осень

Уличные фонари горят тусклым жёлто-оранжевым светом, а под ногами хрустит опавшая листва, ставшая теперь удобрением для земли. Прохладный ветер помогает услышать чудесный аромат осени, выпечки и кофе. Малышенко плотнее кутается в своё чёрное пальто, на котором, слава богу, не видны чёрные волосы кота Салема, что появился у неё пару месяцев назад. Виолетта никогда не была кошатницей, но этот маленький комок шерсти, который впоследствии стал взбалмошным и активным, ей полюбился с первой же секунды. Девушка торопится на остановку и едва не падает на рельсах, потому что те по какой-то причине скользкие. Стаканчик тёплого кофе в руке опасно наклоняется, но Вилка довольно умело сжимает его, и ничего не проливается. Малышенко выпрямляется и выдыхает. Она продолжает путь до остановки, на которой никого нет, кроме фантиков, что лежат рядом с мусоркой. Сзади шуршит листва, и Виолетта замечает, что по ней ходит ворона. Крупная и довольно пугающая, но спокойная. Достав остатки батона, что Вилка ела на работе вместе с творожным сыром, она кидает кусочек в сторону птицы, но та даже не обращает внимания, вызывая у Виолетты возмущение: — Э, я кого кормлю? Птичка! А после слышит за спиной мягкое: — Вороны не едят хлеб, они едят мясо. Малышенко поворачивается в сторону голоса и видит симпатичную блондинку. Длинные волосы, яркий макияж и пушистая шапка на голове. Если бы зрение Вилки было бы совсем плохим, она бы подумала, что у незнакомки на голове спит кошка. — А… Понятно. Ну, мяса у меня нет. Суёт ладони в карман, а девушка кивает: — Это и понятно… А вы… Трамвай ждёте? Малышенко снова переводит взгляд на красивое лицо и кивает: — Да, он дешевле. Можем на ты, я не думаю, что я старше. Собеседница очаровательно краснеет: — Хорошо. Я тоже на трамвай. Но уже поздно, возможно не придет… Виолетта вздыхает и смотрит на время. Действительно, уже поздно… Малышенко задержалась на работе, а теперь уехать за маленькую сумму будет дороговато. — Я Даша, а ты? Вилка протягивает руку, вытащив её из кармана: — Виолетта. Так и познакомились.

***

В итоге они идут пешком. Прохладный ветер заставляет обнимать себя руками, а хорошая компания заставляет улыбаться. Малышенко разглядывает идущую рядом Дашу и, слушая её, такую нежную и, на самом деле, слишком активную для позднего вечера, понимает, как ей повезло. Виолетта не хочет признаваться в этом даже себе, но… Ей не хватает тепла и разговоров. Работа выматывает, друзья тоже работают, и их нельзя винить за то, что они не отвечают на сообщения или за то, что не пишут первыми, но Малышенко, как и все люди, социальная. Ей нужны посиделки, общение, иногда выпить по стаканчику кофе вместе. — Вил, а у тебя есть животные? Ну, в плане домашнего питомца. Они тормозят около пешеходного перехода, и Вилка кивает, доставая телефон и показывая фотографию, которую сделала недавно: на ней Салем сидит около цветочного горшка, и на него чудесно падает солнечный свет, заставляя и так яркие глаза буквально гореть. Даша улыбается: — Красивый! Как назвала? Малышенко с явной гордостью отвечает: — Салем. Как из Сабрины, смотрела же? Каплан согласно кивает, потому что конечно смотрела! Её молодость — этот прикольный сериал. После этого Дарья показывает свою Ницце — милую кошечку с раскосыми глазами, которая любит общаться, как выражается девушка. Они идут ещё пару минут, прямо до парка, в котором должны разойтись их пути, а после Виолетта, надеясь, конечно, на положительный ответ, произносит задумчиво: — Захотелось пересмотреть… И, видя, как у Даши загораются глаза, немного расслабляется, ведь та так же говорит твёрдое: — И мне.

***

Когда становится холоднее и вся листва оказывается либо под ногами, либо в волосах, Виолетта понимает, что у неё есть свободный вечер. В мыслях сразу появляется Каплан, с которой они общаются уже две недели и… Почему нет? Почему она должна сомневаться в том, стоит ли им провести вечер вместе? Это же не жизнь, в конце концов. Салем совершенно не помогает, когда Вилка моет полы и тщательно убирает волосы с дивана, на который кот всё равно лезет. И Малышенко успевает испытать знатную такую тревогу, потому что вдруг Даше не понравится? Но все тревожные мысли улетучиваются, когда Виолетта открывает дверь и видит её. Красивую, с милыми кудряшками, совсем слегка накрашенную и одетую очень комфортно. — Проходи, Дашуль, я тут убралась, конечно… Салем! А кот, виляя хвостом и не слушая Малышенко, тут же встаёт на задние лапы, пытаясь достать до бедра Даши. Каплан, до этого рассматривавшая интерьер, тут же начинает смеяться, оглаживая животное по голове: — У тебя очень уютно. Салем, ты такой хороший мальчик! Кто хороший мальчик, а? Виолетта не может не улыбаться. То, как аккуратно и заботливо девушка обращается с её питомцем, безумно умиляет. Малышенко оставляет Каплан наедине с Салемом и ставит чайник, спрашивая громко: — Будешь красный бархат? Даша заходит на кухню, держа на руках кота. Она переспрашивает: — Красный бархат? Да, буду. Спасибо. Вилка улыбается и достаёт из холодильника два контейнера с пирожными. Подготовилась, правда, купив ещё базовый медовик. Когда на кухне стало теплее из-за вскипевшего чайника, Малышенко налила им обеим по кружке зелёного ароматного напитка и села за стол. Салем в это время забрался на подоконник и принялся наблюдать за вороной, что села на голую серо-коричневую ветку. — Кем ты работаешь? Даша смотрит на Виолетту, облизывая ложку, а та отвечает, сделав глоток чая: — Я оператор. Сижу в офисе в режиме пять на два, продаю рекламную подписку. А ты? Каплан чуть улыбается: — Я визажист и блогерша. Снимаю на Ютуб, как делаю макияж, рассказываю что-то о своей жизни… Малышенко игриво спрашивает, наклоняясь ближе к Даше: — Значит, я общаюсь со звездой? Каплан краснеет и на секунду отводит взгляд, но собирается с мыслями и, игнорируя дикое смущение, произносит, смотря в зелёные глаза напротив себя: — Да. Но я ближе, чем ты думаешь. Этот момент длится словно вечность. Виолетта ощущает себя героиней какой-то мелодрамы, когда вокруг играет музыка, а главные герои замирают, смотря друг на друга. Это даже странно, ведь Малышенко никогда не испытывала такого. Ну, по крайней мере, так скоро после знакомства. Уже на диване в гостиной Вилка сосредоточенно ищет в ноутбуке «Сабрина — маленькая ведьма», пока Даша устраивается рядом, накрывая ноги пушистым пледом и позволяя Салему на неё забраться. — Слушай, Даш, а не останешься? Я ничего такого не предлагаю, просто уже совсем темно, не хочу тебя отпускать. Малышенко наблюдает за тем, как потрясённо округляются глаза Каплан, а после слышит смущённое: — Меня же не украдут, Вил. Но если ты хочешь, то я могу остаться. Всё равно Салем не хочет меня отпускать. Вилка кивает, посмеиваясь. Даже выдыхает, потому что теперь можно не волноваться, что с Дашей может произойти что-то. Под звуки детского сериала, полного ностальгии и воспоминаний, Виолетта плечом прижимается к плечу Каплан и выдыхает. Гладит кота, удобнее устраиваясь ближе, а Даша и не против. Она, на самом деле, скучала по такой тактильности с людьми, хоть сама и не часто об этом может сказать. Попкорн и газировка заканчиваются в геометрической прогрессии, потому что за разговорами и просмотром время летит быстро. Малышенко чувствует тяжесть на своём плече и спрашивает тихо: — Даш? Но ответа не слышит, ведь Каплан, уставшая не менее, чем Виолетта, сладко заснула на её плече, согретая и котом с одеялом, и Вилкой, которая наговорила приятных вещей. Укладывая Дашу на диван, Малышенко хочет остаться. Нет, не для того, чтобы сделать что-то плохое или чтобы просто тупо наблюдать, как Эдвард Каллен, ей просто хочется побыть ближе к такой милой и чудесной Каплан, но она уважает чужие личные границы. Они не пара и друзьями стали не так давно. Нельзя. В своей спальне Виолетта переодевается в домашнюю футболку и ложится на мягкие простыни. Обнимает игрушечного кролика, с которым спит всю свою жизнь и закрывает глаза. А перед глазами счастливая улыбка Даши и то, как та радовалась рядом с ней. И чувство значимости расплывается в груди, словно растопленное масло. Приятно, много, нужно. Утром Малышенко просыпается от аромата еды. Вообще, несмотря на то, что Вилка работала поваром, она ненавидит готовить по утрам, поэтому такое сначала безумно удивляет, но затем девушка вспоминает, что в другой комнате заснула Каплан, и губы растягиваются в улыбке. Поднявшись с кровати, Виолетта направляется на кухню и там видит её. Даша лопаточкой переворачивает блин, напевая под нос какую-то мелодию. Её светлые волосы собраны в растрёпанный пучок, а длинные ноги, не спрятанные под тканью штанов и покрытые татуировками, вызывают в Вилке приятные чувства. — Доброго утра. Даша, ты… Не стоило, я бы покормила тебя… Каплан оборачивается, открывая вид на тарелку с кучей блинов. Она улыбается и мотает головой: — Мне не сложно. Ты же не против, что я это делаю? В плане… Я же не спросила… Чёрт, теперь стыдно. Виолетта делает шаг вперёд и уверенно произносит: — Не против. Не стыдись, ладно? Типа я… Мне давно никто не готовил. Завтрак проходит в приятной атмосфере. Даша ест блинчики с бананом и мёдом, а Виолетта заворачивает в них кусочки сыра. Малышенко забывает про работу, забывает про планы продаж, про неприятных людей, про всё. Кажется, сейчас она сосредоточена полностью на Каплан. Уже в обед Даша одевается в уличную одежду и обувается. Салем провожает её мурчанием и мяуканьем, а Виолетта осторожно обнимает, ещё не понимая, можно ли: — Спасибо за ахуенно проведённое время. Увидимся как-нибудь ещё? Каплан улыбается и поглаживает Малышенко по спине, кивая: — Да, давай. Только я тебе потом напишу, когда именно, окей? Вилка согласно кивает и нехотя отодвигается. Поправляет волосы Даши, когда те неаккуратно попадают на глаза и выдыхает: — Пока. Каплан кивает, уходя и оставляя после себя странную пустоту. Раньше Виолетта такого не ощущала. Она так сильно привыкла работать и жить с одним Салемом, что подобные чувства каждутся чужими, странными и непонятными.

***

Холодный ветер заставляет напрячься и сильнее укутаться в пальто. Шапка бини не спасает уши от мороза, и Малышенко приходится натянуть на них крупные наушники, которые также не греют, но хоть немного скрывают от холода. Под ногами уже не золотая листва, нет, коричневая крошка, которая даже не хрустит под ногами. Виолетта переходит через дорогу, а зачем через трамвайные пути, ощущая, как от холода руки уже не чувствуются. На остановке снова никого. Только пакет в одиночестве летит куда-то в сторону, свободный от забот и… Кажется, Малышенко сходит с ума. — Вилу? Знакомый голос заставляет тут же обернуться. Даша, розовощёкая и тоже замёрзшая, улыбается, держа в одной руке сумку, а в другой — телефон. Волосы у неё сегодня завиты и… Выглядит чудесно. — Привет, Даш. Я после работы, опять задержалась, а ты? Каплан подходит ближе: — Тоже после работы. Съёмки были, хотела такси вызвать, а дороговато… У меня есть деньги, но… Я же из небогатой семьи. Иногда тяжело тратить большие бабки на такие вольности, понимаешь? Вилка понимает. Она кивает, сильнее кутаясь в пальто и стараясь согреться. Взгляд Дали меняется, она пододвигается ближе и достаёт из сумки вязанный шарф. Нежно-розовый и из очень мягкой пряжи, которым заботливо «обворачивает» Виолетту. У той щёки вспыхивают от такой заботы, она бормочет: — Не стоит, тебе тоже холодно… Каплан аккуратно завязывает вещицу на чужой шее: — Теперь нет. И пара минут в немного неловкой тишине, после чего Малышенко спрашивает: — Может, лучше на такси? Получая на это согласный кивок.

***

Дома тепло и уютно, хотя обычно Виолетте кажется, что она возвращается не домой, а в какое-то чужое и пустое место. Салем бежит её встречать, но подбегает, конечно, к Даше, которая тут же берёт его на руки, даже не сняв куртку. — Вот предатель, а. Вилка хмыкает и направляется на кухню, где ставит чайник, раздумывая, чем можно накормить Каплан, с которой они очень удачно встретились в не слишком удачный день, так как Малышенко даже не ела дома и продукты не покупала (не считая кошачьего корма). — Даша, что будешь? У меня ничего нет, закажу, если доставка ещё работает. Каплан как раз проходит, потягиваясь и поправляя кофту. Она осматривает чистую кухню и садится за стол, ближе к окну: — Ты скажи, куда тебе скинуть, я… Хм… Цезарь буду. Виолетта кивает и быстренько заказывает салат, а себе берет рэдбул и сырный крем-суп, потому что желудок нужно беречь. Ну, хоть немного. Пока девушки ждут еду, смотря в окно, за которым ночной город и лишь пара горящих окон, Салем сладко сопит на подоконнике, не обращая внимания на ветерок, что гуляет по его шерсти. — Вил, слушай… Можно личный вопрос? Малышенко переводит взгляд со своих рук на Дашу и кивает: — Конечно. Задавай. Даша пару секунд молчит, собираясь с мыслями, а затем, заведя светлые прядки волос за уши, спрашивает: — Тебе нравятся девушки? Виолетта не даёт Каплан испугаться или подумать что-то не то. Кивает и улыбается: — Конечно. Я надеюсь, у меня такой вайб. Не гетеро. Собеседница выдыхает. Она улыбается в ответ: — Да, у тебя такой вайб. Ну, я… Мне тоже. Малышенко чувствует небольшое волнение, потому что ей кажется, что Даша пытается что-то сказать. Она кусает губы, крутит кольца на пальцах, постоянно смотрит в сторону Салема… — Хочешь попробовать… отношения? Ну, типа со мной? Виолетта смелая. Она спрашивает это и почти не боится, хотя быстрый стук сердца говорит об обратном. Каплан замирает, облизывает пухлые губы и пару секунд молчит, сомневаясь в том, что услышала, а затем кивает: — Да. Я хочу попробовать… Отношения с тобой. И добавляет, пытаясь разрядить слегка неловкую обстановку: — Меня просто очень поразил Салем. Тот поднимает голову, мяукая и просыпаясь.

***

За месяц отношений Виолетта узнаёт о Даше многое. Узнаёт о бывшем, о животных, о том, что у той пограничное расстройство, расстройство пищевого поведения и куча-куча всего, от чего хочется спрятать, защитить, спасти. Малышенко узнаёт, что Каплан безумно любит Хэллоу Китти, и дарит ей чехол и кучу наклеек, она узнаёт, что Даша обожает делать что-то своими руками, и дарит набор для вязания, а также несколько гель-лаков, потому что не особо понимает, что ей нужно, но Каплан, будучи неприхотливой и в принципе любящей знаки внимания, расцветает каждый раз, когда получает свой подарок, даже если он маленький. Виолетта тает. Они съезжаются довольно внезапно. В один день Малышенко просто говорит Даше, что лежит рядом, укутанная в розовый плед: — Оставайся, этот дом уже наш. И Каплан остаётся. Она первые пару дней безумно стесняется даже без спроса брать еду из холодильника, но постепенно становится легче. Одни притираются, как притираются и Ницце с Салемом. Когда неловкие поцелуи постепенно теряют неловкость и становятся более страстными и уверенными, Виолетта вдруг понимает, что готова к большему. Видя припухшие после поцелуев губы, горящие щеки и выпирающие сквозь майку соски, она едва ли сдерживается. — Даша… Стой. Ты… хочешь продолжить? Готова? Когда Каплан лежит под ней, одетая лишь в растянутую футболку Малышенко, на которой пятно от кетчупа, зацелованная и, судя по расширенным зрачкам, жаждущая большего, Ви решается. — Мне… Было стыдно предлагать, но да. Говорит это, кивая и головой устраиваясь на подушке. Гладит Виолетту по лицу и чуть хрипло уточняет: — Как ты хочешь? И тут же мычит, выгибаясь, когда грудь сжимают через тонкую ткань одежды, безошибочно находя твёрдый сосок. Тело горит, а между ног безумно влажно. Даша не расскажет, но так уже давно. Не с первой встречи, конечно, примерно с тех пор, когда Каплан увидела, как часто Виолетта смотрит на неё… с огнём. Именно тогда Даша поняла, что не одна сходит с ума, но смелости не хватило. Зато её хватило у Ви. Футболка оказывается в цветочном горшке, а ноги разводят умелые руки. Малышенко тяжело дышит, обводя взглядом объёмные полушария. Она наклоняется и нежно вбирает один из сосков в рот, смотря вверх, прямо в лицо Даши. Та стонет, приоткрывая рот и выгибаясь, очень чувствительная и нуждающаяся в ласке. Она хнычет, сжимая простыни со звёздочками, пока Виолетта ласкает, доводя до жалобного поскуливания. — Чуть приподнимись. Голос у Малышенко хриплый. Её пальцы стягивают голубые кружевные стринги, открывая влажную промежность. И нет, Вилка не считает себя озабоченной. Она точно не такая. Но Дашу ей хочется вылизывать, особенно когда та, будучи в обычное время скромной и тихой, нетерпеливо раздвигает ноги и, после согласного кивка, тянет вниз. Мокрый язык скользит по не менее мокрым складочкам. Разводит их, безошибочно находя клитор, который тут же оказывается в плену губ. Каплан никогда не испытывала такого удовольствия. С бывшим было иначе. Всегда недостаточно, всегда слишком быстро, всегда так, словно это была обязанность, а не обоюдное желание… С Виолеттой иначе. С ней так хорошо, что перед глазами темнеет от удовольствия и… — Я тебя держу, кошечка. Давай… От оргазма из груди вырывается вскрик. Даша дрожит, прогибаясь в спине и вжимая лицо Малышенко в себя. Коленки трясутся, становится так хорошо, что кажется странным, будто бы она под веществами. Успокаивающими поцелуями Виолетта поднимается к лицу и целует красную щеку: — Эй, зай, всё в порядке? Та кивает и прикрывает глаза: — Да. Подожди минуту, я тоже хочу.

***

— Зай, ну я правда не успеваю! Виолетта старается быстрее натянуть полосатые носки, одновременно с этим пытаясь с помощью резких телодвижений опустить задранную майку. Даша, стоящая на кухне перед ней и держащая в руках контейнер с горячей едой, улыбается: — Всё в порядке, я тебе уже всё сделала. Я не поварёшка, как ты, но картошку пожарить смогла. У тебя же есть на работе микроволновка? Виолетта застёгивает джинсы и улыбается в ответ: — У меня дома есть две микроволновки. Одна до безумия красивая и взволнованная, м? Каплан закатывает глаза, нагло втюхивая розовый пластик и целуя Вилку в губы: — Ага. Я сегодня на съёмках буду, но должна приехать до тебя. Тебе сготовить что-то или пиццу закажем? Малышенко ухмыляется: — У меня зарплата, поэтому пицца. Хочу обнимать тебя и не думать, что у нас скоро сгорит пирог, как в прошлый раз, помнишь? Та цокает, но губы растянуты в улыбке. Она согласно кивает и, наклонившись, вновь целует радостную Виолетту, которая уже через несколько минут должна быть в офисе: — Помню. Всё, хорошего дня, зай. Люблю тебя! И та, выбегая в коридор, на секунду оборачивается: — А я люблю тебя! Жить становится проще, когда тебя любят. И Виолетта с Дашей поняли это, и Ницце с Салемом. Кажется, они стали семьёй.