Вселенной больше нет, но я о ней зачем-то помню

Воскресным вечером их ждет столик в ресторане на четверых, но Иваизуми и Ойкава на самом деле не собираются приходить. Это лишь предлог, чтобы познакомить Макки и Матсуна. Если все пойдет по плану, они узнают друг друга и забудут обо всем на свете. Ойкава и Ива встречаются неподалеку от ресторана на случай, если об их существовании все же вспомнят. Или на случай, если они все же ошиблись в своем предположении, и их друзья вовсе не соулмейты. Тогда можно будет присоединиться, сославшись на опоздание. Переписка плавно перетекает в личную встречу. Иваизуми кивает в знак приветствия, задерживая взгляд на губах Ойкавы и со светлой грустью вспоминая невинный поцелуй, которому не суждено повториться.  — Мы гении, — заявляет вместо приветствия Ойкава, поправляя указательным пальцем очки. — Боже, как же хочется увидеть лицо Маки! Может, все-таки присоединимся к ним?  Иваизуми видит его первый раз в очках. Коричневая оправа идеально подходят под серое легкое пальто, подчеркивающее атлетическое телосложение.  «Не пялься, не пялься, не пялься», — умоляет себя Иваизуми, но, судя по довольной ухмылке Ойкавы, терпит поражение. — Плохая идея: мы там им ни к чему. Дай им насладиться моментом. Они выходят на набережную, сверкающую огнями вдоль соседнего берега реки, и медленно плетутся к ограждению. — Но зато мы бы могли снять видео на память! Мне постоянно попадаются такие ролики в ленте… — Завались, Дуракава! Лучше удели свое внимание мне. Ойкава резко оборачивается, вцепившись в перила до побелевших костяшек. Нахмуренные брови выражают смесь шока и непонимания.  — Повтори. Иваизуми нервно сглатывает. Просьба, очевидно, была лишней. — Забудь, я просто… — Как ты меня назвал? — перебивает Ойкава. — Ду-ра-ка-ва, — четко и раздельно чеканит Иваизуми. Это он готов повторять много-много раз.  — Меня так соулмейт называет. Это выбивает воздух из легких не хуже удара об лед. Иваизуми делает судорожный вдох, вспоминая как дышать, и борется с рвотным позывом. Как же это все надоело! — Твой соулмейт не самого лучшего мнения о тебе, да?  Ойкава грустно смеется. — Боюсь, что так. Еще он любит Годзиллу и играет в волейбол. Иваизуми поджимает губы. Они с соулмейтом Ойкавы чем-то похожи, и это лишь усиливает ноющую боль в груди. — А еще ему никогда не снятся сны, поэтому он не помнит всего того, что мы пережили вместе.  Сердце пропускает удар. Ему послышалось?.. Иваизуми медленно оборачивается. Глаза Ойкавы блестят от влаги, губы кривятся неестественной улыбке.  — Ты не узнал меня, Ива-чан, — от осуждения в голосе бросает в холодный пот.  Пульс в ушах нарастает, оглушая и мешая соображать.  — Ты хочешь сказать, что?..  — Мы соулмейты. — Если ты шутишь… — Иваизуми хочет произнести с угрозой, но выходит жалко. Голос дрожит из-за тупой надежды, от которой он не готов отказаться. — Скажи, что ты не шутишь! Ойкава всхлипывает, притянув Иваизуми к себе и уткнувшись ему в шею. — Никаких шуток. Я так боялся ошибиться! Думал, раз ты меня не узнаешь, значит, я лишь принимаю желаемое за действительное, — горячее дыхание обжигает кожу. По спине пробегают мурашки. Иваизуми нехотя отстраняется, заключив лицо Ойкавы в ладони. Он гладит большим пальцем по щеке, высматривает признаки лжи, но не находит. Мир схлопывается до теплых прикосновений и полных нежности взглядов. Их обоих бьет дрожь то ли от ветра, то ли от нервного напряжения. — Но почему ты не сказал раньше? — Ты слышать ничего не хотел. Я боялся, что ты мне не поверишь! Стой… — Ойкава лезет в карман пальто. — Это тебе. — Что это? — Иваизуми непонимающе рассматривает протянутый блокнот.  — Это мои заметки о наших снах. Может, тебе будет интересно полистать?.. — он впервые видит Ойкаву настолько смущенным, с раскрасневшимися щеками и блестящими глазами. — На самом деле я все записываю в телефон, но мне хотелось сделать тебе подарок, поэтому я переписал некоторые от руки. Иваизуми немо открывает и закрывает рот. Его переполняет тепло, которое он так давно искал и давно отчаялся найти. Вместо ответа он притягивает Тоору к себе, покрывает щеки поцелуями, шепчет на ухо какой-то бред. — Я тоже не верю, — признается сквозь слезы Ойкава. — Я так долго тебя ждал! Он прислоняется лбом ко лбу, трется кончиком носа о замерзший нос Иваизуми. — Спасибо. Я обязательно все прочитаю.  — Значит, тебе было не все равно? — Не говори глупостей.  — Только если поцелуешь меня.  Иваизуми находит руку Ойкавы и сначала запечатлевает поцелуй на холодных пальцах, согревая их своих теплом.  — Только если обещаешь рассказывать мне все-все-все сны. — Обещаю. Иваизуми долго целует Ойкаву, потеряв счет времени. Мысли испаряются из головы. Он чувствует себя самым счастливым на свете, несмотря на то что продрог до костей. — Только у меня нет для тебя подарка, — заплетающимся языком сообщает Иваизуми.  Он чувствует себя пьяным от чувств. Последний раз нечто подобное происходило с ним, лишь когда его команда прошла на национальные в старшей школе. — Ты же в курсе, что главный мой подарочек — это ты? Но можешь угостить меня горячим кофе, если очень хочется. Я замерз, — у Ойкавы получается достать и разблокировать телефон малоподвижными пальцами лишь с третьей попытки. — Упс! Двадцать пропущенных от Макки. Иваизуми проверяет свой экран. — И тринадцать от Матсуна.  — Я выиграл! — с гордостью резюмирует Ойкава. — Мы не соревновались, Дуракава, — прячет улыбку Иваизуми в ладонях, пока согревает их теплым дыханием. Ойкава не слушает. Глаза жадно бегают по строчкам в переписке. — Мы были правы, — он вскидывает голову и с триумфом стучит ногтем по экрану. — Они соулмейты!  — Ты все еще хочешь присоединиться к ним?  Он кривится.  — Не будем отвлекать их от обсуждений всратых снов. — И правда, — соглашается Иваизуми. — Зачем нам их сны, когда есть свои? Он тянет Тоору за руку, уводя подальше от мрака ночной реки к освещенным улицам. Его не отпускает ощущение, что это все сладкий сон, Иваизуми не снятся сны. Значит, это самая что ни на есть правда?..

THE END