Лишь надежда поможет жить

Одни кварталы сменялись другими, ночь была глубокой. Девушка давно опоздала, ведь вернуться должна была ещё часа два назад, а всё по одной причине: она заблудилась. Холод пронизывал с ног до головы, фуражка бесконечно съезжала на лицо, но снимать её Узи не решилась, поскольку та хорошо закрывает голову от сильного ветра, в силу того, что была не по размеру. Любимая шапка не справилась бы с этой задачей так же идеально, отчего лучше потерпеть и вечно поправлять, нежели отморозить оставшиеся механизмы. Что это вообще всё было? Она вышла за интересными вещами, обманув охрану, встретила демонтажника, удачно взорвалась взрывчатка, что не взрывалась до этого каким-то хреном, на них чуть не упал дом, она спасла убийцу от гибели, но сковала его как пленного, её неожиданно накрыло, но пленный помог девушке прийти в себя, и после бунтарка его отпустила, а тот ещё и не убил, когда была идеальная возможность. Просто... что? М-да, видимо ей бы не помешало выспаться. Густые-прегустые тучи закрывали вид на небо, но фиолетоволосая уже не так жаловала увидеть белые точки на небе, как в тот момент, когда она только-только покинула родное место. Ей хотелось лишь одного: поскорее найти дорогу к бункеру, а уже внутри, под беспрерывные вопросы охранников и гневное лепетание отца о том, как он переживал, вернуться в комнату и завалиться обессиленно в кровать. О пропаже сообщили явно, тут даже сомневаться нет смысла, но что ей сейчас об этом думать? Найти бы поскорее хоть что-нибудь знакомое и не попасться на глаза другим демонтажникам. Узи зашла в очередное здание, чтобы отдохнуть от перелезания из сугроба в сугроб и сильной боли в спине. Ноги начали от холода болеть ничуть не меньше, особенно сильно в тех местах, куда её ранил осколочный снаряд. Ей вообще космически повезло, что ударная сила только волосы колыхнула, хотя взрыв легко мог превратить её в груду металла. Видимо, демонтажница специально не целилась как можно ближе, с целью убить именно осколочным поражением, иначе тогда и масло бы разлетелось по округе, а оно для них на вес золота. Надо бы начать о них вести записи, так много интересного может быть легко упущено. Опираясь об ступеньки лестницы, девушка пыталась придумать, что ей делать дальше. Всё, что она знала – ей ужасно хочется спать, есть, безумно хочется домой. Зачем я на эту авантюру вообще подписалась? Господи, как же всё болит то... — Хэй... почтовые ангелы-хранители, где вас носит? Даже название им придумала. Исчерпала видимо лимит на их сообщения, а то они так яростно в этот день ей почту ломали, ей Богу. За всю жизнь они ей так много сообщений не отправили, как сегодня. Где-то в глубине программного обеспечения... — В твоих же интересах ей жизнь сохранить. — Ne meшай, я kaпчy пroйtи пыtaюсь. — Ты меня вообще слышишь? — DA BLY#TЬ, kakoй ещё эtoт vаш "Я не робот"?! — Ку-ку! — Da tyт я. Чtо? Ne zнаю, kaк поmoчь. — Хоть раз что-то ей в пользу сделай, индюк! — Da-да... Я туt ne dля тоgo, чtoбы v bлагоrodstvo iграtь, sдалась оna mnе trиста леt. Теlо её byдet v поrяdke и tak и таk. — Что сложного в том, чтобы мне тупо передать обстановку? Сама дальше справлюсь. — ... Кaпcha. — Да иди ты со своей капчей. Стянув фуражку с головы, Узи сложила ладони вместе, горячим воздухом подув меж них. Секундное горячее тепло разнеслось в кисти рук, но утихло сразу же, возвращаясь в неприятный холодок во всём теле. Все берцы были забиты доверху снегом, обмораживая только сильнее, так что пришлось их стянуть, присев на одну из ступеней. Вытряхнув снег из обуви, бунтарка поставила её на ступень ниже, а сама поджала ноги к себе и обхватила обе ступни своими руками, пытаясь отогреть. В пальцы сразу вдарил леденящий мороз от замёрзших ног и мокрых гольфов, а через малое время эти же ноги начали чуть-чуть покалывать. У людей, интересно, так же, или это нам не повезло? Как же тогда было приятно находиться в тёплых "объятиях" демонтажницы, когда она намеренно напугала работягу, хотя целью её было всего то залечить рану, что сама же случайно и нанесла в попытке вернуть той сознание. Узи и не подозревала, что, не смотря на холод, их тело так хорошо согревает, всё равно что обнять обогреватель. Оглядевшись по сторонам, бунтарка зацепилась взглядом за тот самый подъём наверх. Может, если подняться как можно выше, ей удастся что-то да увидеть в кромешной тьме и густой метели? Звучит безнадёжно. Ну, звучит-не звучит, а надо пробовать. Дорман застегнула берцы обратно на ногах, выбрав оттуда ещё пару маленьких комочков слипшегося снега, но внутри её пятку обожгла очередная неприятная прохлада. Всё таки один комочек соизволил провалиться незамеченным. Вернув фуражку на макушку, Узи прошлась по ступенькам, поднявшись тем самым на второй этаж. Сам он толком не отличался от первого, так что не став на нём долго задерживаться, фиолетовая тут же поплелась на третий. Уже начиная с четвёртого, подниматься пришлось на четвереньках из-за большой боли в коленях, но за то так было даже удобнее, правда порой она задерживалась на лестничных пролётах, чтобы ударить себя по спине, будто она от этого болеть перестанет, и дальше поползти. С горем пополам, с мелкими передышками, девушка добралась до девятого этажа, без возможности подняться выше – лестничный марш далее был обвален. И что делать дальше? – пронеслось в мыслях бунтарки, пока та глядела на бывшие ступеньки. Как вариант можно проверить окно, всё равно она находится уже на достаточно большой высоте. Как бы из этого окна не вывалиться толком, в очередном приступе боли в спине. Видимо, какой-то механизм защемило, отчего каждые добрые десять минут Узи была готова упасть на колени, а после свалиться на пол и покатиться колбаской уже от того, что ноги тоже не целёхонькие. Подлезая к месту, где должно было быть окно, бунтарка ухватилась за остаток стены, плотно прикреплённый к полу тире потолку для восьмого этажа. Половины стены просто не было, а холодный и суровый ветер наверху ощущался только сильнее, но заметен он стал только когда девушка приблизилась к дыре, от того что какие-никакие стены внутри здания присутствовали. Видно стало лишь слегка лучше, но не более того. Может, если перебраться на здание повыше, оттуда можно будет разглядеть что-то знакомое? Да ну его в пень, я сюда с горем пополам залезла. К чёрту! Психанув, фиолетовая схватилась за козырёк крупной фуражки, с силой швырнув ту на пол, а сама же уселась в угол за тем самым остатком стены, прячась от ветра, поджав при этом ноги и обняв их, прижимая ближе к себе. Лицо она сразу спрятала в коленях, едва выдохнув горячий воздух. Ей неимоверно тяжело справиться с нахлынувшими эмоциями под таким стрессом и безвыходной ситуацией, отчаяние как снег на голову нашло, выбивая мелкую дрожь и неконтролируемые слёзы. Она словно задыхалась вновь, как во время того приступа смеха, когда его виной были те тварюги, живущие в ней, а сейчас вина полностью лежит на ней самой. Не полезла бы сюда – ничего бы не было! А самое душераздирающее то, что её никто и не ждёт. Пытаясь сдержать эмоции, Узи протёрла дисплей от нарастающего инея и цифровых капель, прокашлявшись. Ей даже сейчас трудно открыть свои эмоции, и не важно, находится она совершенно одна или с кем-то. Боится показывать что-то помимо гнева и безразличия. Отец этому поспособствовал, но ведь он ни разу не поднимал на неё руку, не орал, даже голос толком не повышал. Скорее уж травмировал косвенно, нежели непосредственно. Да не только он хорош, Узи так же точно боится проявлять "слабые" эмоции при одноклассниках, если не сильнее. Не описать, насколько сильно хочется просто стереть все чувства, но это не воспоминания, их стереть невозможно. Вычислитель создал её личность, теперь даже он не в состоянии править её эмоциями. Голова ощущалась какой-то ненормально горячей изнутри, но до жути обмороженной снаружи. Этого ещё не хватало... Из-за похожих органов, просто роботизированных, дроны тоже способны заболеть от переохлаждения, как бы глупо это не звучало. Некоторые вирусы подразумеваются как вредоносная программа, но не так давно появились опасные паразиты. Они не живут на людях, органика медленно убивает этих паразитов, но за то они очень даже не против полакомиться напряжением. Эти твари перемещаются по воздуху и могут выжить лишь при очень низких температурах, но при попадании на что-то, находящееся даже под мелким напряжением, они обретают иммунитет к теплу, восстанавливаясь за счёт полученного электричества. Те раздражают внутренние процессоры и выводят их из строя своей собственной теплоотдачей и электропроводимостью, забирая часть энергии взамен на тепло, но это тепло не грело, а нагревало то, что вообще нужно держать в постоянной прохладе, выводя из строя систему охлаждения. У Узи только первая стадия, но конечная легко может и погубить, тут вопрос времени и как скоро её вылечат. Ежели вообще вылечат. Что можно придумать сейчас? Вдали от бункера, посреди кромешной ночи, в метель и пургу. Всё безумно болит, хоть режьте, даже голова начинала неистово пульсировать. Что делать? Мало, что она может. Узи всего лишь низенькая рабочая, ещё не являющаяся до конца взрослой. Она только учащаяся старшего класса и живущая с отцом. Её мысли до сих пор забиты юношеским бредом, безнадёжными мечтаниями о крутом парне, но чтобы он был ничуть не круче её самой! о лучших друзьях, коих нет, о любящих родителях, а не отце, которому больше люб он сам и его ЛЮБИМЫЕ двери, заслоняющие единственного оставшегося родного дрона. Спасибо, что хоть других женщин домой не приводит, иначе Узи там такой бы закатила скандал, любая особь женского пола отпадёт от вдовца с прицепом. А если и нашлась бы какая-нибудь особо цепкая и уверенная в своём решении, так её жизнь бы превратилась разом в персональный ад. Чернила или краска, вылитые в сумку, а если нет сумки – на одежду; после сна обнаруживать множество отрезанных прядей собственных волос у своей же головы; еда, переиначенная на вред, а не на заряд; испорченные личные вещи – всё это будет в комплекте с малолетним фиолетовым дьяволом. Её не-взрослость подтверждает комната, от пола до потолка увешенная анимешными постерами, расставленными по всем полкам фигурками персонажей, где особо любимая была в виде бога смерти с худощавыми крыльями, стрёмной харей и яблоком в руках, ещё и стояла на самом видном месте. А на кровати лежат несколько мягких игрушек в виде акулы и кота-батона, с которыми очень удобно спать. Откуда у неё это всё добро? Что-то от матери, а что-то осталось от людей. По правде говоря, все вещи тут были людскими, пока некоторые рабочие дроны не начали повторять за ними и не научились создавать дубликаты. Очередной кашель выбил токсичный кислород из лёгких, и Узи в ту секунду просто машинально старалась вдохнуть хоть разок. Раз уж она заболела робо-простудой, то дышать, для поддержания какой-нибудь вентиляции, ей было необходимо, но тяжело, и с каждым таким вдохом она всё больше вдыхала этого паразита в свою систему. Благо, они не пожирают металл. А с другой стороны, какой стимул искать дорогу к дому? Дома отец порвёт, когда бунтарка вернётся. Если вернётся, конечно. Выбросит все её чертежи, изобретения, если уже не сделал это. Запрёт наверняка в комнате, запретит выходить дольше, чем на полчаса. Будет эти полчаса Цербером контролировать каждый её шаг, все её действия, чтобы не учудила подобного больше. Переведёт на домашнее обучение, а то вдруг с уроков свалит по тихому. Честно сказать, ей уже не очень то и хотелось жить. Собственно, своим уходом она только облегчит жизнь всем, включая одноклассникам. Тварям. К чему мучиться дальше, если она сама хозяйка своей судьбы? "|-|E BblдУ/\/\blB@Й!" Оп, а вот и ангелочек проснулся. Медленными движениями Дорман подобралась поближе к дыре, подставившись под холодный поток ветра. Он ерошил фиолетовые локоны, а множество ледяных кристалликов оставались на них, точно маленькие холодные звёздочки на ночном небе. Фиолетовые глаза невольно упали вниз, чтобы оценить высоту, и чёрт, действительно очень высоко. Даже слишком. Узи отшатнулась сразу, почуяв мигом огромное желание прожить ещё какое-то время, запнувшись об фуражку, что сама же и кинула в порыве гнева. Чудом не поздоровавшись больной спиной с твёрдой поверхностью в очередной раз, бунтарка тяжело вздохнула от появившейся отдышки из-за заледенелых органов, поднимая головной убор снова, уже не придавая значения, к чему он ей теперь. Возможно она поторопилась со своим окончательным решением, но в груди до сих пор ощущается непонятный жидкий ком, немного жгучий, противоположность радости всем своим существом. Нет вариантов, нужно идти в следующие здания, до момента, пока она не откинется от какого-нибудь там переохлаждения, от паразита, от поехавшего вычислителя и ненормальных пользователей, иногда дающих вредные советы, как оно оказалось. Честно сказать, больше всего хотелось чтобы отец понял, какого ей было все те годы быть нелюбимой, что аж с бункера сбежать решила, не вынеся этот ужас. Чтобы гадал, насколько ей было плохо там жить, что даже на улице посчитала жизнь лучше, но не того она желала, не того, как её фотография будет висеть на доске объявлений, с пометкой на ней "пропавшие без вести". А ведь она в придачу подставила того доброго охранника. Пообещала ему вернуться быстро, а сама? Как бы его не уволили из-за девичьего эгоизма. Твою мать, а уволят же. Ещё и могут изгнать. ... Очень долго длились её мучительные похождения из дома в дом, оканчивающиеся ничем ровно. Куда идти? Что делать? Там не видно нихрена, тут не видно, там лестнице с трудом доверяешь. Жесть, шум и гам, с ужасом в помешку, так и кашель вечно драл её изнутри. Очередное заброшенное здание предстало перед ней, ничем не отличающееся от остальных зданий, всё такое же разваленное и жуткое. И ненавистное. Сил мне больше не хватит. Это последняя попытка и я сдаюсь. Что-ж... далеко не всем дана огромная воля и стремление. Обстоятельства выбили из неё всё это, включая надежду на то, что она вообще выживет при таких условиях. Зацепившись взглядом за пожарную лестницу, бунтарка для себя решила, что нужно попробовать. Лестница то вот, прямо перед ней, видна полностью и что в ней такого может быть? Это неизвестно, как дела обстоят со ступеньками внутри здания, а этот выход ей словно на блюдечке преподнесён. Осталось только молиться на его практичное состояние, чтобы крепления не переломились от малейшего на них воздействия. Подойдя к лестнице, Узи столкнулась с ещё одной проблемой. Как правило, их всегда делают на высоте не ниже, чем полтора метра от земли, и это правило очень не услужило фиолетоволосой. Да как так то?! Она не дотягивается даже кончиками пальцев до первой ступеньки, со своим то ростом. Сделав про себя вывод, что люди – длинноногие мутанты или чёртовы акробаты, девушка огляделась вокруг, мало ли, найдёт что-то подходящее для её ситуации. И как по божьей помощи, недалеко оказалась бочка со знаком токсичных отходов. То, что надо. Уже представляя, как вскоре залезет на крышу, Узи всем своим весом навалилась на бочку, собираясь повалить её наземь и откатить до пожарной лестницы, но по всей видимости эта же бочка накрепко примёрзла к земле, или же была наполнена доверху, не поддаваясь никаким махинациям. Ноль эффекта, девушка всего лишь отгребает от себя снег большими комками, всё равно что об стену опереться и пытаться сдвинуть дом. Очень напомнило ту ситуацию с демонтажницей, и если бы не батарея, то всё, пиши пропало. Батарея, точно, как так можно было забыть о ней! В ожидании, что энергия начнёт питать её тело, Узи вытащила батарею из под куртки, но даже после прошедшей минуты не произошло ничего, кроме подкосившихся ног из-за больных коленей и новой порции болезненных ощущений в спине. Ослабшие колени напоминали о рваных ранах, не желающих затягиваться. Роботы ещё и регенерироваться способны, но в отличие от демонтажников, рабочие это делают крайне медленно и заживают только небольшие раны. Эта вселенная к ней неблагосклонна. Осмотрев предмет в руках повнимательнее, Узи заприметила пару медных пластинок, прикосновение к которым дало желаемый эффект. Теперь ясно, не за ту сторону хваталась. Эта же оплошность и сыграла ей, когда она произошла с убийцей, фактически спася жизнь. Сменив положение батареи в руке и ещё немного подождав, Узи получила неплохой заряд, взбодрившись и совершив повторную попытку. Раз, два, три, четыре и-и-и... бочка с громким звоном была повалена на снег, а из под неё начала течь тёмно-синяя жидкость, издавая тихое хлюпанье. Убрав источник энергии обратно, бунтарка почувствовала, как её ядро неприятно отдаёт сильными пульсациями, а голова начала кружиться и гудеть втрое сильнее, чем до этого. Нельзя слишком часто пользоваться настолько мощной штукой, при многократном использовании она слишком нагружает систему и обостряет болезнь. Кашель, как при приступе бронхита, вырвался в более сильной форме, а под упавшей на четвереньки девушкой возникла небольшая масляная лужа, пока с её рта медленно, стрункой, текла нить откашлянной робо-крови. Паразиты от такого скачка энергии быстро затронули теперь и сосуды с маслом, повредив их, а стекающие в лёгкие капли масла сами вызывали приступ кашля. Человеческие приколы, ничего не поделаешь. Когда кашель отступил, Узи вытерла рукавом плаща рот, повернувшись к бочке. Из неё вытекает далеко не масло, но чем-то по иду похоже. Такое же вязкое, тёмное, капля за каплей стекающее по железному цилиндру из мелкой щели, образовавшейся из-за удара. Выглядит так нездорово аппетитно. А что если... НЕТ! В тот же миг девушка отвесила самой себе очень сильную пощёчину. Что за мысли ей в голову лезут?! Она совсем рехнулась из-за голода и недосыпа, а теперь ещё и добить ослабшие органы намылилась. Бочка катилась уже без особого труда, быстро оказавшись под пожарной лестницей, а вот чтобы на неё залезть – пришлось знатно попотеть, так ещё и благом не свалиться с неё. Теперь то ничего не мешало ухватиться за железный прут и подтянуться, но в моменте, когда Узи это сделала, из-за подпрыгивающего движения нога ненароком оттолкнула бочку и та откатилась назад, отчего девушка чуть не свалилась, но вовремя сцепилась второй рукой за лестницу. Теперь уже полностью находясь на ней, Узи могла не бояться упасть, если та доверяет лестнице и самой себе, что не отпустит невольно её в порыве боли, находясь при этом в нескольких десятках метрах над землёй. Поднимаясь всё выше и выше, фиолетоволосая была готова поклясться, что это были самые долгие и тяжёлые моменты в её жизни. Она, как больной человек, ощущала слабость и жар, не говоря уже о повреждениях. Дополнительно болезненно жгло в груди, что хотелось просто выплюнуть все органы, чтобы не болели, а кашель этому только способствовал. Опять спина, но Дорман понимала, что нельзя сейчас поддаваться ощущениям, и та просто покрепче прижалась к лестнице, сцепив зубы. В намерении переждать боль, девушка присела на одну из ступенек, держась одной рукой за прут выше головы, а второй за опорную балку, головой упёршись в угол между ними. Неудобное положение, но только так оно помогает отвлечься. Может надо посчитать овец? Да, это от бессонницы, но разве есть какой-то устой, запрещающий использовать подобный метод для чего-то иного? Овцы – это детский сад. Лучше вычитать от ста по тройке. Нет, по семёрке, так тяжелее. Вообще в слух надо, так эффект сильнее будет. — Девяносто три. Восемьдесят... три и четыре... восемьдесят шесть. Семьдесят девять... ой, один... нет, девять. Шес-... Семьдесят два. Семьдесят два минус семь... Шестьдесят пять. Пятьдесят... Кха! Кх-кхе! — её высчитывания прервал новый приступ болезненного кашля, в сопровождении с откашлянным из лёгких маслом. Теперь и лестница вся загажена. — П-пятьдесят... в-во-восемь... кхех!.. Пятьдесят один. С-сорок тр-... чет-... три-три. Или четыре... — дрожа, как осиновый лист, Узи сильнее прижалась к лестнице, продолжая считать, но в конечном итоге сбиваясь в цифрах и высчитывая уже неверно. — тридцать д-девять. Тр-тридцать тр-ри. Два... двадцать... восемь? Семь... Боль постепенно наконец отступила, но ощущения только ухудшились, трезво думать о чём-то конкретном стало тяжело и невозможно. Разжав ладони, Узи полезла дальше, тряхнув головой. С горем пополам, поднявшись наконец на крышу, чуть не потеряв по пути фуражку из-за сильного ветра, работяга мигом упала в первый попавшийся сугроб, оказавшийся рядышком. Облака, облака, облака... Туман. Снег беленький, ветер холодный, сыро, холодно и противно. Девушка фыркнула, подтянув полу-плащ себе на лицо и свернувшись калачиком. Дрожь по всему телу была неприятно дёргающей, а конечности уже не ощущались толком. Механизмы перемёрзли, отчего их уже не считывают осязательные модули. Громоподобный вой ветра словно давил на бунтарку удушливым гудением, так громко, что хотелось просто зажать себе слуховые сенсоры, либо вырвать их, всё что угодно, только лишь бы побыть в тишине. Теперь то она поняла слова Джей. Страдальчески протянув усталый стон, Узи приподнялась, дабы подползти ближе к краю крыши и осмотреть округ. Как-никак, это единственный раз, когда ей в целом удалось подняться на крышу. Спустя множество неудачных попыток будет очень глупо отказываться от возможности, только вот ничего нового видно не было, всё тот же ледяной однотипный пейзаж. Зря тушу рвала только. Ночные планеты, проглядывающие через тучи, зовущиеся лунами из-за их схожести к земной луне, в плане отражения света, сияли ярче любого искусственного источника. Вдалеке виден мерцающий фонарный столб, будто зовущий её к себе. Странно, откуда бы тут взяться электричеству? Ладно в бункере генераторы работают, но фонарь же нечему питать. Можно ли теперь просто улечься на спину, со словами "я труп"? Надежда то покинула. — Это безнадёжно. — последняя фраза Узи, после которой та поднялась на дрожащих ногах и бездумно поплелась к другому концу крыши. Мало ли, вдруг что-то внезапно снизойдёт? Хотя на деле шла девушка совершенно бесцельно, будто отдали последний приказ, без права на отказ от выполнения. Пока доходила, едва ли не провалилась в расстилающуюся крупную дыру, хорошо так замаскированную на фоне толстого слоя покрова снега. Ежели не смотрела бы под ноги, то усё, при неудачном падении сломанные ноги и разбитая голова обеспечены. А далее ничего. Ничего не видно, не слышно, осознавать реальность стало неимоверно трудно, а жизнь начинала казаться не настоящей. Ощущение, что выхода нет, охватывало её всё сильнее, как громадный ледяной ком, прижимающий её к земле. Дежавю. С каждым мигом Узи всё больше и сильнее убеждалась в собственной скорой гибели, в глазах застыло выражение тревоги и некого успокоения. Но не это было тем, что она жаждала. Напрочь забыв про дыру, бунтарка отошла на пару шагов от края, откинув голову назад. Она хотела найти в остатках стёртой памяти информацию, как именно ей удавалось выживать ранее, не хуже ли это было, чем сейчас. Может и да, может и нет, не важно. Фиолетовая оступилась, а весь вес ушёл назад, забирая с собою вниз и способствуя падению в дыру. Ох, как же больно было падать на больную спину, а кашель то какой раздался по этажу, ой-ёй-ёй... Маты лились из её рта безостановочно, один за другим описывающие её ментальное состояние и терпение, коего вообще не осталось. Ещё чудом она не попала на лестницу, так бы и покатилась дальше, не без шанса на сломанную шею. Очень уж повезло упасть удачно, не повредив ничего сильнее, помимо спины, однако и этого хватило, чтобы пару минут отлёживаться и приходить в себя. Дышать какое-то время было чрезмерно трудно, возможно лишь через негромкие вскрики, иначе воздух просто не выходил. Но вот наконец этот ужас закончился. Не дышать для неё было бы равносильно мучительной смерти от перегрева ядра из-за паразитов. — Чтоб вы сдохли все! — красноречиво, но понять её можно. А стоит ли ещё куда-то рыпаться? Можно для полноценной смерти от перелома систем просто скатиться по тем же ступенькам. Они и так выглядят уже довольно побитыми, чего уж тут, споткнуться как нефиг делать. Её кашель отразился эхом от пустых стен и лишь снизу было хоть что-то, напоминающее выход. А к чему он ей сейчас? Какой же тряпкой Узи стала из-за этой вылазки, ужас. А ведь когда-то она твердила, что никакая улица не способна сломить её дух, но самое страшное то, что говорила то она это самой себе. Шаги, будто призрачные, не были слышны на фоне, только тихие потрескивания подошвы и рокот малюсеньких бетонных камушков, скатывающихся по ступенькам, доносились из под девичьих ног. Хотелось найти что-то относительно мягкое, коробку там или полугнилой матрас, на нормальный можно даже не надеяться. Что-то, на чём было бы удобно доживать свои последние мгновения. Шагая вслепую, фиолетоволосая не обратила внимание на жёлтый свет внизу и кромешную темноту, оно было приковано к картинке в собственных размышлениях, связанных с её представлениями о будущем, и о том, какова же будет жизнь после смерти. Станет ли она робо-призраком, может воскреснет в теле другого работяги и будет более трусливой, чем сейчас, а может просто чёрная, непроглядная темнота, как в её кошмарах. Жизнь была так приятна до момента, пока не объявили список погибших в поисковой экспедиции, в число которых входила её мама. Самый любимый и родной дрон ушёл из жизни, когда обещал ни за что не бросить. *** Девочка стояла чуть позади отца, пока разглашался список почивших. Её переживанию не было предела, ведь во всей толпе рабочих дронов она не могла найти взглядом одного, кого хотела увидеть больше всего в тот момент. — Касси Хитсон, Николай Хофер, Ева Хофер, Род Веттерн, Винсент Бин, Нори Дорман, Эрри Робертс... Что?.. —... Нэнси Миллер, Фил Миллер. Почтим же их бескорыстную жертву. Они не просто покинули безопасное место, их целью было ни что иное, как возвращение группы ушедших по глупости детей. Низкий поклон в честь их смелости и отважности, именно они не побоялись заглянуть в глаза опасности. Их героизм не останется забытым... — и далее очень, очень много текста от того самого охранника, что напечатал и прямо сейчас читал. В толпе звучал множественный шёпот: "господи, боже мой", "такой же молодой ещё был", "папа уже не придёт, да?", и каждый был в помешку со всхлипами. Узи хорошо знала свою фамилию, помнила имя своей мамы, ей ведь уже не пять, а девять. Достаточно взрослая, чтобы понимать происходящее, но не очень и хочется понимать. Взглянув в момент на отца, девочка заприметила его пустые, будто безжизненные глаза, утратившие всякий смысл. Этого... не может быть. Мир вокруг Узи затих, что можно было услышать трепетное биение ядра, сжимающегося до треска от боли. Она потеряла самое дорогое в своей беззаботной, детской жизни. Её маленькое тело задрожало от стресса, а фиолетовые слёзы сами покатились по дисплею, но она не могла до конца осознать, почему мамы больше нет. В маленькой, детской головушке начали прокручиваться воспоминания, как она читала вместе с ней яркие, интересные комиксы, манги; как её мама любила коллекционировать всякие блестяшки, а потом ими же украшала дочурку, будто ёлочку; как они играли всей полной семьёй в снежки, при ярком солнце, благодаря свету не опасаясь, что из-за угла вот-вот выскочит дрон-убийца и порвёт их; как Нори утешала её, когда девочке приснился кошмар, и как всегда была рядом, всегда заступалась и не давала в обиду своё сокровище. Теперь всего этого нет. Нори больше нет. Узи невольно представляла, как, оказавшись дома, встретит мамочку вновь, увидит её улыбку, как крепко обнимет, уткнётся в плечо и почует родной запах её духов, в то время, как опустошённый Хан нёс девочку домой, и честно говоря, сейчас желал он того же, что и дочь, но он более трезво видит беспощадный мир, нежели она. Узи пыталась найти утешение в игрушках, которые ей оставила мама, но они не могли заменить то тепло и заботу, они ей только сильнее напоминали о горе и выбивали новые порции слёз с хныканьем. Частые истерики не удавалось подавить даже Хану, как бы он не старался утешить дочурку, при этом сам разрываясь на части от того, что его любимая жена сгинула от рук демонтажников. Узи не хотела подходить к этим дверям ни на миг, ведь именно там она и узнала о страшной новости, но Хан не мог оставить её в таком состоянии одну дома, забирая с собой и по пути на работу передавая одному из коллег, с которым дружил ещё в детстве, чтобы он посидел с фиолетовой. На работе старался не держать её рядом из-за страха, что следом за женой у него отнимут ещё и дочку, да и сама Узи была вся в Нори, похожа на неё буквально всем, напоминая мужчине, как обнимал жену в последний раз, перед её уходом из бункера в мир иной. Он не знал, кого винить. Убийц, по понятной причине? Саму Нори в её безрассудстве? А может самого себя? Шон, друг Хана, часто проводил прогулки с Узи, стараясь её всячески отвлечь, пытался играть с ней, нередко приносил гостинцы, когда в гости приходил, пытался помочь ей морально справиться с горем. Он сильно сочувствовал девочке, ведь сам понимал, какого лишиться любимого родителя в настолько юном возрасте. В одной из таких прогулок, взгляд девочки пал на фиолетовые волосы одного из рабочих дронов, как она сразу же ринулась к нему, оставив Шона в смятении. — Мама! Мамочка! — кричала девочка, пока бежала вслед за простой прохожей, что просто имела похожий цвет волос. — Узи, стой! — вдогонку голосил зеленоглазый, понимая, что вскоре ему вновь придётся успокаивать девочку. Когда Узи коснулась чужой руки, эта женщина обернулась, непонимающе оглядев малышку своими яркими, розовыми глазами. — Девочка, что случилось? Ты потерялась? — услышав совершенно иной голос, завидев совершенно другой цвет глаз, Узи ойкнула, отойдя от незнакомца. — Узи! Простите пожалуйста, она обозналась. — Шон руками обхватил ребёнка, отводя её и параллельно извиняясь перед недоумевающей рабочей. От осознания, что это не мама, Узи бесконтрольно сжала подол чёрной юбки, опустив голову вниз, глядя в пол. Её губы мелко задрожали, а глазки вновь наполнились цифровыми слезами. Она не слышала слов мужчины, коими он пытался успокоить малышку, его голос слился с фоновым шумом. Слышно было только гудение, собственные всхлипы и ничего более. *** Призадумавшись о прошлом, Узи напрочь забыла смотреть под ноги, а напрасно, ибо нога соскользнула с раздолбанной ступени и работяга тут же покатилась вниз, почти что кубарем, в конце спуска во что-то врезавшись спиной. Шипы чёрного металла ощутились спиной неимоверно больно, заставив девушку отскочить, точнее перекатиться в противоположную сторону, но в последний момент она едва не свалилась в другую дыру, что по идее тоже должна была иметь лестницу. В темноте не увидела, но свисающая вниз рука и ощущение, что лежит на краю, помогли предотвратить ужасные последствия. Зашипев от боли, демонтажник обернулся на виновника удара, заприметив довольно необычную внешностью, но явно замученную, по виду, работяжку. — Сука. Ещё раз я... Кха! Кхе-кх... — и спина заболела, и башка затрещала, и грудь загорелась. —... ещё раз куда-то упаду... Ох ты-ж блять! — заметив, в темноте пять ярких лампочек, глаза и очертания головы, Дорман с перепугу, не разбираясь, пнула в его сторону какой-то предмет, оказалось банку, что случайно попалась под ногу. Железка удачно стукнулась об дисплей, но можно сказать, что робо-маньяк ничего почти не ощутил, лишь прикрыл один глаз, в который и прилетело. Мило. — Чучело бесовское! Снова. Спасибо блин. Не очень то вежливо. – мысленно прокомментировал её поведение демонтажник, с недовольной мордой оглядев возникшую. Одежда на ней была точь в точь как у дронов-убийц, что было довольно таки странно. Но больше интересовал вопрос, почему она не орёт как резанная? Демонтажников не видела до этого что ли? Таким же примерно взглядом оценив положение, Узи сделала вывод, что тот ограничен в движении. Вполне активен, моргает вон, смотрит на неё, но лежит и не трогает. До жути неприятным кислотным запахом тянет от него, как тот сплав, необычный и опасный, о котором в школе недавно рассказывали и даже принесли образец. Забавно было наблюдать за тем, как руку одного из одноклассников прожгло ржавчиной из-за этого металла. О нём так же рассказывали факты, как и тот, что его часто используют для изготовления сетей из колючей проволоки, с целью удержания кого-либо из дронов, если в этом была необходимость. Он тут застрял? А есть ли ей до этого дело? Ну да, второй демонтажник за ночь, скованный уже не по её вине, чего теперь с этого? Что она, ходячий фонд по спасению дронов-убийц, чтобы париться на его счёт? Рабочая, хотела встать на ноги, как минимум чтобы уйти с этого этажа и не находиться в одной комнате с убийцей, но колени предательски затряслись и подогнулись, а сама девица рухнула практически на самого демонтажника. Он сразу заскулил от новой накатившей боли, а Узи взвизгнула от жгучего ранения в руку от пары шипов. Будь то любое другое железо, не так больно было бы. Не собираясь терпеть наглую работяжку и дальше, Эн из последних сил резко повернулся на другой бок, скинув её с себя. Руки жгли так, будто их обдали кипятком, а масло не прекращало стекать с них. Лизнув руку, чтобы проверить гипотезу, Узи осознала, что оказалась права на счёт металла и положения демонтажника. — Не завидую я тебе, маньячелло. Кхе-хех! Кха!.. Но поделом... Кхе! — выдала рабочая, стирая капли масла рукавами, но это мало помогало, ежесекундно накатывали ещё одни струйки. Поделом. Всего-то, изо всех сил старался спасти лучшую подругу, некогда возлюбленную, по совместительству ещё и спасительницу, всячески старался помочь и лидеру, как мог заботился об обеих девчонках, всегда старался порадовать обеих, вызвать у них улыбку, дать им возможность расслабиться хоть на часик, не жалея самого себя, только чтобы Ви и Джей были счастливы, и сейчас его настигла вот такая вот карма. Действительно, поделом. Пилот очень сильно облажался, ему крайне стыдно перед Ви, очень жаль Джей, что осталась одна, по сути. Эн зажмурился, желая лишь не проронить слезу, только не в присутствии работяги. Дыхание ощущалось двойным, одно было нормальное, другое битое. Задела за живое, что называется. Только вот Узи не глупая и не слепая. Да что-ж у вас с психикой, ноете и ноете. Все демонтажники такие неженки? Но и до девушки дошло, что она точно такое же мясо, так же сидела и слёзы пускала на той многоэтажке. Точнее не совсем, да и то это было не назвать плачем, скорее выплеском эмоций. Поправив лохматые, взъерошенные волосы, фиолетовая не обнаружила на себе головного убора. Чёрт, лучше же и быть не могло, верно? Взглядом выискивать посеянную фуражку нет смысла, ночным зрением не наделена, не видит она ровным счётом ничего, кроме мелких щелей в стене, похожих на заслонённые чем-то окна, и этого демонтажника. Перебирая руками по полу, Узи хотела найти что-нибудь остренькое, дабы побыстрее покончить со страданиями убийцы, а после вскрыть его и изучить этот вид получше, но естественно оттащив его на свет. С трупом Ди не вышло бы по причине, что он растерзан и растаскан, а пленный практически нетронут, ещё и в довольно выгодном для Узи положении. Джей не была особо ограничена и могла легко дать отпор работяге, но этот застрял слишком уж неудачно, не в состоянии как-либо защититься. Ненависть к демонтажникам по щелчку пальцев не ушла, просто Узи теперь слегка иначе относится к Джей. "0пяТb |-|@Д СтР@д@юЩ|/|/\/\ |/|3дЕВ@ЕшbсЯ." Не мешайте. – Узи не знала, могут ли они слышать её мысли. "@й-яЙ-Яй, k@k |-|еkP@c|/|В0". Вы молчали, когда мне была нужна помощь? Вот и помалкивайте дальше. "ЧТ0, д@ж€ |-|€ 0тв€т|/|шb?" Не слышат. Наконец она нащупала что-то острое, напоминающее кусок арматуры, заострённый на конце. Видимо, надломилась так удачно наискось, став примитивным оружием. И ведь рука не дрогнет, как занесёт над его головой металлический прут. Собственно, дрогнула ли у них рука хоть раз при убийстве, ни в чём неповинных, роботов? Вот тут то и дело. Уловив в темноте его глаза на своих, Узи приметила, как он уже продолжительное время подозрительно в них всматривается, будто что-то знакомое увидел. При чём, в его взгляде было не найти и нотки ненависти или кровожадности, тут уж скорее некое отчаяние и что-то ещё. Просьба? Сожаление? Что это, чёрт возьми?! Что за щенячий взгляд?! — Не смотри на меня так, не освобожу. Даже если бы сильно захотела. — последнее предложение рабочая выдала в полушёпоте. Материал слишком прочный, просто так его не разрежешь, и раз уж демонтажник это сделать не в состоянии, то что можно говорить о хрупкой, слабой и больной работяжке? Приподнявшись в новой попытке встать, Узи не рассчитала пару мелочей, а именно дыру совсем рядом, и собственный перевес назад, как раз в дыру, усилившись полной слепотой из-за отсутствия света. Последнее, что она успела пискнуть, это очередное "блять", как тяжесть утянула девчонку вниз. Лестниц не было практически ни на каком этаже, а если и были, то какие-то огрызки. Узи об них сильно ударялась, снижая при этом скорость падения, но получая всё больше и больше увечий. Что будет с человеком, если его с высоты десятого этажа спихнуть по лестнице? Фарш изнутри. Узи примерно на него и походила, под самый конец падения, скатившись по, на удивление, целым ступенькам, впредь аж до первого этажа. Ещё будучи в падении, рабочая многократно отрубалась на короткие промежутки, и очнулась внизу опять же, практически сразу. Не передать словами, насколько сильную боль Узи ощущала, спина ещё была цветочком. Дисплей вдребезги, ничего не видно, дышать стало невозможно, искажённые и деформированные механизмы изнутри перекрыли все пути к воздуху. Впервые ощущая, как задыхалась, фиолетоволосая пыталась ползти, используя едва подвижные руки. Ноги же не ощущались вовсе, но их присутствие выдавал лишний груз сзади. Попав на снег, она чуточку сможет остудить нагревшийся процессор, раз уж последний доступ к вентиляции был перекрыт, но если и умирать, то с комфортом. В снегу всяко мягче, да и прохлада может успокаивать её, пока девушка будет доживать последние минуты. Переплыла в море, но утонула в луже. Пережила встречу с демонтажником, даже с двумя, непосредственный контакт с ними, но откинулась по итогу из-за внутренних переломов и простуды. Правильно говорят, что не только убийцы сделали улицу чрезвычайно опасной. Почти добравшись на авось ползком до выхода из здания, Узи внезапно услышала громкий и выразительный хруст, вдобавок почувствовав подозрительный разряд в области груди и нечто горячее, неприятно жидкое. Она мигом оттянула рабочей рукой одежду и просунула туда руку, ужаснувшись: украденная батарея лопнула. Она неистово искрила с характерным звуком, по которому девушка это и поняла, а из повреждённой части медленно вытекало содержимое. Пизда батарейке. Некогда ценная вещь стала простой, бесполезной безделушкой, ещё и сильно пачкающей. Забирать этот мусор с собою нет уже ровно никакого смысла, чинить подобное фиолетовая не умеет, поскольку вообще впервые имеет дело с этим. Хотя, даже будь батарея цела, что бы это поменяло? В любом же случае обречена на покой, так чего голову тогда морочить? Даже не став застёгивать назад свою куртку или прикрываться бывшей одеждой демонтажника, Узи продолжила ползти, а поломанную вещицу швырнула подальше, насколько смогла. Волоча за собою по полу всякий мусор, Узи потихоньку отрубалась от критических повреждений, не совместимых с долгой жизнью. Находясь на тонком льду, рабочая могла реально умереть в любой момент. Не только ей это было не по нраву. — Ну, ты теперь доволен? Балда деревенская. — Тvoю маtь, takoй же иdeaльnый ноsиteль bыл! — А мне больше, знаешь ли, жаль саму девочку. Только находясь на полосе между жизнью и смертью, начинаешь осознавать, насколько тяжело и страшно отпускать первое. Хотелось всеми руками и ногами ухватиться за любой шанс спастись, наплевав на всех тех, кто мешал ей жить. Если она хочет жить, то никто не способен мешать, коль сама не будет позволять это делать. Если не хочет – ничего с этим уже не поделаешь. Упав в снег, фиолетоволосая скрутилась как креветка, закрыв глаза. С ощущением, как лёгкие постепенно наполняются густым маслом, а она даже не может всё это откашлять, с учётом, что система пытается, вызывая чуть ли не рвоту, хотя от неё не было бы никакого смысла, Узи отключилась, но не самостоятельно, а по причине критических повреждений. Где-то вдалеке показалось, как некто отчаянно кричал её имя, но она не успела определить по голосу, кто это был. В таком состоянии даже не подать признак жизни. Если это её ищут, то скорее всего сочтут за труп. Сочли бы, но на такие случаи предусмотрена мигающая лампочка на тыльной стороне ладони, извещающая о принудительном офлайне, а не полном отключении. Самое главное, она показывала, что дрон ещё жив. Нередко это спасало тех, кто уже считался обречёнными, просто потому, что выглядели они как мертвецы. Она здесь! Находясь в выключенном состоянии, Узи не ощущала, как её осторожно подняли на руки и куда-то понесли. Не слышала, как этот некто раскаивался. Может, Узи и заплутала, в первый раз оказавшись так далеко от бункера, но пережившие многое рабочие не могли не знать весь район наизусть.