Один вечер

Пузырьки в бокале игриво кружились, бежали вверх, сталкиваясь друг с другом. Летиция равнодушно разглядывала сквозь тонкое стекло беснующиеся великосветские рожи, утопленные в золоте налитого в бокал вина, и они почти не казались ей тошнотворными. Взорвать бы их. Если бы прямо сейчас здесь сдетонировала бомба, и все они — сенаторы, церковные сановники, инквизиторы, — если бы они все сейчас сдохли, разбросав по округе ошмётки своего горелого мяса, это было бы высшим проявлением Божьей справедливости. Летиция была бы даже не прочь сгореть вместе с ними. Не любила, когда ей одной плохо. Она одним глотком осушила бокал с шампанским и подозвала официанта, чтобы попросить ещё один. — Мадемуазель Жонсьер сегодня одна? — липкий голос кардинала Грино раздался слишком близко. — Прекрасна, как и всегда. — Благодарю, — Летиция дежурно улыбнулась. — Марку не удалось вырваться со службы. Примите поздравления от нас двоих, кардинал. Вы заслужили это повышение. — Спасибо за теплые слова, Летиция. Жаль, не довелось услышать их от месье Жонсьера, я бы счёл это личной победой. — Марк считает так же, поверьте, — Марк назвал его жирным каннибалом, сожравшим таких же каннибалов поменьше. Грино ещё долго что-то бормотал, но Летиции наконец-то принесли шампанское, и ей стало плевать. А потом она и вовсе увидела в толпе приятельницу Марию — прекрасный повод вежливо уйти от него подальше. — Прошу меня извинить, — она доверительно сжала его руку и грациозной — чуть пьяной — ланью направилась к ней. Мария тоже увидела подругу и терпеливо ждала, пока Летиция к ней подойдёт. На ней было нефритово-зелёное платье, и оно категорически ей не шло, подчёркивая болезненную бледность кожи и делая её похожей на дохлую сельдь. — Чудесно выглядишь, дорогая, — Летиция приветственно расцеловала её в обе щеки. — Этот оттенок зелёного тебе удивительно подходит. Та зарделась, судя по всему, приняв комплимент за чистую монету. — Приятно подобное слышать, особенно от тебя, милая Летиция, — её довольный голос хотелось затолкать обратно в глотку. — А я сегодня не одна. Позволь представить моего сопровождающего — месье Стоун. Смазливый паренёк позади неё вежливо кивнул. Летиция коротко глянула на него, не проявляя интереса. Обслуга. Не стоит затраченного на него внимания. Но вежливо протянула ладонь для рукопожатия: — Летиция Жонсьер. Он уставился на её руку, будто удивившись подобному жесту: — Кей Стоун. Я эмпатик. Летиция отдёрнула ладонь. Ещё немного, и этот выродок её бы коснулся. Знак пси стоит выжигать калёным железом им на лбу, чтобы все нормальные люди понимали, с кем говорят, а не стыдливо прятать на запястье. — Приятно познакомиться. Рада, что в высшем обществе можно встретить даже псиоников. Уровень толерантности растёт с каждым годом, это воодушевляет. Он улыбнулся ей очаровательно и открыто, благодарно склонив голову. И внимательно всмотрелся в неё, чуть сощурившись. Летицию будто окатило ледяной водой — он же чувствует ложь. Точнее, ему вроде бы нужно коснуться её, но, кажется, она читала, что эти существа могут чувствовать эмоции на расстоянии. Она не помнила конкретно, но вроде бы так. И ещё читала что-то о том, что их способности разнятся от ступени пси. Она не знала, сколько этих ступеней существует и что в зависимости от них умеют псионики. Зачем ей эта информация?.. — Сочувствую твоей утрате, Летиция, — Мария скорчила скорбно-сочувствующую гримасу. — Ужасно. Просто ужасно. Летиция сделала большой глоток синтетического шампанского. Раньше, ещё до Шторма, провинция Шампань славилась уникальным сортом винограда, из которого делали особенное вино. Сейчас территория провинции представляла собой выжженное поле. По рассказам разведчиков, иногда на пути встречались лишайники на камнях — они одни могли выжить в новых условиях. Радует, что с каждым годом лишайников становилось всё больше, кто-то даже утверждал, что видел в тех краях редкие колючие кустарники. Но виноград в провинции Шампань больше не рос. — Не стоит, Мария. Благополучие общества важнее отдельного человека. Летиция сделала ещё один глоток. На неё уставились две пары сочувствующих глаз — Марии и этого парнишки-псионика, она забыла, как его зовут. Чёрт бы их обоих побрал. — Давай сменим тему на менее грустную, — предложила Летиция. — Ты видела новую жену Бонифаса? Они с Марией царственно шествовали по зале для приёмов в доме новоиспечённого кардинала Грино, делились свежими сплетнями, перемывали кости членам высшего общества, а псионик следовал за ними будто тень. Через пару минут Летиция и забыла о нём. — Еле уговорила Мориса на сопровождающего, — Мария доверительно зашептала Летиции на ухо, та едва подавила желание отстраниться. — Хотела именно Стоуна. Очень уж о нём интересные отзывы. — Это какие же? — Ну… Он же эмпатик. Понимаешь? Угадывает мысли при прикосновении. Летиция не понимала. Мария вздохнула, страдая от того, что всё приходится объяснять так прямолинейно: — Он может остаться не только на вечер, но и на ночь. Говорят, удовольствие доставляет отменно. Летицию передёрнуло. Мария, хоть и была замужем, супружеской верностью не отличалась. Но пользоваться услугами проститутки-псионика… Слишком низко для любого, кто хочет отличаться от термитниковской швали. Захотелось убраться от неё подальше. Говорить с ней ещё — себя пачкать. Если бы не было необходимости избавиться от душного общества кардинала Грино, Летиция бы к ней и не подошла. Сделав вид, что крайне заинтересована каким-то сенатором, удалилась настолько быстро, насколько позволял этикет. Через пару часов ноги устали от каблуков. Её сегодняшнюю смену можно считать оконченной: если она уйдёт с мероприятия, это будет вполне уместно, не рано и не поздно. Перед тем, как окончательно покинуть пентхаус кардинала, Летиция вышла подышать на балкон и, к своему удивлению, застала там недавнего эмпатика. Он смотрел на город и курил. Услышав шум открывшейся двери, оглянулся и тепло улыбнулся, будто Летиция была его старой знакомой. Достал из кармана пачку сигарет и протянул ей. — Я не курю, — холодно сказала Летиция. Он улыбнулся ещё шире и ещё теплее. — Лжёте. Летиция замерла, не понимая, как реагировать на его хамское обвинение. — Я не курю такие сигареты. Эмпатик спрятал пачку в карман. — А какие курите? Она курит сигареты, которые курит Жози. — Подороже. Его улыбка стала совсем широкой. Ей даже показалось на секунду, что он усмехается, хотя сказать наверняка было сложно. Летиция надменно приподняла подбородок: псионик забывается. — Вы же обслуживаете Марию Леду. Разве не должны виться где-то возле неё? — Сопровождаю, — спокойно поправил юноша. — У неё не возникнет необходимости в моих услугах до самого утра. Летиция удивлённо вскинула брови. — Я думала, у неё на вас планы. Он затянулся, не сводя с неё взгляд. — Мои планы были иными. Летиция усмехнулась. Её позабавила мысль, что Мария получила отказ от продажного псионика. Думала, этой вобле уже не упасть ниже, но она умеет удивлять. — Надеюсь, она не слишком расстроилась, когда вы об этом сообщили. Он безразлично повёл плечом. — Вовсе нет. Она нашла, чем себя занять. То есть — перевела Летиция, — Мария сама не проявила к эмпатику интерес, переключившись на кого-то другого. Она оперлась спиной о балконные перила. — И чьё же общество мадемуазель Леду предпочла вашему? — Я подписываю согласие о неразглашении с каждым клиентом, так что… — он развёл руками, будто бы извиняясь. — Жаль. Это была бы отменная сплетня, — она бы не сказала этого вслух ни при ком, кроме разве что мужа или Жози. Кажется, всё дело в четырёх бокалах шампанского и расшатанной в последние дни психике. — Даже не допускаете мысль, что мадемуазель Леду может уединиться с кем-то просто ради беседы? — он наклонил голову и выдохнул дым. Летиция еле удержалась от того, чтобы не расхохотаться вслух, но успела себя одёрнуть. Ответила в неизменно ледяной манере: — Я слишком давно знакома с ней. Что-то она чересчур разоткровенничалась и болтает лишнее. Дело не в том, что нехорошо обсуждать Марию и её новые измены мужу, она делала так уже много раз с подругами за бокалом игристого. Обычное занятие для дам её круга — но только внутри круга. Откровенничать с прислугой, да ещё и псиоником — совсем другое дело. Эмпатик всё продолжал щуриться, он будто её оценивал. Летиция почувствовала, как в крови закипает возмущение: он ведёт себя с ней, как с равной. Надменно приподняла подбородок и процедила, выстраивая дистанцию: — Что-то не так, месье?        Он всё курил, не отводя от неё взгляда. И неторопливо, будто смакуя, ответил: — Да вот думаю… Это презрение или зависть? Летиция застыла. Вдох застрял в горле, брови изумлённо поползли вверх. Разум захлестнула вспышка ярости, мгновенно подавленная волной удушающего первобытного страха. Он перешёл все допустимые границы. Прислуга — охрана, эскорт, не всё ли равно, — не может себя так вести. Это ненормально. А ненормальное вызывает у нормальных людей ужас. Летиция с усилием вдохнула и почувствовала, как задрожали кончики пальцев. Если бы держала что-то в руках, непременно бы выронила. — Должно быть, я вас плохо расслышала, — голос не слушался и заметно дрожал. — Повторите, что вы сказали. Он ничего не ответил. — Повторите, что вы сказали, — в её голосе зазвенела едва сдерживаемая ярость. Эмпатик молчал и продолжал сверлить Летицию изучающим взглядом. Сигарета в его руке продолжала тлеть, а юноша не обращал на неё никакого внимания, будто нашёл что-то поинтереснее. — Я задала вопрос, — повторила Летиция. Он снова промолчал, будто специально выводя её из себя. Она злобно сощурилась и впервые внимательно его рассмотрела: каштановые уложенные гелем волосы, опрятный, ничем не выделяющийся серый костюм-тройка, симпатичная светлокожая мордашка без особых примет, родинок, веснушек или шрамов… И непрозрачный карий взгляд. Захочешь описать его и не сможешь, он ничем не цеплял — просто смазливый белый парень лет двадцати-двадцати трёх. С доброжелательным, но совершенно не читаемым выражением лица. — Напомните, как вас зовут, — холодным как металл тоном приказала Летиция. — Кей Стоун, — он наконец ответил. Его голос звучал спокойно, размеренно, будто они обсуждали погоду. — Послушай, Кей Стоун, — угрожающе зашипела она. — Ты понимаешь, кому и что говоришь? Он недоумённо нахмурился. — А что я такого сказал? — Хочешь сказать, твои обвинения — это «ничего такого»? — от его невозмутимости злость закипела сильнее, перекрыв остальные эмоции. — Обвинения? — казалось, что Стоун искренне удивлён. — В чём? — В том, что я завидую Марии Леду, — напомнила Летиция. Он прищурился: — А вы завидуете? — Да как ты смеешь?! — Летиция чуть было не сорвалась на крик, но успела себя осадить. Невыносимо захотелось его ударить. Она сжала зубы и процедила: — Я могу тебя уничтожить. — Мадемуазель Жонсьер, я бы не посмел вас ни в чём обвинить, — юноша миролюбиво выставил вперёд ладонь с зажатой между пальцев сигаретой. — И уж точно не в мыслях о супружеской неверности. — Что?.. — опешила Летиция. — Что ты несешь, псионик?! Стоун вздохнул и терпеливо сказал: — Мадемуазель Жонсьер, должно быть, вы не так меня поняли, — таким тоном обычно успокаивают истеричного младенца. — А как тебя ещё можно понять?! — прошипела она и осеклась. Вдруг он прав? Вдруг она действительно что-то не так поняла? Летиция забегала взглядом по балкону, силясь вспомнить точную формулировку того, на что оскорбилась. Возможно ли, что шампанское ударило в голову, и она интерпретировала всё по-своему? Да нет же, он точно обвинял её в зависти к разгульному образу жизни Марии Леду. Вроде бы… Стоун сделал затяжку, наблюдая за её метаниями. Успокаивающе добавил: — Мадемуазель Жонсьер, я бы ни на секунду не усомнился в том, что вы храните верность супругу. — Замолчи! — Летиция зажмурилась, и перед глазами встал образ Жози. — Чёрт, как мы вообще пришли к этому разговору?.. — Вы решили, что я обвинил вас в изменах мужу, — услужливо напомнил эмпатик. — Да, я… — голова шла кругом, Летиция схватилась за неё. Она была почти уверена, что обвиняла не в этом, но в том и дело, что почти. — Я не… Единый, я же не успела чего-то наговорить… И застыла, осознав, что произнесла это вслух. Её парализовал липкий страх. Почему она это сказала? Как это вообще произошло? Зачем продолжает говорить с этим псиоником? Кей Стоун смотрел сочувственно. — Может быть, всё-таки сигарету? — Нет, — рявкнула Летиция. Её почти трясло. — Мне пора. Она развернулась на каблуках, чтобы уйти, но снова обернулась на Стоуна и угрожающе прошептала: — Если вы расскажете кому-нибудь об этом разговоре, я размажу вас по стенке. — Клянусь, никому и никогда, — серьёзно ответил он. Летиция решительно шагнула к двери, но Стоун её окликнул: — Мадемуазель Жонсьер, давайте сделку. Летиция ошарашенно обернулась. Что этот наглец себе позволяет?.. Стоун стоял, расслабленно облокотившись о перила, и цепко смотрел на неё исподлобья. Снова затянулся, не разрывая зрительный контакт, и произнёс: — Я скажу вам, с кем уединилась Мария Леду, а вы скажете мне, кто у вас умер. — Месье Стоун, вы забываетесь… — высокомерно начала Летиция и замолкла. За время их перепалки горе утраты незаметно ушло — впервые за неделю, — а сейчас навалилось снова. Летиции бы лучше уйти. Её нынешнее психологическое состояние однозначно оставляет желать лучшего, не стоит сейчас откровенничать с незнакомцами, тем более теми, кто так умело выбивает из колеи. Она вцепилась в ручку балконной двери, но почему-то не ушла. — Мать, — хрипло ответила Летиция. — У меня умерла мать. — Оу… — нахмурился Кей. — И сколько ей было? — Пятьдесят шесть. — Молодая, — только и сказал он. — А что случилось? Летиция вернулась к перилам, оперлась о них обеими руками. Обвела взглядом вечерний Нью-Пари, сверкающий, ветреный и холодный. Она не то, чтобы его любила, но была обязана ему всем, что у неё было — и плохому, и хорошему. Потому, наверное, этот город стал частью её личности. Посомневавшись, всё же ответила: — Не прошла генетический тест. Кей Стоун вздохнул и покачал головой: — Кошмар. — Всё нормально, — легко солгала Летиция. Эмпатик смотрел на неё ещё какое-то время, затем отвернулся и тоже начал разглядывать город. Повертел сигарету в пальцах и медленно произнёс: — Мария Леду уединилась с кардиналом Грино. — Вот как? — она нервно хихикнула. — Кто бы мог подумать… Единый… Она засмеялась, прикрыв рот ладонью: в воображении возникла сцена секса пузатого кардинала и тощей Леду. Похоже, у Марии с мужем дела совсем плохи… Боже… И Летиция расхохоталась в голос. Наверное, этот смех был не совсем здоровым. Она хохотала до выступивших в уголках глаз слёз, до боли в животе. Смеялась долго, а Кей Стоун безмятежно наблюдал за ней. Докурил и потушил сигарету о перила. — Отменная будет сплетня? — О да, — ответила Летиция. Она глубоко вдохнула, попытавшись успокоиться. Аккуратно вытерла слёзы так, чтобы не испортить макияж. — Рад вам угодить, мадемуазель, — он склонил голову в насмешливом поклоне, и Летиция снова захихикала. Кей оглядел балкон и спросил: — Здесь нет пепельницы или урны?.. — Этот балкон не для курения, так что вряд ли, — ответила Летиция и искоса глянула на него, рассматривая подтянутую фигуру в сером костюме. — Какое упущение, он будто бы создан для этого… — проворчал эмпатик, смешно нахмурив лоб и став похожим на обиженного щенка. Летиция усмехнулась — таким смазливым мальчикам противопоказано сердиться. Когда они злятся, то выглядят мило, а не грозно. — Положите окурок в карман, — посоветовала она. Кей брезгливо поморщился: — Я не стану этого делать. — Прокатный костюм? — Нет, мой. Я купил его за свои деньги, — он посмотрел на неё в упор, и Летиции вдруг стало стыдно за своё предположение. — А вот имущество вокруг казённое, так что лучше я испорчу его. Он вдруг подошёл к стене здания, сел на корточки и всунул окурок в щель между пластиковыми панелями. У Летиции от такой дерзости отвисла челюсть. Кей поднялся и очаровательно улыбнулся: — Вы сохраните мой секрет? Будем хранить секреты друг друга. Летиция снова хихикнула. За эти десять минут рядом с ним она смеялась едва ли не дольше, чем за все прошедшие полгода. — Договорились, — она кивнула ему и закусила нижнюю губу, пытаясь сдержать улыбку. Неожиданно для себя смутилась: он стоял прямо перед ней, всего в одном шаге. Мог протянуть руку и коснуться её, но, конечно же, этого не делал. Лишь смотрел внимательно. Летиция отвела взгляд в сторону, как робеющая школьница. Почему-то затаила дыхание, не понимая, куда себя деть. — Вы любили её? — спросил Кей. — Маму? — Летиция недоумённо посмотрела на него, снова сбитая с толку неожиданным вопросом. — Конечно, любила. Всякий человек любит свою маму. Кей поджал губы. — Значит, хорошая мама. — Очень, — честно призналась Летиция. К горлу подкатил болезненный комок. Кей медленно поднял руку, дотронулся до её обнажённого плеча и успокаивающе сжал. Его ладонь была тёплой и мягкой, прикосновение было приятным, лишённым любой двусмысленности — он просто хотел утешить. Летиция тяжело сглотнула, отгоняя слёзы: не хватало только разреветься в объятиях постороннего мужчины. Едва она успела об этом подумать, как Кей шагнул к ней и крепко обнял, прижав к груди. У неё не было ни сил, ни желания сопротивляться, так что она просто прикрыла глаза и позволила себя обнимать. В его руках было тепло и спокойно. Даже плакать не хотелось, было просто хорошо. Летиция слушала мерный стук его сердца и потихоньку расслаблялась. Они долго так стояли. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. — Мне пора домой, — Летиция первой разорвала объятия и отстранилась. Её коричневые плечи тут же покрылись мурашками от холодного воздуха. — Благодарю за поддержку, месье Стоун. Кей не стал удерживать, но вдруг предложил: — Я могу вас проводить. — А как же мадемуазель Леду? — с сомнением спросила Летиция. Он пожал плечами. — Ближайшие несколько часов я ей не понадоблюсь, так что вполне успею подвезти вас и вернуться. Летиция задумалась. Рядом с ним ей было легко, он словно бы умиротворял. Она кивнула: — Хорошо. Буду благодарна, если проводите.