Day 6: Empathy Link

Кацуки никогда не придавал большого значения родственным душам. Идиоты вокруг него лебезили над этой идеей, постоянно болтая о том, как их родственная душа взволнована, напугана или встревожена. Его родственная душа тоже чувствовала всё подобное, но это не имело значения. Если он собирался стать следующим Героем Номер Один, он не мог позволить себе обращать внимание ни на что, кроме своих целей. Родственная душа была бы просто ещё одной вещью, которую нужно было обойти, кем-то, кто встал бы у него на пути хуже, чем даже Деку, потому что, по крайней мере, с Деку он мог просто оттолкнуть зануду в сторону и послать его к черту. Родственные души разные, говорил ему папа. Родственные души — это люди, которым ты не можешь причинить боль, потому что, если ты причинишь боль им, ты причинишь боль себе. Потому что как только ты и твоя родственная душа узнаешь друг друга, как только ты проводишь время друг с другом, связь становится сильнее. Ещё одна причина никогда не искать её, честно. Ему не нужно было отвлекаться на чьи-то эмоции, ревущие в его голове, пока он сражается со злодеями. И что ещё хуже, когда он вырос, Кацуки понял, что его родственная душа слаба. Её страх и отчаяние стали своего рода фоновым излучением, ещё одной причиной для ругани, ещё одной причиной заставить себя двигаться вперёд так сильно, как только может выдержать его тело, а затем ещё немного сильнее для пущей меры. Родственные души, как сказал один из его учителей в средней школе, должны встретиться, и если ему придется защищать какую-то глупую трусливую девицу, то он сделает это лучше, чем кто-либо другой. Он был на грани сна, когда что-то рывком разбудило его, сердце колотилось в груди. Отвращение, огненно-горячее, бежало по его венам. Ненависть и страх и... его родственная душа. Его родственная душа... пострадала? Нет, это было неправильно. Кацуки сжал руку в кулак в своей футболке для сна и уставился на стену над своим столом, на свой список средних школ, куда можно подать заявление, прикрепленный к пробковой доске. Его родственная душа, как он понял из приливов и отливов её эмоций вокруг каникул и тестов, была примерно его возраста. На полгода младше или около того, учитывая, как регулярно он чувствовал её радость в октябре, но она будет заполнять ту же самую форму прямо сейчас, пытаясь выбрать свой путь в жизни. Разочарование разрывало его, и он не был уверен, его это или нет. Почему его родственная душа должна быть такой слабой, такой нерешительной, такой напуганной? Он уставился на свой почерк на бланке на стене, достаточно толстый и тяжелый, чтобы разглядеть его даже в темноте. UA, Шикецу, Кецубуцу. Геройские школы, всё по списку. Он знал, чего хочет, он всегда знал, так почему его предполагаемая вторая половинка не та, кто обладает такой же уверенностью? На этот раз, всего на этот раз, он хотел, чтобы она сделала что-то, чтобы казаться хотя бы отдаленно похожей на ту, с кем Кацуки мог бы терпеть связь до конца своей жизни. Чужие эмоции почти исчезли, и Кацуки вздрогнул от ощущения внезапной решимости своей родственной души. Она всё ещё боялась, но теперь страх был приглушен, оторочен волнением и поддерживал каменную решимость, которая заставила Кацуки ухмыльнуться в темноте. Он нащупал связь, не привыкший ничего с ней делать, кроме как толкать её внутрь и игнорировать чувства, текущие через неё. Но эта искра, которую наконец-то показала его родственная душа, этот огонь, загоревшийся в её сердце? Это не могло остаться без ответа. Он наконец-то ухватился за их связь и впервые в жизни послал что-то по ней намеренно. Сначала одобрение, затем уверенность, затем штрих из наконец -то, которое он действительно надеялся передать. Его родственная душа засияла, и у Кацуки перехватило дыхание от нахлынувшей на него волны радости, за которой последовали облегчение, привязанность и ещё дюжина маленьких вспышек эмоций, которые он не смог проанализировать, прежде чем они растаяли под потоком позитива. Как давно он не чувствовал свою вторую половинку такой счастливой? Кацуки сдержал проклятия и сделал всё возможное, чтобы отключить связь, подавляя ее под своим изнеможением. Звуки, конечно, не передавались, как и прямые мысли, но он мог просто сказать, что его родственная душа смеется над ним за то, что он уже в постели. Кацуки бросился обратно на свой матрас и спрятал улыбку в подушке, пока он пульсировал раздражением и изнеможением от связи, пока она не померкла. Завтра он сдаст свою простыню, его родственная душа сдаст свою, и... Он моргнул, сердце снова замерло в груди. Судьба. Цель твоей жизни. Он откинул одеяло с головы и уставился на список заявлений в старшую школу. Родственные души были обречены на встречу, и только Герой может гарантированно встретить другого Героя. Улыбка Кацуки вернулась, но даже после того, как он закрыл глаза, прошло много времени, прежде чем сон овладел им.

***

Кацуки пристально смотрел. Он ничего не мог с собой поделать, тревога его родственной души, как в первый день в старшей школе, исчезла в ту секунду, когда статист с агрессивно-рыжими волосами обратил на него свои алые глаза. На её месте расцвело тепло, укравшее его дыхание и заставившее его голову кружиться, колени внезапно ослабли. Всё по учебнику, подумал он оцепенело, о том, что духовная связь полностью открыта. — Кто ты, черт возьми, такой, Дерьмоволосый? — выплюнул он, прижимая левую руку к стене для поддержки, и направился прямиком к парте рядом с рыжей. Черт, его сердце колотилось, его тело реагировало на тревогу, эхом отдававшуюся через связь, которую он больше не знал, как заглушить. Запечатывание нереализованной связи было похоже на то, как наступить на садовый шланг, но теперь это больше походило на трубу, на то, что он не мог просто так просто вырвать из существования. — Прекрати это делать, — рявкнул он, падая на сиденье справа от своей родственной души. — Я не кусаюсь. — Извини, — страх-грусть-ненависть, которые были фоновым излучением большую часть его жизни, сейчас промелькнули в их связи, ледяные и острые, как бритва, и явно направленные внутрь. — Ты просто... намного громче в жизни. — Ох, иди на хуй! — рявкнул Кацуки, и класс разразился хихиканьем. — Назовись, ублюдок», — снова потребовал он. «Или ты хочешь, чтобы я продолжал называть тебя Дерьмоволосый? — У меня такое чувство, что ты всё равно будешь называть меня так. — Губы его родственной души дернулись в сторону, а по краям глаз появились небольшие морщинки. — Но меня зовут Киришима Эйджиро. — Бакуго Кацуки, — рефлекторно ответил он, и яркая улыбка Киришимы обнажила ряд ужасно острых зубов. Кацуки задавался вопросом, в чем его причуда. Он. Это было... не так удивительно, как он думал, как должно было быть? Он никогда не пытался представить свою родственную душу, но держал смутный образ какой-то кроткой, тощей девушки с длинными темными волосами, как у многих девушек, которых он видел в средней школе или по телевизору. Киришима был совершенно не таким, широкоплечий и мускулистый с солнечной кожей и огненно-рыжими волосами и этой улыбкой с акульими зубами. И если он был на курсе Героя, то это означало, что Кацуки не должен был сдерживать себя. Не должен был беспокоиться о его защите, как он предполагал, это было необходимо. — Должен сказать, ты не тот, кого я ожидал, — сказал он, выкладывая свои вещи на стол. — Ох? — Киришима, казалось, не мог оторвать от него глаз. Кацуки пока не был уверен, нравится ему это или нет, но это определенно заставило его что-то почувствовать. — Надеюсь, я не разочаровал тебя, — сказал он небрежно, но его беспокойство ясно звучало в их связи. — Блять, нет. — Кацуки фыркнул. У Киришимы явно были проблемы, но Кацуки уже устремился к звёздам. Он мог бы исправить самооценку своей второй половинки, пока он был в деле, и он сделал бы это единственным известным ему способом. Прямо. — Я буду Номером Один, — сказал он, надавливая своей решимостью и уверенностью на Киришиму. Его было достаточно для них обоих. — Мне понадобится кто-то, кто сможет угнаться за мной, прикрыть мою спину. Он одарил Киришиму своей самой острой улыбкой, той, которую его старые одноклассники называли страшной, когда думали, что он не слышит. — Думаешь, ты справишься? Киришима ухмыльнулся в ответ, и его предплечья затвердели, как камень, на глазах у Кацуки, прежде чем рыжий ударил кулаками друг о друга. — Защита — это моё, чувак. Кацуки никогда раньше не рассматривал возможность быть частью Команды Героев, лишь на короткое время задумался о том, чтобы взять себе напарника, но если Киришима сможет противостоять Взрыву, если его родственная душа станет щитом для его копья... — Думаю, мы прекрасно поладим. — Кацуки ухмыльнулся и протянул Киришиме кулак, чтобы тот ударил его костяшками пальцев.