Везение Минхо

Минхо вернулся в Сеул. Эта мысль пульсировала внутри и не давала парню вдохнуть полной грудью. Нет, здесь его не должно было быть. Он принадлежал Пусану. Его сущность скрывалась в прокуренных подвалах, тёмных улицах, блёклых тенях от еле горевших лампочек. Там было его место. То самое место, которое он выбрал год назад, оставив за собой ворох вопросов и болезненных несостоявшихся прощаний. Минхо так и не осмелился встретиться с дорогими ему людьми напоследок, оно наверняка и к лучшему было. Друзья скорее всего уже и не помнили о нём. Минхо парил где-то на задворках старой жизни, словно дымка, за которую не ухватиться и не поймать. В его телефоне было всего четыре номера, но он не мог по ним позвонить. Один был заблокирован, а три других не захотят иметь с ним ничего общего. Он их в этом не винил, так было правильнее. Минхо вздохнул. Он устал. Нет, он измотан. В нём не осталось ничего. Теперь он был пустой оболочкой, которую слабые импульсы посылали двигаться вперёд. Но зачем? Минхо просто не противился этому. За то время, что он отсутствовал, Минхо успел увидеть слишком многое. Как люди уходили в себя из-за дозы, как некоторых ему приходилось вытаскивать с того света, хотя он не знал даже их имён. Вечный кислый запах пота чужих тел навсегда впитался в саму сущность Минхо, и от него уже не было способа отмыться. Кожа стала будто склизким субстратом, который то и дело только сочился, заставляя постоянно прокручивать страшные сюжеты памяти. Он всё запивал алкоголем: случались дни, когда он не помнил себя, но помнил стук стеклянных бутылок. Бывали вещи ещё хуже, но Минхо их спрятал, как можно глубже, если они выйдут наружу, то всё его естество разобьётся на кусочки, о таком лучше было не думать. Минхо приехал в Сеул на самом раннем автобусе, этот город подходит, чтобы в нём затеряться на первое время. Потом он решит, куда двигаться дальше, но сейчас ему предстояло встать на ноги. Сначала он найдёт квартиру и работу, подкопит денег, может быть даже…Нет, Минхо гнал эту мысль от себя. Он не мог так поступить с ним, Минхо принёс ему достаточно неприятностей. Минхо накопит денег и покинет Сеул. Здесь нельзя было надолго оставаться, Минхо сам этого не выдержит, он не должен был марать этот город своим присутствием. Эти улицы всё ещё хранили добрые воспоминания, они не могут быть очернены. С кругами под глазами, осунувшимся и бледным с подозрительно лёгким рюкзаком — таким он появился вновь в Сеуле. Город его вновь принял, пускай и не в распростёртые объятия, но здесь было спокойнее, чем в Кимпхо и Пусане. По крайне мере Минхо в это верил. Ещё год назад он учился тут в университете, встречался с друзьями и мечтал о будущем. Больше этого всего не существовало, того Минхо тоже не было. Теперь он не думал о том, что ждало его завтра. Ему необходимо было выжить, хотя бы ещё один день. Квартиру он нашёл быстро. Старый приятель, который был очень удивлён Минхо, который возник ранним утром из ниоткуда у него на пороге. Но с удовольствием забыл про все свои вопросы, когда Хо протянул приличную пачку вон за весьма плохенькую квартирку этого самого знакомого. Сколько его помнил Минхо, тому всегда нужны были деньги, и в университетские дни он настойчиво предлагал снять каждому (нет, правда, каждому, настолько он был непоколебим в своём стремлении) квартиру. Но все прекрасно знали, что из себя представляла эта обитель. Стены в плесени, полчища тараканов, про соседство и вовсе стоило умолчать. Зато не на задворках Сеула, это был единственным плюсом этой квартиры. Хотя был ещё один: этот знакомый никому не растреплет, что Минхо вернулся, а депозит на год обеспечит Минхо спокойствие и отсутствие чужой компании. Куда денется знакомый с крупной суммой денег, Минхо не волновало. Это был честный обмен. С работой пришлось сложнее: у него не было образования, а его опыт ограничивался подработками с раздачей листовок и официантом в забегаловке в Кимпхо. Рассчитывать на большие гонорары не приходилось, но у Минхо был год, чтобы отложить деньги. Ему многого и не надо было: питаться он может рамёном, а одежду не претит и с дырами носить, не впервой. Устроился он в кофейню. Кажется, для работодателя это было своеобразным договором с совестью. На глазах Минхо бариста уволился со скандалом, что-то бурча про якобы огромных крыс и гадкий кофе. Минхо же животных не боялся, а плохое кофе он мог бы просто и не пить; продавать — да, вполне мог бы. Заходя в столь сомнительное заведение каждый клиент сам брал на себя ответственность за свой выбор: сможет ли он выжить после употребления таинственной чёрной жижи? Минхо им желал лишь удачи. Не внушавший доверия вид Минхо, смутил по началу владельца кофейни, но он тоже прекрасно понимал, что вряд ли сможет быстро найти ещё себе «дурачка», который согласится работать за такие деньги и не плеваться в ответ. Так у Минхо появилась работа. Прикормив уличных котов, он разобрался с вопросом крыс, а со вкусом кофе дела пошли на лад, когда он понял, как пользоваться кофемашиной. Оказалось, что всё было не так плохо. По своей прихоти он отмыл заведение, обучил второго бариста основам кофеварения, спасибо ютубу: элементарные знания он ему дал. И дела наладились: стала появляться постоянная клиентура, а Минхо даже зарплату повысил владелец кофейни. Оказалось, что он был достаточно приятным мужчиной. Просто немного рисковым: кто же открывает кофейню, когда совсем в этом деле не смыслит? Видимо Минхёк. Прошло два месяца, и Минхо наконец выдохнул. Его телефон молчал, он мог позволить себе питаться рисом и даже один раз купил к нему мясо, что показалось ему чудовищной растратой, но это наполнило его давно забытым теплом. Будто бы он вновь заботился о своём теле, которое изнывало от всех последствий жизненных решений Минхо. Сынмин всегда говорил Минхо, что тот был удачлив. И Хо был с ним согласен. Минхо мог единственным проснуться без похмелья после большой вечеринки; попасть в милость преподавателя, который был обозлён на весь мир, и только Минхо он ставил автомат. Но в то же время Сынмин не уставал повторять: «Минхо, ты везучий засранец! Только вся твоя удача сходит на нет из-за твоих решений. Ты мог бы столько всего получить от мира и дать ему, но ты как упрямый осёл отворачиваешься от него и прёшься в самую грязь». Вот и сейчас Минхо вышел из этой самой «грязи» и вновь попал под благоволение судьбы, которая даровала ему очередные возможности. И Минхо прекрасно знал, что снова совершит ошибку. Он же не мог иначе, он всегда таким был. Просто сейчас не стояли на кону чужие чувства, и это успокаивало. Он больше никому не причинит вреда. Нет. Теперь он будет кромсать только свою судьбу и не посмеет задеть близких ему людей. Хватит. Но как бы не хорохорился Минхо, он всё равно продолжал вспоминать. Это было чем-то надоедливым и совсем ненужным, оно тлело в нём, постоянно заявляя о себе. Словно он уже никогда не сможет избавиться от голоса Сынмина в голове, все остальные поблекнут, но только не его. «Не будь дураком, Минхо, тебе не стоит этого делать» «Серьёзно? А ничего лучше ты не придумал?» Минхо хватался за голову, а потом и за бутылку соджу. — Пусть он уйдёт, пусть он перестанет. Я не хочу вспоминать, пожалуйста, уйди. Я знаю, что был неправ. Но теперь меня нет в твоей жизни, так почему ты не оставишь меня в покое!