Дубль

Тони был у себя, и как только сработала программа оповещения, вышел из кабинета и, увидев Брока, закатил глаза. Стив показал пальцами “конфиденциальность”, а потом “режим тишины”, и Тони мгновенно посерьезнел, махнул своим экранам и застрочил на виртуальной клавиатуре со скоростью света. А потом дал знак “следуй за мной”. Брок взглянул на Стива, и он кивнул, давая указание во всем слушаться Тони. Что бы тот ни придумал, хуже уже быть не может, особенно с учетом того, что Тони в курсе, сколько Брок значит не только для Стива, а, учитывая зацикленность на нем главы Организации, и для жизни и здоровья всех остальных. Кто не успеет, конечно, зарыться достаточно глубоко и спрятаться надежно до того, как Капитан выйдет из себя. Тони повел их какими-то коридорами в полной тишине, и Стив был спокоен, зная, насколько надежно его лаборатория была защищена от вмешательства — даже если та штука записывает происходящее, передать его заинтересованным лицам прямо отсюда она не может. Тони развернул один экран и написал на нем: “Мальчишку в круг. Без верха”. На полу засветилось пятно в форме круга, и Брок, стянув через голову футболку, молча шагнул туда. Не колеблясь ни секунды. И Стив увидел. От шеи, там, где он нащупал то небольшое уплотнение, тянулись светящиеся голубоватым нити — к сердцу, в мозг и ниже, под тяжелый ремень форменных брюк. У Стива застучало в виске и коротко, зло дернуло в груди. Ярость была такой оглушительной, что на мгновение у него потемнело в глазах, он оперся ладонями о край высокого стола и несколько раз длинно, преувеличенно медленно выдохнул, не обращая внимания на понимающий, чуть насмешливый взгляд Тони. Чужие насмешки сейчас его задевали мало. “Вытащи это”, — набрал он на виртуальной клавиатуре, и Тони хмыкнул, постучал стилусом по губам, о чем-то раздумывая. “Я придумал лучше”, — так звучал его ответ. Следующие два часа слились для Стива в один растянутый во времени кошмар, в котором Брока вскрывают по живому и тянут, тянут из него какие-то провода, опутавшие, как спрут, все важные органы и системы. Тони вещал что-то об оптоволокнах и наноботах, но Стив видел только кровь из артерий, проколы в нижней части белого живота с темной родинкой у пупка и глаза Брока — полные боли. — Нельзя обезболивающее, — говорил Тони, и хорошо знавшему его Стиву было слышно, что ему жаль, что это так. — Иначе не поймем, отцепилось или нет. Эй, малой, — тормошил он Брока. — Ты молодец, держишься. Глаза не закрывай, окей? Персонал звать не стали, даже самый проверенный, потому что вся эта ерунда как-то в Брока попала, значит, все имеющие доступ к хирургии были под подозрением. Пользовались только роботом-хирургом и Джарвисом. Стив поклялся себе, что найдет тех, кто так “красиво” попытался к нему подобраться. И то, как они узнали, что Брок подойдет для этих целей лучше всего — выяснит тоже. — Все, парень, спи, — наконец произнес Тони и кинул последний пучок похожих на очень тонкую леску нитей в ростовую колбу с голубоватой жидкостью. Там их тут же подхватили какие-то мелкороботы, растянули, имитируя положение в теле Брока, но Стив смотрел только на кровавый след, тянувшийся за этими нитями, и сжимал кулаки. Брок наконец устало закрыл глаза, пока робот штопал его, как выпотрошенную куклу, и Тони, посмотрев на экран, где сам собой писался какой-то код, повернулся, наконец, к Стиву. — Ты не дурак, — начал он, — во всяком случае в том, что касается политики, интриг и прочей грязи. И понимаешь, что это даже не звоночек, а набат. — Конкретнее, Тони. Насколько эта технология сложна? Кто, кроме нас, мог ее применить. Куда идет сигнал и — как они узнали, в кого именно поместить это все. У нас крыса? — Джарвис проверяет все запросы о доступах в архив, но я думаю, что он ничего не найдет, — задумчиво ответил Тони. Он очень похудел и постарел за последние несколько лет, несмотря на все процедуры по укреплению здоровья, доступные в это время. Все они были бессильны против обычной биологии, а в случае Тони — еще и против вредных привычек. — Технология… Я мог бы изобрести что-то подобное, если бы захотел, но уверен, что в моих лабораториях не было ни одной похожей разработки, привык, знаешь ли, что деньги, например, действуют лучше подобной фигни. И надежнее, что и подтвердилось сегодня. Как, кстати, мальчишка дал тебе понять, что происходит, и ему при этом не оторвало голову? — Азбукой Морзе, Тони. — О, так он в курсе, насколько ты стар, — Тони нервно усмехнулся и снова уставился в свои экраны. — Не дурак, уже хорошо. Знает, к кому бежать. В этот раз не перепутал. Тони был вторым после Баки человеком, способным причинить Стиву боль. Просто потому, что знал, как и куда ударить. И если Баки держал чаще всего замечания подобного рода при себе, то Тони всегда говорил, что думает. А хорошо о людях он думал редко. Да, о Стиве тоже, хотя бы потому, что так и не понял его выверта с ГИДРой. Принял, но не понял. А еще он совершенно Стива не боялся. — Сколько тебе нужно времени? — спросил Стив. — Ну, имитатор работает, через час-полтора снимем защитное поле и посмотрим, куда идет сигнал. Надеюсь, не туда, куда я думаю, потому что иначе, Хьюстон, у нас проблемы. Стив понимал, о чем говорит Тони. И да, лучше бы это сделал не последний оплот ЩИТа, с которым у ГИДРы вооруженный нейтралитет, пока они сидят в “нейтральных” странах, потому что иначе это война, а война — это всегда плохо, даже когда необходимо. — Забирай свое сокровище. И присмотри за ним, пока мы не найдем того, кто в него это насовал, потому что иначе они найдут его раньше, а мне дорог этот мир как память. Идет? — Идет, — кивнул Стив, и робоносилки, на которые осторожно переместили Брока, поплыли за ним. Можно выдохнуть, хотя бы сейчас, в четыре утра, — куда делось время? Совещание Совета состоится около десяти, он выспится часов за пять, пробежку придется пропустить. Мысль о том, что нужно будет допросить Брока, когда тот придет в себя, Стив пока отодвинул на задний план. По-хорошему, после случившегося Брок считался внедренным агентом и методы допроса должны были быть самыми жесткими, но Стив вспомнил, как в лифте Брок назвал его Клеопатрой, не забывая добавлять “сэр” и обращаться на “вы”, и главное — как теплело у сердца от этих давно забытых глупостей, и о допросе, обо всех этих методах психологической и физической ломки думать не хотелось. Не сейчас. Стоило выйти из блока инноваций, как называл свою вотчину Тони, и сразу за дверями обнаружился Баки. Глупо было считать, что хоть что-то из произошедшего в стенах родной Организации можно скрыть от ее карающей длани, но Стив надеялся, что тот хотя бы дождется утра. Но оказалось, что нужно просто поблагодарить Баки, что он не стал взламывать Тони дверь. Ссоры этих двоих бывали затяжными и влияли на общий микроклимат и настроение Стива резко отрицательно. — Рассказывай, — приказал Баки, поднимая простыню, которой был прикрыт Брок. — У-ва, — очень по-еврейски воскликнул он, и Стив понимал почему — Брок был весь в свежих швах и заживляющем геле. — Ты бы в жизни не стал с ним так развлекаться, — без тени сомнения заметил Баки, — значит, дело в другом. В чем? — Хоть один человек в нашей славной Организации не считает меня садистом. — Я не это сказал, — деланно удивился Баки. — Я сказал, что конкретно с ним ты бы так не поступил. Так что произошло? — В Броке было какое-то очень навороченное следящее устройство. Что-то вроде спрута, опутывающего все органы. Что это, кто его туда поместил и когда — Тони обещал выяснить. — Ты обнаружил это до или после того, как трахнул его? — Вместо. Баки смотрел на Стива долгие тридцать секунд и потом просто пошел рядом с носилками к грузовому лифту. — Но официально он стал таким — во время того как, верно? Стив покрутил идею так и эдак. О его предпочтениях ходили самые странные слухи, не зря же Брок спросил, выживет ли он после того, как побывает в его постели. Часть этой чуши специально сочинял пиар-отдел, хотя сам Стив считал, что в это вообще никто не верит. Все, что ему было нужно, он брал тихо, дорого и без лишней крови. — Верно. Баки тихо фыркнул, наверняка представляя слухи, которые пойдут, но Стива вся эта ерунда волновала мало. Как и самого Баки. — Я бы не порол горячку, — как бы невзначай заметил он. — Похоже на то, что я собираюсь? — По тебе никогда нельзя предположить, что ты выкинешь в следующий момент, поэтому я просто озвучиваю пожелания. Стив молчал, а потому Баки продолжил: — Я знаю, как ты не любишь, когда кто-то грязными руками… — Тони пришлось резать его наживую, чтобы вытащить несколько сотен ярдов оптоволокна, крючками зацепленного за нервы и органы, — спокойно пояснил Стив, но Баки и правда знал его слишком хорошо, чтобы купиться на эту демонстрацию адекватности. — И это… оборудование передавало каждое сказанное слово. — Я понял тебя. Собрать группу, пусть будут наготове? — Черную “Бету”, — ответил Стив. — С Броком я разберусь сам. — Ты уверен? Стив молча взглянул в ответ так, что даже Баки не стал с ним спорить. Ничего не сказал об угрозе безопасности на высочайшем уровне, о доступе к данным, о том, что если это все было в Броке с самого начала, то у них утечка, и серьезная, обо всем: о плане Базы, о разговорах, настроениях. Даже с учетом того, что допуск у младшего агента Рамлоу был минимальным. Стив обо всем об этом знал и без него. Важно было сделать так, чтобы этой информацией никто не успел воспользоваться. *** Брок приходил в себя медленно, норовя повернуться на бок, морщась от боли и со стоном выдыхая. Стив наблюдал за ним по экранам из своего кабинета — прошли почти сутки с происшествия, группа с Баки слетала по полученным Тони координатам, но не обнаружила ничего, кроме заброшенной базы с оборудованием образца середины прошлого века. Вот там-то и был расположен приемник информации. Изолированный от сети, наверняка опорожняемый вручную скачиванием через порт — к такому выводу пришли эксперты. Массив информации за последние две недели оказался нетронутым, а значит, Брок пока не был раскрыт. Оставив в той глуши наблюдение, группа вернулась ни с чем — даже информацию, изрядно прореженную, оставили на месте, надеясь, что кто-то за ней придет рано или поздно. Стив убрал бумаги в сейф и пошел к Броку. Здесь, в бункере на минус третьем этаже, в “рабочих” апартаментах, находившихся на территории Базы, он решил пока остановиться, не возвращаться в напичканный электроникой дом до полной проверки того системой безопасности. По всему выходило, что у них крот, и на Базе, регулярно проверяемой на все, было безопаснее. — Капитан, — еле слышно прошептал Брок и попытался встать. — Лежать, — приказал ему Стив. — Вы на моей личной территории — пока что. И от того, как вы себя поведете, будет зависеть, выйдете ли вы отсюда и в каком виде. Брок едва заметно знакомо улыбнулся. — Да, мой Капитан. Вас понял. — Вспомните все с самого начала. Когда, кто, зачем и как, по вашему мнению, сделал это с вами. — У меня только один вариант, — едва слышно ответил Брок, с трудом разлепив пересохшие губы. — В пятнадцать лет я упал с турника. Матери сообщили не сразу, она носилась в поисках меня двенадцать часов, обзванивая больницы, но везде отвечали, что я не поступал. Я очнулся через сутки в “Мария и Элеонора”, хотя мать звонила и туда. Это вообще не нашего района больница. Был потом еще один перелом, в академии, но я был в сознании. Турник. Пятнадцать лет. Он сам их навел своей дурацкой выходкой со сталкерством. Он сам привел тварей, следящих за ним, к Броку, у которого тогда даже защиты толком не было. Стив был уверен, что никто не знает о его существовании. — Пейте, — он поддержал голову Брока и протянул ему стакан с трубочкой. — И давайте дальше. Как и когда вы узнали, что это все в вас есть? — При активации, — хрипло выдохнул Брок. — Около месяца назад. Из меня… точно все вытащили? — Даю вам личную гарантию Тони Старка. Рассказывайте, Рамлоу. И поверьте, лучше мне, чем Особому отделу. — Это было… больно. Вряд ли больнее, чем может мне сделать Особый отдел, но все равно очень, очень неприятно. Я был в увольнении, возвращался с Базы, вышел из машины, что-то укололо в шею. Очнулся в каком-то помещении с завязанными глазами. Какой-то голос… — Мужской или женский? — Скорее, искусственный. Бесполый, как у робота. Голос назвал мое имя, фамилию, должность, номер жетона. Я молчал в ответ на требования подтвердить, и тогда они ударили меня током, пробрало так, что если бы не какая-то резинка во рту, у меня бы зубы раскрошились, наверное. И вот та штука, в шее, она горела огнем, и по всей той системе, которая сегодня светилась, этот огонь расходился по телу. Я думал, что сдохну. Вернее, я почти сдох, но все кончилось, и этот голос сказал, что вопросы больше повторять не будет. Они достаточно долго меня крутили так и эдак, но током не били больше. А потом приставили к шее железку и дали инструкции, пообещав, что если я не буду им следовать, то снова почувствую это. И эта железка снова шибанула меня разрядом. Сказали, что у меня три месяца на то, чтобы… Брок замолчал, и Стив, представляя себе примерно, что именно они приказали ему сделать, все же надавил: — Продолжайте. — На то, чтобы стать вашим любовником, — выговорил Брок, глядя на Стива сухо блестящими глазами. — И что у вас… Что я в вашем вкусе. И мне это не составит особого труда. — А вы? — Я говорить не мог, а потому только кивнул. — Что было дальше? — Дальше я очнулся дома под утро и подумал, что мне показалось. Ну, перебрал в клубе, хотя вообще туда не собирался. Пытался вспомнить, что вчера было, и не мог, но все тело болело, как сплошной синяк. А потом я подошел к зеркалу, и на шее, тут… — он коснулся кончиками пальцев уже поджившего шва, запаянного лазером, — было что-то, что я сначала принял ну… за засос. А потом прикоснулся, меня дернуло всего, и я вспомнил. — Почему сразу не пришли? — Боялся, — хмыкнул Брок. — Чего? — Скорее, кого. Что? Вы себя со стороны видели? Мне понадобилось время, чтобы решиться. Я не знал, как дать вам понять, что происходит, до того, как вы свернете мне шею. — Как вы додумались до Морзе? — уже из личного любопытства спросил Стив. — Читал еще в детстве о героях Второй Мировой. Когда раций еще не было. Подумал, что вы должны быть в курсе такого способа передачи данных. — И вы не ошиблись. Еще вопрос. Не для протокола. Что было бы, если бы я не знал Морзе. Брок смотрел на него несколько долгих мгновений и вдруг облизал губы. Знакомо, дразняще. — Я могу только предположить, сэр. — Предположите. — Полагаю, я бы опустился на колени и отсосал вам со всем… патриотизмом. Сэр. А потом попытался бы снова. — Попытались бы что, Рамлоу? — Объяснить. Передать информацию. А вы о чем подумали, сэр? Глупо было надеяться, что наглость у Брока была качеством приобретенным. Наверное, она все же оба раза была щедро дана ему свыше. В тройном размере. — И как далеко вы были бы готовы зайти в своих попытках? — Так далеко, как вы бы мне позволили, мой Капитан. В конце концов, моя агония намекнула бы вам, что тут что-то не то, верно? — Как вы думаете, с какой целью вам поручили следить за мной таким образом? — Думаю, меня в конце концов проинформировали бы по этому поводу. — Я спросил — как вы думаете. А не что вам об этом известно сейчас. Брок с трудом сел, допил воду и, опираясь ладонями о колени, тяжело поднялся с протестующе загудевших носилок. Он был абсолютно голым, покрытым вязью темно-коричневых тонких швов. Такой трогательный в своем желании казаться сверхчеловеком, побеждающим боль. — Я думаю, сэр, что после сбора всей возможной информации мне бы приказали вас убить. А теперь можно я спрошу, сэр? За этим вопросом начинался тонкий лед нарушения субординации, вертикали власти, подрыва авторитета и прочих глупостей, о которых Стив никогда не думал с тем, другим Броком. Который был старше, сдержаннее и мудрее. Хитрее. И лучше, чем этот щенок, скрывал свои порывы. — Я бы на вашем месте думал не об этом, — ушел от ответа Стив, но Брок не был бы собой, если бы не возразил: — Но вы не на моем. И я, хвала Деве Марии, не на вашем. — Осторожней, Рамлоу. — Я правда в вашем вкусе?