Цветы моей жизни на чьей могиле будут лежать?

Солнце нещадно палило с небес, и его яркие лучи отражались от песчаных дюн, создавая иллюзии миражей, которые манили и обманывали. Пустыня простиралась до самого горизонта, и казалось, что она никогда не кончится. Ветер, который иногда дул с севера, приносил с собой лишь пыль и тепло, обжигающее кожу, как будто сама земля пыталась предупредить нас о том, что здесь не место для слабых. — Тем не менее, ты была там, мне нет резона тебе врать, — ответил мне Мин И. — Ну не знаю, — пожала плечами и затем вздохнула, отойдя обратно к Хуа Чэну. — Всё больше вопросов, на которых нет никакого ответа, — даже если брать в расчет то, что и Хэ Сюаню нельзя быть на сто процентов верить, он всех небожителей, кроме Цзюнь У, за нос водит. Сань Лан шагал рядом, его лицо было сосредоточено, но я могла видеть, как капли пота скатываются по его вискам, отражая ту же борьбу с жарой, что испытывала и я. Или это от смущения… От него же можно потеть? — Вот ты же много знаешь? — спросила я, глядя опять на Хуа Чэна. — Вот что ты знаешь о проклятиях? Например, со мной явно что-то не так и я нахожусь сейчас в каком-то мечущемся состоянии, то к тебе, то к Мин И, что даже не могу припомнить, что может мне от этого состояния помочь? А выявители чего-то вообще стёрты из памяти. Ведь проклятые обычно не осознают своего состояния. — Да, это действительно интересный аспект. Проклятые люди часто живут в состоянии отрицания. Даже если им объяснить, что их страдания связаны с проклятием, они будут считать, что это просто плохая удача или результат своих собственных ошибок. — Это даже как-то несправедливо, — прищурилась я, глядя на него. — Получается, что они даже не знают, что нужна помощь. Как будто жизнь сама по себе превращается в ловушку. Сань Лан остановился и, наклонив голову, взглянул на меня с легкой улыбкой. Его глаза сверкали, как звезды в ночном небе, и в них читалась ирония. — Возможно, но, с другой стороны, если бы они знали, что прокляты, не было бы такой интриги в их жизни. Ты же не любишь скуку, верно? — Скука? — я фыркнула, закатив глаза. — Если бы у меня была возможность выбирать, я бы выбрала спокойствие, а не постоянные миражи и загадки. Стабильность–моё всё, правда она вечно у меня ускользает из жизни. Стабильно спала восемьсот лет, и то не выспалась, и, по словам Мин И, не совсем спала. — Стабильность — это хорошо, но иногда немного хаоса добавляет остроты, — он шагнул ближе, и я почувствовала, как между нами возникло напряжение, но не такое, как будто мы спорим, а нечто иное. — Как насчет того, чтобы проверить, действительно ли ты проклята? Я приподняла бровь, не ожидая такого поворота. — Проверить? И как же ты это предлагаешь сделать? — спросила я, стараясь сохранить невозмутимость. — Способов довольно много, но нет того, который бы выявлял любое проклятие. Или за время моего сна такой способ появился? — Есть один способ, — сказал он, наклонившись чуть ближе. — Серебряное зеркало у Хуа Чэна. Оно может показать истинную природу вещей. Если ты не проклята, то, возможно, просто находишься в состоянии замешательства. О, в гости зовёт. Как истинный Бог Литературы, могу прийти только тремя способами: меня украдут, я сбегу, случайно от недостатка сна к вам сверну. — А если я проклята? — спросила я, поднимая взгляд. — Что тогда? — Тогда мы найдем способ это исправить, — с улыбкой ответил он. — Я уверен, что вместе мы справимся с любыми проклятиями. Я не могла не заметить, как его голос стал чуть более низким и уверенным, когда он говорил о «мы». Внутри меня что-то зашевелилось. Возможно, это была надежда, а может что-то более смелое. — Смелое заявление, — я не могла не улыбнуться на это, приятно так до одури. — Надо проверить это зеркало. Странно, конечно, у Князя Демонов богу что-то просить, но мне Собиратель Цветов обещал, что мы с ним скоро встретимся, а он в поле видимости всё так и не появляется, — да-да, да, я не вижу рядом князей демонов, не слышу их и не говорю с ними. — Так что стоит наведаться к нему в гости, сказали же, что всегда рады меня видеть, не нужно пренебрегать гостеприимством… — Там впереди, скорее всего, — услышала голос Ши Цинсюаня. — Его Высочество Наследный Принц. — А конкретно там чьё Высочество идёт? — спросила я, видя только одного белого и двух черных муравьёв, которые заходили в какое-то черное пятно. — А то у нас этих Высочеств столько на небесах, что их в банки закатывать можно, — даже возьмите меня, для примера. — Бог Мус… Ваш брат, — сказал он, запнувшись. — А, — только и протянула я. — Нет своей территории, как у Бога Войны, теперь шастает по всем, куда прикажут. — Ему нельзя сюда идти, но он сам без спроса пошёл, как раз его вопрос в Духовную Сеть общения напомнил мне о том, что я хотела сюда сходить. Но его нельзя пустить дальше, не нужно его в это впутывать. Э, его жалеют, меня нет. — Думаю, у него покровитель как раз есть, посильнее вашего будет, — сказала я, фыркнув. — Или Цзюнь У более с ним не общается? — При втором вознесении Се Лянь напал на императора. — А… Ааа… Ааааэ? — издала я какие-то непонятные звуки, пока осмысливала в голове что тут вообще к чему, куда вообще мир катится и как это произошло. — Сань Лан, — повернулась я к нему, умоляя глазами, чтобы мне хоть что-то объяснили. — Никто не знает, какие чувства всё-таки питает Цзюнь У к Се Ляню, от моего лица скажу, что скорее ненависть. Разумеется, когда наследный принц Сяньлэ вознёсся в первый раз, Владыка проявлял к нему чрезмерную благосклонность; на второй раз им пришлось сразиться, и Се Лянь был повержен, однако лишь после того, как нанёс Цзюнь У немало ранений… — Странно, что их силы на таких уровнях, владыка старше его на семьсот лет, — сказала я, поворачиваясь, видя, как за моей спиной разворачивается буря. — Повелитель Ветра… — Думаю, это должно остановить наследного принца, — сказал он гордо, ставя руки на бока. — Можете не бояться, нас это не поднимет, но придется пробежаться. — Да он баран бараном, — сказала я про братца. — Он туда умудрится ещё быстрее нас заявиться при этой буре. — Я так не думаю. Побежали, — и рванул вперед всех. — Не бережете вы свой лоб, — выдохнула грустно я. — Я вам щелбан пропишу опять. Господи, на что я подписалась?