Встречи в пути

22 ноября, 1990 год. Ленинград.       Звучат последние аккорды «Три счастливых дня», и публика ликует, аплодируя певице. Алла улыбается, хоть и чувствует собачий холод. Открытые до предела ноги покрываются мурашками от холодного ветра, но звуки следующей песни заставляют забыться, и Пугачёва расправляет руки, будто обнимая зал. Нынче вечер хоть куда, Разомкнулся навсегда. Круг забот, и в шумном зале, Звуки музыки летят. Вижу ваш случайный взгляд, Молодой человек, пригласите танцевать.       Алла зовёт танцевать, но никто не выходит, и её это смешит.       «Неужто я так пугаю молодых людей?». Пригласите, пригласите, пригласите, И ладонь мою в руках своих сожмите. Лет десяток с плеч долой, В омут танца с головой. Молодой человек, не бойтесь, потанцуйте же со мной.       Выходит совсем юный парень, и Алла улыбается. Он робко обнимает её за талию, глядя ей в глаза. Я в кругу своих друзей, А вы со спутницей своей. Слишком юной, незнакомой, Вам лет двадцать, двадцать пять. Приглашайте танцевать, Молодой человек, Танцевать — не целовать.       Мальчик уходит, и на смену приходит другой. Алла сравнивает это со своей жизнью — ведь, так оно и есть!       «Сначала один, потом второй. Пятый, десятый. А толку с них? Только душу себе калечу. С Женей ничего не вышло, и осталась я одна, у разбитого корыта». Пригласите, пригласите, пригласите, И ладонь мою в руках своих сожмите. Лет десяток с плеч долой, В омут танца с головой. Молодой человек, ах, потанцевали вы со мной.       Приятная мелодия для танца заиграла, и Алле идёт на встречу ещё один молодой человек. Пугачева поднимает взгляд на высокую фигуру и замирает.       Мужчина кладёт руки на талию рыжей, двигаясь в такт музыке. Его безупречный костюм привлекает внимание молодых девиц, но он танцует только с ней. Они смотрятся, как Инь и Янь: она в белом, а он — в чёрном.       — Ну, здравствуй, Борис Горбонос.       Алла нервно хихикает, подальше отставляя микрофон, дабы никто не услышал их разговора.       — Я не знала, как тебе сказать, — попыталась объяснится она. — Обижаешься?       — Конечно! — тихо воскликнул он. — Я ведь, действительно, искал твои стихи.       — Ну, прости, — улыбнулась рыжая, немного склонив голову.       — Прощу, если поедешь со мной.       Алла сомневается, немного хмурясь, но тот добавляет:       — Я буду ждать у чёрного входа. Сколько надо, столько и буду. Чёрная волга.       — Я подумаю над Вашим предложением, — кокетничает она.       «Ага, щас! Мне ещё не хватало куда-то поехать! Мало ли, что он себе напридумывал. Вдруг от ненависти ещё сделает со мной что-то?».       Танец прекращается, но они стоят друг напротив друга, и Алла кладёт руку ему на грудь, а он продолжает смотреть на неё. Мне бы вас околдовать, Обрести и потерять. Загореться и погаснуть, Ваша спутница простит. Если вдруг нас закружит, В этот вечер, в этот час. Только танец, только раз.       Филипп скрывается в темноте, и выходит новый мужчина. Алла чувствует невероятный стыд, но, тут же старается отогнать эти мысли, скрывая некое волнение. Пригласите, пригласите, пригласите, И ладонь мою в руках своих сожмите, Лет десяток с плеч долой, В омут танца с головой, Молодой человек, потанцуйте же со мной.       Мужчин так много, что Пугачёва смеётся. Она танцует с каждым, и её взгляд окрыляет их. Пригласите Аллу танцевать.       Юдашкин заботливо наливает подруге чай, пока та одевает тёплые штаны.       — Мне ещё цистита не хватало на старосте лет! Вот, дура, старая!       — Там не так уж и холодно было, — говорит он, подавая горячий чай. — Держи.       — Он без сахара? — спросила Алла, вглядываясь в жидкость.       — Конечно, без сахара. Я же помню, что ты на диете!       — Ладно, не заводись, а то Мариша приревнует ещё.       — Это я тебя буду ревновать к нему, а не его к тебе, — вмешалась Юдашкина, и гримёрка наполнилась смехом.       — Там, кстати, сегодня новые какие-то группы. Хотят, чтобы ты прослушала.       — А, знаю. Мне Игорь говорил про них, — закурила Алла, усаживаясь с тёплыми чаем в кресло. — Но это всё только в Москве. Если захотят — дадут кассеты, я послушаю уже дома. Нет — ну и до свидания. У меня сейчас с деньгами трудно. Себе бы помочь, для начала. Я и так в А-Студио вложила знатно.       — Говорят, дальше будет проще, — Валентин сел на стул у стола, рядом с Аллой. — Рождественские потянешь?       — С этим проблем нету, — поспешила успокоить она друга. — Мы с Женей посчитали, что уйдём в плюс. Хоть и потратили всё, что нажили, но отобьём.       — Ты с Женей не будешь разводиться? — спросила Марина, подойдя к ней.       — Да мне не мешает он, в принципе, — пожала плечами Алла. — Что есть, что нету… Он помогает мне в деловом плане, и меня это устраивает. Уж, что там касается супружеской жизни — да пусть катится на все четыре стороны. Так сказать: чао, дорогой!       Супружеская пара засмеялась от этого манерного голоса.       — Народ, — в гримёрную зашёл Кальянов. — Спускаемся на банкет? Или как?       — Саш, а там обязательно надо быть? — спросила Алла. — Я бы пошла, если честно, в гостиницу.       — Надо, хотя бы, пробыть там минут пятнадцать, — Александр зашёл в помещение, закрыв за собой дверь. — Для галочки. Потом идите, куда хотите.       Спускаясь в закрытый зал, Алла села в укромном местечке, дабы не привлекать особого внимания к своей персоне. Неизменная сигарета оказалась у неё в руках, которая чередовала с бокалом шампанским.       — Ну, рассказывай теперь правду, — Марина положила руку на плечо подруги, и та вопросительно посмотрела на неё. — Что у вас с Женей? Неужто всё так гладко, как ты сказала в гримёрке?       — Всё настолько скучно, что даже стыдно говорить, — Алла хихикнула, втягиваясь сигаретой. — У него своя жизнь, у меня — своя. Мы как друзья сейчас. Не близкие, но, достаточно, хорошие.       — Я слышала между наших, что у вас скандал был.       — Какой скандал, я тебя умоляю. Женя и скандал. Пф! — она стряхнула пепел в пепельницу. — Попробовали — не получилось. Поговорили об этом, и решили, что будут у нас сугубо деловые отношения, — Алла ненадолго замолчала, а потом продолжила, составив правильный ответ ко всей этой ситуации. — Наши пути давно разошлись. Конечно, в один момент нам показалось, что можно ещё что-то спасти, но — безрезультатно. Только нервы вымотали друг другу. Правильно я пела: «Уходя, уходи».       — Везёт тебе с мужиками, конечно, — только помотала головой Юдашкина, вздохнув. — Кошмар!       — Тебе вот повезло с Валей. Я прям завидую, честное слово! После моего опыта, я-то знаю, что говорю…       — Ой, если бы я не любила этого ненормального — хрен бы терпела, — улыбнулась женщина, облокотившись об спинку дивана. — С ним, конечно, не соскучишься… Помнишь, как я искала вас весь день, а вы напились, как сумасшедшие?       — Ой, — Алла рассмеялась. — Мы пошли в погреб, там же вина эти все. Он ещё идёт, нахваливает то вино, это вино. Заходим в эту тьму, и бац — дверь захлопнулась! Там какой-то свет включили, и, чтобы согреться, открыли одну бутылочку.       — Одну?! Да вы там пол этого склада влупили!       — Это уже потом, от скуки, — Алла втянулась сигаретой, всё ещё смеясь. — Нам так было хорошо… Потом пришла ты. Помню, как Валю чуть не убила, потом меня. Мы ещё бегали от тебя, дабы совсем не добила.       Марина рассмеялась в ответ, отпив немного сока.       — Фу, какая кислятина, — рыжая сморщилась, пригубив шампанское. — Я от водки так не пьянею, как от шампанского.       — Кстати, — воскликнула Марина, вдруг вспомнив интересующую её тему. — Как там Кристинка? Всё хорошо?       — Ой, да, как-как… Она-то нормально, — Пугачёва улыбнулась, когда вспомнила немного округлившийся живот дочери. — Бегает, прыгает. Это я переживаю, будто беременна вместо неё, — Алла посмотрела на подругу, и опустила взгляд. — Это ты как, моя дорогая? — она положила руку на большой живот Марины. — Как там наш малыш или малышка, а? Хорошо себя ведёт? Маме не мешает?       — Пинается постоянно, — блаженно улыбнулась Юдашкина, когда почувствовала шевеление в животе. — Да, порой так, что мне кажется, что скоро он или она отобьёт мне все рёбра!       — Ты бы знала, как меня Кристина пинала, — вспоминала свои молодые годы Алла. — Успокаивалась только тогда, когда Миколас на мой живот ложился головой. А так — землетрясение устраивала моим органам. Кстати, — Пугачёва подняла свой взгляд. — Вы кого хотите?       — Я — мальчика, Валя — девочку. Говорят, что будет мальчик, так как живот огурчиком. Очень на это надеюсь.       — Да, ну этих мужиков! Давай девочку! — запротестовала, хоть и в шутку, Алла. — Ставлю сто рублей на девочку.       — Да вы с ума сошли, что ли? Я с Валей тоже на сотку поспорила! Сговорились, да?       — Я тебе говорю: будет девочка! Чую!       Алла сделала ещё один глоток шампанского, и потушила сигарету.       — Пойду я, — она зевнула. — Спать охота. Завтра ещё опять ехать. Спасибо, что на поезде, а не как в прошлый раз на машине!       — Да-а, тогда не комильфо было совсем, — согласилась подруга.       Алла встала из-за стола, обняв беременную подругу.       — Милая, увидимся уже в Москве, — она поцеловала её в щёку. — Смотри, не роди раньше времени! А то ходишь туда-сюда. Когда планируют роды?       — С 20 декабря уже буду в больничке лежать, а там — как пойдёт.       — Ну, с Богом, дорогая, — Алла погладила круглый живот. — Пока, девочка…       — Алла! — возмутилась Марина.       — Девочка! — победно улыбнулась она. — Передашь от меня чао всем, хорошо?       Пугачёва маскируется, когда идёт по коридору, стараясь скрыть рыжие волосы и лицо за большим капюшоном плаща. И ей это удаётся.       — Девушка, извините, — окликнули её.       Алла остановилась, молясь, чтобы тот её не узнал.       — Да? — милым голоском ответила Пугачёва, скрывая половину своего лица.       — Вы не подскажите, где здесь туалет?       — Туалет? — рыжая опешила. — Э… Вот туда, — она указала пальцем. — Поворот направо, и Вы там увидите.       — Спасибо, — улыбнулся ей незнакомец.       «Какой кошмар!», — засмеялась Алла, плотнее скрываясь в широком плаще.       Выйдя на улицу, она с облегчением вздохнула: не было скопления фанатов. Но, преданно стояла машина с водителем.       — Привет, Толь, — она подошла к приоткрытому окну автомобиля, мило улыбнувшись. — Возьми, положи в багажник, — Алла подождала, пока выйдет Анатолий, и протянула кофру.       — Сейчас в гостиницу?       — Конечно! Куда ещё, ночь ведь на дворе.       Водитель поместил багаж в багажник, и открыл дверь автомобиля с другой стороны.       — Сегодня даже народу не было, предоставляешь? — похвастался он, и Алла улыбнулась.       — Не замучили, поэтому и довольный?       — Ещё бы!       Пугачёва окинула взглядом пустую улицу, и увидела чёрную волгу.       — Я буду ждать у чёрного входа. Сколько надо, столько и буду. Чёрная волга.       «Это он, что, ждал всё это время?», — Алла села в машину, и Анатолий закрыл дверцу. «Может, всё-таки, подойти? Я обманула, ещё и продинамила!».       Пугачёва засосневалась, но, когда водитель сел за руль, приняла решение:       — Толь, я сейчас, подожди минуту.       Алла вышла из машины, и направилась к той самой чёрной волге. Скрываясь от жуткого ветра капюшоном, она дошла до автомобиля, и улыбнулась:       «Бедный, столько ждал, что аж заснул».       Рыжая постучала костяшками пальцев по окну, и Филипп моментально проснулся. Увидев, кто стоит за окном, он улыбнулся и приспустил окно.       — Ты, что, действительно, меня ждал всё это время? — спросила она, прислонясь к машине.       — Я думал, что ты согласилась и придёшь, — с обидой в голосе ответил он.       — Какое согласилась? Я знаю тебя только пару часов, и то, когда это было! А вдруг ты из «этих»?       — Из «этих»? — в недоумении спросил Киркоров.       — Рэкеты, или как их там…       — Откуда ты их знаешь? Встречала, что ли?       — Один раз. И мне повезло, что я, оказывается, любимая певица одного из главаря. Так бы неизвестно, чем закончилось.       — Как ты туда попала?       — Ну, — начала вспоминать Алла. — Я выступала где-то в Подмосковье. А там их тьма тьмущая. Ещё и в клубах, где я, собственно, и выступила в тот день. В итоге там пытался один развести меня на секс, второй тоже, а третий — чтобы я ему стриптиз станцевала.       — Кошмар, — Филипп встревожено посмотрел на Аллу. — И как ты от туда ушла?       — Как-как… Пришёл их главарь, и сказал своим, чтобы меня и пальцем не трогали. Вот и всё, — Алла скрестила руки на груди, дрожа от холодного ночного ветра.       — Я разве похож на «этих»? — Филипп нахмурился.       — Смазливые там часто прохлаждаются, — лишь пожала плечами она, но наткнулась на обиженный взгляд. — Ладно! Не похож!       — Поехали, — заманивал Киркоров, склонив голову.       — Ночь на дворе.       — Ты боишься, что ли? — улыбнулся он, разглядев в ней сомнения.       — Я? — удивилась она — Ни капли!       — Ну-ну, — усмехнулся Филипп. — Может, тогда сядешь ко мне, коль такая бесстрашная?       — Я… — Алла засомневалась, и замолкла.       Потом направилась в сторону своей машины, что-то для себя решив, и села к водителю за переднее сиденье. А через две минуты вышла, направляясь обратно к молодому человеку.       — Куда едем?       — Это ты меня спрашиваешь? Ты должен всё делать и решать. Кто похитил меня: я или ты?       — Я? Похитил? — Филипп удивился. — Да, никогда в жизни!       — Грабитель! — вдруг выдала она, и рассмеялась.       Строчки поползли в мысли, и тут же пошла заводная придуманная мелодия, вместе со стихами: Я пропаже этой рада, не проси тебя прощать Ах, грабитель мой, не надо, эту боль мне возвращать И жила я бестолково до того, как поняла Что давно уже такого я грабителя ждала…       «Хорошие строчки, надо запомнить».       — Ничего не хочешь мне сказать? — спросил Филипп, когда завёл машину и вырулил на дорогу.       — Ну… — Алла попыталась сформулировать своё оправдание. — Я не хотела, правда. Просто ты не узнал меня, потом ты подумал, что я писательница. Я от обиды согласилась, и всё потом пошло-поехало…       — Я, между прочим, искал твои книги, твои стихи, а над о мной все ржали, когда я спрашивал о Борисе Горбоносе.       — Ну, прости, — Пугачёва повернулась к нему. — За то, ты знаешь правду теперь. Это ли не счастье? — Алла мило похлопала глазами.       — Ой… — он вздохнул. — Конечно, прекрасно. Придётся покупать кассеты твои теперь.       — Я же говорю: это ли не счастье? — хихикнула Алла. — А вообще, как ты сюда приехал?       — Я сюда приехал к другу, — начал он. — Мы давно не виделись, так как у меня работа, у него — семья. Да и проследить надо было завоз нового оборудования в больницы.       — И, как так получилось, что ты благополучно оказался на моём концерте?       Машина остановилась на светофоре, и Филипп повернул к ней голову.       — На самом деле, я не хотел идти.       — Ах ты гад! — возмутилась она.       — Я просто не знал, что ты — Алла Пугачёва, — пояснил он. — Да, и я не особый фанат советской музыки. Но, Дима уговорил меня, и я пошёл. А потом, я узнал тебя и обомлел. Хотел уйти, потом хотелось, чтобы ты меня увидела. В итоге: ты меня увидела, и сейчас со мной, — победно улыбнулся Киркоров. — Это ли не счастье? — передразнил её Филипп.       — Ты бы знал, как я обомлела, — рассмеялась она. — Мне казалось, что я провалюсь сквозь землю.       — Конечно, после такого вранья!       — Слушай, никто не умер же? Значит, всё замечательно! И вообще, надолго ты в Ленинграде? — поинтересовалась она, скрестив руки на груди.       — Завтра утром уезжаю, — Филипп увидел боковым зрением, что та немного погрустнела. — Ну, прости. Я не знал, что ты тут будешь! Я тут уже неделю поэтому, к сожалению, остаться больше не могу — у меня работы по горло.       Немного помолчав, Киркоров смотрел на дорогу и долго обдумывал одно предложение. Не то, чтобы оно было таким важным, но…       — Ты не хочешь пиво? — спросил он, взглянув на неё.       Алла рассмеялась.       — Как романтично, Филипп! А мешка раков у тебя случайно нет?       — Нет, ну, правда — хочешь пиво? — мужчина остановился, и потянулся назад. — Тут ещё есть… Конфеты…       — Отличное сочетание! — Пугачёва не унималась и продолжала смеяться. — Нет, Филипп, спасибо. Мне ещё не хватало в обнимку с белым другом сидеть.       — Как знаешь, — пожал плечами он, улыбнувшись.       — Напоить меня решил, да?       — Да ты что! — возмутился Киркоров. — Да, я никогда! В тот раз я же тебя даже провёл!       — Да ладно-ладно, — хихикнула она. — Я знаю, что ты порядочный человек. Хотя, от этого и страшно…       — Почему? — нахмурился он и продолжил вновь ехать.       — Странно это всё, — вдруг задумалась она. — Я редко в жизни комк так доверяю. А если и доверяла, то они меня предавали потом. А ты, как-то… Какой-то не такой.       — Это же сколько раз ты обожглась, чтобы так закрыться?       — Это публичная жизнь, Филипп. Невозможно никому доверять. С тобой либо потому, что видят в тебе ту женщину на сцене, а не обыкновенную Аллу; либо из-за материальных ценностей. Ну, конечно, иногда попадаются хорошие люди, которые являются сейчас моими друзьями.       — И все они связаны с творчеством?       — Да, — кивнула женщина. — Не все, конечно, но, большинство       — Разве стоит твоё личное счастье сцены? — спросил он, поглядывая на неё.       — Не знаю, — вздохнула она. — Но, моё место именно на сцене. Филипп, если бы ты знал, какие мне приходят письма! Я, оказывается, кого-то спасаю от депрессии, кого-то вытаскиваю из тяжелого запоя, и так далее. Меня это так окрыляет! Я вижу искру в глазах зрителей, и готова отдать всё за эти минуты с ними.       Алла вдруг замолчала, опустив взгляд. Перебирая ткань пальто, женщина закусила губу.       — Но, если ты сделаешь хоть одну ошибку, — тихо прошептала она. — Например: будешь счастливой. Они тебе этого не простят, и будут делать всё, чтобы сделать из тебя несчастную. Они не могут понять, как это я разделяю своё время не с ними. Уж слишком высока плата за то, что ты популярный артист…       — Алла…       Филиппу стало жаль собеседницу, и он припарковался, остановив машину.       — Это цена моего успеха, Филя, — горько усмехнулась она. — И это нормально. За всё нужно платить. И, к тому же, у меня нет человека, с которым я была бы счастлива. Даже мой муж давно счастлив с другой.       — И ты так просто терпишь его измены?       — А, что я сделаю? Я же сама его уже не люблю. Раньше — да, было обидно. Но, я ведь сама ему изменяла, — Алла посмотрела на него. — Помнишь, я тебе говорила о расставании? Что я ещё приехала в Калифорнию и там рассталась, — Филипп кивнул. — Это был мой любовник. С ним я изменяла своему мужу. Видишь, какая я грешная?       — Ты искала любовь, взаимопонимание. Искала того, чего тебе не хватало.       — Да, наверное. И, конечно, находила. Только быстро теряла, к сожалению.       — У тебя всё ещё будет, — он положил ей руку на плечо, немного сжав.       — Знаешь, мне иногда, кажется, что меня интересуют мужчины, которые не любят меня, — задумалась вдруг Алла. — Вот, любовник мой изначально меня не любил. Так, подумаешь, случайный секс. Это я влюбилась по уши в него, в его талант.       — Это, что-то на подобии «Хорошие девочки влюбляются в плохих мальчиков?».       — Не такая уж я и хорошая, — засмеялась она. — Да, и он не плохой. Мы просто разные. Но, это было круто. Хорошие отношения для творчества.       Нева была прекрасная: луна освящала воду, и свет от уличных фонарей делал приятный пейзаж для глаз. Алла смотрела на вид, как на картину, каждый раз удивляясь красоте этого города. Пара молча сидела, вглядываясь в прекрасный, думая каждый о чём-то своём.       Филипп был… Интересным, если не сказать больше. Может быть, немного застенчивый, но он привлекал её внимание чем-то ещё. Мужественностью, вперемешку с детской наивностью: эти черты сияли в его игривом поведении. Парень казался вдумчивым и внимательным ко всем её нуждам; знал, как вступить в разговор, не прозвучав при этом властно. Он был уважительным и добрым. Так что, в конце концов, оказаться с ним на земле, глядя на волшебную реку, было не таким уж и плохим вариантом. Хотя Алла замёрзла и немного устала. Ей хотелось пойти в номер и одновременно остаться с ним. Такое странное чувство…       — Знаешь, я до жути в детстве боялся воды, — ни с того ни с сего сказал Филипп.       — Почему? — она вопросительно посмотрела на него, немного сжавшись плотнее в пальто, которое, к сожалению, не прикрывало шею.       — Я приезжал к бабушке на каникулы в Болгарию, — начал он. — Она меня водила то в цирк, то в театры, — Филипп улыбнулся воспоминаниям из детства. — Но утром, обязательно, надо было идти купаться в море. И вот, я купаюсь, ныряю, дурачусь… И нырнул как-то очень глубоко, и начал выплывать. Выплыл, а ноги не достают дна. Ещё и что-то по ногам бьёт.       — О, Боже, Филя… И что дальше?       — Собачкой доплыл до берега, весь испуганный, сердце почти выскакивало. Потом приезжал когда к бабушке, очень долгое время не мог заходить в море.       — У моей дочери тоже так было, — Алла вспомнила случай из далёкого прошлого, и ужаснулась. — Я, Кристина, мой первый муж, пошли купаться на море. Кристинка болтыхается в водичке, мы с Миколасом загораем. И тут — крик. Я открываю глаза и вижу, что Кристина тонет.       — С дочкой всё в порядке было?       — Да-да, — ответила она. — Только, первые недели после этого ей снились кошмары: она во сне постоянно захлёбывалась. Позже, конечно, это прошло.       — Я как представлю, что у меня появится ребенок и… — не договорил он, немного дрогнув в конце.       — Филипп, — Алла взяла его за плечо, заставив развернуться к ней. — Прекрати сейчас же такое думать. У тебя должны быть рамки, иначе ты просто сойдешь с ума.       — А как мне надо будет защищать его или её? Я же не могу быть вечно рядом, вдруг, что-нибудь случится?..       — Как все — делай, что можешь, — улыбнулась она, потрепав его за кудрявую чёлку.       — У тебя только один ребёнок? — спросил он.       Алла немного занервничала, вспоминая недавний аборт, но быстро взяла себя в руки, и ответила:       — Да. Кристиночка, — Пугачёва заулыбалась. — А ещё, я скоро стану бабушкой! Представляешь?       — Да ты что! — искренне обрадовался Филипп. — Какой месяц?       — Третий! Ты не представляешь, как я волнуюсь! Хочу Кристю в Лондон отправить, там хорошие специалисты и больницы, — ответила она. — Там надёжно, я не буду переживать. Ещё и ребёнок получит гражданство Великобритании.       — Дочери не тяжело вынашивать? Сколько ей?       — Ей почти, как тебе — 20. И, нет, ей не тяжело. Прыгает, бегает, всё, как надо! Кстати, — немного засмущалась она. — А тебе сколько лет-то?       — 23, — Филипп поправил взъерошенные волосы.       — Эх, молодой! — немного хихикнула она. — Не расстанусь с комсомолом, буду вечно с молодым!       Алла засмеялась, и он в ответ хихикнул.       — Шутки-то у тебя, конечно!       — Я такое когда-то выдала на годовщине «Комсомола» — плакали и топали ногами все!       — По голове не настучали?       — Мне? — переспросила она. — Нет, всё обошлось. Они, правда, больше меня не зовут выступать…       Филипп немного нахмурился, и Алла вопросительно посмотрела на него:       — Чего такой надутый?       — Ты дрожишь.       — Ну, мне немного холодно в шею, — криво улыбнулась женщина.       В тот момент, когда она поняла, что он снимает шарф, чтобы отдать его ей, Алла покраснела. Давно ей не делали ничего столь простого и, в то же время, милого, и она не знала, как ей следует на это реагировать.       — Нет, не стоит, Филя…       Даже не слушая, Киркоров медленно обернул шарф вокруг её шеи и плеч, стараясь не прикасаться к ней, следя за тем, чтобы она была хорошо защищена от холода. Когда он это сделал, его глаза, казалось, снова изучали её.       — Сейчас должно стать теплее, — сказал он, ещё раз поправив шарфик. — Этот шарф мне мама связала. Он очень тёплый. У меня же горло постоянно больное, поэтому он всегда со мной.       Внезапное ощущение комфорта охватило её. Шарф был достаточно большим, чтобы укутать её, и был тёплым после Филиппа. Погружаясь в него под порывом внезапного прохладного бриза, доносившегося с реки, Алла учуяла аромат его духов. Одеколон, лосьон после бритья и что-то, что напоминало ей какие-то сладости. Результат был великолепен, и у неё, на секунду, закружилась голова. Она где-то читала, что обоняние способно вызывать ощущения тепла… И это, несомненно, было правильным утверждением.       — Спасибо тебе, — смущённо ответила она.       — Может тебе… — Филипп начал снимать пальто, но та его остановила.       — Куда? Не нужно, мне вполне хватает шарфа!       — Уверена? Ветер ненормальный! — забеспокоился он. — Может в машину? Я переживаю, чтобы никто из нас не заболел.       — Мне, иногда, кажется, Филипп, что это не мне 40 лет, а тебе! — засмеялась она, сильнее укутываясь в шарф. — Ладно, пошли, зануда.       Он протянул ей руку, чтобы та смогла спокойно встать, и она вложила свою в его тёплую ладонь.       — Тебе, кстати, идёт этот шарфик, — подметил молодой человек.       — Это намёк, что я могу его забрать? — улыбнулась она.       — Конечно! Носи на здоровье. Пусть тебя он оберегает от всяких болячек.       Дойдя до машины, Филипп галантно открыл ей дверцу.       — Батюшки, какой джентльмен…!       Он смущённо усмехнулся, сев за водительское сиденье.       — Мне пора уже, Филя, — как-то обречённо сказала она, когда-то тот завёл мотор.       — Да-да, я понимаю, — кивнул он. — Хочешь водички? Там конфеты ещё есть… Шоколадные, вроде.       — Импортные? — в предвкушении спросила Алла.       — Да.       — Ну давай!       Развернувшись к заднему сиденью, Филипп достал обещанный пакет со сладостями.       — Держи, — он отдал ей мешок. — Мои любимые, между прочим. Была ещё Кока-Кола, но...       — Фу, — она скривилась. — Как можно пить эту гадость?       — Ты ничего не понимаешь, — немного смеясь, сказал Киркоров..       — Ну, понятно, куда уж мне-то, старой тётке...       Алла отправила в рот одну из конфет, блаженно мыча, закатывая глаза от удовольствия. Но, как только открыла глаза, то почувствовала, как ей, что-то попало в глаз. Попытавшись вытащить, ничего не получилось.       — Филипп, — жуя, произнесла Алла. — У меня ничего нет в глазу? Я не понимаю, что мне мешает.       — Щас, — он включил лампу, которая, мигая, создавала нагнетающую атмосферу, и наклонился к ней. — Ресничка застряла у тебя, — улыбнулся Филипп, и аккуратно убрал из уголка женских глаз мешающий предмет. Разглаживая немного потёкшую тушь, он заметил, как Алла направила свой голубой взор на него, и его сердце забилось быстрее.       Они смотрели друг на друга, слушая сбивчивое дыхание от волнения. Взгляд Аллы упал на его губы, и она увидела, как он облизнул их. Его голова приблизилась, и она задалась вопросом, что бы она сделала, если бы он решился на поцелуй. Она привыкла, что мужчины берут от неё то, что хотят, или, по крайней мере, пытаются, даже не спрашивая. И хотя Филипп казался другим, скорее всего, это не так, и через секунду она почувствует его язык в своём рту, что заставит её выбить из него пощечину и на этот раз причинить ему настоящую боль.       — Я могу… Тебя поцеловать? — спросил он шёпотом, глядя то на губы, то в лазурные глаза.       Его глаза терпеливо изучали её, и он не двигался, как будто искренне ждал ответа. Как будто он выделил ей время, необходимое для того, чтобы понять, хочет ли она этого.       — Я не совращаю малолетних, — как-то резко ответила она, но продолжала оставаться на таком же расстоянии.       — А я не целуюсь с бабушками, — от обиды выпалил он.       — Эй! Я бабушкой стану только через шесть месяцев! — напомнила Алла.       — Прости, я просто не знал, что ещё ответить… Что, совсем нельзя?..       — Я не целуюсь на втором свидании.       Пара продолжала оставаться на столь интимном расстоянии, лицезрея на губы друг друга, иногда переключаясь на смущённые глаза.       — А у нас свидание? — удивился он.       — Не придирайся к словам, — закатила она глаза.       — Значит, ты расцениваешь меня, как потенциального партнёра? — улыбнулся он.       — Никак я тебя не расцениваю! — возмутилась Алла. — Я не это имела в виду!       — А, что ты имела в виду?       — Господи, заглохни!       Рука Аллы двинулась ему за шею. Её пальцы коснулись его волос. Они были мягкими. Она придвинула его голову и закрыла глаза.       Его губы коснулись её в нежнейшем контакте. Он не пытался каким-либо образом принудить к поцелую. Киркоров не пытался взять то, что она не предоставила и не позволила. Но он сделал одну вещь, которая ей понравилась: притянув ближе к своему телу, его губы нежно начали исследовать её губы в сладком, целомудренном поцелуе. Поцелуи продолжались до тех пор, пока Филипп болезненно не застонал.       — Что случилось? — перервала она поцелуй, обеспокоенно глядя на него.       — У меня спину свело, — немного смеясь, ответил он. — Положение неудобное.       — Где свело? В каком месте? — Алла отложила пакет со сладостями в сторону.       — Поясница, — Филипп немного вскрикнул от боли, сев в нормальное положение.       — Тут?       Алла чётко попала на больное место, и тот кивнул, сдерживая себя, чтобы не взвыть от боли.       — Сними пальто и рубашку, — продолжила она, помогая снять верхнюю одежду.       — Вот так прям сразу? — немного рассмеялся он. — На втором свидании?       — Дурак, — Пугачёва скрестила руки. — Снимай, говорю, все эти доспехи. Я попробую помочь.       — Ты мас… Ай, — шикнул Филипп, когда снял пальто и начал расстёгивать рубашку. — Ты массажист?       — Я — ведьма! — зловеще засмеялась она, и тот перепугано посмотрел на неё. — Да, Боже, успокойся ты. Просто сними верх, я посмотрю, что там. Вдруг сколиоз или грыжа. Ты был у врача?       — Нет, — он расстегнул две последние пуговицы, и начал обнажать своё туловище. — У меня времени нет. Я либо в поездках, либо в офисе с бумажками.       — А сам говорил, что увлекался медициной…! — припомнила ему рыжая. — И сам же не понимаешь, как это опасно может быть. А вдруг, что-то серьёзное? Проблемы с почками, мочевыми путями. На этом фоне запросто могут возникнуть воспалительные заболевания, инфекции, неврологические проблемы.       — Не нагнетай, а то мне уже страшно, — улыбнулся он.       — Повернись ко мне спиной, и немного нагнись.       Филипп сделал всё по указаниям, сев к ней спиной. Алла положила свою холодную ладонь на горячую кожу, и попала в больное место.       — Жить буду, доктор? — спросил Киркоров, немного повернувшись головой к ней: ему было крайне интересно, что же она делает.       Алла ничего не ответила, а лишь водила рукой по больной зоне, что-то бормоча себе под нос, не обращая внимания на него. Филипп хотел, что-то сказать, но не смог — звук буквально не издевался, заставляя его молчать. Через некоторое время, боль начала утихать, и болгарин с ужасом подумал:       «Чёрт, реально ведьма, что ли?».       Пугачёва уже ничего не бубнила, а лишь с нежностью и заботой гладила уже совершенно здоровую зону.       — Сходи обязательно к врачу, к ортопеду. Это серьёзно может быть, — перервала молчание она, отпрянув от него.       — Алла, ты… — он испугано посмотрел на неё, и та лишь засмеялась.       — Успокойся, Филипп. Я не ведьма, правда! У меня бабушка в роду была знахаркой, — пояснила она. — Что-то мне передалось, и я могу помогать вот так людям.       — А, что ты шептала?       — Порчу! — продолжила смеяться Алла, но парень не видел в этом ничего смешного. — Господи, Филя! Есть свои секреты, но, правда, даю слово, что это не угрожает твоей жизни, — она положила руку на сердце, давая понять, что говорит честно.       — У меня, и вправду, ничего не болит уже, — немного успокоившись, отметил он.       — Оденься, пожалуйста, иначе простудишься, — попросила она.       Когда он повернулся к заднему сиденью, Алла невольно бросила взгляд на голый торс парня, отметив, что её привлекает эти заросли волос на теле; лёгкая подкаченость.       — Вот тебе плата, — Филипп протянул мешок конфет. — Мне уже страшно, если честно, сидеть с тобой…       — Боишься, что возьму тебя себе, как подопытного кролика? — зловеще улыбнулась Пугачёва.       — Да ладно, я не против, — он застегнул на себе рубашку, так и не заправив её. — Тебе куда надо ехать?       — Улица Пушкина, дом Колотушкина.       Алла отправила в рот одну конфету, расслабленно откинувшись на сиденье.       — Я из-за тебя наберу вес, — сказала она, когда тот завёл машину.       Волга тронулась с места, и Филипп вырулил на дорогу.       — На здоровье, — улыбнулся он. — Там ещё пиво есть, не забывай.       — Дурак! — захохотала она.       — Кстати… Часто ты помогаешь своими ведьминскими штучками другим?       — Когда могу помочь — почему бы и нет, собственно. Пару раз спасала, находясь на расстоянии.       — Расскажешь?       — Ну, — она перебирала варианты, и нашла подходящий. — Это было года три-четыре назад. Моя дочь поехала с моим хорошим другом в Сочи. Я была занята, и подумала, мол: «Пусть ребёнок отдохнёт, лето, всё таки». Боря, — это мой друг, — отвёл её на прогулку в порт, где стоял корабль… Чёрт, как же его, — Алла задумалась.       — «Адмирал», что ли? Тот, что в 87-м году столкнулся с сухогрузом?       — Да! — кивнула она. — И вот, Кристине так понравился этот корабль, что стала упрашивать Борю отправится на нём в путешествие. Боря, конечно же, сразу позвонил мне, чтобы спросить у меня разрешение. Я ответила «Нет». Мне, будто, что-то подсказывало, что будет что-то нехорошее. Кристя на меня тогда страшно обиделась, и они остались на берегу. На утро стало известно, что этот корабль столкнулся с сухогрузом.       — Вот это у тебя, конечно, интуиция, — Киркоров был в шоке от рассказа. — Ты прям вот чувствовала, что будет беда.       — Я, иногда, боюсь себя. Такое вытворить могу! — засмеялась она.       — У тебя сильная энергетика, — сказал он, поглядывая на спутницу. — Ты когда на сцене… Не знаю, это необъяснимо. Завораживаешь, что ли.       Алла смущённо улыбнулась, отвернувшись к окну.       Когда, буквально через пять минут, машина доехала до нужного здания, Филипп повернулся к ней, немного нервничая.       — Ты… — Пугачёва повернулась к нему лицом. — Ты сожалеешь о поцелуе?       — Почему? — недоумевала она.       — Может быть, ты не хотела… Знаешь, вдруг ты…       — Я не жалею, — Алла приподняла уголки губ. — Всё хорошо, правда. Это просто случайный поцелуй, не бери в голову.       — Я просто подумал, что обидел тебя этим, — попытался объясниться он. — Наговорил кучу всякого…       — Успокойся, — она опустила свою руку на его, немного сжав, и парень расслабился. — Всё в порядке.       Они так и продолжали сидеть, глядя друг на друга, уже без всякого стеснения.       — Мне… — перервала молчание она. — Мне надо… Идти.       — Да-да…       Алла разорвала их контакт, беря сумку и мешок конфет в руки.       — Можно твой номер телефона? — спросил он, склонив голову.       Женщина улыбнулась и открыла дверь, выйдя из машины.       — Захочешь — узнаешь, — кокетливо ответила она ему. — Сходи обязательно к врачу. Чао!       Алла хлопнула аккуратно дверью, и ушла, улыбаясь.       Уже будучи дома, рыжая начертила строчки, которые так рвались наружу, под впечатлением сегодняшнего вечера: Осенний поцелуй после жаркого лета, Ты, может быть, один так почувствовал это. Ты, может быть, один захотел этот вечер Со мною испить до дна. — Интересно, однако, — улыбнулась она строкам, и закурила.