The Ripper and the Wendigo

       Когда Уилл Грэм проснулся сегодня утром, что-то в глубине его запутанных мыслей заговорило с тревожной ясностью: Декорации созданы. Грядет нечто необычное. Он размышлял над этими словами, когда санитар принёс то, что с трудом можно назвать завтраком, и потом, когда пришли охранники из больницы штата Балтимор с маской от укусов и набором специальных ограничителей. Если они и заметили предвкушающую дрожь в его руках, когда надевали наручники, то не сказали об этом ничего, даже когда выводили его из камеры мимо других заключенных. Они все еще боялись его. Как и должны. Заключенные тоже его боятся, но совсем по другой причине. Им полезно помнить, кто поместил их в эти камеры. Уилл пробыл в Балтиморской государственной больнице всего шесть месяцев из ста тридцати лет заключения, великодушно назначенных ему штатом Вирджиния, но после ареста, за несколько недель до Балтимора, он пробыл в настоящей больнице для лечения энцефалита. Кажется, это было целую жизнь назад. Может быть, поэтому его тревожное волнение не имело смысла — что необычное может ожидать осужденного серийного убийцу? Особенно того, кто раньше выступал в роли ищейки ФБР, унося почти столько же жизней, сколько спасал? Это кажется смешным. Но Уилл Грэм знал, что лучше не терять надежду полностью. Цинизм порождает самоубийства в таких местах. Сегодня его последний прием у невролога. Доктор Чилтон сделал своим приоритетом, чтобы Уилл посещал каждого врача «в случае долгосрочных побочных эффектов», но он прекрасно понимает, что Фредерик не заинтересован в его здоровье, кроме того минимума, чтобы гарантировать правдивость содержания книги, которую он полон решимости написать. Какая польза от домашнего серийного убийцы, если его мозг снова закоротит? Имея это в виду, Уилл благодарен, когда охранники выводят его на улицу к машине скорой помощи, а Чилтона нигде нет. Он надеется увидеть солнечный свет, но на небе толпятся тучи, грозя дождем. Уилл опускает глаза. Он проходит мимо вооруженных охранников, мимо дородного, веснушчатого водителя, на чьем значке под фальшиво-восторженной фотографией написано «Роланд, Сет», и позволяет им приковать себя к полу. Лодыжки, запястья, все соединено одной цепью. За пределами маски от укусов Уилл не так защищен, как, вероятно, должен, но он не собирается жаловаться. Здесь с ним один охранник, сидящий спиной к передней части машины. Он сжимает дубинку так, что костяшки пальцев побелели, но снаружи выглядит непроницаемым. Уилл знает лучше. Мужчина боится его, не желает смотреть на него напрямую. Уилл не пытается сдержать улыбку. Он слышит, как двери открываются во второй раз и глухой металлический скрип тележки, выкатывающейся из-за них. Еще один пациент? — Еще один? — вторит его мыслям водитель, слегка раздраженный. Санитар уклончиво мычит. — Кроуфорд хочет его допросить. Эти четыре слова вызывают у Уилла неподдельный интерес. Он садится немного прямее, не обращая внимания на то, как охранник рядом с ним напрягается, словно Грэм — паук, ползущий по стене. Сет издает недовольный звук. — Черт возьми. Я единственный водитель. Крикните Пита. — пауза, еще один вздох. — Загрузите его тоже. — Вместе? — Я не собираюсь совершать две гребаные поездки в одном направлении. — Водитель ворчит. — Я возьму их обоих. Двух зайцев одним выстрелом. Наступает момент тишины, и Уилл чувствует это. Беспокойство. Нервы. Все опасаются предлагаемой совместной поездки, но никто не смеет задать водителю вопрос об этом. Любопытство Уилла взлетает до небес. — Загрузите его. — Говорит санитар с резкостью, которую может уловить только Уилл. Снаружи царит суматоха и шум, когда персонал больницы везет второго заключенного. Уилл намеренно смотрит вперед на панели стены, изображая безразличие, пока охранники загружают второго заключенного в машину в самый дальний от него угол. Он не оборачивается, когда чувствует, как энергия места меняется с появлением кого-то намного большего, чем он сам. Он не оборачивается, когда чувствует на себе взгляд, прожигающий дыры в его лице с темной интенсивностью, которую он никогда раньше не чувствовал. Он оборачивается только тогда, когда двери запечатывают, а машина начинает движение и сцена готова. И, ох. Что-то действительно необычное. Взгляд Уилла перемещается от точеной угловатой линии подбородка к высоким скулам, к знакомым глазам, имитирующим цвет крови. Он видел этого человека только на фотографиях; он был арестован всего несколько недель назад из-за намеренной фрейдистской оговорки его психиатра, некоего доктора Беделии Дю Морье, но доктор Чилтон был настолько любезен, что принес Уиллу газету на следующее утро после поимки Чесапикского потрошителя. Уилл часами смотрел на это лицо на странице перед собой, видя его впервые, но зная его в своем сердце так, как он знает свое собственное имя. О, да. Уилл знает его. Он изучал его. Составлял его профиль. Зациклился на нем. Поклонялся ему. Доктор Ганнибал Лектер сидит на другой стороне небольшого замкнутого пространства в белой маске от укусов, в отличие от прозрачной маски Уилла. Он в смирительной рубашке, также в отличие от Уилла, но, несмотря на его ограничения, его осанка безупречна, а поза расслаблена. Он не такой высокий, каким его всегда представлял Уилл, на самом деле он всего на несколько дюймов выше него, но он настолько поразителен, и его присутствие настолько велико, что он мог бы быть почти на фут выше и в три раза шире. Он выглядит как настоящий джентльмен — светский человек из своей прошлой жизни, невозмутимый и беззаботный. Дайте ему сшитый на заказ костюм и бокал вина, и он мог бы позировать для GQ, а не быть отправленным в Квантико за убийство и поедание нескольких десятков человек. (И это только то число, которое смогли доказать.) Уилл едва может в это поверить. Его вдохновение. Его архитектор. Чесапикский потрошитель. Он восхищается доктором Лектером много лет, даже до своего ареста, когда Уилл был еще учителем и просматривал нераскрытые дела просто потому, что мог. До того, как стал убийцей. Он смотрел на сцены с Потрошителем, представлял и реконструировал, трогал и восхищался каждой кровавой деталью. Это был свет, цвет, музыка и воздух. Даже когда у него ничего не было, никого не было, он всегда был с Уиллом. И с ним Уилл никогда, никогда не чувствовал себя одиноким. Это пугало его так же сильно, как и волновало, это было ужасно и неправильно, но Уилл был зависим. Оставалось только позволить тьме поглотить его. Потрошитель вырезал себе место в голове и сердце Уилла, и в первый раз, когда Уилл отнял жизнь, он сделал это, думая о своем монстре. В первый раз, когда он создал живую картину, не меньше, чем из бедной Фредди Лаундс, он молился, чтобы Потрошитель увидел её. Он должен был увидеть. Эта идея заставляет его грудь сжиматься и наполняет его чувством желания, которого он не чувствовал с тех пор, как впервые увидел сцену с Потрошителем собственными глазами. Внезапное послание вселенной было хорошо принято. Он знает это лицо. Он знает эти глаза. И, очевидно, эти глаза тоже знают его. Доктор Лектер смотрит на него с другого конца машины, кровь в его глазах горит от любопытства, знакомства и чего-то близкого к волнению. Он узнал не только еще одного хищника, но и родственную душу. По одному этому взгляду Уилл понимает, что Ганнибал Лектер видел его работу и восхищается ею. Восхищается им. Интенсивность этого чувства настолько глубока, что почти ощущается физическим объятием. Ганнибал Лектер мог бы прикасаться к нему. Это действительно трагедия, что они находятся в одном помещении, всего в сотнях футов друг от друга, скорее всего, и все же это их первая встреча. Возможно, единственная. Все, чего Уилл Грэм хотел годами, находится прямо перед ним, прикованное к полу, как и он. В клетке. Они не должны быть в клетке. Уилл заставляет себя расслабиться. Он делает скучающее лицо, глубокий вдох, потягивает шею из стороны в сторону, все это под бдительным взглядом двух вооруженных охранников и доктора Лектера, который выглядит так, будто умирает с голоду. Он оглядывается вокруг, затем снова встречается взглядом со своей добычей. Удобно, доктор? — спрашивает он молча, с небольшой, плутоватой ухмылкой. Доктор Лектер моргает один раз, невинно, как кот, затем обводит взглядом небольшое пространство. Белая маска скрывает его рот, но его глаза говорят достаточно. Не особенно. Уилл наклоняет голову на долю дюйма в знак признания. Ему тоже. Здесь два охранника. Один слева от Уилла, один рядом с Ганнибалом напротив него. Вероятно, есть третий на пассажирском сиденье, плюс водитель, и ещё двое полицейских, один автомобиль спереди, другой сзади, сопровождающие их к соответствующему пункту назначения. Всего шесть человек, и только двое из них представляют прямую угрозу в данный момент. Полиция и психиатрические медицинские силы Балтимора просчитались, но на этот раз это сработало в пользу Уилла. Его первоочередной задачей было бы освободить Ганнибала Лектера. А остальное? Ну… Уилл смотрит на свои руки и сгибает их. Он скован только наручниками. Он снова встречается взглядом с доктором Лектером. Насколько сильно вы хотите выбраться отсюда? Окровавленные глаза морщатся в уголках. Улыбка. Это все, что нужно знать Уиллу. Он ухмыляется. Мне нужна только одна свободная рука. Одним толчком Уилл умело вывихивает большой палец и сбрасывает наручники с запястий. Это чертовски больно, но только на секунду, и вдруг все происходит очень быстро. Светловолосый охранник слева от Уилла нападает на него через секунду, врезаясь в переднюю часть его тела с такой силой, что он почти отлетает назад на сиденье, но Уилл Грэм гораздо быстрее. От детских хулиганов, до драк в барах в студенческие годы и его подготовки в ФБР, Уилл быстр, ловок и знает, как блокировать удар. Он сбивает охранника на пол, где его голова ударяется о металлический пол и оставляет его ошеломленным. Второй охранник, тот, что сидел рядом с доктором Лектером, пытается схватить его, но, к радости Уилла, Ганнибал отбрасывает бедного сукина сына в сторону, и тот падает на колени. Уилл сжимает в кулаке его грязные темные волосы, поднимает голову и разбивает её о сиденье один, два, три раза. Кровь хлещет из его сломанного носа и треснувших зубов, и когда он падает на пол, становится ясно, что он уже мертв. Тяжело дыша, Уилл стряхивает боль с запястья и бросается к доктору Лектору, чьи глаза светятся чем-то, что так близко к гордости. Больно заставлять его кривиться, но куртку нужно снять, если у них есть шанс на побег. Уилл пытается быстро справиться с пряжками смирительной рубашки, умудряясь каким-то образом продвинуться на половину, прежде чем ошеломленный охранник на полу подпрыгивает и хватает его за талию, оттаскивая и почти швыряя в стену. Охранник кричит что-то неразборчивое для звенящих ушей Уилла, и следующее, что он осознает, это то, что он перевёрнут и лежит на спине, а охранник стоит над ним, занося дубинку, готовый ударить по голове, если понадобится. Дубинка опускается, но внезапно фургон резко дергается влево, заставляя охранника споткнуться. Водитель, скорее всего, услышал (и почувствовал) шум. Это оставляет ему несколько секунд в запасе. Уилл вскакивает на ноги, когда фургон снова виляет, и пинает ногу охранника, вдавливая каблук во внутреннюю сторону колена светловолосого охранника. Кость трескается, заставляя его кричать от боли, что дает Уиллу идеальную возможность схватить дубинку и опустить ее на голову мужчины, сломав тому челюсть и отправив обратно на пол. Не теряя ни секунды, пока фургон с визгом тормозит, Уилл возвращается к Ганнибалу Лектеру и быстро расстегивает оставшиеся пряжки, которые фиксируют его руки. Куртка не снята, но Ганнибал свободен. Прекрасно. Два ряда топота раздаются сбоку фургона. Двое убийц обмениваются взглядами, и, не говоря ни слова, разрабатывают следующий шаг их плана. Ганнибал закладывает руки за спину, чтобы создать иллюзию, что куртка все еще закреплена. Уилл поворачивается, хрустит шеей и встает лицом к двери, вытянув руки и сжав пальцы, готовые нанести удар. Замок на двери щелкает. Уилл делает глубокий вдох. Он чувствует гордый взгляд Ганнибала на своем затылке. Он выдыхает. Двери открываются. Уилл делает выпад. Охранник и водитель не ожидали этого. Уилл сбивает их, приземляясь сверху, и они валятся кучей на асфальт. Удар болезненный, но Уилл не позволяет этому остановить себя. Он бьет водителя в лицо, чтобы оглушить его, как раз в тот момент, когда охраннику удается вывернуться из-под него и встать на ноги. В периферийном зрении Уилла мелькает движение — двое полицейских кричат ​​и выбегают из своих машин позади него. Где-то справа раздается выстрел, но у него нет времени обратить на это внимание, потому что оставшийся охранник хватает его за грудь, разворачивает и сжимает руки, когда пытается оттащить его, но Уилл откидывает голову назад в лицо мужчины так сильно, как только может, и тот ослабляет хватку. Раздается еще один выстрел, по-видимому, в противоположном направлении, за которым следует звук бьющегося стекла, но Уилл едва ли может что-либо увидеть. Он вырывается из хватки охранника и разворачивается, нанося сильный удар в горло мужчины. Уилл быстро оглядывается, оценивая обстановку. В машине скорой помощи никого нет, кроме двух трупов, а на земле у его ног лежит небольшая кучка стекла из разбитого окна полицейской машины. На земле возле машины на животе лежит полицейский. Его шея вывернута под тошнотворным, неестественным углом, и очевидно, что он мертв. Однако Ганнибала Лектера нигде не видно. Чувствуя, как его сердце замирает, мир возвращается к своему ускоренному темпу, и охранник, хотя и задыхаясь, бежит на него. Уилл пригибается, подхватывая большой осколок стекла с земли. Когда охранник оборачивается, Уилл набрасывается и вонзает стекло ему в горло, перерезая сонную артерию. Кровь льется повсюду, и ублюдок падает. Он еще не мертв, но скоро умрет. Однако прежде чем Уилл успевает даже вздохнуть, звук взвода пистолета за его головой бьёт по барабанным перепонкам. Его сердце замирает, когда раздаётся хриплый голос последнего оставшегося копа: «Ложись на землю! Руки за голову!» Уилл зажмуривает глаза. Он не хочет, но знает последствия неподчинения. Ганнибал Лектер чёрт знает где. Может, он увидел свой шанс и сбежал в тот момент, когда убил копа, оставив Уилла разбираться со всем этим в одиночку. От этой мысли у него в животе сжимается дыра. Это имеет смысл. Они не знают друг друга. Что для него Уилл? Но Уилл Грэм не вернется в тюрьму. Он уже сталкивался с людьми с оружием. Если остался только один, он будет сражаться. Он скорее умрет, сражаясь за свою свободу, чем снова её у себя отнимет. Медленно Уилл поднимает руки. — Повернись! Уилл медленно поворачивается лицом к стволу. У копа течет кровь из виска, и он тяжело дышит, как собака. Лицо искажено в злобном, яростном рычании, его палец танцует на спусковом крючке. Он хочет нажать на него. Он может попытаться. — Ложись на землю, мать твою! — лает коп. Полный ненависти и ужаса, Уилл пытается придумать план. Он не вернется в тюрьму. Он не вернется. Но затем из машины скорой помощи выскакивает тень — идиот-свинья забыл о своих слепых зонах — и бесшумно застывает прямо за плечом копа. И, ох, сердце Уилла собирается воедино, колотится, колотится и колотится. Ганнибал Лектер, чудесным образом освободившийся и от смирительной рубашки, и от маски-укуса, делает один неуклюжий шаг вперед и опускает локоть вниз со скоростью змеи, заставляя пистолет выскользнуть из рук копа и упасть на землю, не выстрелив. Большие, сильные руки Ганнибала берут лицо мужчины в ловушку с обеих сторон, и ломают ему шею. Уилл наблюдает, зачарованный и более чем затаивший дыхание. Ганнибал отпускает сломанного копа, отбрасывая его как мусор на землю, затем поворачивается к водителю, который корчится на асфальте, и наносит ему мощный удар ногой в лицо. Водитель замирает. Мир вокруг них внезапно затихает. Стихает, если не считать легкого ветерка и вздымающейся груди Уилла. Ганнибал выпрямляет спину и поднимает голову, чтобы встретиться с ним глазами. Мы сделали это, понимает Уилл. Черт возьми, мы действительно сделали это. Он понятия не имеет, что произойдет дальше. Ганнибал смотрит на него с тщательно нейтральным выражением лица, как будто они только что встретились за ужином, а не убили несколько человек и сбежали из тюрьмы, каким-то образом совершенно спокойный и собранный. Единственное, что его выдает, — это его глаза; они блестят. — Молодец. — мурлычет он, не сводя глаз с Уилла. Сердце Уилла колотится о ребра. — Ты тоже, — бросает безжалостный взгляд на мертвого копа у их ног, чувствуя, как благодарность разливается по его венам, но никак не успокаивает его учащенный пульс. Ганнибал Лектер остался. Он не воспользовался первой же возможностью, которую увидел, чтобы сбежать; он освободился от своих пут, вернулся и убил кого-то ради него. Того, кто угрожал жизни Уилла. Для него это может не значить так много, но для Уилла… Боже, это ощущается лучше, чем солнечный свет, и Уилл не верит, что почувствовал это снова. Когда он снова поднимает взгляд, Ганнибал изучает его с легкой улыбкой, тянущей уголок его рта, и Уилл не совсем понимает, что с этим делать. Ему нужно сказать что-то еще. Он не знает, как долго это продлится, этот их маленький момент, а Уилл хочет, чтобы он продлился. Он так долго искал Потрошителя, и теперь он, наконец, здесь, перед ним. Но, Боже, что он должен говорить? Выразить свою благодарность, может быть. Доктор Лектер ценит вежливость, и ему не нужно притворяться. Уилл благодарен за то, что он сделал для него. — Спасибо, — добавляет он, указывая на труп. — За э-э… Он опускает голову в знак благодарности. — Твоя быстрая реакция привела нас к свободе. Спасти твою жизнь, казалось, было наименьшим, что я мог сделать. Это так небрежно, что Уилл на секунду забывает о себе и смеется. — То есть у меня было трое на одного, и ты не хотел, чтобы я получил всё веселье, — говорит он поддразнивая. Вот тебе и вежливость. Ну, доктор Лектер читал Tattlecrime. Даже до его ареста они всегда рисовали его жутким придурком, что, к сожалению, грубо, хотя и не совсем соответствует действительности. Если Ганнибал Лектер ожидает от него южного гостеприимства, он будет очень разочарован. И, честно говоря, Уилл тоже. Ганнибал, однако, выглядит просто удивленным. Уголок его рта поднимается еще выше, маска смещается в сторону притворной невинности, как будто спрашивая: кто, я? Слава богу, у монстра Уилла есть чувство юмора. Проходит секунда, может, две, и Ганнибал поднимает руку к лицу Уилла. Инстинктивно он хочет отстраниться от потенциального прикосновения (особенно от убийцы, чьи мотивы неясны, даже если это Потрошитель), но Уилл обнаруживает, что застыл на месте, как только пальцы Ганнибала коснулись пластикового края маски, все еще закрывающей его челюсть. О, черт. Маска. В хаосе Уилл забыл о ней. — Можно? — спрашивает Ганнибал. Блеск в его глазах говорит о том, что он знает, насколько опасен Уилл с его зубами, но расслабленная поза и внушительное спокойствие говорят о том, что он чувствует себя комфортно с этой угрозой. Доверие расцвело между ними каким-то болезненным образом. Уилл кивает и отворачивается. Его сердце продолжает колотиться, когда Ганнибал подходит ближе, и тень его внушительной фигуры полностью поглощает тень Уилла на земле. Они выглядят как одно целое. Уилл не может не чувствовать легкого головокружения от этого. Он чувствует дыхание Ганнибала на затылке, слышит, как он вдыхает — он только что понюхал меня? Быть учуянным каннибалом — не совсем хороший знак, но, как ни странно, находясь в таком уязвимом положении перед Ганнибалом Лектером, Уилл ощущает себя на американских горках. Его адреналин вспыхивает, страх и опасное волнение нарастают между ребрами. Пальцы Потрошителя ловкие и медицинские, когда они расстегивают пряжки на затылке. Теплые и успокаивающие в своем весе. Когда маска начинает ослабевать, Ганнибал говорит легким голосом: — Прости, но должен сказать, Уилл, я очень рад встретиться с тобой лично. Его пульс подскакивает. Еще один ремень ослабевает, тот, что на макушке. Уилл едва может обратить на это внимание. — Ты? — Да. Маска спадает. Ганнибал снимает ее, впервые открывая кожу Уилла свежему воздуху. Его прикосновения все еще кажутся лучше. Что еще важнее. Уилл поворачивается к нему лицом с широко открытыми, непонимающими глазами. — Я люблю твои работы. Если бы время не было проблемой, — он делает еще один шаг вперед, возвышаясь над Уиллом только своей силой и величием. Его голос понижается до темного гула. — Я бы с большим удовольствием наблюдал, как ты рисуешь. Уилл почти проглотил свой язык. Слова окутывают его, как плащ. Энергия между их телами искрится и наполняется статикой. Я бы с большим удовольствием наблюдал, как ты рисуешь. Он понял с первого взгляда в фургоне, что Потрошитель восхищается им, но сказать что-то подобное и иметь это в виду? Желание наполняет нижнюю часть живота Уилла, его член быстро проявляет интерес. Ноздри Ганнибала раздуваются, как будто он чувствует запах возбуждения. Щеки Уилла горят, розовые, как восход солнца, он уверен, и, не задумываясь слишком сильно о своих словах или последствиях, сглатывает у самого сердца. — Мне всегда доставляло огромное удовольствие наблюдать, как вы лепите, доктор Лектер. Бордовые глаза темнеют еще сильнее от желания, словно оникс под светом костра. Похоже, Уилл не единственный, на кого повлиял этот обмен мнениями. Доктор Лектер выглядит так, будто хочет поглотить его целиком. Уилл может на самом деле позволить ему. Господи, им нужно убираться отсюда. Они не могут сделать это на улице. Энергетический сдвиг также стал слишком подавляющим и опасным, заставив Уилла опустить глаза. Он прочищает горло и тихим, томным голосом, который слегка дрожит, говорит: — Им не понадобится много времени, чтобы найти это место. Кроуфорд будет здесь с командой в течение часа. Мы должны убираться. Ганнибал наклоняет голову, размышляя, затем разворачивается на каблуках и идет к полицейской машине без разбитого окна, мимо трупов на земле. Сбитый с толку, Уилл поднимает голову. — Что ты делаешь? — Знаешь, Уилл, ты слишком много волнуешься, — говорит Ганнибал через плечо, переступая через изуродованное тело охранника. — Тебе было бы гораздо комфортнее, если бы ты просто расслабился. Не теряя ни секунды, он проскальзывает на водительское место в машине, которая все еще работает, и закрывает дверь. На секунду Уилл задается вопросом, собирается ли он просто уехать, но, к его изумлению, Ганнибал этого не делает. Он подъезжает к обочине, где стоит Уилл, затем наклоняется над центральной консолью и открывает пассажирскую дверь. Он одаривает Уилла улыбкой, приглашение (и темный намек) написано на его лице. — Поедешь со мной? Уиллу даже не нужно думать об этом. Он не борется со своей ухмылкой. Не борется с тем, как тает его сердце. Он просто тянется к двери. — Куда еще мне идти?

----------

Как ни странно, первое, что делает Фредерик Чилтон, как только Джек вручную доставляет ответственного за произошедшее человека, чтобы тот страстно отстаивал свое весьма мрачное дело, — это смеется. Он бросает взгляд через плечо идиота на агента Кроуфорда, чтобы убедиться, что правильно расслышал, и как только заявление подтверждается, он просто не может сдержаться. Он смеется. И не по-доброму. Мистер Роланд выглядит смущенным, когда слышит смех. На долю секунды Фредерик задается вопросом, начнет ли он смеяться, как будто сорвался с крючка, как в невыразительном комедийном фильме, но, к его удивлению, идиот этого не делает. Это почти разочаровывает. Почти. Джек Кроуфорд остается стойким, если не смутно раздраженным вспышкой. Это была не совсем та реакция, на которую тот надеялся, что Фредерик также находит довольно забавным. Он знал и Чесапикского потрошителя, и Вендиго еще до их поимки и заключения — Джек должен был знать лучше, чем рисковать чувством юмора человека. — Так ты мне говоришь, — мурлычет Фредерик. — Что ты был слишком ленив, чтобы делать свою работу, работу, за которую я тебе плачу, поэтому ты посадил двух самых интеллектуально способных и опасных людей в стране, оба были осужденные серийные убийцы, и по крайней мере один из них каннибал, давайте не забывать эту маленькую вишенку на торте, — он многозначительно оглядывается на Джека, заставляя его слегка поморщиться, прежде чем сжать ручку в руке, чтобы направить ее на молодого водителя. — Ты решил, что разумным решением было бы посадить их в один фургон. Вместе. На расстоянии поцелуя. Сет барахтается. Его глаза — ну, глаз, левый заплыл, предположительно, из-за удара Ганнибала Лектера — расширяются, и он вскидывает руки в воздух, восклицая: «Они были в цепях! Лектер был в смирительной рубашке!» — Доктор Лектер, — рычит агент Кроуфорд. — У него была сломана рука и пуля в животе, а он всё равно убил четверых из моей команды. Одного из них зубами. — Да, и бедная медсестра Далтон. — Фредерик следует за ним, чувствуя что-то кислое в глубине горла. — Я беру на себя ответственность за это; помещая Ганнибала Лектера к бесстрастной медсестре, которая едва перенесла флеботомию. Его пульс не поднимался выше восьмидесяти пяти. Даже когда он проглотил ее язык. Он никогда не забудет эту сцену, пока жив. Они уже усыпили доктора Лектера и бросили его обратно в его маленькую камеру к тому времени, как подняли на ноги, но кровь все еще текла рекой по полу, а челюсть бедной, несчастной женщины была почти разорвана. Он едва сдерживал рвоту, когда повернулся к своим охранникам и приказал им «позвать Джека Кроуфорда немедленно. Прямо, черт возьми, сейчас». Мистер Роланд громко сглатывает в тихой комнате. Теперь он напуган. Хорошо. — И Ганнибал Лектер не единственный из них, кто убил сотрудника доктора Чилтона. Ах. Фредерик чувствует, как дрожь пробегает по его спине, и он на мгновение бросает на Кроуфорда сердитый взгляд. — К сожалению, это правда. Нестабильный санитар в этой самой больнице немного привязался к Уиллу Грэму. Его восхищение переросло во флирт, в одержимость. Он думал, что влюблен, а мистер Грэм играл с ним как на скрипке. Затем мистер Браун решил усилить свои усилия. Он немного… скажем так, распустил руки. — Доктор Чилтон... — пытается Джек. — А Затем Уилл Грэм разорвал Мэтью Брауна, — Фредерик грубо проводит большим пальцем по нижней части живота слева направо. — Его собственным скальпелем. Подарил ему улыбку. Глаза мистера Роланда широко распахиваются, и доктор Фредерик Чилтон понимает, что его точка зрения была принята. — В тот день уволилось двенадцать моих сотрудников, — говорит он с напряженной гримасой. Джек Кроуфорд заметно съеживается, скорее всего, вспоминая, как подошел к камере Уилла Грэма по прибытии и увидел самодовольную улыбку на лице своего бывшего профайлера. У него все еще были зубы в крови. Фредерик этого тоже никогда не забудет. И никто другой, когда его книга будет опубликована. Это самая первая сцена. Редактор Фредерика считает, что это блестящий крючок, и Фредерик склонен согласиться. Книга может быть отложена теперь, когда главный герой вырвался из его рук, но он уже некоторое время борется с концовкой. Охота на Уилла Грэма могла бы принести довольно славные результаты, тем самым создав лучшую концовку. Не говоря уже о том, с кем он сбежал… Как говорится, сюжет закручивается. — Ну… это хорошо, да? — кротко говорит водитель. Фредерик возвращается в настоящее, совершенно пораженный полной глупостью этого заявления. Взаимное бегство двух самых жестоких, печально известных серийных убийц в истории — это хорошо? Он должен снова ужесточить процедуры проверки для своих сотрудников. Капля пота стекает по виску молодого мистера Роланда. Теперь его начинает доставать пристальное внимание. Он из тех людей, которые никогда не признают, что поступили неправильно. Всегда способны найти плюс среди своего постоянно растущего списка минусов, если это в конечном итоге принесет им пользу. Сет Роланд на секунду переводит взгляд с одного на другого, затем неловко переминается с ноги на ногу. — Они оба жестокие, — утверждает он с большей уверенностью, чем он, очевидно, чувствует. — Они убьют друг друга. Или один убьет другого, и тогда вам останется поймать только одного. — Или они разойдутся, и мы больше никогда их не увидим, — резко договаривает Джек. Неприятный холодок пробегает по спине Фредерика. Он едва сдерживает себя, чтобы не выдать этого. Джек вздыхает от разочарования. — Ты когда-нибудь рыбачил, малыш? — Д-да? — Если вы ловите рыбу раз, и она ускользает, поймать ее снова будет гораздо сложнее. Уилл Грэм сказал мне эти слова. Иронично, что о Чесапикском потрошителе. Ах, да, Уилл Грэм, страшный Вендиго из Вулф Трап, начинал как консультант, что быстро стал почти таким же одержимым делом Потрошителя, как и сам агент Кроуфорд. По словам Аланы Блум, три агента криминалистической лаборатории называли Потрошителя парнем Уилла Грэма в довольно жуткой шутке после того, как тот пошутил о своем свидании с Чесапикским потрошителем. О, да, есть не одна причина, по которой доктор Чилтон установил очень конкретные правила, чтобы эти двое мужчин никогда не встречались лицом к лицу. Когда он снова включается в разговор, Джек все еще бубнит, ругая идиота за его халатность. —Доктор Лектер умен, у него есть ресурсы, и он исчезнет, ​​смешается с толпой и снова уйдет. На его поиски могут уйти годы. И не отмахивайтесь от того, что я сказал о Уилле Грэме. Он — ваза с аконитом. Красиво выглядит, но прикоснитесь к нему, и он убьет вас. Он мастер манипуляций, и довольно обаятельный, когда того хочет. Кошачья мята для убийц. Не говоря уже о его захватывающем уме, в который, я знаю, доктор Лектер с удовольствием бы тыкал и тыкал, манипулируя им по своему усмотрению. — Еще одна дрожь пробежала по спине Фредерика, и на этот раз он не стал ей противиться. — Лучшим сценарием была бы их взаимная смерть. — Какой худший? — Доктор Лектер уже проявил слабость к умным симпатичным брюнеткам с голубыми глазами, учитывая его увлечение доктором Аланой Блум. Уилл Грэм соответствует этому профилю и имеет черное, убийственное сердце ему под стать. Они страстные монстры, — ухмыляется он, показывая зубы. — И теперь они совсем одни. Температура в комнате, кажется, опускается на несколько градусов, когда заявление повисает над их головами. Это смелая инсинуация, Фредерик знает, но он так же знает, что это за люди. Увлечение Уилла Грэма Потрошителем было предметом спекуляций и хорошо известно, но никто, кроме Фредерика, похоже, не верит, что Ганнибал Лектер так же увлечен своим поклонником. После своего ареста всего девять недель назад Фредерик решил, что было бы полезно обсудить Уилла Грэма на сеансах терапии с Ганнибалом. Оба мужчины — как бы Фредерик ни противился признанию этого — чрезвычайно блестящие и исключительно увлекательные, и хотя они никогда не встречались, он считал, что острая проницательность доктора Лектера будет полезна для его романа. Что-то довольно странное произошло, когда Фредерик произнес имя Уилла Грэма. Ганнибал выглядел драматически скучающим до этого, но в тот момент, когда эти два слова сорвались с губ Фредерика, о, это было похоже на то, как будто чиркнула спичка. Искра чего-то огненного осветила темные, пещеристые ямы глаз Ганнибала, осветив его монстра всего на секунду. Его роман может оказаться длиннее, чем он думал. Наконец, похоже, оба мужчины перестали верить, что Фредерик преувеличивает. Джек Кроуфорд с трудом сглатывает то, что должно быть желчью, и заикается: — Ты думаешь, они… они могут начать… — Трахаться? — восклицает мистер Роланд. — По крайней мере, — продолжает Фредерик, — если кто-то из них способен любить, меня не удивит, если к концу года мы получим счастливое известие. Агент Кроуфорд издает обиженный звук и прислоняется к стене. — Иисус, мать его, Христос. Получается, они либо расходятся, либо один убивает другого, либо… либо они соединяются. Да, в библейском смысле, думает Фредерик. — Если Ганнибал Лектер и Уилл Грэм решат убить друг друга, то шансы на то, кто выживет, пятьдесят на пятьдесят. Вы можете найти победителя, можете и не найти. Если их пути разойдутся, вы можете найти их, а можете и не найти. — Джек проседает еще больше. Фредерик фыркает, смеясь так, будто обжигает. — Но если они переплетутся, вы никогда больше не найдете ни одного из них. — Он не сомневается, что это правда. Сет Роланд, похоже, определенно поставлен на место. Его плечи подняты до ушей, и он не достаточно смел, чтобы посмотреть Фредерику в глаза, когда бормочет: «Я точно уволен, верно?» — Да. Агент Кроуфорд раздраженно хрюкает. — Ты так же арестован. — За что? — Я пока не знаю. — Пауза. — За то, что был грёбаным идиотом.

----------

Ганнибал Лектер считает, что находиться внутри Уилла Грэма — самое близкое к блаженству, из всего, что он когда-либо чувствовал. Шелковистое тепло, увлажненное маслом, которое они украли из кухни, и такое восхитительно тесное, словно он был создан специально для тела Ганнибала. Как будто Уилл был создан для него. Ганнибал никогда не видел более прекрасного зрелища. Эфемерный, смертоносный мальчик под ним выгибает спину и хрипло кричит, его глаза закатываются, и дрожь сотрясает тело. Его кудри влажные от пота, и от кончиков ушей до грудины румянец. Несколько синяков в форме зубов Ганнибала покрывают его горло и ключицы. Этого недостаточно. Ганнибал хочет, чтобы он истек кровью. Он резко толкает бедра вперед, чтобы снова услышать, как Уилл издает этот звук. Уилл издает сдавленный стон и вцепляется когтями в руки Ганнибала, помечая его. — Я мечтал о тебе. Чесапикский потрошитель. О боже… — Скулит, когда Ганнибал рычит на его невнятные, восторженные слова. - Я хотел найти тебя. Я так сильно хотел тебя узнать, чёрт возьми. Этот невозможный, злой мальчик. Уилл Грэм. Вендиго. Монстр, чья сложная, культивированная тьма родилась из праведности и сострадательного сердца, создал такие очаровательные произведения искусства из крови грешников. Убийца убийц. Он околдовал Ганнибала Лектера еще до того, как Ганнибал узнал его имя. В самый первый раз, когда он увидел сценки на Tattlecrime, Ганнибал знал, что так или иначе он встретит этого монстра и оставит его себе. Теперь он у него. Одержимость разгорается ярче, затягивая узел возбуждения. - Я никогда не верил, что найду тебя, — говорит он. Уилл энергично кивает, соглашаясь, затем задыхается и содрогается, когда член Ганнибала снова скользит по его простате. - Блять, я так долго люблю тебя. В этот момент Ганнибал чувствует себя Богом. Он хочет разорвать этого парня и поглотить его сердце, но вместо этого соединяет их губы вместе, крадя наслажденные крики Уилла и упиваясь вкусом его удовольствия. Он трахает Уилла сильнее, делая толчки глубокими и медленными, чтобы иметь возможность растягивать их, пока его парень начинает дрожать и разваливаться на части. - Скажи мне. - приказывает Уиллу в губы. Уилл, прекрасное создание, почти рыдает. - Это прекрасно. Ты прекрасен. Ганнибал- - Ты бы остался со мной? - Да. - Убьёшь вместе со мной? - Да, да, да. - Прекрасно. - Ганнибал снова целует его, хотя это едва ли поцелуй, скорее хрипы друг в друга, просто поглощение дыхания друг друга, как наркотика. Он проводит губами по горлу Уилла и мурлычет. - Ты бы пообедал со мной? - Боже, да. Я бы принес тебе мясо, о, черт… — вопит Уилл, когда Ганнибал кусает, выпуская кровь, которая каплями падает на подушку, пока он лепечет почти пьяно от своего экстаза. - Печень Ч-Чилтона, почки Джека, язык Фредди Лаундса. Ах— все, что ты хочешь. Всё, всё, всё что угодно… Рычание вырывается из горла Ганнибала, когда его потребность обладать и требовать затмевает все рациональные мысли. Этот мальчик идеален. Ганнибал хочет съесть его целиком. - Я хочу тебя. Теперь ты принадлежишь мне. Я убью любого, кто посмеет прикоснуться к тебе. - Он скользит рукой вверх, чтобы обхватить пальцами основание тяжелого, истекающего кровью члена Уилла, и начинает гладить его в такт толчкам бедер, заставляя Уилла отчаянно скулить, требуя большего. - Ты мой. Мой, чтобы касаться, мой, чтобы отмечать… - Да, пожалуйста, о мой бог- - Мой, чтобы поклоняться. Мой, чтобы истекать кровью. Мой, чтобы любить. - Держи меня, держи меня, блять, пожалуйста- - Скажи это. - Я принадлежу тебе. Я твой. - Тогда докажи это. Кончи для меня. Уилл делает это с безмолвным криком, проливая горячую и густую жидкость меж их животами, дрожа от желания и перевозбуждения, но его глаза широко раскрыты от сверкающей, решительной, навязчивой преданности. Этого достаточно. Ганнибал вонзает зубы в горло Уилла сбоку и сильно кусает, когда его оргазм зажигает огонь, который распространяется по всему его телу и заставляет рухнуть в объятия Уилла, которые принимают его в железный захват. Ганнибал наполняет его каждой своей каплей, и всё это время его мальчишеский голос шепчет славные, ненужные молитвы в его шею «храни меня, храни меня, я люблю тебя, я нуждаюсь в тебе». Как будто Уилл не стал его центром тяжести. Как будто Ганнибал когда-нибудь отпустит его.

----------

- Как думаешь, как долго мы будем здесь в безопасности? Ганнибал, который блаженно парил между сознанием и беспамятством, возвращается к реальности голосом Уилла. Плечи его возлюбленного слегка напряглись под его ладонью, а голос напряжен от нервозности, но, тем не менее, Ганнибал улыбается. Он не может дождаться, чтобы просыпаться так каждое утро. Но сначала… Он быстро просматривает возможные сценарии, пока Уилл делает очередной вдох, затем отвечает: - Я оцениваю это в пять-шесть недель. Больше, чем нам нужно. - У тебя уже есть план? Ганнибал мычит, останавливаясь на мгновение, притворяясь, что задумался. По правде говоря, он планировал их отъезд из страны с тех пор, как Уилл забрался на пассажирское сиденье полицейской машины. Его убежденность испортила его обычные контакты, и не потому, что они считают его безнравственным, а потому, что знают, что его голова теперь имеет большую цену, и Ганнибал подозревает, что любой из его знакомых использовал бы это, если бы им это было нужно. Было бы слишком рискованно пытаться вести дела с кем-либо из них. Не сейчас, когда ему нужно думать о безопасности Уилла. Остается только один вариант. Прошло довольно много времени с тех пор, как он говорил с Чио, но она поможет. Он в этом совершенно уверен. - Я собираюсь связаться с моей подругой. Она поможет нам все организовать и получить проездные документы. - Уилл переносит вес на локоть, чтобы посмотреть Ганнибалу в глаза. Он выглядит почти очаровательно удивленным. Ганнибал его обожает. - Деньги тоже не проблема, у меня их полно, припрятанных в нескольких учреждениях под разными именами по всему миру. Уилл мягко улыбается, выглядя молодым и красивым, избавившись от этого бремени. Он снова расслабляется на груди Ганнибала, положив голову ему на грудь, пока Ганнибал перебирает пальцами мягкие и влажные от пота каштановые кудри. - Куда мы направимся? — спрашивает Уилл с явным волнением. - Куда угодно, любовь моя. Мир наш, чтобы завоевать его. - Нам следует отправиться на юг. Затаиться на некоторое время. Это оправданный ответ, хотя Ганнибал не может не чувствовать разочарования. Законы об экстрадиции были бы немного сложными, учитывая, кто они, но обойти их можно, учитывая знания и опыт Ганнибала. Вряд ли была бы необходимость в маскировке, пока они меняют свое поведение, чтобы поддерживать видимость. Обычных людей так легко обмануть. Ганнибал хочет отвезти его во Флоренцию. Франция, Венгрия, Швейцария, возможности безграничны. Он хочет показать Уиллу красоту планеты Земля, уложить его и заняться с ним любовью в священных местах. Взять его на охоту по одной стране за раз. Создавать шедевры. Он не хочет, чтобы присутствие ИНТЕРПОЛа нависало над Уиллом, как тень, портя их новую совместную жизнь. Но, возможно, новое, хотя и временное начало на Кубе будет не таким уж плохим. Уилл несколько мгновений молчит. Не говоря ни слова, он понимает, что Ганнибал обескуражен этим ответом, но не спорит. Его рука крепче обнимает мужчину за талию, и он наклоняет лицо вниз, чтобы говорить прямо в его сердце. Его голос слегка дрожит. - Я только нашел тебя. О, мой прекрасный мальчик. - Уилл, — шепчет Ганнибал так тихо, как только может. - Посмотри на меня, пожалуйста. Когда его мальчик молча отказывается, он мягко заставляет его голову подняться. Уиллу требуется мгновение, чтобы поднять глаза, но как только он наконец это делает, Ганнибал видит грустного, молодого мальчика, которым когда-то был Уилл Грэм — того, кто никогда не осмеливался быть уязвимым, никогда не позволял себе сближаться с кем-либо, как бы сильно он ни жаждал понимания и принятия, и теперь он наконец нашел того, за кого хочет держаться. Того, кто может его любить. Того, кого он так отчаянно боится потерять. И каким-то чудом Всемогущего Бога этот кто-то — Ганнибал. Одержимость разрастается в его сердце. Ганнибал гладит мягкую щеку своего мальчика, заправляет локон за ухо, поклоняясь ему каждым прикосновением. - Тебя не отнимут у меня, Уилл. Я никогда этого не допущу, — говорит он тихо и напряженно. Уилл ищет ложь, которую ожидает найти, но, не найдя её, улыбается, ярко красиво и мило. - Нас будут преследовать до конца наших дней, — замечает он. Ганнибал усмехается, не беспокоясь. Пусть попробуют. Это просто еще один вызов. Только теперь он знает с раздутым, любящим сердцем, что он не одинок. Они умнее вместе, сильнее вместе, и потребуется божественное вмешательство, чтобы победить их. В конце концов, ФБР — не единственные охотники на этой планете. В этом мире есть гораздо более сильные звери. - Да, моя любовь. Мы сделаем это, — говорит Ганнибал, целуя Уилла в лоб. - И как же это будет волнительно.