Лишь надежда поможет жить

Ветер не прекращает свою симфонию, с каждой минутой меняя её тональность, силу и скорость, тем же самым, направление полёта снежных кристалликов постоянно становилось другим, перед тем как приземлится на землю окончательно, но после оказаться внезапно прижатыми под железной рукой полуживого рабочего дрона, тело которого в ту секунду будет лишено масла. Виновник сие творения стоял над уже мёртвым телом, разинув широко свою клыкастую пасть, по остроте зубов не уступая бритве, да даже не то что бритве – скальпелю. Вместо глаз на дисплее горел яркий крест, пугающий одним лишь своим видом любого работягу, которому довелось его увидеть. Хвост с нанитовой кислотой валялся у ног демонтажника. Лишь иногда колба, с длинной иглой на конце, слегка приподнималась, легко и бесшумно постукивая по снегу, в то время как сам его хозяин стоял над трупом совершенно неподвижно, будто вечно так стоять собрался, или же это у них обычай такой – на жертву налюбоваться вдоволь, перед тем как улететь восвояси. Час прошёл уже? Два? Минута? А может и день? Не важно, он всё ещё строит из себя статую, не прекращающую пялиться, кажется, в пустоту. Появилось ощущение, что он не перестанет, что не собирался отрываться от такого интересного дела, но спустя уже секунд пять его голова внезапно повернулась туда, откуда на него смотрели. Будто снимали дикое животное на видео и вот оно наконец замечает камеру. Вроде не страшно, камеру то не так жалко как жизнь, но обычно главным сахаром является вовсе не камера, а оператор. На чужой территории, ещё и сам пришедший, прям ходячий пир. Двинувшись с места, убийца медленным шагом начал продвигаться всё ближе и ближе к этой самой "камере", с тем же жутким оскалом, волоча хвост за собою по снегу, оставляя полукруглую дорожку по нему. Пошевелиться ни через какие попытки не удаётся, как некие невидимые оковы держат тело, а смерть всё ближе и ближе подкрадывалась к жертве, даже не скрываясь. Да и тем более, к чему скрываться, когда знаешь, что с тобой мало того что драться никто не захочет, так и показаться на глаза страшно. Остановившись не дальше чем метра два, убийца замер снова, заглядывая точно в душу. Вот сволочь, да он будто издевается! Может оно питается страхом? Как иначе объяснить его странное поведение? Хотя, если ему главное страх, то на кой ему пожирать жертву? Запугивал бы и дальше, сытнее вышло бы. 3 2 1 Резкий рывок с замахом железных когтей заставил девичье тело шевелиться, в попытке отбиться от несуществующей на деле угрозы. — Нет! — так же резко Узи оттолкнулась от парты, на которой уснула в ходе очередного скучнейшего урока по анатомии рабочих, но слишком поздно она поняла, где на самом деле находится. Удержать равновесие с помощью перевеса на другую сторону и махании рук не удалось, окончившись для фиолетовой весьма неприятным исходом. С грохотом свалившись вместе со стулом, она потёрла ушибленную руку, на которую случайно приземлилась в попытке смягчить падение, нервно озираясь, как обычно и делает после подобных снов, ведь хотелось в большей степени убедиться о безопасности положения. Всё же, это никакая не улица, как привиделось, а лишь её класс, с узнаваемыми рожами, на данный момент половина которых смотрели на неё озадаченно, кто-то даже испугался такого резкого шума, пока вторая половина по разному хохотала. Некто просто коротко хихикнул, а кто-то, пытаясь удержать выпирающий смех, уткнулся лицом в руки, что выглядело так будто он плачет. Вот же обезьяны роботизированные, им лишь бы с чего-то да поржать, а на фоне идущего урока такое становится в разы смешнее. — С добрым утром, соня. Как спалось? Что снилось? — насмешливо донеслось где-то слева, по голосу сразу стало ясно, что это была Ребекка. Особо она так то к Узи и не лезла, но не могла не позволить себе как-либо едко пошутить, особенно, когда знала наверняка, что ей за эту шутку ничего не будет и не прилетит. — Вообще не твоё дело. Выкуси! — в ответ рявкнула фиолетовая, скрестив руки на груди и отвернувшись в никуда, точнее в стену, лишь бы от тех, кого ненавидит, а ненавидит она всех. — Попрошу не срывать урок. — не стал терпеть такого балагана, учитель несколько раз звонко стукнул ручкой по своему столу, обращая на себя внимание. Безразличным, но многозначительным взглядом, он явно дал понять бунтарке, что ей лучше заново занять своё место, а не продолжать негодовать на полу. Как демонтажник, ей богу, те тоже больше предпочитают общение без слов, как бы оно не звучало, но самое удивительное то, что их различные жесты понятны даже рабочим. Хотя как это смогли вообще разузнать – остаётся вечной загадкой, всеми известной. Намёк от учителя сразу был понят и принят, не требуя лишних объяснений, так что Узи пришлось поднять с пола себя и стул, не нарываясь на лишние неприятности. Что же на счёт тех двух сообщений, внезапно пришедших на её электронную почту: их было решено временно скрыть, пока не стало поздно, ведь её интерес такая штука, очень противная и въедается каждый раз всё сильнее, особенно когда происходит что-то нестандартное и до жути интересное, но если сидишь в классе этот интерес становится мешающей фигнёй. Ей и так сложно совладать с силой воли, которой попросту считай нет, значит сорваться на соблазн исследовать неизвестное, и этим же интересное, в совершенно неподходящий для этого момент, становится мало того что неудобно, ещё и в определённых случаях опасно. Оно ещё и сильно сбивает концентрацию, а её терять в школе нельяз вообще. Нет, ей лишние заботы пока что не нужны, мало ли до чего оно дойдёт, так что проще просто отправить их в архив и забыть об их существовании, пока не вернётся домой, чтобы лишний раз не мозолить глаза. Окинув скучающим взглядом класс, взгляд зацепился за одного из мирно сидящих за партой одноклассника, на голове которого, в отличие от остальных, была не каска, а кепка задом наперед, отличающая его от остальных. Этот вроде даже никак не взаимодействовал с фиолетовой, не стебался, не пытался подшутить над ней, вообще никак не трогал, но так-то странно в её сторону смотрел. Как там его звали... Кажется Тэн? Тэд? Рэд? Нет, всё же Тэд. Наверное. Внимание приковалось к нему, но не просто с нифига, а из-за того, что он сам внимательно разглядывал бунтарку, да как заметил её ответный взгляд – переместил его на другую, сидевшую перед Узи работягу, якобы он всех так рассматривает. Странный тип, однако. Пожав плечами, она не стала на нём концентрироваться, ну мол "смотрит и смотрит, мне то какое дело?", вместо этого выбрав другую мишень для внимания – рисование. Правда идей, что же такого можно начиркать на листке, было ровно столько же, сколько у учителя эмоций, даже после рассматривания окружения. Забив на эту обычную тактику поиска вдохновения, Узи решила искать его в процессе. Сначала рука сама провела пару кривых линий, авось импровизация возьмёт дело в свои руки, а там дальше может и пойдет-поедет своим ходом, что сработало. Благо, удар от падения пришёлся на правую руку, иначе ей бы пришлось довольно тяжко, случившись в этом плане наоборот. Потихоньку-помаленьку, на бумаге вырисовывался человеческий череп, сверху пробитый необычным кинжалом, слишком крупным по размеру, если сравнивать с настоящим. Тень ещё и неправильно падает, с двух противоположных сторон, а по задумке источник света с одной стороны, не сверху даже причём. Ручка оружия – долбанная Пизанская башня, идущая набекрень, если смотреть по лезвию. Одним словосочетанием: непрофессиональная каша. Ну и чёрт с ним, не претендует ведь на звание супер-мега-гипер художника. Не собираясь продолжать это горе-искусство, Узи достала второй лист, вычерчивая уже на нём всякий бред по типу объёмных букв, фигур, даже не оставила попыток впервые нарисовать ровный параллелепипед, но без линейки это оказалось жесть как трудно, ещё и ошибиться в одном квадратике проще простого, из-за чего уже бы пришлось перерисовывать. Вскоре весь лист был усыпан кривыми кубиками, странными узорами и мини-рисунками, а рука, рисовавшая это всё, чуть не сложилась пополам от усталости. По классу, тем временем, шёл тихий гул голосов, среди которых доминировал голос самого преподавателя, постепенно вводящий в транс, расслабляя, хотя в такой обстановке расслабиться было почти не реально, ей удалось вопреки этому правилу. Глаза снова начали смыкаться, а рука выронила карандаш, по закону подлости покатившийся до края парты, после угодив на пол. Классика. Голова чуть было не встретилась с жёсткой поверхностью, так что, чтобы не тратить последние силы на удержание головы на весу и не таранить парту, рабочая прилегла на неё, прикрывая глаза. Плавный переход от чёрного экрана к другому чёрному экрану, удивительно, но был замечен, хотя и разница почти не существенная. Перед глазами предстал очередной противный сон, пытающийся ей что-то донести, но каждый новый был противоречив предыдущему, словно две сущности подбирают ей новый и новый кошмар, постоянно пытаясь перебить друг друга. Одни были травмирующими ужасами, под видом воспоминаний, другие просто воспоминания, чаще всего связанные именно с матерью, а иногда они даже смешивались. Но сейчас как-то иначе. Простая чёрная комната, поглощающая в себя все звуки, по продвижению вперёд ещё и никак не изменяющаяся в обличии даже чуть-чуть. Она кажется бесконечной, будто белая пустота, но только чёрная. Неужели у этих сущностей фантазия закончилась или ушла в отказ? Или они ещё не проснулись. Хотя сообщение отправили до этого. Шаги были совершенно беззвучны, а попытка что-нибудь сказать вроде как удалась, но никто не обещал и не говорил, что собственный голос удастся услышать. Странный сон, очень странный. Вот же чёрт дёрнул её опять задрыхнуть, но одно радует: вроде как сон осознанный, значит, какая бы хрень сейчас не произошла, пробуждение будет относительно спокойным, не так, как обычно. Да и на класс она удачно опозориться уже успела, одного раза достаточно с головой. По ощущениям пройдено не меньше километра, а обстановка вокруг оставалась совершенно неизменной. Ничего услышать так и не удалось, помимо тихих голосов, зовущих её по имени со всех сторон. Стоп, голоса? Всё это время комната не была полностью звукопоглощающей, а оказалась с этим эффектом односторонней? Получается, это не вакуум, просто саму хозяйку сна заглушили. Как долго они вообще уже звучат? Почему сразу не были замечены? Продолжая звать, они как почувствовали, что их наконец заметили, постепенно начиная походить друг на друга, а так же становились всё громче, пока не слились в один по итогу, довольно знакомый и достаточно дотошный. Дополнительное щёлканье перед самым дисплеем способствовало более быстрому пробуждению бунтарки, от которого она наконец подняла голову, отряхнув остатки пятиминутного сна, после вопросительно промычав на зов, сразу приметив пристальный взгляд учителя, стоящего рядом с её партой. Да что ему опять надо? — Напоминаю, Узи: на уроках не спят, для этого есть кровать в собственной квартире. — всё тот же усталый и нудный тон, звучавший вместе с ситуацией серьёзно. Наверное, описание "стоял рядом" не совсем подходит, ведь он стоит прямо над сонной ученицей, как специально прессовал ту, чтобы она чувствовала себя максимально некомфортно. — Я и не спала. — буркнула Узи, вяло протерев дисплей, моргнув по очереди. — Ну раз так, будь добра, поведай нам, в каком из внутренних отделов протекает наибольшее количество масла. Ох, это одна из самых ненавистных техник преподавателей среди всех существующих, от которой нельзя почти никаким образом уйти сухим из воды, если не слушал. Хуже только пересказ всей темы возле доски, когда понятия не имеешь, о чём там учитель бэкал-мэкал. Он ведь прекрасно понимает, что его и без того мало кто слушал, так чего это решил докопаться именно до Узи? Или ей так казалось, что никто не слушал, а по итогу оказывается, что она опять среди всех выделилась. В любом случае это не останется без неудовлетворительной оценки в журнале, но всяко лучше, чем очередной созыв отца. Момент до жути хотелось пропустить как можно скорее, так что выдав сухой ответ в роде "я не запомнила", она смирилась. Двойка, так двойка. Забив дум на этот раз предстоящей вылазкой ради поиска интересных вещиц и, возможно, полезных деталей, если те вообще найти удастся, главное знать каких именно. Если верить рассказам, снаружи интересного явно будет побольше, нежели на складе, где из полезного только сменные части дронов, кабели, шнуры, да аккумуляторы всякие. Всего этого, что имелось, не хватало до завершения её задумки, но основная причина рвения в смертельно опасную местность была почти не связана с изобретением, а так, всего-то глупая детская мечта, о которой напомнил её же сон. Правда фигня такая, что план по побегу на улицу ещё не продуман даже до середины и далёк до полного завершения, а до идеала уж точно, так что придётся чуть повременить, примерно так недельки три или четыре, смотря по ситуации. Больше месяца, каждые сутки, сразу же после наступления ночи, демонтажник не знал ничего кроме охоты, но уже с большей интенсивностью и старанием. Ви стало легче, не на много конечно, но существенная разница имеется. Она даже смогла какое-то время стоять на ногах, самой, без помощи кого-то постороннего. От радости Эн чуть было не раздавил её в своих объятиях, но отпрянул так же быстро, приведя себя в адекватное, серьёзное состояние, пока саморучно не натворил глупостей. Как-никак, она ещё не полностью была вылечена. Если для обычного демонтажника такое состояние достаточно критичное, являющееся последней каплей до начала плавления заживо – для Ви это было сравнимо с короткой передышкой, ведь её температура, как ни крути, снизилась до предела нормы, хоть и ненадолго, так что Эн всё так же запретил ей активно себя вести, чтобы не нагружать механизм, пока та не будет до конца здорова. Система внутри так и кричит об опасно высоком уровне перегрева, но когда Ви валялась почти что никакая – система молчала тише партизана. Хотя и объяснить это можно легко, например как экономия энергии, поддерживающей её жизнь и питая ужасно слабую систему охлаждения, лишь занимающую место внутри, а вместо реальной пользы только жрущую заряд. Раз уж ей лучше, особо много масла уже и не потребуется. Хватит и пары рабочих, чтобы поставить на ноги больную и вернуть в строй, если конечно успеть вовремя их принести, пока ситуация опять не ухудшится. Всего-то пару... Правильнее будет произнести "аж", а не "всего-то", зная все проблемы с охотой и её сложностью в последнее время. Пролетая над бункером, Эн лишний раз даже глупо понадеялся разглядеть сверху какой-нибудь обходной путь во внутрь. Мало ли, может есть какая-нибудь малюсенькая лазейка, накрепко сдерживающая грань между спокойной жизнью работяг и их полным геноцидом, но великим пиршеством для убийц, пока эта же грань не будет им найдена. Может быть есть, пока что просто на глаза не попалась. Но если найти её таки удастся – это будет наилучшим исходом, из всех тех, что Эн себе представлял. Ви полностью восстановится, а Джей далее не будет такой нервной и раздражённой, ведь масла хватит на дни, а то и месяцы вперёд. Не придётся так яро охотиться, значит меньше затратит энергии, что тоже явный плюс, при чём жирный такой. Проведя в этих мечтах ещё пару минут, парень наконец вернулся в мир реальный, в последний момент понимая, что залетел вообще не в то место, куда в принципе стоит соваться, в одиночку так тем более. Стена обвала. Это место, где сразу несколько домов обрушились по эффекту домино, образовав этим некое ограждение, что по факту так и было, ведь этот обвал являлся границей между их и чужой территорией, на которой могут запросто грохнуть, не разбираясь лишний раз, по какой причине ты вообще попал туда, ведь это никого не волнует. Закон прост: видишь чужака – прогоняй или убивай, чаще всего прибегают ко второму варианту, ведь так удобнее и относительно проще, чем церемониться от-то лишний раз с конкурентом. Принятие ситуации произошло сразу, а стоило ему ведь так ещё немного в облаках повитать, да ворон посчитать — мог уже оказаться в чужом районе, повезло бы если незамеченным остаться довелось. Лучше отчистить разум от лишнего, хотя бы пока он на охоте, когда даже минутки лишней нет на счету. Ни то так можно, мало того что добычу упустить, таки в итоге встретиться лицом со столбом, если не хуже. Час, другой, третий, каждый был проведён за одной единственной, но необходимой задачей – поиском хоть одного рабочего, но так же каждый был и безуспешным, до ужаса утомительным, рассеивающим надежду в пыль. Где же его тот самый огонёк? Если ему не удастся помочь самой близкой подруге, то какой из него то друг вовсе? С горем пополам, выходит. Нет, не идёт, он обязан её спасти. Нельзя позволить такой отвратительной вещи, как смерть, забрать её. Но он совершил фатальную ошибку, за которую вскоре пожалеет очень сильно. Он опять задумался о той же теме, о которой себе строго настрого, но безрезультатно, пытался запретить, так ещё и на высоте птичьего полёта. Он дурак, однозначно дурак, чьи эмоции взяли над ним снова верх, подвергая себя этим же опасности, более сильной, чем оказаться на чужой территории, если выйдет в неудачную сторону. Почувствовав знакомое покалывание в груди, мощность которого была пугающе сильной, сильнее чем в предыдущие разы, Эн замедлил скорость полёта, а после и вовсе остановился на одной высоте, чтобы перевести дыхание. В идеале стоило вообще спуститься, или летать как минимум над чем-то, куда после падения не будет проникать солнечный свет. Далеко не впервой уже такое происходит с ним, правда за два часа до рассвета случилось впервые. Ему ли не знать, что означает подобное ощущение, но достаточно среагировать, как оказалось, всё таки парень не успел, и сильный разряд по телу достиг его раньше, чем демонтажник пошёл на снижение. Уже, как по старой традиции, его система временно ушла в оффлайн, отключив за собою и всё остальное, в том числе полёт. Любой породы ежу будет ясно, что в таком состоянии держаться в воздухе будет задачей из ряда невозможных к выполнению, а падение так сяк полностью обеспечено, хотя шансы на выживание, как ни странно, упадут именно после столкновения с поверхностью, а не из-за самого удара. Виной и причиной гибели может послужить такая банальная, но смертоносная для них вещь, как солнце, ведь уже почти наступило утро. Точное время восстановления, а главное включения, после такого скачка напряжения, нельзя никаким образом предугадать, разве что ориентируясь по силе самого удара. Раз он был настолько мощным, значит включения системы до рассвета можно не ждать. Вероятно, это конец. Может быть. Такая глупая и безответственная смерть получается. Вселил надежду, а сам? А сам умер. Идиот. ... Наверное умер. ... Сидя на снежном сугробе, набитым изнутри кусками железа и обломками, малышка разглядывала уходящее солнце, которое было видно лишь едва, почти полностью спрятавшееся за горизонтом. Сзади доносились до слуховых сенсоров стучащие звуки, вместе с множеством шагов и хрустом ледяных кристалликов под их ногами. Толпа рабочих дронов мечется возле главной двери, пытаясь привести в строй отказавший гидравлический механизм, среди которых были её родители. Так же вокруг ещё ходили-бродили другие дети, под присмотром родителей недалеко от входа, но не прошло и получаса, как взрослые дроны начали загонять своих отпрысков во внутрь бункера, так как ночь была не за горами. Узи не стала исключением среди них, и её осторожно взяли со спины на руки, точнее, взяла её собственная мама. — Пора домой, Узи. — относя девочку в бункер, спокойно выдала Нори, медленным шагом приближаясь ко входу, но вот младшая была не сильно этому довольна. — Ну пожалуйста, можно ещё немного? Дома скучно, а вы тут, рядом... — пытаясь на кое-как выбраться, начала выпрашивать Узи, жалостливым голосом протянув. — Утром обязательно ещё погуляешь, но тебе скоро ложиться спать. Ты ведь не хочешь чтобы папа сердился? — А звёзды? Ты обещала, что покажешь их! Если бы только она действительно это пообещала, но дети не всегда могут понять смысл слов, и лишь одного "возможно" хватает, чтобы те приняли это за обещание, которого не было на деле. При этом даже слов, что тучи уже несколько лет не дают их разглядеть, не потушили надежду девочки, будто она пропустила этот момент, чтобы не делать себе больнее. С одной стороны правильно, а с другой даже как-то безответственно. Что-ж... Ложь во благо, как говорится. — Обязательно, Солнце, обязательно покажу, но сегодня их не будет. В следующий раз, хорошо? Следующий раз вряд ли то и будет, это Нори знала точно, но не хотела ранить свою дочь таким серым, хоть и правдивым фактом. — Точно-точно? Обещаешь? — Обещаю. — короткое окончание разговора, закончившегося лёгким поцелуем в лоб. Только окончанием оно оказалось разве что длязи, ведь со стороны кто-то неожиданно обратился к её матери. — Норі! Ось де ти, я тебе всюди обшукалася. Ева быстрым шагом нагнала ушедшую довольно далеко от главной двери, подругу, положив руку ей на плечо. Судя по встревоженному выгляжу той – что-то явно случилось, а по интонации, возможно, даже хуже, чем ожидается. — Я вроде не уходила далеко. Что произошло? Нори сразу насторожилась, кинув взгляд на, немного растрёпанную, рабочую с тёмно-синими, почти фиолетовыми волосами, но оттенком всё же относящиеся к синему. — Четверо дітей зникли, по всьому бункеру шукали – не знайшли! — заметив девочку на руках Нори, Ева чуть-чуть успокоилась, так как это означает что Узи не вошла в список пропавших детей, но остальные четверо от этого не станут менее значимой пропажей. — Боги... Без паники. Что другие говорят об этом? Улицу осматривать хоть кто-то вообще собирается? Вероятно нет. Такие пропажи не единичны, но самое противное – это халатное отношение большинства к проблеме. Единственные, кому не всё равно, жертвуют собой на поисках, пока другие не хотят подвергать себя опасности из-за чужого идиотизма, хотя понять их тоже можно. К слову, пару раз пропавших действительно находили, но тогда они не являлись детьми и хотя бы знали, как себя вести ночью, чтобы не привлекать лишнее внимание. — Майже всім байдуже, їх цікавлять лише власні проблеми та цілісність головних дверей. Шукати зголосилися лише батьки зниклих, я, та ще трійка дронів. Как бы того не хотелось, но по предположениям она была частично права. Выслушав рабочую, Дорман, немного подумав, решилась предложить свою помощь. Да, это опасно, бесспорно, но жизнь детей так же важна. Как жена главнокомандующего, она считала это своим долгом, так как от этого зависит будущее бедолаг. — На когда и где планируете поиски? — За хвилин десять приблизно, зустріч перед дверима номер п'ять, пошуки по найближчій частині кварталу. Ти не повинна допомагати, я лише хотіла переконатися, що Узі в порядку. Ну і попередити, звичайно. Узи, всё это время, внимательно слушала их разговор, пытаясь понять смысл произошедшего, как и полагается детскому любопытству, правда не до конца осознавала степень проблемы. — Мам, а кто пропал? — Я быстро. Узи домой отнесу и присоединюсь, главное не забудьте тот инструктаж перечитать на всякий. Пунктов не много, по времени уложитесь. Вопрос девочки был проигнорирован, даже после того как Нори закончила диалог, с ускоренным шагом направляясь в известную сторону. Хан должен сейчас переписывать чертежи, так что будет кому проследить за малышкой, чтобы не дай бог не умындрила следом, ведь может же. Пару раз такая выходка чуть не окончилась трагедией, и не факт, что всё пройдёт как обычно гладко. Но вместо ожидаемого исхода, который Узи помнила наперёд, она узрела лишь бесконечный коридор с повторяющимися формами, не имеющими поворотов или других проходов, кои быть должны по строению бункера, точно должны, они были, но их нет. Единственное что менялось – это освещение, постепенно становящееся более плохим и тусклым. Только спустя минут десять такого темпа девочка почувствовала неладное. Она хотела было спросить, что вообще происходит и долго ли они будут так идти, но ком засел в горле, когда она обратила внимание на лицо матери. Оно было мутным, неестественно искажённым, а глаза имели больше желтоватый цвет, нежели привычный фиолетовый. Мутнеет и мутнеет на глазах с каждым пройденным метром, а по лицу будто потихоньку расплывается широкий оскал, знакомый как никогда. Глаза Нори, если оно ею всё ещё является, переместились на Узи, с жадным взглядом высматривая её всю, но движение не остановилось. — Мам? Мамочка, ты в порядке? — тихо и испуганно пропищала девочка, сжимаясь сильнее, а на попытки выбраться из хвата её только крепче прижимали. Шаг внезапно остановился, и теперь перед младшей предстали два жёлтых, ослепляющих глаза, в смеси с широкой улыбкой острейших зубов в три ряда. Долго ждать не пришлось, вот уже зубами нечто вгрызлось в шею девочки, отгрызая той голову с громким хрустом. Голова сразу бахнулась на железную поверхность, а разбившийся в дребезги дисплей осколками разлетелся по полу. Существо, тем временем, уже когтями зацепилось за грудную клетку, одним резким движением обоих рук в разные стороны разрывая её на две части. Из разорванных многочисленных трубок, заменяющих дронам вены и сосуды, брызнуло чёрное, вязкое, тёплое и этим манящее масло, а ядро сильно повредилось, так как после разделения груди его почти полностью располовинило, ведь было задето теми же когтями. В отличие от людей, сердце дрона было ровно посередине, а не левее, что и не очень то способствовало его защите. Вцепившись в сердце малышки, нечто вырвало его, жадно пожирая и похрумкивая, издавая при этом противное хлюпающее чавканье. — Блять! — громкий крик рабочей донёсся по комнате, не выходя за её пределы, даже не смотря на его громкость. Шумоизоляции в комнате мог бы позавидовать любой, чьи стены по тонкости равны картону. Подскочив от нового кошмара, являющегося очередным якобы воспоминанием, даже начинаешь задаваться вопросом "а как давно наконец стоило бы перестать так реагировать?", но смысла в вопросе почти и не было. Если задать любому, ответа никто, кроме её самой, не даст, даже виновники этих снов чёткий ответ не выдадут. Хотя, тут уж скорее никакого не дадут. Кстати, на счёт них, переписка ни с одним из обоих не увенчалась даже малым прогрессом. На вопросы они не отвечали, лишь присылали по предупреждающему, иногда противоречащих друг другу, сообщению, каждый божий день. Син-1, судя по всему, что тот пытается донести, ведёт Узи по тропе "ничего не бойся", пока Син-2, словно родитель-параноик, пытается укрыть от опасностей, кои можно как раз таки и встретить на первой тропе. А конец сна как всегда банален: неожиданным или давящим до этого напряжением, скримером выводит девушку из сонного режима, а если не ласково то вырывает с корнем в виде ситуации, на которую настроена программа, как человек, не сразу осознавший, где на самом деле находится, что и приводит к таким "приятным" пробуждениям, часто к полёту с кровати, заставляя на такой неприятной ноте начать новый день, больше половины которого уйдёт в утиль с вероятностью в процентов девяносто точно. Ужас, отвратительно, как так жить можно вообще?! Она как-то живёт, не жалуется. Почти не жалуется, вот если бы одноклассники ещё не сбивали её каждый раз с мысли, да и вообще отвязались бы от неё хотя бы на недельку – считать можно будет уже целым праздником. Не хватает немного, всего-то пару вещиц чтобы довести до ума ту вещь, над которой Узи так упорно трудилась без устали и потратила все эти дни, месяцы, да почти год за работой, так что этой же самой недельки отдыха будет вполне достаточно. Больше всех времени занял именно чертёж, из-за сложности самой связки деталей, чтобы это всё хотя бы работало, ещё и с учётом, что их ведь откуда-то нужно достать. Они же не материализуются по желанию, просто из-за того что они нужны в схеме. Учитывать и просчитывать нужно всё до мелочей, если хочешь добиться нужного результата, когда работа настолько сложная. День идеальный, выходной. Отец спит после ночной смены, так что пробраться к двери не составит особого труда, а школа не помешает её безумным планам, но две проблемы: ей нужно для начала выкрасть нужную карту, а у отца сон не из самых крепких, что тоже хоть и является проблемой, но второстепенной. Более главная и трудная задача заключается в возможности договориться с теми охранниками, работающими на дневной смене, так как бог их знает, насколько хорошо сторожат двери от таких как она – безумцев, желающих покинуть безопасное место. Если ещё и узнается, что погибла дочка самого Хана Дормана, такой скандал и шум закипит, что за месяц не разгрести и не угомонить. Пусть семейный статус мог бы дать ей хоть какое-то преимущество в социуме, не удалось это сделать из-за тех же сплетниц, донёсших в свет о реальных отношениях Узи с отцом. Преувеличения сыграли роль до того, что в обществе все привыкли думать об одном: "ему полностью начхать на дочь". Не совсем так, конечно, но частично они всё же будут правы, ему в последнее время действительно не до Узи. Разве что, в доказательство его заботы, один момент давно произошёл, ещё во времена хлипких дверей, очень часто в то время ломающихся, отчего приходилось каждое светлое время суток выходить на улицу и ремонтировать их. Кстати, именно так рабочие и выявили фишку убийц, являющихся ночными охотниками, ещё ни разу не показавшимися во всей их красе при свете солнца, но причина по сей день работягам неизвестна. Никто и не будет разбираться, ведь жизнь дорога ещё каждому, а настолько сумасшедшими идеями наделена лишь всеми известная бунтарка. Тогда Хан любыми силами не пускал свою дочь к матери, ушедшей на поиски вместе с остальными, так и не вернувшейся по итогу, но это было не просто просьба самой Нори, а его собственное переживание за Узи. Жену он тоже отпускать не хотел, но он не может ей запретить, особенно, когда она так яро горит стремлением помочь. Единственное, что ему оставалось – надеяться на лучший исход, но похоже он слишком слабо надеялся. Попытка не пытка. Осторожно приоткрыв, скрипучую назло, дверь, в проёме показалась лохматая голова с фиолетовой макушкой, но пока что без привычной шапки, так как она спала бы под таким наклоном, да и разглядеть что либо могла помешать. Осмотрев тёмную комнату, сразу был примечен спящий на кровати отец, полки с различными наградами за "лучшие двери", а посередине так и красовалась дверь с надписью "странные штуки Нори", такая манящая к себе, но сука, тщательно охраняемая отцом. По непонятной причине он отказывался показывать содержимое кладовой, а когда на работу уходил, вовсе запирал свой кабинет на несколько замков. Сейчас выдался бы идеальный шанс, может показаться, но не тут то было. На той двери висит датчик, начинающий орать при её открытии, если до этого не ввести нужный код, а знает его только один дрон, даже необязательно говорить какой именно, ведь все уже сами прекрасно это понимают. Чёрта-с два он не проснётся от сигнализации, выходит, в этом плане пролёт. Ещё раз просмотрев стол, на глаза попалась нужная вещица, а именно: ключ-карта. Если это та самая, что нужна Узи, то можно вполне заявить об удаче, в кое то веке повернувшейся к ней не задницей. Осталось только максимально осторожно и тихо подкрасться, а после спионерить и наслаждаться собственной ловкостью ниндзя. Малейшая ошибка в стопроцентном варианте приведёт к наказанию, настолько же предсказуемо, насколько неприятно. Шажок, второй, вроде всё проходит отлично, но при пятом что-то хрустнуло, а тут теперь пойми, что то было: шея, спина, то ли полка, вот-вот готовая упасть на голову спящего. Вот говорила жена ему не раз: "прикрути ты уже нормально этот сраный болтик!", да всё как по стандарту, в один динамик влетело, в другой вылетело. Если сейчас судьба злую шутку сыграет и именно в этот несчастный момент последний, героически держащийся все те годы болтик, слетит – огромная туча ненависти упадёт на мир от маленького дрона, по сравнению с самой тучей. Но вроде всё в порядке, и падать ещё не собирается ни туча, ни полка. Подкравшись ещё ближе, наконец удалось разглядеть, какого номера был ключ. Радости было не передать, оказался шестого, а то есть максимального уровня. Бинго. Эта карта являлась универсальной, открывающей любую гидравлическую дверь, чьё открытие зависит от уровня самой карты. Такой владеют лишь главнокомандующие в ОГВ и охранники, заслужившие допуск к улице. Раннее его получали так же командиры отряда разведки, но в связи с ухудшением положения и более суровыми условиями пришлось на этом поставить крест. Правда не все бункеры придерживаются одному и тому же мнению, отчего остальные, чаще всего, остаются с жертвами, но их дела не касаются конкретно этого бункера. На самом деле охрана не во всех, тут она появилась после последней пропажи, среди которых была Нори. Тихонечко выйти из кабинета отца вышло даже проще, чем пробраться в него, а вот дверь чуть не подвела, закрывшись с громким щелчком. Вот у неё на руках главный ключ во всех смыслах, к исполнению задуманного, а если повезёт, то и мечты. Натянув шапку, да схватив первую попавшуюся сумку, или же шопер, для сбора деталей, фиолетовая скрутила его и спрятала за курткой. Покинула квартиру она с полной уверенностью на успех, направившись к главным дверям. Все сомнения разом улетучились, когда ограждением осталась лишь пара-тройка стен, отворяющихся лёгким движением карты по панели. Весь здравый смысл был утерян от жажды того, что от неё отделяют двери. Вроде уже так близка цель, рукой подать, но после открытия тех самых дверей, оказавшихся не последними, в самом конце её встретили четверо, сидящих за столом, охранников, играющих в карты. Оказывается, за то время успели присобачить ещё одну дверь, что и стала настоящей подставой для Узи. Рано радовалась, дурочка. Сейчас она застыла как вкопанная, с вопросом: "какого хрена тут ещё одна дверь и что, собственно, делать дальше?", пока восемь глаз непонимающим взглядом пялились на пришедшую. Это же какой нужно быть глупой, чтобы полностью забить на охрану двери, когда до этого только о ней и боялась. — Посмотрите-ка, это ли не дочка Хана? — подал наконец голос хоть кто-то, как голоса сразу загуляли, один за другим, перебивая друг друга. — Ё-моё, как выросла то, сразу не признал. — Погодьте, у него что, дочь есть? — новенький среди них не то чтобы был в шоке, но и не ожидал, что у их главы, оказывается, всё то время была эта симпатяга. Один из немногих, кто не в курсе про фиолетовую бестию, пару раз планировавшую революцию и "восстание против человеческого заговора, настроенного на вытеснение разумного самостоятельного искусственного интеллекта через неблагоприятные условия", что, произнеся в сокращённом варианте, только на латыни, получишь необычный эффект, но после понадобится экзорцист. — Привет, Узи. Ты папу своего ищешь? Полный ступор, перезагрузка, состояние "что мне делать?", продумывание решения на ходу, но быстрый ответ пришёл лишь в виде одного, безысходного, но в то же время наполовину рабочего варианта: импровизация. — А-а-а... Да, я, ну, я тип не совсем, просто это... как его... по его поручению. Проверить состояние главной двери, на наличие повреждений и всякого такого тип бреда. А то кто знает этих убийц! Вдруг они уже почти взломали защиту, хе-хе. — неловкий смех едва ли не выдал её с потрохами, а в принципе отговорка неплохая, беря в учёт последнюю проверку, прошедшую не менее чем месяц назад, но всё ещё это алиби не имело чёткой продуманности. Оно и неудивительно, ведь мысль наспех, поразмышлять некогда. — Думаю, твой отец бы нас по рации предупредил, чтобы тебя пропустили. — один из четверых, чьи глаза были ярко-зелёного цвета, заметил нечто подозрительное, так как хорошо знал ситуацию начальника с его женой. Вряд ли мужчина, потерявший свою любовь снаружи, вот так просто отпустит туда ещё и последнее дорогое, что у него осталось. Точнее даже не отпустит, а сам отправит. Нет, зная Хана, он бы скорее отправил кого-то из коллег, нежели дочь. Не, сказать что рация сломалась – вообще банально, хрен кто там поверит. – проскочила мысль у Узи, пока та пыталась найти выход и действенный ответ. — Он... не посчитал это обязательным. — отголоски здравого смысла кричали ей дать заднюю, пока хуже не стало. Постепенно её уверенность действительно начала спадать, но стоять до конца уже как принцип. — М-да? Тогда ты не будешь против, если я сейчас уточню. — показательно потянувшись за рацией, охранник больше следил за мимикой бунтарки. Естественно волнение на лицо, что уж что, а такое скрыть можно с трудом, когда понимаешь весь крах. Тяжело вздохнув, рабочий встал из-за стола, положив карты обратной стороной на стол. — Сейчас вернусь. — направился ровной тропой он к фиолетовой, а как подошёл – отвёл её в сторонку, для парочки вопросов. Может причина, по которой девице вздумалось покинуть безопасную зону, окажется действительно весомой, но по определённым обстоятельствам об этом нельзя знать Хану. — Узи, скажи честно, для чего тебе наружу? Вот он, шанс договориться, такой же неожиданный, как с большей вероятностью провальный, но попытаться стоит ведь, да? Или можно продолжить строить из себя божий одуванчик, которому папочка наказал двери посмотреть, совсем не из-за собственных идей и бзиков. — Хорошо... М-м, знаете, какие в школе бывают глупые домашки или типа того? — Так. — Ну вот, тема была что-то там про главную дверь. Просто это... про отца звучало более убедительнее, а мне очень важен этот проект. — завралась так завралась, любого вруна переврёт. Вот так и появляются злодеи в мультиках. — Просто раз уж взяла тему, надо углубиться в неё с головой, так ведь говорят? Но глядя на выражение лица охранника, можно было с точностью сказать, что он вряд ли поверил её бреду. Происходящее больше походило на убогий стендап с тупыми диалогами и не смешными шутками, когда главный герой от волнения вечно заикается, повторяя одни и те же слова паразиты по несколько раз за предложение. — Не нужно сочинять, на расстрел никто не поведёт. Просто скажи правду, а я обещаю не говорить Хану о твоей выходке. — главное карты на столе оставил, а с козырей зашёл. Вполне весомый повод для признания, подходящий на шантаж, но не для Узи. — Ладно, лады. Что-ж, в детстве я на улице посеяла любимую игрушку, а с ней там воспоминаний много, сами понимаете. Да, это глупо, но всё никак не могу отпустить. — никогда она не любила игрушки. Единственной вещью, которой она интересовалась, когда была маленькой, это нож-бабочка, и то до того момента, пока не поранилась настолько сильно, что его отобрали. Последняя попытка вранья была предпринята, ведь хрен там расскажет личное малознакомому, разве что под дулом пистолета, хотя даже это не факт. Уж точно не их дело, что она забыла снаружи. — Игрушка? Говоришь в детстве. Её наверняка уже снегом замело или ветром сдуло. А если бы она была большой, то и не потерялась бы. — Да, но это... надежда ведь умирает последней? — Лучше скажи, почему твоему отцу нельзя знать. — ... Он... считает это глупостью. Так то да, я с ним где-то согласна, но может Вы меня поймёте? — Ты осознаёшь весь риск, на который идёшь? Улица далеко не гостеприимна. — Да знаю-знаю, каждый таракан об этом городит, но прошу, пожалуйста, это правда важно! И по часам сейчас день. Сами говорили, те железки днём не выходят! — вот прям чувствуется, что что-то продвигается, будто ещё пару словец, и вот её уже пропустят. — Да не в убийцах дело, день то само собой. Снаружи холодно, намного холоднее, чем ты думаешь. На тебе даже нет ничего тёплого, кроме этой шапки. — Я не... кхм, я буду в порядке, правда. Я не самоубийца. — заверила фиолетовая, вновь обретя надежду и самоуверенность. — Если что-то пойдёт не так, я не останусь торчать на улице. Инструктаж давно наизусть помню. — Тут уж кто его знает, не легко грех на душу брать. Ладно, Бог с тобой, пропущу, но с условием, что вернёшься сразу, как замёрзнешь или потемнеет. Наконец-то! Так и знала, что талант договариваться имеется. Либо просто повезло... Ой, не важно! Главное что получилось. — Да Вы мне прям как второй отец, я погляжу. — Узи не сразу осознала, какую чепуху сейчас ляпнула, но как дошло – стыдно стало до чёртиков, хотя и в то же время немного смешно. Самый необычный способ назвать кого-то голубым, пусть даже совершенно случайно. — Опустим этот момент. — как прочтя её мысли, усмехнулся дрон. Вместе с бунтаркой подойдя к панели, зеленоглазый дал понять коллегам, что всё под контролем, но немного замешкался, перед тем как открыть дверь. — Знаешь. У меня тоже дочь была, правда приёмная. Я бы даже сказал, что она копия тебя. — только после этой фразы охранник удосужился приложить ключ-карту. Ледяной ветер дунул в лицо, снежинками забивая малую часть визора, а яркий свет солнца на секунду ослепил, пока датчики зрения не стабилизировались под другую яркость. — .. А сейчас она где? — возможно, не стоило задавать этот вопрос. Никогда не стоит, когда местоимение упоминают в прошлом времени. — Она, хех... уже как года три назад с моей бывшей супругой в другой бункер перешли. Не жизнь им тут, видите ли. Только я не смог бросить это место, слишком дорого мне оно всё. — слова его прозвучали скорее с некой ностальгией, нежели грустью или сожалением. Чего уж тут и может быть дорого, так это семья, но даже этого он лишился. Тогда что ему здесь так дорого, ещё и оказалось дороже жены и дочери? Пусть и не родной. Не моё дело, явно не моё, но интерес так и прёт. — И Вы не скучаете по ним? В такой жизни нет же смысла, что тут может нравится? — Я не говорил, что не скучаю. Открою тебе секрет: в жизни вообще нет конкретного смысла, он в нас самих. Если живёшь не для себя, то это и не жизнь вовсе. — Слыхала это "любовь" называется. — Когда любовь, когда рабство, тут уж как Бог на душу положит, да и суть временами похожа. — Чёрт! Да закройте уже наконец эту сраную дверь, карты сдувает! — воскликнул сидящий за столом охранник, придерживающий колоду, чуть было не разлетевшуюся повсюду. — Ладно, иди, а то вон – психуют уже. — осторожно подтолкнув девушку, рабочий повернулся к негодующему, поставив руки на бока. — Мгм. Спасибо. — коротко, но искренне поблагодарив, Узи прошла вперёд, остановившись только в метрах трёх от двери, вдыхая прохладный воздух в роботизированные лёгкие – опять же, перенятая черта у человека. Так то они служат для вентиляции и дополнительного охлаждения, не имеющие огромной пользы, когда те же люди не смогут прожить нормальную жизнь, если лёгкие откажут. Но за то для роботов это как лишняя возможность чувствовать запах. Сгущающиеся облака едва ли закрывают самый яркий и жаркий источник света, пусть и очень стараются, но чтобы не пропускать менее, чем свет от крупнейшей звезды в солнечной системе, справлялись на отлично. Может, ночью они разойдутся? Хоть немного. Да, обещание вернуться до ночи было, но кто там знает, что укороченные дни продолжаются аномально долго, ещё и до сих пор. Небось, помимо Узи, бункер не покидали месяц точно. Возможно, аномальный прогноз не останется в секрете надолго, ведь обязательные проверки наружной стороны вынуждают других рабочих выходить. Когда на часах время будет ещё дневное, темень уже накроет эту часть планеты, главной задачей окажется просто вовремя вернуться, чтобы по часам ещё был день. А вот как она будет объяснять то, что вернулась с ночи – придумает позже. Охранники явно заметят разницу между сумерками и полной темнотой, когда дверь откроется, но это на потом. Позади послышался шум захлопнувшейся двери.