С самого рассвета

***

      Проснулся Гарри Поттер не в чулане, как ему показалось. Вокруг было намного светлее, чем в родной каморке. Он лежал на чем-то мягком, приятном, а сам он был укутан в тепле. Холодом снизу не отдавало, а вокруг летал запах свежеиспечённого печенья и горячего шоколада, который так любит Дадли. Возникла мысль, что он в раю, и тот обморок был его смертью, но всё так просто совсем не бывает. Он молился, чтобы всё это был сон, ведь иначе… он уже опоздал. В коридоре послышались голоса, совсем непохожие на его родственников. Они не ругались, не вопили, а мягко о чём-то болтали. Кто эти люди? Он приоткрыл глаза, так как притворяться в бессознательном положение было уже неудобно. Но лучше бы не открывал. Так как, первое, что он увидел, его причина обморока. Гермиона Грейнджер.       Она сидела на краю дивана, где он, по видимому, сейчас лежал, и читала книгу, которая была больше её самой по размеру. Так сначала показалось, ведь в глазах всё плыло и размылось, но чуть приходя в себя, он понял, что книга нормальных размеров (хотя, она всё равно выглядела слишком объемной, для чтения столь юной особы). Но ужаснуло Гарри не это. Даже не тот факт, что он сейчас в чужом доме. А то, что он, наверняка, не пять минут, здесь пролежал. — Гермиона? — подал голос Гарри, продолжая не верить, что здесь очутился. Он потер глаза, а после себя ущипнул, чтобы удостовериться. — Что… — Ты проснулся! — восторжествовала девочка, беспокойно отложив книгу. Она придвинулась к нему чуть ближе и посмотрела на него изучающе. — Как ты? — Почему я тут? — он немного приподнялся и осмотрелся вокруг. Красивая, антуражная мебель, совсем новая обстановка. Это был дом Грейнджеров, несомненно, он блестел, как новый цент. И вот, наконец, когда мозг включился и стал быстрее анализировать всю ситуацию, Поттер вскрикнул, от ужаса и безысходности: — Я давно тут?! Он не мог дальше лежать, поэтому встал, очень резко. Ему в этот момент причудилось, что он сейчас вновь упадёт, но обошлось простым предупреждением. А точнее, его опять затошнило, и он присел обратно на диван, тревожно осматривая всё вокруг. Ему нельзя здесь быть! — Гарри, лучше не вставай, ты плохо себя сейчас чувствуешь… — послышался, вроде, переживающий голос Гермионы, но он не придавал ему особо значения. Ему здесь не место, и уж тем более отлёживаться, пока родственники ждут. — Сколько времени? — он спросило это тихо, почти шёпотом. У него была надежда, что он ещё успеет. Да, с опозданием, но до того, как уедут дядя и тётя. — Ты только что очнулся, после обморока на улице, а тебя интересует какое время? — Гермиона, непонимающе качнула головой, упрямо не признавая, что человек, после потери сознания, может ещё думать о чём другом, помимо своего здоровья. Но вот в том-то и дело, что спросить время для него - это и есть выяснение вопроса по своему будущему состоянию. Вернону будет совсем неинтересно, как тот упал в беспамятстве на улице, перед девочкой, с которой ему запретили общаться. Он его убьёт, а Гарри признавал, что это мягко сказано. Уж лучше бы умер на том асфальте, чем от жестоких рук главы Дурслей. — Пожалуйста, скажи время, прошу, - он вновь умолял. Его гордость в этот момент, совсем не дышала, хотя она любила просыпаться в ненужные моменты, когда его трогает Дадли. Потом синяки не проходят из-за неё - этой глупой гордости. — Шесть часов вечера, — ответила девочка, а у Гарри сердце ёкнуло, когда она это сказала. Будто смертный приговор вынесла, который настигнет его в том доме. — Шесть?.. Не может быть, было же двенадцать! Двенадцать!       Гарри вновь встал, но его уже не тошнило. У него здорово закружилась голова, в глазах потемнело, и было чувство, что он не просто упадёт от потери сознания, а покинет этот мир раз и навсегда, по милости божьей. Но, на удивление, его вовремя схватила Гермиона за плечи. Крепкая хватка немного привела в чувство. Нежные на вид девчачьи руки, плотно держали его, и они, при этом, совсем не напоминали тяжёлую и грубую схватку, того же Дадли (Вернона, в пример, приводить смысла не было). Поттер даже немного подуспокоился, обратно опять сел на диван, но в душе было тревожно тяжко, а руки тряслись. Он весь вспотел, и не ясно было, после отлежки на диване почти шесть часов, или от этой самой новости. Шесть часов пролежать на чужом диване, в тепле и уюте! Кто ему разрешал? Следующий вопрос, возник сразу: — Твои родители… — он проглотил комок в горле, — они дома, да? — Да, они сейчас как-раз собирались сходить за лекарствами для тебя. Мне их позвать? — Стой, — теперь Гарри уже схватил её за руку, — не надо, пожалуйста, пусть думают, что я всё ещё…сплю. Гермиона, подняв руки вверх, и показав, что добровольно отступает, заинтересованно посмотрела на Гарри. Ему не нравился этот взгляд: он уже предсказывал любознательные вопросы. — Мама сказала, что ты болен был, поэтому и упал в такую жару. Зачем ты ходишь в магазин, когда у тебя температура такая высокая? Твоя тётя совсем не думает о твоём здоровье? Гарри представил в своей голове, как тетя Петунья сидит и плачет, из-за того, что у того температура и ему нельзя выходить погулять. Поттера сразу стало смешно, ведь такое даже представить в своей голове достаточно трудно. Гермиона заметила его ухмылку. — Я не понимаю, что с тобой? — Ничего. — ровно ответил Гарри, стараясь вообще не смотреть на девочку. — Мне уже пора. — Уже уходишь? — встала Гермиона с дивана, раньше Поттера. — Ты же видишь, как тебе плохо... Ты дойти не сможешь. — Смогу.       Гарри, в этот раз не так резко, приподнялся с дивана, и пошатываясь, направился к выходу. В душе его терзали сомнения, насчет того, что ему стоит возвращаться к Дурслям. Их, возможно, ещё нет, они давным-давно уехали к тёте Мардж, но от этого становились не легче. Как он попадёт в дом? Конечно, радует, что он провел половину дня не в чулане, а на мягком диване, но пугает то, что после этого он вообще не выйдет из своей каморки, когда приедут Дурсли. Его пугала неизвестность, которой обязательно наградит дядя Вернон, а также страх замерзнуть на улице (на улице лето, жара, но в любом случае, тётя и дядя собирались на ночевку к тётушке Мардж, а ночью, даже в летнюю погоду, очень даже прохладно). Но при этом, дома у Грейнджеров оставаться тоже нельзя, неэтично. Они не виноваты, что он, мелкий паршивец, упал посреди улицы перед их дочерью. Странно, что ему ещё не предъявили за этот проступок, виной которого является его больной организм. И очень странно, что ему вообще позволили, в такой грязной одежде, валяться на их, определенно, новом диване! Гарри теперь стало стыдно. — Гарри, постой! — подбежала Гермиона. — Ты не сможешь, я в этом уверена. Твои близкие уехали, поэтому ты не сможешь попасть домой. Мои родители уже созвонились с твоей тётей, и они сказали, что где-то к девяти за тобой заедут. Можешь, пока, остаться у нас, мои родители совсем не против. По спине пробежались мурашки. От двух значений: первое означало, что дома ему крепко влетит, а второе, что эта милая девочка позволяет остаться, плохо одетому, мальчику рядом с ней, в её уютном доме, до девяти часов! Без Дурслей! Уйти уже не получится, раз других вариантов нет, да и отказаться было бы совсем не вежливо. — Твои родители звонили тёте Петуньи? И она сказала, что заберет меня к девяти? Ты уверена, что она не сказала что-то наподобие «возле мусорки можете оставить, а мы, может быть, заберем». Гермиона рассмеялась, посчитав, что это хорошая, самокритичная шутка. — Нет, такого не говорили, — Гермиона широко улыбнулась, а Поттер смущенно опустил взгляд. Гарри понравилось, что она посмеялась не над ним, а из-за его, вроде, шутки. Ещё никто, никогда в жизни, не смеялся над его шутками (хотя, он их особо и не рассказывал никому). В тот момент, когда Гермиона хотела уже открыть рот и что-то сказать, в гостиную, из двери, выглянула миссис Грейнджер, мать Гермионы. Гарри аж вздрогнул, когда они встретились взглядами. Родители девочки то думали, что он ещё спит, а тот встал, как столб, и стоит возле двери, задумывая ещё пять минут тому назад, сбежать из их дома. И он точно не хотел об этом предупреждать. Но сейчас, он совсем не в той ситуации, которую напридумал в своем больном разуме, поэтому, он просто опустил голову, как всегда делал, когда дядя был, например: выпившим или не в настроение. — О, Гарри, да? — миссис Грейнджер вопросительно посмотрела на дочь, получив одобрительный кивок насчет имени. — Ты чувствуешь себя лучше, да, дорогой? Она вошла в комнату, а Гарри, с замиранием сердца, следил за её действиями. В ответ, на её дружелюбный вопрос, он чопорно кивнул, чувствуя себя, подозрительно, странно. Ему в жизни не приходилось слушать такие приятные обращения к своей персоне. — Я рада, что ты уже хорошо чувствуешь себя на ногах, — миссис Грейнджер ему улыбнулась. — Но всё-таки, я считаю, что ты не до конца ещё здоров, мой мальчик. Гарри дернулся, когда она употребила «мальчик» в своем приятном и милом тоне. Но никто не обратил внимания, что очень его облегчило. Она указала рукой на диван, где мальчик, до этого, целых шесть часов, долго спал, и мягко попросила: — Можешь ещё полежать, поразговаривать с Гермионой. Скоро принесем лекарства, чтобы тебе стало легче. Он кивнул и покладисто направился к дивану, всё также не вымолвив ещё слова в ответ. Гарри боялся представиться в плохом свете и разочаровать миссис Грейнджер, ведь он знал, что, если рассердить хозяйку дома, то беда настигнет скорее, чем ты можешь себе представить. Сейчас, на данный момент, Гермиона и её дом, единственное убежище Гарри, на сегодня, как минимум. Он спокойно сел на диван, чем заслужил в ответ ещё одну улыбку от матери девочки. — Твой папа уже заводит машину. Мы уезжаем, скоро приедем, а ты проследи за гостем, дорогая. Пусть он чувствует себя, как дома. Мама Гермионы попрощалась с ней поцелуем в лоб, и помахав Гарри рукой, удалилась из гостиной, плотно прикрыв за собой дверь. Гарри вздохнул, будто пережил невероятное испытание на выносливость, каким оно для него и являлось. Смирно и вежливо (так, чтобы тебя не выгнали просто за твоё существование), себя вести - было трудно. Он в любой момент мог повести себя некультурно, что привело бы миссис Грейнджер в ярость, от которой ещё попадёт Гермионе, не дай бог. Девочка была слишком добра к нему за эти последние дни, и не хотелось, чтобы из него, она так страдала. Но всё обошлось, и теперь он мог спокойно, придумать план, как провести здешнее время… с Гермионой. — Гарри, ты, как будто, весь на иголках сидишь! — подошла теперь она, к злополучному дивану, где он отсиживался. — Моя мама тебя напугала? — Нет! — сразу возразил Гарри, возмущенно от такого бреда. Она единственный взрослый, на Тисовой улице, который отнесся к нему…с кое-каким уважением. — Твоя мама очень хорошая… — Спасибо…конечно, — Гермиона подозрительно на него посмотрела, на его тусклое и усталое выражение, после сказанных слов. Поттер, чуть расслабившись от всей обстановки, решил всё-таки уточнить один момент, который его теперь стал волновать. — Ты тоже хорошая, Гермиона, — начал он, а Грейнджер, напротив него, покраснела. — Но зачем я тебе? Для чего ты меня… притащила сюда? На этот красивый и мягкий диван, когда я мог намного раньше проснуться, на том асфальте! Ты же меня даже не знаешь… Мы с тобой, ведь, не дружим! Его писклявый голос и такой глубокий взгляд, совсем не сочетались воедино. Будто говорит не маленький мальчик, а взрослый, и повидавший жизнь, мужчина. — Давай, тогда, дружить, раз ты без этого не можешь, — закатила глаза, в ответ, Гермиона, вздохнув при этом. — Я же не могла оставить тебя там одного! Странный ты такой, конечно. А вдруг, тебя бы злые дяди украли? Мне папа часто о таких говорил… Гарри уставился на неё, с выпуклыми, расширенными глазами, глядя во всю и не веря. Ему показалось, что может он просто расслышал, совершенно не признавая услышанное. Поттеру стало не по себе, и в эти чудные моменты, он напрочь забыл даже о существование такой трогающей проблемы, как - Дурсли. — Дружить? — голос Гарри дрогнул. Гермиона посмотрела на него непонимающе, а после, вспомнив, предшествующую минутную речь, согласно закивала в ответ. Она прикусила губу, будто не решалась, но, после минутной тихой паузы, когда никто из них, почти, не шевелился, она наконец протянула свою дружепочтенную руку. Этот предлог дружбы окончательно ошарашил бедного Поттера. — Правда? — в эти секунды, Гарри стал тем самым восьмилетним мальчиком, которым и должен быть. Трогательная наивность и искренне, даже грустное, недоумение от простых вещей (до той же спонтанной дружбы). Однажды ему довелось попасться на уловку банды Дадли, которые когда-то подговорили новичка, во втором классе, притвориться, будто он желает стать другом Гарри. Когда Поттер попался на крючок, и реально поверил, что кто-то желает стать его соратником, то дело пошло по наклонной. Особенно доверие, Гарри, к людям. Он так жаждал испытать это приятное чувство, что забыл о предрассудках. Но вопрос на данный момент в другом: придерживаться ли их сейчас. С Гермионой? Предаст ли она при первой возможности, или вообще отдернет руку, когда он решит в ответ пожать. Скажет, что пошутила, и, с громким позором, выгонит ночевать на улицу. Гарри колебался; не мог решиться. Гермиона, которая достаточно долго тянула руку, но так и не получила ответную реакцию на этот жест, уже постепенно стала её опускать, немного сконфузившись. Ей стало неудобно перед ним и Гарри это почувствовал. Понял, своим чутьём, что она верна, в своей идеи с ним начать дружественные отношения. Тем самым, тем же мигом, он перехватил её опускающуюся ладонь и с неимоверным и желанным удовольствием её пожал, доверясь внутренним чувствам к этой доброй девочки. — Стой-стой-стой, — резко остановила Гермиона. Она приняла серьезный вид. Гарри на месте же окаменел, быстро отпустив её руку. Сердце на секунду ёкнуло, хотя он не знал, что ему ожидать. Тревога всегда любила его преследовать. — Давай по новой, — резко и восторженно, заявила она, теперь улыбаясь. — Начнем всё заново. Она встала с дивана, пристально смотря на Гарри. Она неожиданно схватила его правую руку, которую он опустил после пожатий, и резко подняла с дивана, как перышку. Поттер даже не вздрогнул, хотя любые прикасание доводили его до такого. Он, не сводя с неё глаз, легко поддался её притяжению, вставая прямо напротив неё. Она вновь улыбнулась, и Гарри застыл, не зная, как действовать дальше. — А тепе-ерь… — интриговано протянула Грейнджер, ухмыляясь своей задумке. А это было и впрямь любопытно: — Приятно познакомиться! Я Гермиона Грейнджер. Гермиона вновь протянула руку. — Давай дружить! — закончила она, с интересом смотря на мальчика. — Но… — Гарри задумчиво качнул головой. — Мы же уже подружились… — Да нет же, дуреха! Мы дружим, но ты помнишь, каким было наше знакомство? Гарри прокрутил в голове все, что произошло до его злосчастного (а может наоборот), обморока. Да, и впрямь, ситуация была не самой дружелюбной, с его стороны. — Вот я хочу, чтобы наше знакомство мы переиграли, и оно было идеальным! — Гарри услышал, как она цокнула. Будто она говорит совершенно логичные вещи, а он, болван не понимает! Вот так интересная особа. — Готов? Поттер кивнул, и было видно, как уголки его губ приподнялись. Ему нравилась вся эта затея, он вообще был не против того, что предлагает Гермиона. Лишь бы не разочаровать. — Приятно познакомиться. Я Гермиона Грейнджер, — теперь она это сказала с более ровным тоном, будто какой-то взрослый познакомился с маленьким мальчиком. Без восторга, как по сценарию. Ему больше нравился её искренний и громкий голосок, чем назидательный и нравоучительный тон. Но сейчас у них все должно быть идеально. — Давай дружить. — Ам… — он пытался тоже, как по театральному, что-то взболтнуть. Кашлянул, чтобы снизить голос, который прибавил бы побольше уверенности, и пожал руку. — И мне, Гермиона, тоже. Я...Гарри Поттер. Давай…д-давай дружить. Они оба смотрели друг на друга, и зародилась тишина, которую перебила Гермиона. После долгого зрительного контакта, она не выдержала, и рассмеялась. То ли от притворного, басового голоса Гарри, толи от вообще всей ситуации. — Я…я, — Гарри замешкался, не зная, смеяться ли ему тоже. — Тебе надо петь, Гарри! — расхохотавшись, а отсеявшись произнесла девочка. — У тебя хорошо получится, я уверенна. Особенно в опере, ты там будешь лучше всех. — Кхм, да… Так значит, идеальная первая встреча прошла…идеально? Теперь? — Всё замечательно, не переживай, — она погладила его по плечу. — Ты отлично справился. «Отлично справился»… «Не переживай»… «У тебя хорошо получится, я уверенна»… Гарри сегодня, наверное, не уснёт. Если всё, что происходит сейчас, уже не какой-нибудь сон.

***

Мистер и миссис Грейнджер, славно попивая чай на диване, совсем не ожидали, что в их входную дверь начнут так стучать. Они в полном недоумении, совсем не желали, сначала, бежать открывать упертому гостю. Стучали сильно, громко и очень настырно. Но, когда мистеру Грейнджеру надоело, и он направился отворять дверь, то тогда дело стало серьезней и тревожней в туже минуту. Ведь совсем было неожиданно увидеть свою родную дочь за порогом. Отец, на секунду запаниковал, не понимая, что способствовало его спокойной и милой дочери, так барабанить в дверь, как дикарке. — Папа! — закричала Гермиона. — Скорее! Гарри плохо! — Что… — мужчина растерянно оглядел девочку. — Г…Гарри? Это ещё кто? Что случилось? — Дорогой, всё в порядке? За спиной отца появилась фигура матери, которая услышала звонкий гвалт своей дочери. Испугавшись, что с ней что-то случилось, она выбежала в коридор, боясь увидеть страшную картину. Но увидела Гермиону целой и невредимой. Облегченно вздохнув, миссис Грейнджер, теперь стала искать ответ на свой тревожащий вопрос. Так в чём же беда? — Пошли! Быстрее! — маленькая девочка потянула отца за рукав. Тот чуть не упал, споткнувшись. — Хорошо-хорошо, Гермиона, подожди! — мужчина, не зная, что и предпринять в данной ситуации, быстро побежал надевать свою обувь, под гул своей дочери. Уж слишком сильно чем-то обеспокоена, а это случалось достаточно редко, в её-то возрасте. — Дорогая, что такое? Что за Гарри? — миссис Грейнджер, пока муж обувался, старалась хоть что-то разузнать у своей дочери. Но та была совсем нема в этом вопросе. Она лишь хотела, чтобы отец поскорее с ней куда-то пошёл. — Быстрее! Он упал! — появились новые дополнительные сведения, и мистер Грейнджер, стал энергичней надевать левый кроссовок. Они выйдя из дома, быстро побежали, как и просила Гермиона. Мистер Грейнджер плелся туда, куда вела дочь, и подходили они к знакомой подворотне, где рядом был ближайший небольшой супермаркет. Увидев знакомую тропу, по которой он сам ходил в магазин, мужчина всё-таки заметил то тельце ребенка. Мальчик лежал неподалёку. Они быстро к нему подбежали, и мистер Грейнджер приподнял его голову. А Гермиона продолжала тревожно задавать вопросы, под ухом: — С ним всё нормально? Он сам упал! Я не знаю, как так вышло! Честно, я не причём... — Спокойно, Гермиона, с ним всё будет хорошо, — мистер Грейнджер, прощупал пульс мальчика, поэтому, облегченно, сделал подобные выводы. Та, в свою очередь, немного приуспокоилась, но всё равно была на взводе, и в любой момент могла опять начать балаган. — Я…я подумала… — она всхлипнула, — …что он умер, папа! Он так упал! — Тише, тише, — отец обнял девочку. — Я понимаю. — Мы с ним просто общались… а он… будто из-за меня…но честно это не я! Я не хотела… — Дочь, всё хорошо, — он успокаивающе погладил её по плечам. — Ещё разберемся, но сейчас нам необходимо помочь этому мальчику. Ты не знаешь, кто его родители? Мистер Грейнджер, раннее не сталкиваясь с подобными случаями, бережно поднял мальчика на руки, и понёс, куда его повела Гермиона. Но каково было его удивление, почти приближаясь к дому под номером 4, не улицезреть опечаленных и обеспокоенных родителей перед собой. Точнее, он вообще их не успел увидеть, даже познакомиться. Он просто не успел добежать до машины, куда садилось семейство, жившее в доме, где по путеводу Гермионы, живёт мальчик Гарри. Они явно его заметили, с ребенком на руках, но не придали значения. И точно узнали его, так как расстояние между ними не было слишком большим. Даже поторопились, садились быстрее обычного и поскорее смылись, будто не хотели иметь с этим дело. Мистер Грейнджер, недоуменно смотрел вслед уезжающей вдаль машины. — Это его тётя и дядя! Я знаю их машину, это были они! — заявила Гермиона. — Он с ними живёт. Без родителей. Девочка всё же, в отличие от отца, подумала, что родственники просто не заметили их. Но мистер Грейнджер точно видел, как они их заметили. Мужчина вздохнул, крепче прижимая тельце мальчика. Такое хрупкое и легкое. Он даже забыл, что несет человека, а не пирог. — Идём, Гермиона, — томно сказал он, не зная, как быть дальше. — Что-нибудь придумаем, не переживай. Только собравшись уже пойти к себе, их окликнула старушка, соседка-кошатница, с самой первой которой познакомились Грейнджеры. Арабелла Фигг, так вроде её звали, но мистер Грейнджер всё равно сомневался произносить имя вслух, боясь ошибиться. — Да, мэм? — Постойте! — она приблизилась к ним. — Что случилось с мальчиком? — К сожалению, он болен, мэм… — Он упал! — резко встряла в разговор девочка. — В обморок! Прям передо мной! — Упал? — переспросила старуха, странно смотря на них. — Не беспокойтесь, — мистер Грейнджер не хотел пугать старую женщину. — Гарри в полном порядке, с ним всё будет нормально. Вы же его знаете, да? — А? — Вы же знаете… Гарри? Его родителей? Вон тех дядю и тётю, например. Мистер Грейнджер указал на дом номер 4. — Да, Петунью и Вернона знаю. — Можете предположить куда они направились? — понадеялся мужчина. — Не знаю, — она пожала плечами. Только хотев уже разочарованно отступить, старушка вспомнила: — Но у меня есть номер, куда она просили всегда звонить, если Гарри будет плохо себя вести. Я за ним слежу, иногда. Он у меня дома гостит. Получив нужный номер, конечно поблагодарив соседку за помощь, отец и дочь, вместе с их незваным гостем, направились к себе домой, чтобы там укрыть больного. Теперь им предстояло лишь позаботиться о ребенке, до того момента, пока не приедут родственники мальчика. Они не знали, что ожидать от этих людей, а Гермиона совсем ничего не говорила, больше времени находясь около этого таинственного мальчугана. Как именно они познакомились, при каких условиях, родители лишь гадали, но рады были, что девочка уже обзавелась другом. Хоть и не сказать, что с типичным ребенком. Потому что, бедный мальчик, выглядел совсем ущербно и плохо, будто за ним вовсе и никто не следит. Одежда! Какая ужасная одежда! Синяки под глазами, и не ясного происхождения. Наверное от недосыпа… Сначала Грейнджеры его осмотрели поверхностно, но Гермиона попросила родителей оставить его в покое. Гарри вряд ли бы понравилось, что его так безцеремонно осматривают, без разрешения. Поэтому родители оставили их двоих в гостиной, а сами направились звонить по предоставленному номеру. — Мардж Дурсль слушает, — донеслось из телефона. — Здравствуйте. Это вы… — миссис Грейнджер задумалась, мужчина это или женщина. — Тётя… Гарри? Петунья? В трубке образовалась тишина, перебиваемая какими-то странными звуками, будто трубку грубо повесили ожидать. Но ненадолго. Вновь послышался голос из гудка, только звонче и женственней: — Петунья Дурсль у телефона. — Здравствуйте… это насчет вашего племянника, Гарри. Нам сказали, что нужно позвонить сюда, в случае… — Что он натворил? — преобразовался холодный тон. — Ничего… — миссис Грейнджер, мельком посмотрела на мужа. Тот не слышал разговор, но понял, что тётя явно неприятная особа. — Тогда, что случилось? Вы вообще кто? — Ваш племянник… ему было плохо. Мы Грейнджеры, ваши новые соседи. Тишина. — Простите? — Вы говорите, что ему плохо. Где он сейчас? — Гарри сейчас у нас дома, — миссис Грейнджер вздохнула. — Он был без сознания на улице. У него температура была, мы её сбили. — У вас? — послышалось презрительное удивление. — Конечно. Ему становится лучше. Мой муж сказал, что вы уехали, и дома никого нет. Опять молчание. Будто Петунья с кем-то обговаривала эту ситуацию. — Хорошо. Мы его заберем. Если что, можете всегда выставить на улицу, у нас под ковриком есть ключ, домой сможет сам зайти. Будем к девяти. Трубку повесили. Ни спасибо, ни до свидание. — Что говорит? Они уже едут? — спросил мистер Грейнджер. — Если бы, — женщина медленно опустилась на стул. — Ей абсолютно всё равно. По голосу слышно. Говорит, что к девяти заберут, а так Гарри может пораньше прийти домой, сам. У них под ковриком ключ… — Под ковриком? — переспросил мистер Грейнджер. — Ты уверена, что она так сказала? — Да… — У них коврика никого нет. Я сам, своими глазами, это видел, был около их дома, поэтому не предложил идею его отпустить домой, как проснется. Так и просидели в тишине. Долго смотрели друг на друга. В тишине и в раздумьях. Тяжело переживая об этом маленьком, одиноком мальчике, с которым подружилась их любимая и единственная дочь… Гермиона.

***

Гермиона направилась на кухню, дабы налить им простой воды, так как от сока, Гарри, наотрез отказался. Он считал, что получил достаточно приятного на сегодня, и перебор, может плохо повлиять на его дальнейшее проживание с Дурслями. В душе, он никогда не забывает о них, и знает, что привыкать к добру, слишком гиблое дело. Но так хотелось…хотелось и ещё раз хотелось. Он, уже немного осмотрел всю гостиную, до каждой полочки, но лишь не смог разглядеть толком, что изображено на маленьких картинках, в соответствующих рамках. Они мирно стояли на каменной полке, где огромный камин, хотя всё равно было плохо видно. Гарри носил очки, не с самым верным рецептом, поэтому он очень размыто видит дальние детали, а также буквы. Как раз, пока младшей Грейнджер здесь не было, он решил, на минутку, разузнать, тайну этих загадочных фотографий. Еле дотянувшись до одного желаемого объекта, Гарри, принявшись любопытно всё изучать, вдруг нахмурился. Просто от неприятного чувства, которое он испытывает очень часто, почти всю жизнь. С ним всегда происходило это, когда он видит нечто похожее, что было на на этих фотографиях… Но сразу, после своих, одиноких мыслей, он улыбается и радуется за них. Счастливая семья Грейнджеров: мама и папа, а также их счастливая дочь. Рождество; они одеты в рождественские костюмы и ждут Санта-Клауса, который будет с минуты на минуту. Гермиона выглядит очень счастливой, а мама ласково целует её прямо в лоб. На этом подробности изображения добровольно заканчиваются, а Гарри Поттер, радуясь в первую очередь за девочку, ставит фотографию обратно на камин, в целости и сохранности. Он знает, что своих родителей ему больше никогда не увидеть, но зато другие дети не познают той же боли, что и он, на протяжении всей его маленькой жизни. Он не смеет грустить, и уж тем более, завидовать, но иначе бывает…не получается. — А вот и я, — вошла Гермиона в гостиную, неся два стакана холодной воды. — Я ещё вытащила мороженое, оно на кухне. Немного растает и мы его поедим! — Спасибо Гермиона, — поблагодарил Гарри, усаживаясь обратно на диван, вместе с девочкой. — Мороженое…думаю не надо. — Да брось ты уже! То у тебя на сок «аллергия», то на мороженое ещё скажи! — Хорошо-хорошо, — Гарри вздохнул. — Только немного, пожалуйста, если ты не против. Ребята, почти, два часа сидели и просто разговаривали по душам (в основном Гермиона, Гарри просто слушал), и стали более-менее близки к друг другу. Гарри тщательно поддерживал свою внутреннюю отстраненность, но с Гермионой ему очень плохо это удавалось. Так, он случайно, во время разговора о школе, взболтнул, что Дадли со своей компашкой, над ним издеваются. Грейнджер тогда попросила подробностей, удрученно смотря не него, но тот быстренько отстранился от всей этой темы и перешёл на вопрос о том мороженом: — Твоё мороженое…наверное растаяло уже, — он неловко кашлянул. — Сейчас пойду принесу, но ты мне всё равно расскажешь о своём этом Дадли! Какой плохой, всё-таки, у тебя брат. Гарри нервно усмехнулся, пригладив волосы. Он не знал, что ему делать дальше, и что сказать про кузена. Этот разговор может привести к неприятным раскрытиям его тайны. Пока он размышлял об этом, в дверь кто-то успел постучаться. Гарри не услышал этого, но девочка быстро обратила внимания. — Кто-то пришёл, — послышался её голос, с кухни. — Сейчас открою, наверное родители. После того, как дверь открылась, вместо приятных голосов четы Грейнджер, до Гарри донеслись уж слишком знакомые, раздраженные бормотания. Дурсли. Он вскочил с дивана, со скрипом сердца, подбегая к двери гостиной. — Ах, это ты, — послышался презрительный голос тёти Петуньи. Гарри теперь точно убедился, что пришли по его душу. — Ты её знаешь? — за этим последовал грубый голос Вернона. — Ладно, потом разберемся. Приводи сюда мальчика, да поскорее. Они обращались к Гермионе, а она явно ожидала их чуть позже, по времени, а не так рано. Но Поттер знал сюрпризы своих «любимых» родственников. — Хорошо… Гарри! Гарри! Он сразу вышел, готовясь к этому моменту, с самого обморока. Со страхом в груди и с опущенной головой. Дурсли, увидев его, сердито нахмурились, а после оглядели весь коридор, выискивая, возможно, родителей девочки. — Где твои родители, девочка? — спросил дядя, сменив хмурость на милость. — Они поехали в аптеку, чтобы купить Гарри лекарства. У него была температура! — быстро ответила Гермиона, а Гарри, обречённо вздохнув, зажмурил глаза. — И как давно их нет? — Часа два…наверное. — Они, что, в горы поехали аптеку искать? — оскалилась Петунья, презрительно смотря на девочку, перед ней. — Может, они ещё по делам поехали, — задумчиво, предположила Гермиона, а Гарри уже не знал, куда себя деть. Он боялся даже посмотреть на Дурслей, и понять, по их взгляду, сколько тому осталось жить. — Понятно. — буркнул Вернон. — Тогда не забудь им сообщить, что мы этого парня забрали. Гарри, понял, что уже пора пришла концу, и пошел к выходу, даже не посмотрев на Гермиону. Она наверное, ожидала прощальных объятий, а может хотя бы простого «пока», но ни того, ни другого она не дождалась. Гарри ушёл, а Дурсли сами толкнули дверь, закрыв её вместо Гермионы. Она так и осталось стоять одна, в своём доме, как и Гарри медленно шёл один, среди его "семьи". Мальчик ещё не знает, что с ним дальше будет, и боится узнать, что ждёт его впереди, поэтому он лишь надеялся, что родители Гермионы поскорее приедут, и она не будет скучать. Может, они ещё встретятся?