Среди нас есть монстры

— И это был такой легендарный сейв, он точно войдет в историю! — Угу. — Только кажется мне, что Эндрю не согласится на контракт, если он не потащит с собой весь свой симбиоз. А теперь это плюс Нил. — Ага. Кевин опрокидывает в себя шот и прислушивается к ощущениям, а не к болтовне Мэтта. Очень хочется накидаться до беспамятства, раз уж проебал свой значок за год трезвости еще четыре месяца назад, но он подозревает, что Мэтт здесь не ради повторного обсуждения прошедшего матча. Кевин наудачу решает сделать вид, что его здесь нет и знаком просит бармена повторить. — Что-то ты какой-то немногословный сегодня. День, когда Кевин Дэй не хочет говорить об экси, тоже должен стать легендарным! — Мэтт смеется, не обращая внимания на то, что собеседник не разделяет его настроения. Он и сам уже немного пьян, но это не мешает ему ловко выхватить поставленную перед Кевином стопку. — Э-эй, братишка, я думаю, тебе уже хватит. — Это последняя. Правда. У меня все под контролем. — Кевин устало жмурится от ярких всполохов света. Мэтт не его долбанная мамка. Матушка, если ты смотришь на это с неба, я не тебя имел в виду. — Иди к Дэн. Мэтт оборачивается и с тоской глядит через плечо туда, где его девушка проводит время гораздо веселее, чем он. Фальшиво улыбается: — Все нормально, пусть поболтает с подружками. — Вытянул короткую спичку, да? — Кевин позволяет себе сухую усмешку. Кто-то из команды всегда трется рядом на всякий случай, словно он срывается каждую неделю. Это не значит, что они по-настоящему заботятся. Просто даже сломанный пополам, Кевин их единственная надежда взять кубок. Ну, может, не единственная. Но без него точно ничего не выйдет, вы вообще видели Лисов? Чем больше Кевин пьет, тем быстрее растворяется удовлетворение от выигранной сегодня игры. Возвращается вбитое годами в Гнезде “ну победили, к этому все и шло, нечего тут праздновать, продолжаем ебашить дальше”. Возвращается и жрет изнутри, сводя на нет месяцы терапии. — Иди. Я буду в порядке, честно. Последний шот. Мэтт смотрит с сомнением, в нем борются желание отпраздновать по-нормальному и страх получить пиздюлей, если что-то пойдет не так в его дежурство, но первое вроде бы побеждает. Он двигает стопку обратно к Кевину и хлопает его по плечу. — Не сиди тут в одиночестве. Кевин тупо кивает барной стойке, хотя Мэтт уже ушел. Не то чтобы он нуждался сейчас в компании. Кевин пьет и ведь честно решает остановиться. На часах чуть за полночь, он отбыл обязательную программу, теперь можно поехать домой и наконец-то остаться в одиночестве. Кевин еще не смотрел входящие сообщения. Он ждет по крайней мере одно, но изо всех сил оттягивает неприятный момент. Тем более их пока хватает. Кевин не может не смотреть, хотя ковыряться в незаживающих ранах не самое любимое его занятие. Но он снова поворачивается туда, где Нил что-то увлеченно рассказывает Эндрю, из-за громкой музыки почти прижимаясь губами к уху. Эндрю сидит лицом к Кевину, и тому прекрасно видно со своего места, как он несимметрично улыбается, едва приподняв уголок губ, несколько раз кивает и вдруг кладет ладонь на шею Нила, притягивая поближе к себе. Как будто вы и так недостаточно близко, и что такого интересного он может там втирать, вы буквально постоянно вместе, соблюдайте хотя бы на людях ебаные приличия. Кевин сейчас немного ненавидит Нила. Хотя вообще-то он неплохо к нему относится. Нил отличный игрок, они прекрасно сыграны, Нил почти не раздражает, не достает Кевина, умеет хранить секреты и соблюдать чужие границы, всегда бросается на защиту друзей и незаменим в команде. У него есть только один существенный недостаток. Эндрю Миньярд влюблен в него. Почему это проблема для Кевина? Тут стоит начать с его спасения из Гнезда. Слово “спасение” звучит невероятно смешно в этом контексте, потому что “спасенный” Кевин остался на улице с голой жопой, разъебанной психикой, разъебанной рукой и без понятия, что ему делать. Когда три года назад притворство более слабым игроком, чем Рико, стало требовать у Кевина даже больше сил, чем поддержание приемлемого для Воронов уровня игры, ему стоило догадаться, что ничем хорошим это не закончится. Что Рико заметит и психанет. Что он никогда этого не простит. В результате, он сломал Кевину ведущую руку, сломал ему карьеру, сломал жизнь. Даже Ичиро сказал “теперь ты бесполезен”. Рука больше не функционировала, как нужно. Кевин не дотягивал даже до младшего запасного состава школьной сборной — ни ментально, ни физически — не то что до звезды экси, каковой все спортивное сообщество привыкло его считать. Это оказалось больнее всего — оказаться неспособным делать то, чем жил, то единственное, что он действительно хорошо умел. Рико на телешоу лицемерно показательно страдал о загубленной карьере сына аж целой основательницы экси, а потом писал вынимающие душу сообщения, где угрожал, что в следующий раз сломает Кевину голову, если он еще раз возьмет в руки ракетку. Так что следующий год Кевин провел преимущественно в алкогольной коме, благодаря этому и не осмелился ни на единую попытку суицида — просто был не в состоянии. Единственный раз, когда Кевин и правда чуть не умер, произошел только потому, что он пьяный вывалился с балкона третьего этажа, по счастливой случайности ничего себе не повредив. После этого в нем что-то переключилось. Совершенно неожиданно для себя Кевин вспомнил, что у него есть еще одна рука, что он до сих пор жив и вроде как не хочет больше разлагаться. Что он снова может попытаться выйти на корт, ведь у Рико все складывалось отлично и тот наверняка о нем уже забыл. Весь второй год после инцидента Кевин приводил в порядок голову, учился играть правой рукой, восстанавливал левую. Он загонял себя до смерти, этот год был еще хуже, чем все время, проведенное в Гнезде, разве что теперь его никто не бил и не кричал на него, но Кевин успешно справлялся с тем, чтобы гнобить себя самостоятельно. Он должен был вернуться в форму. Не вывозил, срывался в запои и снова возвращался к выматывающим тренировкам. Когда Кевин понял, что его примет любая серьезная команда (хотя бы в качестве консультанта или помощника тренера — вообще плевать), он почему-то не стал даже размышлять. Долго, в своей привычной надменной манере он рассказывал Ваймаку, что увидел в Лисах потенциал, который, так и быть, поможет раскрыть. Да, матушка, твой сын всего лишь трусливый пиздюк, который так и не осмелился сказать ему правду. Возможно, он оставил козырь на случай отказа, и ты не можешь это осуждать. Кевин надеялся, хоть и не ожидал всерьез, что его сразу возьмут в стартовый состав. А уж какая красивая истерика была у Рико! Кевин несколько дней не мог нормально дышать, боясь его реакции, звук входящих сообщений вызывал панические атаки, а единственный звонок, который он все же принял, довел его до многодневного запоя, из-за чего он едва не вылетел из команды. Кевину пришлось им все рассказать. Не всю правду, но достаточную ее часть — команда имела право знать, что с Воронами будут проблемы. К его удивлению, это не стало приговором и поводом попрощаться. Подожди, мам, сейчас я объясню, при чем тут Эндрю. Когда Кевин выбрал команду Ваймака, он не очень много времени уделил изучению основного состава. Он знал лишь их имена и где они играли раньше. Команда была хороша. Не высший класс, но в данном случае его интересовал в основном тренер. На Эндрю Кевин сначала внимание не обратил, было не до того. Эндрю Миньярд был вратарем с самой впечатляющей статистикой и прямо пропорциональным ей похуизмом. Он был крошечным, злобным и талантливым — это все, что Кевин успел отметить. С его загонами считались, он даже своего кузена в команду протащил — очень достойного защитника, между прочим, которого Ваймак тем не менее получил как далеко не бесплатное приложение к вратарю. А сразу после Кевина в команде появился, мать его за ногу, Натаниэль Веснински. Увидев его в первый раз, Кевин словил прилюдную некрасивую паничку, но Натаниэля представили как Нила Джостена, стартового нападающего, и позже наедине тот попросил Кевина выдохнуть. — Я не за тобой пришел. Я не трогаю тебя, ты не треплешься обо мне, договорились? Мы оба хотим одного и того же. Нет, ма, он не Эндрю имел в виду, а экси! Тогда я еще даже не думал об этом. Но иронично получилось, скажи? Кевин поверил скорее потому, что сопротивляться у него и раньше не было сил, а теперь и подавно. Тогда, в первые дни, он еще не знал, что мир Эндрю уже перевернулся, а его собственный, кое-как собранный было обратно рухнет вновь. Это произошло на пресс-конференции, где объявлялся окончательный состав команды на следующий сезон. И появление там Кевина должно было вызвать неистовые бурления в мире экси (и замке Эвермор, но об этом для его же душевного спокойствия лучше было не думать). Кевин знал, что ему зададут несколько неприятных вопросов, но все равно оказался не готов. — Ты так и не дал комментариев два года назад, а тренер Морияма объявил, что твоя карьера окончена. — Я не был уверен, что все получится, поэтому не хотел давать никому надежду заранее, — ответил Кевин ровно, улыбаясь фальшивой идеальной улыбкой. — Но сейчас я в неплохой форме. Это был такой безбожный пиздеж, матушка. Кевин не ощущал себя в неплохой форме, если только здесь не имелась в виду форма кляксы. Он едва мог дышать, нервно вцепившись под столом пальцами в собственное колено. Его слепил свет, а звуки казались слишком резкими. Если Кевин упадет в обморок прямо перед камерами, он точно никогда больше не выползет из своей норы. — И все же это не Вороны. Что для тебя значит быть в команде уровнем гораздо ниже, чем ты привык? — У Лисов хороший потенциал… — почти беззвучно пробормотал Кевин заученный заранее ответ. У него кружилась голова, пальцами второй руки он вцепился в край стола. Рене слева от него негромко кашлянула, привлекая чье-то внимание, но Кевин не заметил, чье. Перебитая татуировка зудела, как будто двойка рвалась наружу из-под слоя свежей краски. Они все правы. Теперь он ничто. Кевин не сможет вернуть свой прежний уровень, лучше бы он не позорил память матери и не пытался снова. Он ничто, он ничто, он слабый, бесполезный, бездарный, не заслужил, он нич… — Что для тебя значит перестать быть номером два? Кевин судорожно вдохнул, не видя перед собой ничего. — Да, он больше не номер два, — раздался скучающий голос справа от него, и все внимание в один миг переключилось туда. Кевин медленно повернулся и удивленно уставился на Миньярда, который расслабленно вертел в руках бутылку с водой. — Теперь он королева. Знаете, что такое “королева”? Это самая сильная фигура на этой сраной доске. Эндрю изучал стол перед собой, как будто его ничего больше не интересовало, как будто вокруг не было людей и все не смотрели только на него. Кевину в этот момент показалось, что за спиной у Эндрю выросли крылья. Дальше Кевин что-то отвечал достаточно уверенно, но по итогу даже не запомнил. Самые сложные вопросы все время перехватывал Эндрю, потом внимание сместилось на Нила, но Кевин мыслями был уже не там. Он был поражен, очарован и просто оглушен ощущением безопасности. Раньше Кевин все время жил в напряжении, ожидании удара, наказания за каждый момент своей неидеальности. И в один момент это вдруг ушло. Когда он рассказал Эндрю правду о том, как получил свою травму, тот не стал Кевина жалеть, но его слова были гораздо более драгоценны, чем любые утешения. — Договор. Ты играешь каждый раз как в последний, лучше, чем когда-либо играл с Воронами. А я сделаю так, чтобы Морияма к тебе больше не приближался. Это было самое близкое к понятию дома, что Кевин когда-либо испытывал. И пусть от осознания, как мало ему нужно было для счастья, каждый раз хотелось плакать. Он согласен был выглядеть в глазах команды жалким трусливым алкоголиком, только бы не терять это ощущение безопасности. — А тебе это зачем? — Нил хочет играть с тобой. Он считает, что ты стоишь усилий. Не то чтобы Кевин хоть раз в жизни переставал ощущать себя вещью. Но в этот раз было действительно больно. Ну, знаешь, матушка, эта безответная любовь… — Ты мазохист, Дэй? От просматривания в Эндрю дыры и потока самоуничижительных мыслей Кевина отвлекает голос, едкий и полный отвращения. Он моргает и переводит взгляд направо. Одинокий мужчина, который глушил напитки рядом, успел куда-то уйти, и оказалось, что по другую сторону от него все это время уныло сосал из высокого стакана свой унылый вырвиглазный энергетик Аарон Миньярд. Господи, блядь, боже, тебя только не хватало. — Что? — хрипло переспрашивает Кевин. Он искренне не врубается, если честно. Аарон не отвечает, только многозначительно глядит мимо Кевина туда, где Нил рассказывает Эндрю ну просто невероятно увлекательную херню, и слегка ведет бровью. Всей своей позой он выражает какую-то иронию, и Кевин с удовольствием послал бы его нахер, если бы мог выдавить хоть слово. Вообще-то он предпочел не делиться ни с кем своими чувствами — это не только в Гнезде не поощрялось. Кевин собирается умереть на месте, если Эндрю узнает. И у него нет ни единой причины думать, что этот ебучий социопат не пропиздится о его маленьком секрете, потому что главный минус Аарона даже не в ненависти ко всему живому, а в том, что он близнец Эндрю. На первый взгляд эти двое не очень ладят, но их братские терки не распространяются на потребность причинять друг другу добро. — Не понимаю, о чем ты, — бормочет Кевин, в глубине души надеющийся на то, что Аарон просто включил долбанного шутника или сам Кевин что-то не так понял в его пантомиме. У него холодеют кончики пальцев от мысли, что кто-то мог узнать. Нет ничего страшного в том, что Кевин влюблен в Эндрю, хотя вообще-то он предпочел умолчать о своей бисексуальности. Просто они с Нилом настолько благословенная пара, которой умиляется все спортивное сообщество, что Кевин не желает чувствовать себя еще более униженным, чем уже успел. Видит бог, с него хватит. — Ты более очевиден, чем думаешь, — хмыкает Аарон. Он даже не улыбается, но его явно веселит сегодняшнее открытие. Так что Кевин сквозь зубы желает ему от всей души: — Иди на хуй. Вообще-то Аарон не совсем Лис. Он и праздновать, очевидно, не хочет, его позвали только ради того, чтобы было кому развезти пьяные тела по домам. Аарон не пьет, не курит и не употребляет, как хороший дрессированный мальчик. К несчастью для всех Лисов, он их командный врач. Точнее, стажер врача, но Эбби теперь бывает с ними только на выездных играх и крупных чемпионатах. На домашних матчах и тренировках на стадионе торчит младший Миньярд. Когда полгода назад Ваймак и Эбби представили его команде, все изрядно охуели, потому что Эндрю ни разу не обмолвился, что у него есть брат. Что удивительнее всего, даже Ники об этом не проболтался. — Супер. Еще один маленький злобный гремлин. Как будто нам мало Эндрю, — пожаловалась Элисон, а Мэтт забавно вытаращился на них: — Вы что, близнецы? — Нет, он приемный, — серьезно сообщил Аарон, и никто не засмеялся над заезженой шуткой, а потом оказалось, что это не шутка. Еще Кевин слышал кусок какой-то мутной истории про наркотики и судимость за убийство, что даже звучало смешно, поэтому задумываться дольше секунды об этом он не стал, тем более Эндрю пригрозил сломать притащившему новость Гордону ноги, и все заткнулись на эту тему. Правда, Ники тогда переволновался, а у Эндрю действительно полыхнуло. Один только Аарон даже в лице не поменялся. У него вообще было только два выражения лица на все случаи жизни: “Я вас глубоко презираю” и его чуть более расширенная версия с вертикальной морщинкой между бровей. Второе чаще всего появлялось у него во время работы, когда Аарон осматривал чужой ушиб с таким видом, словно пострадавший перед ним в чем-то виноват. Его специализацией были спортивные травмы, хотя, по словам Ники, Аарон с детства мечтал стать нейрохирургом. Сказать по правде, Кевин жалел, что тот не пошел за мечтой. Как и каждый в команде, включая родственничков Аарона. Хрен знает, что он вообще там делал. Должно быть, Аарон очень сильно обижается на посыл на хуй — или ему просто доставляет удовольствие издеваться над Кевином. — Нет ничего более жалкого, чем напиваться в одиночестве, глядя, как человек, в которого ты влюблен, тонет в другом. Он все еще не улыбается, не насмехается, но оттого его слова звучат еще хуже — как будто наступил ботинком на больное место и давит изо всех сил. Кевину знакомо это ощущение, он знает, о чем говорит, и шрамы на его руке не дадут забыть. Когда ломается хрупкая иллюзия того, что его чувства держатся под контролем и не доставляют ему дискомфорта, это почти так же больно. И Кевину хочется причинить боль в ответ. Он никогда не наслаждался этим и тем более не гордился, если ему приходилось так поступать, чтобы избежать собственной. И он вроде как обещал себе не бить людей, хотя Аарон, очевидно, напрашивается, и если ты меня осуждаешь, матушка, то лучше не смотри. Кевин не знает, что перевешивает — желание поберечь руки, уверенность, что когда их будут разнимать, Эндрю напинает именно ему, защищая своего хрустального братца, или общая усталость от слишком энергозатратных ярких эмоций. Но Аарон смотрит на него с этой подавляющей смесью жалости и презрения, и Кевин хочет сделать ему больно. Он не знает болевых точек Аарона, если подумать, он вообще ни черта о нем не знает, кроме стремных слухов. Но Кевин точно уверен, что доставит Аарону несколько неприятных минут. А еще с этим почти саркастическим ебальником он сейчас очень-очень похож на Эндрю. — Может, перепихнемся? Кевин бы никогда не произнес этого, будучи трезвым. И он, наверное, ошибается, потому что Аарон не злится и не пытается затолкать свой стакан ему в глотку. Аарон удивлен и растерян. У него даже появляется новое выражение лица — очень уязвимое, особенно в сравнении с обычным арсеналом лиц обоих Миньярдов. И прости своего непутевого сына, мам, но он в один миг забывает, что сказал это, чтобы побесить его. Аарон смотрит на него и отвечает отчего-то печально и так тихо, что Кевин в потоке громкой музыки скорее читает по губам: — Я не ебусь в клубных туалетах, Дэй. Это похоже на ироничный отказ, просто здесь стоит уточнить, что их разговор не просто не располагает к шутливому уклонению от нежелательного предложения. Нет, Аарон агрессивный гомофобный мудак, и это единственное, что Лисы знают о нем достоверно. И это при том, что вся его семья буквально состоит из геев. И на шутки некоторых членов команды о том, что Аарон должен разделять семейные традиции, тот не стесняясь в выражениях объясняет, куда им стоит засунуть свои ебучие комментарии. Но вместо того, чтобы распсиховаться и в этот раз, Аарон только моргает на Кевина, и тот внезапно для самого себя говорит: — Другие идеи есть? Аарон бросает взгляд за его плечо, проверяя, не смотрит ли Эндрю, а Кевину даже оборачиваться не нужно, чтобы быть уверенным, что тому насрать. На их болтовню, а не на гипотетическую ситуацию, в которой Кевин Дэй и Аарон Миньярд займутся сексом. Эндрю убьет Кевина, если тот подкатит к его брату. И Кевин пьян, а поэтому достанется уже Аарону, потому что у Эндрю какая-то нездоровая фиксация на согласии, данном в трезвом уме. Так что Аарон должен отказаться, но не из-за этих двух причин, а потому что он гетеросексуальный воинствующий гомофоб, невзлюбивший за что-то Кевина с первого взгляда. Но он нервно стучит себя по колену и выглядит так, будто сомневается. А еще немного потерянным. Аарон говорит что-то, не смотрит на Кевина, а тот залипает на словно внезапно обнаруженном сходстве. Эндрю не будет им гордиться — несмотря на то, что это идея Кевина, его ум абсолютно не трезв, и дело не в алкоголе. Он встает с высокого стула — мимолетно веселит мысль, что Аарону придется спрыгивать, подходит вплотную и переспрашивает. — Моя машина на парковке, — повторяет тот еще тише и, не мигая, смотрит в ответ. Кевин все еще думает, что Аарон прикалывается, и он ни секунды не считает, что это хорошая идея, но все равно тянет его за рукав, что вызывает, наконец, вспышку злости. Только Аарон не требует не трогать его и все еще не использует стакан как оружие. Он зло сжимает зубы, перехватывает Кевина за запястье и действительно спрыгивает со стула. А потом тащит его к выходу сквозь толпу. Кевин смеется, не верит в происходящее и дергает рукой, смещая ладонь, чтобы Аарон сжал его пальцы в своих. Эндрю и Нила не оказывается за их столиком, и Кевин не задается вопросом, куда они делись — ушли за напитками ко второму бару, уехали домой или свалили ебаться в туалет. Сегодня ему будет похуй на это. На парковке никого, какая-то компания громко смеется вдалеке, и только. Машин тоже почти нет, мало кто в клубе планирует садиться за руль пьяным. Аарон водит темно-фиолетовый форд, Кевину знакома его унылая тачка, потому что младший Миньярд не впервые эксплуатируется командой как бесплатное такси. Он бы отыскал ее, даже если бы Аарон не тащил его на буксире. У самой машины Аарон словно выдыхается. Прохладный воздух слегка отрезвляет Кевина, пока они примерно двадцать секунд растерянно пялятся друг на друга. Кевин начинает думать, что Аарон заманил его сюда нарочно, чтобы в стороне от любой помощи выбить из него все это гейское дерьмо. И, может быть, пригрозить не портить жизнь его брату своими дурацкими никому не нужными чувствами. — На заднее, — командует Аарон вместо этого. Наверное, хочет сразу вывезти в лес, чтобы не возиться потом с трупом. Кевин не знает, почему он слушается, возможно, ему просто любопытно, что Аарон затеял. Тот стоит на улице один еще немного, а потом забирается следом. Садится рядом и разглаживает невидимые складки на джинсах. На лице выражение номер два, Кевин рассматривает вертикальную морщинку между бровей и думает, на что похожи поцелуи с Аароном Миньярдом? Старается отвлечься, потому что они явно не за этим сюда пришли — не существует ни одной вселенной, в которой Аарон не попытается отгрызть язык любому мужику, полезшему к нему с поцелуями. Вообще-то Кевин никогда и не хотел этого делать. Они с Эндрю близнецы идентичные, но пиздец какие разные. Их схожесть — это ровно ноль поводов заменять одного другим, но Кевин сегодня почему-то в машине Аарона, большой, мощной, красивой, с удобными креслами, чтоб жопа не болела, и нормальным расстоянием на переднем пассажирском для ног… Кевин откашливается, сбитый с толку ерундой, которая лезет ему в голову, чем привлекает наконец внимание Аарона. Тот оборачивается и вскидывает взгляд. На что похожи его поцелуи? Вялое движение губ? Аарон не выглядит очень темпераментным, если честно, будет удачей, если Кевин не вырубится в процессе. Греко-римская борьба? Наверняка свой смешной рост он пытается компенсировать доминированием в постели. Никаких поцелуев не будет, и Кевин просто получит в зубы? Это очевидно, тут даже думать нечего. Панические мысли прерываются, когда Аарон вдруг тянется к нему, и Кевин, соображая не больше, чем когда пьяный переваливался через перила балкона, подается ближе и так же обреченно падает в этот поцелуй, который не похож ни на один из того, что он себе нафантазировал. Аарон не грубый, но жадный и отчаянный, он целуется так, как будто его годы никто не целовал. Впивается пальцами в футболку Кевина на груди, не опуская руки ниже, а инициатива ему, кажется, и вовсе не нужна. Он словно пробует Кевина губами и языком и уступает его напору, но не отстает в этом безумии, не кажется пассивным и безучастным. Аарон как крепкий алкоголь — до этого Кевин держался в сознании, а через секунду уже не понимает, где он и кто, и творит какую-то хуйню. Кевин кладет на его шею сбоку ладонь — она кажется неуместно крупной, — большим пальцем проводит по щеке, ощущая, что лицо Аарона горит. Это приятнее, чем он ожидал. И Кевин думает добить себя совсем, закрыть глаза и представить, что целует Эндрю, но тут же отгоняет эту мысль. Она не только пугает, но и неприятна ему. Как будто Кевин этим поступком относится неуважительно не только к Эндрю, но и к его семье в лице Аарона. Это странные мысли, но сегодня в его голове их полно, и Кевин просто решает держать в уме, кого и зачем он целует на самом деле. Аарон на вкус как его апельсиновый энергетик, он даже пахнет весь чем-то цитрусовым. Это не расслабляет, наоборот, будоражит, и Кевина всего трясет внутри от мысли о собственном языке во рту Аарона Миньярда, от неожиданной вседозволенности и от возбуждения. Его почти пугает мысль, что он хочет. У Кевина стоит и ему нечем дышать. Аарон тоже дышит с трудом, сорвано, цепляясь за футболку Кевина и отстраняясь только на секунды, чтобы снова впиться в его губы голодным поцелуем. Кевин вдруг понимает, что они оба как-то не готовились провести вечер вот так, да и в машине тесновато. И, если отбросить здравый смысл, воображаемо материнским голосом зудящий в голове, что Кевин, должно быть, ебанулся, допуская мысль трахнуться с этим человеком, он действительно сожалеет, потому что повторно этого не произойдет никогда. Мам, ты не в курсе, как стереть себе память? Потому что именно это скоро понадобится нам обоим. Поэтому Кевин придерживает Аарона за плечо, чтобы успеть вставить между поцелуями: — Отсосешь мне? Тот замирает, и Кевин думает, что перегнул. Настороженно вглядывается в полумраке в выражение лица номер два, куда более приятное, когда Аарон растрепанный, раскрасневшийся и возбужденный не меньше, чем сам Кевин. Он почти готов уже извиниться и признать, что затея была идиотская. Кевин вообще-то никогда не мечтал стать участником экспериментов с ориентацией для Аарона, но тот говорит: — Да. От его голоса позвоночник покалывают мурашки. Кевин с трудом сглатывает, когда Аарон отстраняется от него и тянется отодвинуть передние кресла, чтобы освободить больше места. Кевину и правда тесно и некуда деть длинные ноги, одну он сгибает и пристраивает на заднем, вжимаясь спиной в дверцу, вторая кое-как упирается коленом в переднее. Зато Аарону удобно между его бедер. Маленький компактный говнюк. Он сосредоточенно расстегивает ремень на джинсах Кевина, стягивает белье, обхватывает горячими пальцами член. Контраст с прохладным воздухом потрясающий, контакт с умелой рукой — запредельно хорош. По левой проходит волна дрожи, такое иногда еще случается, поэтому она все так же ненадежна для игры. И будто не подчиняется владельцу, когда поднимается к лицу Аарона. Кевин запоздало ловит себя на мысли, что действительно хочет разгладить эту дурацкую морщинку на лбу, и мягко касается его пальцами. Аарон смотрит на него несколько секунд, а потом накрывает головку губами и сразу пропускает глубже. Кевин делает судорожный вдох и давится им, забывает выдыхать, пока Аарон опускается ниже, оставляя взгляду одну лишь светлую макушку. Длинная челка щекотно ложится на живот, сначала только кончиками, затем почти полностью. Жаркий выдох через нос обжигает тонкую кожу в паху, и Кевин, чувствуя, как упирается головка в заднюю стенку горла, начинает догадываться, что это все гребанный сон. Странный и необъяснимый из-за Аарона в главной роли, но сон, потому что в реальности ему пришлось бы поверить, что Аарон просто сходу взял его целиком и даже не поперхнулся. Спасибо, мама, папа, природа и эволюция, что размером Кевин не обделен. И не то чтобы я хотел бы поговорить со всеми этими людьми об этом, но мам, ты это видела?! Надеюсь, что нет. Для нашего общего душевного спокойствия. И что бы там Аарон не пиздел о том, как ему отвратительны геи, сейчас Кевин уверен, что член тот берет в рот не впервые. Выждав пару секунд и горячо выдохнув еще раз, он подается назад, и в тишине звук, с которым Аарон выпускает его, настолько блядски пошлый, что Кевин и сам издает какой-то жалкий стон. Аарон смотрит на него удивленно, задумчиво гладит влажный от слюны ствол кончиками пальцев и едва слышно хмыкает. А затем снова наклоняется и сосет, на этот раз быстро, ритмично, без пауз, не беря больше до конца, и Кевину остается только делать мелкие вдохи да надеяться, что не схватит инсульт. Аарон успокаивающе и — совсем независимо от выбранного ритма — медленно гладит свободной рукой его бедро, и это единственное, что заставляет держаться за ускользающее сознание. Алкоголь в крови слегка притупляет чувствительность, это, пожалуй, главная причина, по которой Кевин не кончил быстро — ему хватило бы одного вида светлой челки, ложащейся на его живот, не говоря уже об ощущениях, но он все еще будто висит в невесомости, легкий и неспособный осознать реальность происходящего. Всего сегодня как-то слишком много. Кевин кладет ладонь на затылок Аарона, не собираясь ни останавливать, ни направлять, хочется просто коснуться. Аарон реальный, действительно настоящий, волосы мягкие и приятные на ощупь. Кевин бездумно зарывается в них пальцами, стонет сквозь зубы от поднявшегося внутри жара, как будто к оргазму его подталкивает именно это тактильное ощущение, а не движения языка и узкое горло. Он не знает, реагирует ли Аарон на прикосновение или чувствует сам, но тот замедляется, с усилием проводит языком по головке напоследок и заканчивает рукой, внимательно и сосредоточенно наблюдая за лицом Кевина. Кевин же смотрит в ответ из-под полуприкрытых век, пока его не накрывает, и он жмурится от удовольствия, не следя за тем, насколько громко стонет. На самом деле ему хочется кончить Аарону на лицо, просто чтобы держать в памяти кадр с кем-то настолько похожим на Эндрю, испачканным его спермой, но загоняет эту идею подальше и точно не намерен озвучивать просьбу. Аарон хоть в чем-то оказывается предсказуемым, когда не позволяет этого и не пытается поймать сперму губами. Отодвигается, держа испачканную ладонь подальше от их одежды, и тянется между передних кресел, чтобы достать салфетку. Берет несколько себе, остальное кидает на грудь Кевина. Они приводят себя в порядок молча, почти не обращая внимания друг на друга. Аарон дышит лишь немногим спокойнее, Кевин вслушивается в его дыхание несколько секунд, а затем роняет салфетки и, пока еще недостаточно остыл и пришел в себя, тянет Аарона ближе. — Иди сюда. Тот хмурится еще сильнее, но неохотно позволяет усадить себя в то же положение, Кевин прижимается грудью к его напряженной спине. Им совсем тесно, и ему приходится обхватить Аарона за талию, чтобы он не свалился между сиденьями. Плечи Аарона будто каменные, твердые и тоже очень напряженные. Кевин знает, что это хорошая идея — сесть именно так, чтобы не видеть его лица. Аарона это немного успокаивает и он перестает так зажиматься в его руках, но чтобы расслабился окончательно, Кевин целует его в шею. Сам не знает, зачем ему это нужно, Аарон вроде бы не настаивает, но бросить его так и убраться отсюда он не может, да и не хочет прекращать это поскорее. Ему нравится вкус Аарона, он целует за ухом, ощущая, как тот вздрагивает от удовольствия, затем ниже, каждый раз в новом месте то просто прижимаясь губами, то прихватывая кожу и даже пару раз прикусывая. Кевин не стремится оставить следы, он скорее изучает, наблюдает за реакцией. Укусы Аарону не очень нравятся, а влажные прикосновения заставляют едва слышно всхлипывать. Кевин сжимает губами мочку уха, не используя зубы, и Аарон шумно выдыхает, его живот вздрагивает, и он сам берет Кевина за руку и прижимает ее к собственному члену. Он твердый, и он был твердым все то время, пока Аарон сосал. Кевину не хочется портить все ехидным замечанием, что это все выглядит не очень-то гетеросексуальным, так что он просто забирается пальцами под резинку белья. Аарон не помогает, его рука дрожит, когда он пытается справиться с джинсами. Кевин отбрасывает ее, и делает все сам — грубо дрочит ему насухую, но этого достаточно, чтобы Аарон издавал звуки, в которых прежде его невозможно было заподозрить. Кевин не думал, что он может так откровенно постанывать, даже если бы ему вообще пришло в голову представлять, как младший Миньярд звучит во время секса. Так что Кевин скорее был бы приятно удивлен, если бы уже не находился в непроходящем ахуе. Аарон откидывает голову ему на грудь, и Кевин прикрывает глаза, мучить поцелуями шею больше неудобно, поэтому он просто трется кончиком носа о его макушку. Волосы приятно пахнут. Ему кажется, он может снова возбудиться от того, как звучит его хриплое дыхание. В какой-то момент, гораздо быстрее, чем Кевин ожидает, Аарон напрягается снова, выгибается на нем, толкается бедрами навстречу, словно ищет больше контакта, и кончает со срывающимся и дрожащим: — Кев-вин! Его голос отдается эхом в опустевшей голове Кевина еще с минуту, пока Аарон не шевелится, чтобы подняться и пересесть. Кевин первый вспоминает об оброненных салфетках. Его уже ничто не удивляет, кроме того, что Аарон действительно простонал его имя, хотя не это тут самое невероятное. У него затекли ноги и пересохло в горле. Они делают практически то же самое, что и в прошлый раз, только теперь, когда оба кончили, все становится каким-то неловким. Приходится повозиться, чтобы сесть нормально, Кевин случайно задевает Аарона коленом, потом ухитряется наступить на его ладонь. Тяжелое молчание вызывает опасения, и он тоже помалкивает, надеется, что они не заляпали спермой его джинсы. На Аарона старается не смотреть, потому что в памяти еще не растворился финальный стон. Кевин не знает, сможет ли теперь воспринимать Аарона как прежде, не вспоминая об этом. Аарон несколько секунд сидит неподвижно, а потом бросает короткое: — Выметайся. Его голос просаживается в середине, в горле явно першит. Все потому, что он брал член слишком глубоко — эта мысль бросает в жар, хотя, наверное, теперь ему больно и некомфортно, и это не должно звучать так горячо. Кевин и не думает возражать. Сказать ему нечего, не благодарить же, так что он просто молча и слишком торопливо выбирается наружу. На улице даже дышится легче. Никто из них не уточняет, что о случившемся нужно молчать — если Эндрю узнает, им обоим пиздец. Возвращаясь в клуб, он все еще прислушивается, не хлопнет ли дверца машины позади него, но Аарон, видимо, остается сидеть внутри. Кевин надеется, что в клубе Аарону делать больше нечего. Никого из команды не видно, большинство уже разъехались по домам, хотя Ники, Эндрю и Нил никуда не уедут без Аарона. Несмотря на то, что они могут быть еще где-то тут, Кевин идет прямо к бару, намереваясь нарушить обещание, данное Мэтту. Он собирается нажраться как в старые-добрые, перебить вкус апельсинового энергетика на губах и вообще выдрать из памяти эту нелепую возню. *** Утро к Кевину немилосердно. Это привычно, но никогда не приятно. Он давно не ощущал похмелья и не может сказать, что скучал по отбойному молотку в голове и кошачьей ссанине во рту. И по какому поводу праздник? Просто очередная победа, нужно еще пережить финал, а это будет... По крайней мере, он дома, в своей постели, один. Последнее его особенно беспокоит, потому что обрывки памяти подсказывают ему, что вчера он неплохо проводил время с… это ведь не мог быть Эндрю? “Кев-вин” — Нет. Нет-нет-нет! Кевин подскакивает с кровати, путаясь в одеяле, и панически ищет свой телефон. Едва не вставшее сердце колотится в груди, как ебанутое. Он трахался вчера с Аароном Миньярдом, он засунул член ему в глотку, хотя не был и наполовину пьян так, как к середине ночи. О чем он вообще думал? Телефон находится в складках одеяла, но ни пропущенных от Эндрю, ни сообщений с угрозами или о том, что старшенький уже выехал, чтобы убить Кевина, не обнаруживается. Впрочем, одно сообщение все-таки есть, хотя оно и не приносит облегчения, наоборот, только усугубляет плачевное состояние. Рико (4:15) Удивлен, что твоя обезьянья стая победила. Становится все интереснее. Увидимся в финале, Кевин Рухнув обратно в постель, Кевин утыкается лицом в подушку и пытается задохнуться насмерть. Как и все, к чему он стремится в жизни, ему это не удается.