их пути.   На самом деле до этого момента всё шло настолько хорошо, что было не на что жаловаться. Еды хватало на двоих — оказалось, что Отто хорошо готовит — в туалет хотелось не так часто, поэтому останавливаться почти не приходилось, несколько раз показывались даже вполне живописные виды, которые Крис успевал запечатлеть на камеру. Мэтью лишь иногда переключал песни и чаще всего молчал, лишь покачивая головой в такт и отбивая ритм пальцем по рулю.   Но со временем Мэтью начала грызть совесть за трату чужих денег. Он впервые пошёл на работу в подростковом возрасте, поэтому такие траты ему были раньше не знакомы. Кто вообще мог подумать, что в их обычной государственной школе учатся настолько богатые люди? Конечно, они есть в каждой школе, но будто пока они молчат, их кто-то вообще будет замечать? Мэтью — исключение, он замечал многие вещи, но это были личные тараканы в его голове.   — Мы всего лишь в пробке! — если бы Мэтью был ребёнком, то сейчас точно бы расплакался от несправедливости за свои, казалось бы, правильные решения. — Приедем немного позже! Ничего страшного!   — Если бы твой возлюбленный был один в огромном, сука, городе без гроша в кармане, я бы посмотрел, как ты реагировал! — Крис, выговорившись, вновь ударяет ногой дверь машины, совершенно ничего от этого не ожидая. К счастью, после этого необдуманного действия злость начинает сходить на нет.   На часах почти полтретьего, если бы они снова завернули на платку, то были бы в столице уже через час, а сейчас можно было лишь предполагать, на сколько всё это затянется. Интернет давно пропал, а Кица, положивший последние деньги на телефон, продолжает написывать. Крис даже не мог начать игнорировать его, так как при таком раскладе ему придётся потерять последнюю на данный момент связывающую со столицей нить. Как бы Крис не старался сохранять зарядку по максимуму, он даже не открывал другие приложения на телефоне, он не мог перестать отвечать на сообщения, приходящие одно за другим.   — Конечно, я бы волновался, — спокойно отвечает Мэтью; тревожно, а не радостно постукивая о шершавую поверхность руля. — Только вот от этого никому не станет легче.   Взгляд Мэтью на секунду холодеет под дымкой воспоминаний.   — Мы с Отто лучшие друзья, но именно он вытаскивал меня из всякого дерьма бесчисленное количества раз, — с его губ срывается глухой смешок, а на лицо навешивается пошедшая трещинами улыбка со стеклянными глазами, желающими перекусить долгожданной добычей. — Не знаю, в каком бы болоте я сейчас был, если бы не он.   Он переводит взгляд на пассажира и резко всё напряжение словно вылетает из его молодого не по годам тела. Мягкость и неожиданно взрослая смиренность с окружающим миром выглядели на миловидном лице неправильно, несмотря на привычность.   — Обычно меня так искали, как ты Кицу. Это одни из немногих моментов, когда чувствуешь себя нужным, — Мэтью давит на педаль газа, и они сдвигаются на пару метров, прежде чем снова останавливаются. — Я, конечно, не доставлял столько проблем, как, например, Росен, но меня тоже когда-то находили спящим на помойках и остановках.   Крис даже усмехается. Уж кто, но точно не Мэтью похож на хулигана с битой за спиной, как ходил по ночам Рос, из-за чего искать его в полицейском участке было даже логичнее, чем на расстоянии от него. Услышав такое от Отто, поверить было бы легче, но точно не ему.   — В итоге рядом со мной, даже спустя почти семь лет, всё ещё ошивается только он, хотя никакие романтические чувства, как у вас, нас не связывают, — Мэтью немного поправляет зеркало заднего вида и снова обращает всё своё внимание на кузов машины спереди, сдерживая давящий изнутри ком воздуха. — И сейчас это является причиной, по которой я вообще согласился помочь.   — Кроме той, что ты бросил почти все свои подработки, а из больницы тебя уволили? — Крис немного расслабляется, слышав из уст уборщика настолько знакомые слова и схожие обстоятельства. Если уж этот человек выбрался из подобного, то с чего бы они не могли?   — Я же говорил, это был крайний случай!   На самом деле Мэтью является самым добрым и честным из всех его знакомых. Немного хлипкого телосложения, но с очень твёрдыми, совершенно несгибаемыми принципами он отличается ото всех остальных людей. Почти всю зиму он покрывал их, спускал им с рук каждое нарушение и на удивление выходил сухим из воды. Конечно, для него это не было чем-то необычным: все обязанности выполнялись им на высоком уровне, нарушения правил никогда не выносились на всеобщее обозрение, к тому же нарушалась только часть правил, потому что она ему не нравилась и, с его слов, «ограничивала права других людей».   Бесстрашный борец за справедливость, прямо как Елена Ивановна, о которой Крису приходилось делать выводы только из рассказов и сообщений Кицы. Но этого было достаточно, чтобы сравнить её безвозмездную готовностью помочь с самопожертвованием Мэтью, чьи границы дозволенного стёрты под желанием облегчить жизнь другим, хотя бы немного.   У Криса появлялось всё больше новых вопросов, но все они будто растворялись, стоило только самому задуматься об ответах на каждый из них. Может, Отто никогда не имел каких-то романтических чувств к своему товарищу, но Мэтью очень даже, поэтому почти сразу же поступил за ним в медицинский, поэтому всегда был рядом, когда тот набухивался после пар особенно на последних курсах. Думая сейчас об этом, Крис даже порадовался, что Росен прошёл эту стадию на первом и точно не захочет повторить её ещё раз.   — Кажется, пробка начинает рассасываться, — с полуулыбкой водитель призывает его обратно в реальность и снова начинает ритмично отбивать ритм своих попсовых песен по рулю. — Обещаю, что как выедем из этого дурдома, будем передвигаться только по платке.   Тревожный болезненный зуд, что неожиданно они поделили на двоих, снова начинает проходить по косточкам и доходить до кровеносных путей, хотя оба считали, что это уже давно в прошлом. Крис привык к своим перепадам: начал запоминать звоночки, предупреждающие о скором срыве; заранее вспоминал про таблетки; боролся не с бессонницей, а кошмарами, приходящими за пару дней до неё; занимал время учёбой, как он теперь часто делал; игнорировал моменты чрезмерного отвращения к Кице; а потом приходящей после неё жуткой идеализации, в которой он уже один раз провёл почти два года. Сейчас, находясь в приятной середине, Крис ощущает подвывание где-то у сердца и осознаёт, что это страх перед дном, в которое он снова меньше чем через неделю снова упадёт. На этот раз он успеет описать это досконально и рассказать психотерапевту, потому что ему всё ещё нужна помощь, пусть со многим он уже научился бороться самостоятельно.   Дороги и придорожные магазинчики мелькали перед глазами большими потоками, а потом также легко и ожидаемо сменялись пустынной местностью, переходя в приятные взглядом зелёные леса с проходящими насквозь лучами предлетнего солнца, такого же теплого и ностальгического. По дороге без ямок и камней машина летела со скоростью на грани с ограничением, которое они пропустили ещё в самом начале. Мэтью прекрасно знает, что совсем скоро ему придут огромные штрафы, но страдальческое лицо мальчишки побуждало только ускорится, сильнее вдавливая педаль в пол.   В скором времени показались уже знакомые им обоим разукрашенные граффити стены, которые всегда портили первое впечатление о самом большом и развитом городе страны. Однако первые эмоции будут позабыты под натиском встречающего их немного дальше великолепия, но Крис отдаёт предпочтение культуре, а не технологиям и одинаковым застройкам, где цены с каждым годом становятся только выше, что совсем не радует как приезжих, так и изначально рождённых. Этот город умрёт, также как и все люди в нём.   — Как я понимаю, ждать нет смысла? — не церемонится Мэтью, не обращая особого внимания на всю напускную роскошь, что радует глаз туристам и деревенским. Всё его внимание сосредоточено на дороге и навигаторе, что пока что не сходил с ума, в отличие от Криса, чьи пальцы нервно набирали ответы на сообщения и получали вполне развернутые, но неполноценно честные. Кица, очевидно, умалчивал большую часть, будто говоря: «Я жду тебя. Всё расскажу тебе в лицо, когда увижу твоё лицо спустя ещё почти пять месяцев.» — Сразу едем в больницу на В***ой?   «вас не пустят!» 15:51 «я же уже говорил» 15:51 «тут столько репортеров и журналюг что легче президента незаметно пристрелить» 15:52 «а не в больницу зайти» 15:52   — Не знаю.   «прошу, Крис, послушай меня» 15:52 «я сам соскучился по тебе» 15:52 «ужасно соскучился» 15:52   — Не знаешь? — не сдерживает саркастичного, отдающего небольшим раздражением смешка, остановившись на перепутье дорог, Мэтью. Он снял однушку по дешевке на пару дней, где даже мебели нормальной не было, но приличная кухня и ванная комната, соединенная с туалетом. Пусть это было сомнительной затеей, но он был готов отдать это жилище Крису и Кице, которому рано или поздно придётся выйти из больничных белых коридоров и поехать домой. А Мэтью и не стал бы жаловаться, не впервые ему спать в машине в почти незнакомом городе. — А кто так рвался сюда, что был готов выломать мне дверь, если мы не поедем дальше?   «я всегда буду на связи» 15:53 «нас хорошо кормят» 15:53 «кровати удобные» 15:53 «а медсестры и врачи относятся так, будто нас пытали несколько лет» 15:53   — Так и есть, — шепчет Крис, вспоминая фотографии с синяками и посиневшими от ударов пальцами, кривыми от частых переломов и непроходящие шрамы.   — Об этом я тебе и говорю, — Мэтью, не слушая никаких отговорок, поворачивает в сторону больницы, прекрасно зная, что в той стороне должна быть пробка. — Лучше спроси, есть ли там черный вход или любой другой спрятанный. Может дырка какая-нибудь в заборе, не знаю.   Главное отличие столицы от остальных городов — роскошь, покрывшая центр пеленой и затуманившая глаза многим приезжим, которым потом придётся работать в продуктовом магазине на угле, куда заходят только пьяницы по ночам. Именно поэтому больницы оставались теми же, потому что они не находятся в центре, чтобы не портить идеальный блеск такого большого города. Дырка в заборе — вполне возможный вариант.   «Может там есть какой-нибудь скрытый вход?» 15:54 «Или, ну не знаю, есть какие-то другие варианты, как мне попасть во внутрь?» 15:54   «хах» 15:55 «как понимаю слушать меня ты не будешь?)» 15:56   — Он ничего не отвечает по теме, — Крис краем глаза следит за дорогой, одновременно следя за новыми сообщениями. Он должен пройти, чего бы это не стоило. — Придумаем на месте, что будем делать.   Мэтью непринужденно смеётся, поддерживая каждое сказанное слово.   — Вот! Этот настрой мне уже больше нравится!   «дай мне немного времени» 15: 58 «у меня есть идея» 15:58 «она должна сработать» 15:58 «тебе останется только качественно подыграть» 15:58 «актёр, конечно, из тебя никудышный» 15:59 «но ты уж постарайся)» 15:59   — Что он там придумал? — Мэтью немного напряжённо кидает взгляд на сообщения, не намеренно подглядывая. Конечно, он готов на всё, он верит в свои силы и могучую головушку Криса, но вот Кица более закрытый человек, до него не так просто добраться. Да и возможности поговорить с ним тет-а-тет не выдавалось, о чём Мэтью неоднократно сожалел. — Надеюсь из тебя хороший актёр.   — Я бы сказал не особо, — неоднократно Крис пытался проанализировать своё поведение во время того года, когда это всё только началось, но понять у него так и не вышло. В конце концов, все сразу заметили, что что-то не так. — Но придётся постараться.   С того момента, как Кица упоминает свою сногсшибательную идею, которая с большей вероятностью себя оправдает, поездка перестаёт быть спокойной и бестревожной. Разные варианты прокручиваются в его голове, и всё сводится к тому, что ему придётся кем-то притвориться. Но в душу врываются смутные сомнения, что какому-нибудь троюродному брату по маминой линии со стороны кошки и петуха ни то что пройти в палату не дадут, да вообще вовнутрь попасть. Их черты лица не имели совершенно ничего общего.   Совсем скоро больница появляется на горизонте, и первое испытание в виде ворот вместе с ней. Вокруг стоят огромное количество уже уставших к вечеру журналистов, всё ещё пытающихся по очереди поговорить с человеком, отвечающим на открытие дверей. На самом деле это их быстро затормаживает. Осмотрев друг друга, они смело делают выводы, что на репортеров совершенно не похожи, и, немного осмелев, подъезжают поближе. Только в эту минуту Крис думает, что может ему стоило немного заморочиться и вызвать слёзы, чтобы показать, насколько же сильно он волновался за «брата». Но, к счастью, их прервали раньше, чем они успели что-то сказать.   — Добрый день, вы к пациентке Кире Эйхман? — на полсекунды Крис зависает, однако, распознав знакомое имя, несколько раз фигурирующее в рассказах Кицы, начинает резко кивать головой. — В таком случае, попрошу вас подъехать к противоположной стороне к чёрному входу.   Радости из одного этого одностороннего диалога испытывают они больше положенного. Во-первых, войти им, очевидно, удастся. Остаётся надеяться, что попасть к Кице — тоже. Во-вторых, журналистов внутри быть не должно, как минимум, кроме упомянутых Кицей подруг Елены, собирающих материал для продолжения следствия. Совсем скоро состоится первое судебное заседание, что не могло закончиться не в их сторону. Не тогда, когда на стороне учеников больше нескольких миллионов человек. Против такого количества даже правительство ничего не сможет сделать.   Однако не заметить беспечность работников к своей работе  невозможно, в конце концов, таким образом мог проехать кто угодно. Или это тоже дело рук Кицы? Крис честно понадеялся, что да, иначе это как-то было совсем несерьёзно.   «короче» «кира разыграла сценку» «точнее я попросил её разыграть сценку» «но это не важно» «если чё ты парень киры эйхман» «и вы безумно влюблены» «но родители запрещают вам встречаться» «должно прокатить»   В эту же секунду все надежды рассыпаются на звезды, но, кроме грусти, Крис скорее удивляется всей этой излишней драматичности. И это из-за этого они решили их так легко впустить?   — Насколько сильно людям нравятся драматичные любовные истории? — как будто невзначай осторожно уточняет Крис, всё ещё не веря их удаче. Неужели людей так легко обмануть?   — Очень сильно, — усмехается Мэтью. — Даже больше, чем ты представляешь.   — Да не, кажется, теперь я понимаю.   К счастью, много времени это не занимает, уже около входа их ожидает кто-то из работников. Крис не забывает свой рюкзак со всеми вещами, закидывает его на плечо, и они направляются к выходу. И на этот раз Крис решается заговорить раньше, чем это сделает кто-то из работников.   — Мы к Кире Эйхман, нам передали, что здесь мы сможем попасть во внутрь.   — Имя, — мужчина серьёзен и на как минимум сантиметров 9 выше Криса в высоту и на полметра в ширину. К несчастью, это точно из-за мышц.   — Крис Франц, — мысленно он скрещивает за спиной пальцы. Вот теперь по спине бегут капельки пота и это не из-за возбуждения от широких плеч и накаченных ног, на которые сейчас почти бесстыдно глазел Крис, чувствуя, как осушилось горло.   Мужчина положительно качает головой и смотрит за спину Криса. Мэтью этого намёка хватает.   — Что ж я выполнил свою часть, — Мэтью неловко улыбается и поворачивается обратно, понимая, что для него двери останутся закрыты.— Позвони Дэмону. Иначе он помрёт от волнения.   Раньше Крис пошутил бы, что тому плевать, и если бы он сдох, то Дэм бы скорее пошёл в клуб отпраздновать, но сейчас ему следовало только последовать совету и позвонить. И чем раньше, тем лучше, чтобы уж тот был уверен, что Крис, правда, доехал до конечной точки, а не решил всё же отправиться автостопом.   Мэтью ещё по-мальчишески машет ему рукой, снова залезает в машину, заводится и выезжает со стоянки. Только после того, как он скрывается из виду за деревьями, окружающими всю больницу, охранник делает хоть какое-то движение и начинает вбивать код для её открытия двери. В отличие от главного входа, который определенно предназначался для проезда транспорта, этот подходил только для одного человека или для двух, проходящих боком.   — На входе встретишься с ней, — он немного смягчается, о чём-то размышляя, и даже голос его становится тише. — Не разочаруй, она очень тебя ждала.   Пусть все сейчас думают, что Крис — гетеро и некая Кира является его девушкой, каждое это слово идеально накладывается на их долгожданную встречу. Почему-то уверенность в том, что Кица и правда ждал его, ни на секунду его не покидала с самого утра.   — После всего этого я бы точно не посмел её огорчить. И не простил бы себе этого.   Удовлетворившись этим ответом, он кивает и открывает дверь, впуская его во внутрь, продолжая следить за окружающей территорией. Крис искренне улыбается этой дотошности к безопасности пациентов и мягкости человека на входе. Может он слишком быстро засунул всех работников под одну гребёнку. Когда он входит, дверь за ним с громким хлопком закрывается и сразу же блокируется.   Здание, конечно, как Крис и думал, кричит о том, что здесь находятся больные люди. Большая вывеска над главным входом восклицала, что это столичная больница: слишком аккуратная и, очевидно, новая, чистая. Буквы переливаются под солнечными лучами и пускают по идеальному, без единой ямки, тротуару пару солнечных зайчиков. Перед лестницей во внутрь много детских рисунков, и даже сейчас две девочки мелками что-то очень усердно рисовали, передавая друг другу нужные цвета. Несколько мальчиков года на три младше играли в догонялки и громко смеялись. Двое мужчин играли в шахматы за столиком, который был между двумя скамейками из какого-то светлого дерева. Ближе к воротам была беседка, где на данный момент сидела чья-то семья и что-то не очень громко обсуждала, но старшая из детей была в той самой школьной форме, так что все вопросы сразу же отпадали.   Крис с излишним интересом рассматривает позитивную атмосферу, игнорируя беседку, распространявшую тёмные лучи и портившую всю идиллию. На входе, как и передали, его ждала девушка. На её глазах были слёзы, которые при взгляде на него потекли по щекам. Если бы он не знал, что всё подстроено, то безоговорочно бы поверил во весь этот цирк. Однако, кроме этого оставалась другая проблема, какой бы хорошей актрисой не была Кира, он сам был плохим лжецом.   Когда она бежит к нему на встречу, чуть ли не спотыкаясь, продолжая лить слёзы, Крис пытается состроить максимально взволнованное лицо и спешит к ней на встречу. Подхватив её с последней ступеньки, он её немного приподнимает и от мнимой радости крутит в своих объятиях, к счастью, Кира была совсем миниатюрной по сравнению с ним. Одной рукой Крис держит её за талию, другой медленно, с особой нежностью перебирает пальцами её короткие светло-русые волосы.   — Кица недооценил твои способности, — шепчет Кира, всё ещё пряча своё лицо в рельефах его груди и сминая ладонями его футболку на спине под рюкзаком.   — Из всех худших актёров — я лучший, — Крис скрывает свою несколько острую улыбку в её волосах, максимально низко опустив голову.   Она неожиданно отстраняется и бросается ему на шею, продолжая заливаться слезами. Её улыбка становится ещё ярче, поэтому Крис решает последовать её примеру и, немного смягчившись, пытается улыбнуться поярче. Ногами она обхватывает его талию, он же покрепче держит её за бедра. К их общему несчастью, она всё ещё в юбке, поэтому касаться приходится её голых бёдер, что немного его смутило от самого факта прикосновения кожи к коже. Каким бы искренним геем он не был, такая близость с незнакомыми лично людьми его немного напрягала.   В любом случае, долго терпеть он не готов, поэтому, недолго думая, он ровным шагом направляется к входу. Если это зайдёт слишком далеко, то потом Крис будет мыть и лицо, и губы, и язык с мылом. Он не готов так сильно вживаться в роль.   — Сразу иди в женское крыло. Кица там в 56 палате, — она говорит это, уже уткнувшись в шею, и мурашки невольно проходят по всему телу. Кира это тактично пропускает, даже поворачивает лицо так, чтобы не дышать в его сторону. Они заходят и останавливаются у стойки регистрации на вахте. Самыми удивительными кажутся цветущие настоящие цветы на подоконнике, отливающим белизной, и мебель без единой трещинки и дырки на обычно чувствительной искусственной коже.   Это когда он успел выехать за пределы страны и попасть в какую-то противоположную вселенную?   — Добрый вечер, Кристофер Франц, верно? — женщина с милыми морщинками от улыбки смотрит на них мягким нежным взглядом. Крис не забывает улыбаться в ответ, продолжая нежно поддерживать Киру, поглаживая одной из рук её спину. Сейчас он как никогда рад, что ходит в спортзал; хоть против этого родители не имели ничего против, отец, наоборот, был только рад. — Кира говорила, что вы приехали к ней из другого города, поэтому, немного переговорив с врачами и администрацией, мы смогли выделить вам кровать в 101 палате в мужском крыле.   На секунду Крис хочет ударить себя по лицу, потому что он ни на секунду за весь этот день не задумался о месте для ночлега. Видимо, уже подсознательно решил, что в крайнем случае, спрячется у Кицы под кроватью, в туалете, за дверью или где-нибудь ещё, но останется на ночь здесь.   Кира немного сильнее сжимает его в объятиях и легонько ударяет его по спине, словно уговаривая поторопиться.   — Спасибо большое, мы пойдём, — он не забывает улыбаться.   Стоит им дойти до пустой лестницы за дверью, как Кира сама спрыгивает с него, размазывая мокрые следы по лицу. Девушка имела миловидную внешность: круглые глаза, короткие волосы выше плеч с неровными обсечёнными кончиками, тонкие губы и легкий румянец на щеках.   — Мы много о тебе слышали, — Кира идёт впереди, показывая дорогу, но всё время оглядываясь. — Кица мог говорить о тебе не замолкая.   Крис даже не пытается скрыть смущение от этих слов. Всё-таки чаще всего люди, знакомые с ними обоими, всегда оповещали только об отрицательных вещах или по незнанию насмехались над всеми людьми нетрадиционной ориентации, не понимая, как Крису обидно слышать о том, как Кица снова флиртовал со старшеклассником в коридоре. Потом он сам мог видеть, как этот бесстыдник, растрёпанный и немного уставший, приобняв одну из своих знакомых, выходит из раздевалки спортивного зала. Теперь слышать от других людей такие слова было с родни, с подтверждением, что все слова Кицы были больше чем ложь, лесть и попытки вернуть его обратно. Возможно даже искренней правдой.   — Я тоже слышал о вас, — как бы Крис не был восхищён её актёрскими способностями, увидя её хоть раз настоящей, сразу же появлялись вопросы о том, как можно было не заметить такой явной актёрской игры. Из марионетки она переродилась в живого, настоящего человека, что сразу бросалось в глаза.   Они проходят на четвёртый этаж.   Кира пускает лёгкий смешок и невинно улыбается, смотря ему прям в глаза: — Но сомневаюсь, что он говорил тебе о наших предпочтениях и в открытую восхищался нашими «большими мужественными руками», — Кира показывает кавычки в воздухе, радуясь чужому смущению и румянцу.   По четвёртому этажу передвигается достаточно много девушек. Многие из них в школьной форме, но некоторые всё ещё в спальных, тоже школьных одеяниях. Они смотрят на них и улыбаются. Знают ли они правду или нет, Крис говорить не решается, но склоняется к тому, что нет.   Крис не успевает ничего ответить, как Кира останавливается около одной из палат, на которой изображено число «56», которое также отливается на солнце из окна.   — Чтобы он там тебе не говорил, — рука Киры тормозит за пару сантиметров до ручки. — Не верь всему. Уверяю, он ужасно скучал по тебе.   По какой-то причине Крис ей верит, и внутри всё переворачивается, когда она всё-таки дергает ручку и пускает его в их девчачью палату.   Кица сидит на кровати и сразу же встаёт стоит ему только перешагнуть порог. Они не могут оторвать от друг друга и взгляда, рассматривая каждый упущенный за последние пять месяцев кусочек. Крис пытается игнорировать застрявший в горле ком слёз, который он сдерживал последние семь с лишним часов. Волосы Кицы уже почти ниже ушей достигают мочек ушей и прикрывают заросшие на тех местах проколы. На нём школьные штаны и школьная спальная тёмно-синяя футболка с эмблемой на стороне, противоположной сердцу. На его запястьях жёлтые синяки, три пальца из десяти перевязаны, под глазами синяки от недосыпа, с того момента, как их всех начали выводить, Кица так и не смог нормально поспать, но его волосы чисты и уложены, что невозможно не заметить. И последнее замечание становится последним. прежде чем пелена слёз застилает его глаза, и две крупные капли катятся по его щекам.   Кица не теряет ни секунды, он из последних сил доходит до Криса, поднимает худые после голодовки в подвале руки и обхватывает ладонями чужое лицо, ловя большими пальцами те самые солёные капли. Улыбки не сходят с их лиц и отмечают, что давно не видели, чтобы кто-то из них за последний год хоть раз так широко и искренне улыбался.   Крис первым подаётся немного вперёд и накрывает чужую улыбку своими губами. Они не складываются в трубочку и остаются одной линией, но этого детского прикосновения им достаточно. Кица обнимает его за шею, прижимаясь к нему поближе, и вдыхает отдалённый запах сигарет, ягодного чая и домашней еды — запах дома.   — Привет, — голос Кицы немного хриповат: школьный подвал никогда не отапливается. — Я соскучился.   — Привет, — Крис гладит чужую спину и отчерчивает пальцами каждую косточку на чужом теле, вспоминая, как ощущается каждый изгиб под его «большими мужественными руками». Сам того не до конца осознавая, он прижимает Кицу ещё ближе, самую малость сжимая его рёбра. От этого Кица только ещё больше расслабляется. Уж не ожидал он такой активности от своего парня. — Я тоже соскучился.