Вселенной больше нет, но я о ней зачем-то помню

Ойкава улыбается-улыбается-улыбается. Когда после пар прощается с Маки, вынужденным сегодня предпочесть волейболу помощь родителям с переездом. Когда слушает пожелания от однокурсниц, пришедших поддержать команду на тренировочном матче. Когда болтает с товарищами в раздевалке. Два невидимых крючка тянут уголки губ вверх с тех пор, как Ойкава наткнулся на факт в книге про успешный успех: организм считывает информацию с мимических мышц и вырабатывает эндорфины, если улыбаться. Потом эту информацию опровергло научное исследование (спасибо Маки за разоблачение), но привычка осталась (к несчастью Маки). Вот что действительно работает — волейбол. Настроение Ойкавы автоматически улучшается, стоит зайти в зал. Тренировки — лучшая часть дня, источник гормонов счастья и способ отвлечься от поиска соулмейта в каждом встречном. Но сегодня он не чувствует ровным счетом ничего. Апатия. Ойкава безучастно кивает тем, кого еще не видел, скользит незаинтересованным взглядом по команде противника и занимает свою позицию после короткого приветствия. Мысленно не здесь. Он мечтает поскорее вернуться домой, пересмотреть какой-нибудь «Титаник», чтобы напомнить себе: в его жизни все не так плохо. Да, закончится все, скорее всего, слезами и молитвами («Боже, пошли мне более умного соулмейта, чем Джек! Чтобы согласился разделить с мной единственный способ спасения, если мы пойдем ко дну…»), но ведь это и есть конечная цель плана. Эмоции должны найти выход. А пока… Ойкава разворачивается лицом к сетке и встречается с жутким взглядом доигровщика. Дежурная улыбка медленно сползает с лица — перед глазами проносятся смазанные флэшбеки, зародившие догадку. Ойкава хватается за сетку рукой, чтобы не осесть на пол. — Эй, с тобой все нормально? — беспокойство смягчает суровый вид противника. Его голос… Сердце пропускает удар. — Ива-чан? — с надеждой вырывается у Ойкавы, хотя он готов поклясться, что губы впервые произносят это имя. Противник меняется в лице. Удивление. Растерянность. И наконец — решимость. — Ты обознался, — отрезает он и первым отводит взгляд. Кто-то из товарищей хлопает по плечу и спрашивает о самочувствии, но Ойкава отмахивается, выдав что-то про низкое давление. — Все в порядке, — уверяет он, гипнотизируя затылок того, кого принял за своего соулмейта. Раздается свисток, но Ойкава не следит за игрой: все еще в ступоре. К своей подаче удается хоть сколько-то вернуть концентрацию и принести команде целых три очка. Стресс убирает предохранители — мяч рассекает воздух и врезается в пол с такой силой, что все вздрагивают. К тому моменту, когда они снова оказываются оба у сетки, команда Ива-чана ведет. Вдох. Выдох. Ойкава заставляет себя мило улыбнуться, будто его не разрывает от чувств и спросить: — И как же тебя тогда зовут? — Иваизуми Хаджиме. Ойкава отмечает, что имя звучит подозрительно созвучно с прозвищем, но оставляет это наблюдение при себе: Иваизуми все еще не выглядит дружелюбно и признаваться в подозрениях прямо во время матча — не самая лучшая идея. — Я Ойкава Тоору. Свисток. — Удачный мяч! Иваизуми обменивается многоговорящими взглядами со связующим, срывается с места и вбивает мяч в пол. От него исходит особая аура решимости, и его присутствие на поле неизбежно ощущается. Некоторые болельщицы подбадривающе хлопают и кричат, забыв, что болеют за свой университет. И не Ойкаве их осуждать. От множащихся вопросов тревожно. Если Иваизуми действительно его соулмейт, то почему не узнал?.. У него всегда туча над головой или только сегодня? Может, Ойкава все же обознался? Он бросает взгляды на Иваизуми до тех пор, пока того не начинают подкалывать из-за излишнего внимания. Приходится заставить себя не смотреть в его сторону. — С тобой все нормально? — уточняет Куними между партиями. Нихрена не нормально, но Ойкава кивает. Учащенный пульс грохочет в ушах вовсе не от физической нагрузки. К счастью, тело приходит в себя первым и движется на автомате. Но проблема в том, что он — связующий, мозг команды, и его общее состояние неизбежно сказывается на качестве игры: первый сет берет команда противников, второй с трудом — Ойкавы. Не то чтобы он доволен собой, но в сложившейся ситуации удивлен, что вообще способен продолжать матч. К середине третьего сета Иваизуми начинает сдавать позиции и хромать. Тренер замечает это и делает замену. Ойкава с облегчение выдыхает. Голова трезвеет: на дальнем расстоянии Иваизуми меньше напоминает ему соулмейта. Чем быстрее матч закончится, тем быстрее Ойкава сможет что-то выяснить, поэтому он возвращает себе ухмылку и уточняет у товарищей: — Ну что, разогрелись? Куними показывает большой палец вверх. Отлично. Меньше, чем через десять минут команда Ойкавы вырывает победу. Он отстраненно наблюдает рукопожатия, благодарности, обещания повторить игру и прочие условности, стараясь не потерять из вида Иваизуми. Ойкава наспех переодевается и ждет на выходе из второй раздевалки. Парни выходят один за другим, окидывая его насмешливым-понимающим взглядом. Иваизуми среди них нет. Ойкава уже начинает переживать, что все же упустил его, когда выходит игрок под номером два с темными вьющимися волосами и дает загадочное наставление: — Небольшой совет. Не стоит произносить при нем триггерные слова по типу «сны», «соулмейты». Удачи! Ойкава вскидывает брови. Чего?.. Брюнет уходит, оставив после себя пачку новых вопросов. И как, спрашивается, Ойкаве не использовать эти слова?! Как этот тип догадался, о чем он собирается говорить с Иваизуми?.. Самой правдоподобной кажется версия, что игрок под вторым номером — инопланетянин, читающий мысли. Последним выходит Иваизуми и выглядит удивленнее своих сокомандников, заметив Ойкаву. — Как нога? — Нормально. — Обезбол есть? — Выпил перед матчем, пока рано пить еще раз. Они медленно двигаются в сторону выхода. Иваизуми заметно хромает. — Почему никто не остался с тобой, зная о травме? — не удерживается от вопроса Ойкава. — Это не травма, — раздраженно поправляет Иваизуми. — Так, мелочь. Потому что я попросил от меня отстать. К тебе это, кстати, тоже относится. Ойкава успешно игнорирует выпад. Лестница быстро обличает серьезность проблемы. Иваизуми тихо матерится, медленно переставляя стопу с одной ступеньки на другую. Ойкава забирает сумку с его плеча, делая вид, что не замечает тяжелый взгляд. — Похоже на растяжение связок. У меня такое было. Сначала ничего, думал ерунда, а потом резко ходить не смог, — комментирует он, наблюдая за болезненным спуском. — Тебе бы недельку дома посидеть. Иваизуми стонет. — Если бы все было так просто. — Наш медпункт уже не работает, но есть травматологическое отделение в пяти… — Ойкава запинается, вспомнив о травме и сделав поправку: — В двадцати минутах ходьбы. Недавно был там для исключения перелома. — Я не… — Разумно получить справку на всякий случай, это же ни к чему не обязывает, — настаивает он. — Если сейчас так беспокоит, то завтра ты можешь тупо не встать с кровати. Преодолевая последние ступеньки, Иваизуми все напряженно обдумывает. Наконец он нехотя признает не без тяжелого вздоха: — Ладно, ты прав. В какую сторону отделение? Он тянется, чтобы вернуть себе сумку. Ойкава усмехается, уворачиваясь от руки. — Ты же не думаешь, что я брошу тебя одного? Я провожу, мне не тяжело. Уши Иваизуми заметно краснеют. — Спасибо. Настроение Ойкавы улучшается и настигает своего пика, когда слышит: — Классно играл, кстати. — Я сегодня не в форме, — легко отмахивается он. — А ты был на высоте, несмотря на травму. Но лучше так не геройствовать. Иваизуми выгибает бровь и смотрит со скепсисом. — Что? — уточняет Ойкава. — Не пойму, ты прибедняешься или правда веришь в свои слова? Ойкава ослепительно улыбается. Впервые за этот день искренне. — Нет, я определенно хорош, просто не сегодня. Надеюсь, тебе еще повезет увидеть меня во всей красе. Иваизуми усмехается, но тут же морщится от боли. Ойкава предлагает опереться на свое плечо, но тот отказывается. На половине пути Иваизуми все же соглашается принять помощь. Они неловко переплетают конечности в попытке найти наиболее удобную позу. — И зачем тебе все это? Шел бы домой. — Захотелось узнать тебя поближе. — Ближе некуда, — тихий смех Иваизуми щекочет шею Ойкавы. Неловкость быстро исчезает, внутри все переворачивается от приятного волнения. Хорошо знакомая близость дурманит. Ойкава все больше убеждается: это тот самый Ива-чан из его снов, которого он видит каждый гребаный день. Но. Почему в его глазах ни капли узнавания?! Ойкава прочел, наверное, тысячи историй в интернете про встречи соулмейтов, и всех их объединяло одно: в тот момент, когда люди находили друг друга, все становилось кристально ясно, сомнений не оставалось. Но у Ойкавы все через жопу. Всегда. — У тебя случайно нет брата близнеца? — решает зайти издалека он. — Э… что за странный вопрос? — Просто у меня такое чувство, будто мы уже встречались. А у тебя нет? Иваизуми качает головой. — Думаю, что я бы запомнил тебя… — он запинается на полуслове. Ойкава самодовольно ухмыляется. — Вот как… — Просто ты высокий. — Да, дело только в этом, — подыгрывает Ойкава, транслируя всем своим видом «Нет». Иваизуми снова краснеет, отворачиваясь и смотря под ноги. — Жарко сегодня… — пытается перевести он тему. — Или все дело в том, что горяч я? — Еще одно слово, и я тебя пну, — беззлобно предупреждает Иваизуми. — Я на это посмотрю, — намекает Ойкава на больную ногу. — Тогда задушу. — Пожалуй, это действительно будет удобнее. — Рука Иваизуми как раз покоится на плечах Ойкавы. Они добираются до больницы быстрее, чем рассчитывали, и обнаруживают очередь из пяти человек. Иваизуми падает на свободную скамейку, возвращая себе наконец сумку. Прежде чем он успевает открыть рот и попрощаться, Ойкава оповещает. — Схожу за кофе. — Я уже пил сегодня кофе, — неуверенно протестует Иваизуми. — Звучит по-дедовски, — хмыкает Ойкава. — У меня плохой день, и у тебя, похоже, тоже. Предлагаю улучшить его или окончательно испортить химическим кофе из автомата. — Ладно, возьми мне любой, главное без сахара. — Я передам автомату, но ничего не обещаю. Ты заметил, что он иногда делает назло слаще? — Ты один из сторонников заговора автоматов для кофе? Ойкава смеется. Подобный юмор можно отнести к аргументам про родство душ?.. Ему нужна эта пауза, чтобы протрезветь от близости и все обдумать. В ожидании кофе он приходит к выводу, что пора попробовать прояснить ситуацию. Когда Ойкава возвращается, очередь уменьшается всего на одного человека. — Почему твой друг предупредил, чтобы я не говорил с тобой о снах и соулмейтах? — он выбирает наименее опасную формулировку, протягивая стаканчик с кофе, но у Иваизуми все равно дергается глаз. — Потому что мне не снятся сны, — его голос становится более холодным. Ойкава замирает в шоке. — Такое бывает?.. — Как видишь. Прости, но я не хочу это обсуждать. Значит ли это, что Иваизуми просто не запоминает свои сны?.. Ойкава открывает рот, чтобы попытаться продолжить, но тут же закрывает под грозным взглядом серо-зеленых глаз. Что-то ему подсказывает: если сейчас продолжит, то только все испортит. Иваизуми не поверит и окончательно закроется, решив, что тот просто издевается над ним. — Ладно, понял. Как смотришь на то, чтобы обменяться контактами? Ойкава пойдет другим путем.

──────── ※ ────────

Ничего не существует, только тьма. А Ойкава в ней комок. Маленький и ничтожный, стремящийся сжаться настолько, чтобы окончательно исчезнуть. — Тоору, где ты? — зовет Иваизуми. «Нет меня...» — Тоору, выходи! Нет! — Тоору! Дверь перед Ойкавой со скрипом открывается, полоска света прорезает тьму. Он с удивлением обнаруживает себя в старом пыльном шкафу. Сидит с согнутыми ногами, обхватив себя руками. Оказывается, он вовсе не комок, а ребенок. Иваизуми смотрит на него сверху вниз, держа в руках сачок. Ойкава замечает на его пальцах цветные пластыри и вспоминает, как сам обрабатывал эти ссадины. Вид из шкафа открывается сразу на зеленое поле и ослепительно голубое небо. — Ну и что ты здесь делаешь, Дуракава? Ойкава снова утыкается носом в коленки в надежде вернуть себе успокаивающую тьму. — Уходи. — Ты издеваешься? Я тебя искал несколько часов… это же ты хотел охотиться на микро-нано-инопланетян! Ойкава не отвечает. Тогда Иваизуми встряхивает его за плечи и дарит отрезвляющий щелбан. — Ай!.. — хватается за лоб Ойкава. — Что ты делаешь?! — Привожу тебя в чувство, Жопакава! Иваизуми протягивает руку и помогает вылезти из шкафа, ворча что-то себе под нос. — И что это было? — интересуется он, пытаясь скрыть неловкость за грубостью. — Ты забыл про меня! — вспоминает Ойкава, не сдержав всхлип — предвестник слез. Прежде чем он окончательно расплачется, Иваизуми громко возмущается: — Что ты несешь? Когда я про тебя забывал?! Ойкава замирает, задумавшись. А действительно — когда? Облегчение заполняет каждую клеточку тела, когда он понимает, что просто что-то напутал. Как же мог усомниться в самом лучшем на свете друге?! — Я всегда буду рядом, — обещает Иваизуми. — И никогда про тебя не забуду. А большего и не надо. Растрогавшись, Ойкава кидается обниматься. Он зарывается носом в майку Иваизуми и наконец больше не чувствует себя брошенным.