Все приходит с опытом

Юра сидел за барной стойкой в окружении подпитых чрезмерно маскулинных мужиков, не менее пьяных излишне манерных парней и крепко впивался пальцами в бокал кислотно-оранжевого коктейля, который порекомендовал ему бармен. Тот, к слову, тоже либо был из этих, либо специально так вырядился, всем своим видом транслируя гей-френдли вайбы. «Из этих»… Юра усмехнулся своим мыслям. Он вроде тоже из этих, но происходящая в клубе вакханалия вызывала у него дискомфорт. Юра передернул плечами, как будто сбрасывал с себя липкость чужих взглядов. И зачем он сюда приперся, еще и в таком виде? Когда он стоял перед зеркалом в ванной у Лилии дома и наносил макияж по туториалу из ютуба, ему казалось, что он выглядит эффектно, а не блядушно. Теперь же он сидел на высоком стуле у бара, вцепившись в бокал, и стремался смотреть на свое отражение. Он выглядел не лучше, чем все эти вульгарные парни с блестками на скулах, плечах и других оголенных местах. Юра нервно поправил лямку от майки. Как будто это могло помочь: на спине был огромный вырез, через который виднелись лопатки и все, что ниже, а поясницу едва ли прикрывали обрезки черной ткани. Хорошо, что его порнушные кожаные брюки не было видно, пока он сидел. Когда Юра вошел в клуб и поймал на себе десятки жадных противных взглядов, ему показалось, что без этих брюк в облипку он выглядел бы менее пошло. Юра сделал глубокий вдох, нахмурил брови. Сказал себе: соберись! В конце концов, он здесь не за тем, чтобы себя жалеть, а чтобы доказать ебаному Вите, что он тоже взрослый! И его могут желать, хотеть. И он тоже может и будет трахаться с парнями. И нечего тут сопли распускать. Юра решительно подвинул к себе бокал и сделал маленький глоток. Поморщился — сладкий. Он обвел взглядом сидящих за баром мужчин, трясущих конечностями на танцполе парней и принял решение — следующий, кто к нему подойдет, тот пусть и будет. Хватит уже ломаться, самому от себя противно. Юра снова поморщился и запил горечь на языке от собственных мыслей. — Один здесь отдыхаешь? — на соседний стул привалился какой-то старикан. Ему, наверное, тридцатник, не меньше. Хотя Вите тоже через пару лет будет тридцать, но это же Витя… — Отвали, — гаркнул Юра и отвернулся. Мужик недовольно обглодал его взглядом и что-то крикнул бармену, больше не обращая внимания на Юру. В следующий раз точно, подумал Юра. Этот какой-то совсем фу. И опять же старый. И жирный. Даже Кацудон не такой толстый. Юра встряхнул головой, сказал сам себе: не хочу думать про них. Я здесь не за этим. Посмотрел на почти полный бокал с коктейлем, вздохнул устало. Пить не хотелось совсем, и находиться тут тоже не хотелось. Юра зажмурился и прошептал себе под нос: ну давай же! Не будь ты таким ссыклом! И как только открыл глаза, услышал сбоку: — Колу зеро со льдом, пожалуйста. Юра повернулся, посмотрел на парня, который только что сделал заказ. Выглядел он ничего так, вроде не русский: не особо высокий, но выше самого Юры, в кожаной куртке и с модной стрижкой, а еще — не старпер. Даже, кажется, младше Вити. Точно младше. Юра обрадовался и тут же испугался, но отступать и не думал. Он сполз со стула, нахмурился и требовательно проорал сквозь музыку: — Пойдешь со мной? Парень повернулся к нему, посмотрел странным взглядом, но через секунду выражение его лица снова стало безразличным. Юра не отводил взгляда и ждал, сжав кулаки. Если сейчас он откажется, то Юра уйдет домой и… — Пошли, — парень кивнул, а у Юры из груди будто выбило весь воздух. Смуглая рука взяла его за запястье и потащила в сторону туалетов, а Юра тянулся следом, словно в трансе. Освещение в туалете тускло горело красным неоном, который тонкими линиями тянулся вокруг зеркал и по периметру черной плитки в полу. Все остальное тоже было черным: стены с матовым покрытием, кабинки и даже раковины из черного мрамора. Выглядело все это жутко и давило своей темнотой. Юра отмер, когда дверь кабинки стукнула о внутреннюю стенку и из нее вышли двое. Не успел он поморщиться, как его самого потянули в соседнюю. Когда оказались внутри, его неловко попытались прижать к боковой стенке. Юра брезгливо от нее отстранился и грудью уперся в этого нерусского типа. В парня, с которым собирался заняться сексом, поправил себя мысленно Юра и вздрогнул. А потом чужие руки опустились на талию, огладили ее почти невесомо, и уже куда решительней залезли под майку. Юра зажмурился и вцепился в чужие плечи, чтобы не касаться туалетной дверцы. Черная кожа под пальцами противно скрипнула, и Юра решил, что, наверное, она искусственная, лишь бы не думать о том, что чужие ладони уже расстегивали ширинку на его брюках и забирались внутрь. Юра боялся открывать глаза, поднял высоко подбородок, чтобы даже случайно не увидеть, что происходит внизу. Почувствовал касание чужих губ к своим и тут же резко отвернулся с робким «не надо». «Хотя бы это… оставь мне, пожалуйста», — попросил он мысленно, сглотнул и задышал чаще. Звук расстегнувшейся молнии уже не своих брюк оглушал, горячие пальцы на собственном члене парализовали. Сразу после Юра почувствовал и чужой член, дернулся рефлекторно назад, но рука, которая, оказалось, лежала уже на его бедре, крепко держала и сильнее прижимала к себе. Юра растерянно открыл глаза и уставился в густую темноту потолка, пока незнакомые пальцы обхватывали его член и прижимали его к другому, незнакомому. Тепло чужой кожи было неприятно, прикосновения — почти омерзительны, но Юра терпел, сжимая челюсть, потому что теперь он сможет сказать долбаному Вите в глаза, что он трахался! Соврет, что ему понравилось и что у него тоже было по любви. В углу потолка как будто что-то блеснуло, и Юра зацепился за ускользнувший огонек, чтобы отвлечься. Но мысли все равно утекали в думы о Вите, о том, как он, возможно, трахался в эту самую минуту с Кацуки, на большой кровати с белоснежными простынями, а у Юры даже не стоял и он сейчас с абсолютно незнакомым парнем в туалете, который обхватывал их члены и дрочил им обоим. У парня пот стекал по смуглой коже на шее и колючий, наверное, ежик волос на затылке, глаза — узкие — смотрели вниз, и он совсем не похож был на Витю — Юра специально выбирал. От этих мыслей стало вдруг так отчаянно тошно. Не от парня напротив, от себя, от этого сраного туалета, от обстоятельств, из-за которых Юра здесь оказался, от всего. И Юра, не удержавшись, всхлипнул, снова зажмурил глаза и по вискам потекло. Чужая рука внизу замерла, а потом и вовсе исчезла. И ощущение члена рядом со своим пропало тоже. Юра открыл глаза, но ничего почти не видел. Перед ним расплывалось обеспокоенное лицо, и Юру сорвало окончательно. Он когтями впился в чужие плечи и громко зарыдал. Следующие минуты проходили как в тумане: кажется, ему натянули обратно брюки с трусами, кажется, усадили на унитаз, и Юра обессилено на него опирался, продолжая рыдать, отчаянно, безнадежно, необратимо. Парень стоял напротив и молчал. Вот щас он свалит, подумал Юра, понял наверное, что я малолетка, и обосрался. — Так… — раздалось над Юрой, и он поднял голову: парень бегал растерянным взглядом по Юриному лицу, то отводил его в сторону. — Так… — повторил он и взъерошил волосы нервно, а взгляд все метался. Юре стало его жаль — он же не виноват, что Юра ебанутый, впутал его в разборки с самим собой. Юра сглотнул норовящий вырваться всхлип и сказал тихим шепотом: — Я не этого хотел, — добавил после короткой паузы: — Я этого не хотел, — и зажмурился до оранжевых кругов под веками. Как же хотелось исчезнуть сейчас. Тут же почувствовал руку на своем плече — она осторожно, но крепко сжимала — а потом услышал: — Я тебя обидел? Юра зарыдал еще горше, вцепился наощупь в полы кожаной куртки и уткнулся в его живот. Незнакомые руки опасливо гладили его по волосам, а Юра плакал и плакал. Почему-то вспомнился деда, как он сдержанно гладил его в детстве, и так захотелось попросить у него прощения. Юре показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он успокоился, а потом его аккуратно отстранили и спросили: — Ты в порядке? Юра утер сопли и принял, как ему казалось, грозный вид: — Да. — Как тебя зовут? ​​— Юра, — давя новые всхлипы, ответил он. Поймал удивление во взгляде напротив, но было так не до этого. — Я Бека. Да похуй, подумал Юра. Как же сейчас все похуй. Бека, как теперь был осведомлен Юра, подхватил его подмышки и поставил на ноги. Юра взбрыкнул, принял воинственный вид и выкрикнул ему в лицо: я не буду! Бека вздохнул и повел его, как оказалось, к умывальникам. Юра расслабился. В туалет вошли двое поддатых мужиков, один из них просканировал Юру и присвистнул. Бека загородил его собой, сжал кулаки и посмотрел на них недоброжелательным взглядом. Юра был ему благодарен — сил на драку совсем не осталось, да и эти двое выглядели здоровыми. Мужики быстро угомонились и разошлись по кабинкам. Юра открыл кран, повис над умывальником и смотрел, как струя стекает по сливу. Вдруг перед глазами оказалась чужая ладонь с водой, а потом приблизилась и аккуратно прошлась по лицу. Юра отмер и начал отфыркиваться. — Ты чего? — он уставился удивленно на Бека. — Умыться надо, — терпеливо объяснил тот. — Я сам. Юра вздохнул и начал остервенело намыливать лицо, чтобы смыть с себя всю дрянь. С водой уходила тяжесть и приходило осознание. Пальцы скользнули по черному мрамору — такие бледные в темноте. Другие — крупные, смуглые — протягивали черное одноразовое полотенце, и Юра прижал его к лицу, запрокинул голову и замер. Под веками красные вспышки от странного освещения метались из угла в угол. Там, за дверью туалета, гулко стучали басы. Отражались глухо в грудную клетку: бум, бум, бум… что казалось, будто задыхаешься. Юра выпустил наружу рваный выдох, длинный, мычащий, и стянул небрежным движением полотенце с лица, откинул в корзину. Бека стоял и смотрел на него в упор. Все с тем же каменным лицом, как и минуту назад. И часом ранее. Сколько они уже тут стояли? Юра глядел сквозь него и чувствовал себя изнуренным. «Я не желал такого опыта». — Пойдем? — аккуратное, осторожное. И Юра пошел. Спросить бы его, куда. Спросить бы себя, зачем. Но Юру просто тянуло, как на поводке. Бека ненавязчиво придерживал за руку, вел за собой через толпу. Двигающиеся в разнобой тела остались позади, когда он завел его в нишу на небольшом подиуме, где была диджейская стойка с микшером, колонки и даже виниловые пластинки. — Присаживайся. Я сейчас, — он усадил Юру на единственный стул и почти нырнул уже в галдящую толпу, как притормозил. Нахмурился, снял с себя кожаную куртку и накинул Юре на плечи, после чего исчез в скопище людей. Юра сидел неподвижно и потерянно рассматривал собственные пальцы. Здесь, в этом небольшом закутке, он, казалось, был огражден от остальной жизни клуба и испытывал искреннюю благодарность за это. Юра медленно перебирал пальцами: то сгибал их по очереди, то расправлял завороженно. Перед самым носом показалась простая белая кружка, какой не должно быть в таком месте. Юра вздрогнул, поднял глаза и глупо спросил: — Это что? — Чай с молоком, — ответил Бека. Юра фыркнул: не хочу. — Надо, — прозвучало настоятельным тоном, — ты замерз. И только теперь Юра заметил, как его потряхивало целиком. Он взял кружку с чаем и выпил залпом. Поставил на пол. Бека стоял у микшера и переключал какие-то рычажки. Трек стал пободрее. Он обернулся и уверенно сказал: — Я могу тебя подвезти. А Юра подумал, что если поедет к Лилии, то они с Яковом его прибьют. За то, что соврал, что деда приехал. За то, что сказал, что он останется с ним в отеле. Они ведь поверили. Юра вздохнул, повел судорожно плечом и усмехнулся грустно. — У меня есть диван, — добавил Бека. — Можешь переночевать у меня. Юра поднял на него изможденный взгляд. Бека смотрел на него в ответ. Юра подумал устало: наверное, он нормальный, просто заботливый. Наверное, ничего не будет. Наверное, я бы не расстроился, если бы в итоге меня грохнули. И согласно кивнул. — Придется подождать. Мне два часа до конца смены. Юра пожал плечами. Забрался с ногами на стул, устроился поудобнее, поправил сползшую с плеч куртку. И закрыл глаза. — Юра, — осторожное прикосновение к плечу выдернуло из дремы. Юра заторможенно заморгал. Снова смуглая рука потянула его сквозь толпу, затем был свежий пронизывающий даже сквозь чужую кожанку ветер. А пиджак я так и оставил в гардеробе, равнодушно подумал Юра. Мотоцикл, которым Юра не имел сил восхититься и которого не успел испугаться. Голова была тяжелая, от мыслей, от событий, от всего, и ветер свистел бессильно, потому что шлем прятал Юру от всего. Бека жил в обычной двушке в новостройке: прихожая, кухня, приоткрытая дверь в ванную. Разглядывать ее не осталось сил, хотя обычно Юра был до неприличия любопытным. Во всяком случае, взрослые так ему говорили. Цепляя безразличным взглядом рандомные предметы чужого быта, Юра не заметил, как они очутились в спальне. — Ты пока выбери себе, что надеть. Там все чистое, — Бека указал на полку в приоткрытом шкафу и вышел из спальни. Юра выцепил первое, что под руку попалось — серые шорты на завязках. Залез глубже в поисках футболки и наткнулся на странное. Он вытянул футболку и развернул ее — на ней был знакомый принт с тигром. Точно такую же Юра купил в Хасецу, когда летел за Виктором на край света. Юра застыл, а через секунду, поддавшись странному импульсу, раскрыл дверцы шкафа, где висели толстовки, худи, пиджаки, среди которых затесалась мерчовая ветровка в бело-сине-красный. Юра расправил ее одной рукой, чтобы увидеть надпись на спине. На ветровке гордо значилось Plisetsky. Юра так и застыл в недоумении, как в комнату зашел Бека: — Там на полке шампунь, гель для душа… — Это что? — по слогам произнес Юра, не выпуская из рук ветровки. Бека молчал. — Ты что, следил за мной? — срывающимся голосом продолжил Юра. — Нет. — Не пизди, — Юра развернулся на пятках и нервным движением дернул худак, так что вешалки зашатались. — Ты знал, кто я! — не сдержал крика Юра. — Сначала нет. Думал, просто похож. Потом ты сказал свое имя, — прозвучало абсолютно спокойное и уверенное. На секунду Юра даже, кажется, вспомнил, удивленный взгляд Бека, тогда, в туалете, когда Юра назвался, но ненужные воспоминания тут же растворились. — Это не отменяет того, что ты ебаный сталкер! — Я не сталкер. Я спортсмен. Юра продолжал пепелить его взглядом, не веря ни единому слову. Бека кивнул Юре за спину. Юра обернулся и на высоко подвешенной полке увидел беспорядочно лежащие медали. — Мы вообще-то на одном катке занимаемся с недавних пор. Отабек Алтын, — добавил Бека. Блядь. Конечно Юра знал, кто такой Алтын — видел не раз его прокаты на соревнованиях, но он не запоминал лицо, он смотрел на технику, компоненты. И что, он обязан знать, что Бека — это Отабек? Испуг в миг сменился гневом. Юра не знал, на кого злился. Просто. Заебало. Вышел из комнаты, попутно выхватил полотенце у Отабека и скрылся в ванной. — Юра, там горячую воду… — громкий хлопок дверью в ванную, а за ним громкое «Блядь! Сука!» — …надо подождать немного. Когда Юра вышел из ванной в шортах, которые завязал намертво, чтоб не спадали, и натянул все-таки футболку с тигром, Отабек был уже на кухне и возился с туркой. — Кофе на ночь? — спросил Юра. — Я молоко грею, — ответил Отабек, — на ночь полезно. Разлил по бокалом и протянул один Юре. Юра к молоку был равнодушен, но сделал глоток. И как-то… отпустило. Они пили молча и думали каждый о своем. Юра рассматривал обычную во всех смыслах кухню, но в голове ничего не откладывалось. Было пусто и странно тоскливо. Когда закончили, Отабек проводил его в спальню. Кровать была застелена чистым бельем. Юра упал на нее и, не в силах открыть глаза, почувствовал тяжесть опустившегося на него одеяла. «Просто спасибо», — подумал Юра. Дверь скрипнула, впустила немного света, а потом все погасло.

***

На тренировку каждый добирался своим ходом. Если точнее, утром Юра сбежал. На катке все оставалось таким родным и привычным, что Юру не на шутку несколько раз напугали собственные порывы расцеловать лед — здесь все было четко и понятно, все было правильно, и Юра чуть не кричал от счастья, что у него есть это. Только его фигурное катание, его золотые медали, его безупречные прыжки. И все это никто и никогда не сможет у него отнять. Даже если ничего другого больше не останется. Отабек приехал чуть позже самого Юры и, хотя абсолютно точно его заметил, не стал подходить с разговорами, не бросал излишне-намекающих взглядов, не докучал своим вниманием. Даже не поздоровался, просто кивнул, хотя раньше Юра этого бы даже не заметил. А он и не замечал — только сегодня утром спросил у Якова будто бы невзначай, как давно с ними занимается Отабек, а когда услышал от удивленного Фельцмана «да с полгода как», в растяжке чуть коньком бортик не снес. Все занятие Юра тайком поглядывал на Отабека, как тот катает, как прыгает, как делает вид, что не посматривает иногда на Юру. Вот кому не занимать такта — Юре бы у него поучиться. За все занятие так ни разу и не приблизился — все время занимался на противоположной стороне катка. Юра все смотрел на него и думал. У Отабека дома ветровка с Юриным именем. У Отабека беспокойный взгляд, когда он смотрит на Юру. У Отабека кожаная куртка и мотоцикл. А еще у него Юрин первый раз. И за все время он ни словом, ни делом Юре об этом не напомнил. Из Отабека наверняка бы вышел хороший друг. Занятие подходило к концу, и Юра, не давая себе больше ни секунды на раздумья, оттолкнулся от бортика и решительно подъехал к Отабеку, а потом так же решительно спросил: — Будешь моим другом? — протянул руку, нахмурил брови, будто не дружбу предлагал, а вызывал на бой. — Да или нет? — Буду, — еще более решительно ответил Отабек и протянул свою руку в ответ. Лицо его так же оставалось каменным, но в глазах, Юре показалось, он разглядел удивление и… надежду? Юра тут же развернулся и поехал к выходу с катка, приняв свой самый суровый вид. Прислушался — звука чужих лезвий не было слышно. Юра повернул голову нарочито небрежно и кинул через плечо: — Ну чего застыл? Кто меня домой отвезет? — и поехал как ни в чем не бывало. Отабек почти сразу же тронулся вслед и поравнялся с ним, но Юра специально на него не обращал внимания, только взгляд косил изредка, чтоб посмотреть, как косил на него свой Отабек. Юра усилием воли спрятал улыбку, и они вместе вываливались с катка, когда мимо пробежала стая шумных и подвижных малышей. Кто-то из них случайно толкнул на Юру Отабека, но тот вывернулся изощренно и уперся руками в бортик, чтобы Юру не задеть, чуть ногу себе не выкрутил — вот дурак. Другой бы на его месте навалился и не подумал бы о Юре заботиться. Хорошо, что это был Отабек. Хорошо, что это был Отабек.