Before Our First Case

      Запах медикаментов и знакомый аромат древесного парфюма — первое, что смог почувствовать Уилл после пробуждения. Он еще не открыл глаза, потому что белый свет больничной палаты просто ослеплял, но даже через призму этой мутной пелены перед глазами Уилл увидел Ганнибала, сидевшего около него, и Алану. Они говорили о чём-то отвлеченном. — Уилл! — девушка вскочила с кресла и подошла ближе. — Воды, — хриплым и сухим голосом попросил он, но не сводил глаз с Ганнибала. Тот просто наблюдал, но никакой нежности, никакой любви Уилл не увидел в его глазах. И закашлял. Перед глазами от чего-то возникли картинки с того вечера, когда вся кухня была залита кровью. — Как ты себя чувствуешь? — Алана прикоснулась к его некрасивому шраму на плече, рану от которого он сам зашивал. — Отвратительно. Так, будто меня выпотрошили, — голос все еще был тихим, а губы сухими и безжизненными. — Теперь все нормально. Кайл Нельсон мертв. Ты в безопасности, — Уилл усмехнулся со жгучей ненавистью, посмотрев на Ганнибала. «Я никогда не буду в безопасности».       Ганнибал смотрел также. Они отражали друг друга и это напряжение в воздухе просто уничтожало дружелюбную обстановку.       Уилл осмотрел палату и первое, что бросилось в глаза, помимо человека, ради которого он мог бы уничтожить мир и создать новый, это два букета цветов: обычный, с астромериями, и уж слишком пышный и дорогой с эустомами, отчего профайлер повел носом и хмыкнул. Вернувшись к зрительному противостоянию, он заметил трость рядом с креслом Ганнибала. — Если тебе что-то будет нужно, мы привезём это. Не стесняйся просить что-либо, — она мило и искренне улыбалась ему, но Уиллу было больно даже пользоваться мимикой. — Сколько я был в отключке? — Две недели, Уилл. — Ганнибал поднялся с кресла и похромал к окну, чтобы взглянуть на первый снег. — Ты молчалив, — с укором произнес профайлер, — Поговорим? — будто не замечая Алану, произнес он, и воздух заискрил. — Так. Ладно, я оставлю вас. Выздоравливай, Уилл, — она без намёков на что-то романтическое целомудренно поцеловала его в лоб и ушла.       Ганнибал не смотрел на него, в то время как Уилл просто прожигал его взглядом. Профайлер просто горел изнутри от обиды и разочарования, которыми они оба питались уже несколько недель. — Ну и? Будешь делать вид, что это не твоих рук дело? — Я не стану унижать себя извинениями. — Что? Ты выпотрошил меня, скинул вину на другого и избежал наказания, а теперь стоишь тут как ни в чем не бывало! — он не повышал голос, говорил шёпотом — все равно защищал Ганнибала, какую бы боль тот ему не причинил, — Мы же расстались, да? — Ты соврал. — Если ты знал, что я лгу тебе, почему оставил этот шрам? Почему позволил этому случиться. — Ты причинил мне боль, Уилл, я решил отплатить тебе той же монетой. Поверь мне, я долго думал о том, что хочу убить тебя за всё, что ты сказал и сделал, но я не смог, потому что, несмотря на недопонимание, я все равно люблю тебя, — он подошёл ближе и накрыл его руку своей. — Твоя любовь противоестественна. Ты воздвиг себя до уровня Бога и вершишь судьбы людей, но ты всё ещё тот маленький мальчик, которого лишили семьи, и поэтому он не знает, как любить, — глаза Лектера загорелись от ядовитых слов профайлера и чтобы не навредить ему еще больше он просто попросил: — Тебе лучше замолчать, Уилл. Я не хочу причинять тебе еще больше боли. — Правда? Тогда уходи. Я не хочу знать тебя, не хочу видеть тебя, не хочу знать чем ты занимаешься, не хочу знать, где ты и с кем ты. Мы расстаемся.       Ганнибал уязвлено посмотрел в синие глаза, но не ушёл, будто пытался распознать правду говорил Уилл или все также блефовал. И всё, что он сделал в тот момент, когда понял, что это не шутка и не обман — это вколол Уиллу неизвестное лекарство и надел маску с подачей углекислого газа, оставив его одного, задыхающегося и обездвиженного.       Алана ждала Ганнибала за пределами палаты и как только он вышел, она обеспокоено спросила все ли хорошо. Мужчина же придержал ее за талию, улыбнулся и предложил съездить в хороший ресторан, которым управлял его друг. Она была удивлена, но не отказала и в тот же миг нервно смотрела по сторонам, когда зазвенела сирена и врачи встревоженно бежали на вызов. Ганнибал же ласково прикоснулся к ее щеке и провел пальцем, чтобы она не оборачивалась и провел к выходу. Они вышли из больницы.

***

      Уилл пришел в себя во второй раз, но теперь его руки были обездвижены с помощью наручников. Понимание того, что Ганнибал оставил его умирать и подстроил всё так, будто он от горя решил покончить с собой, было слишком очевидным, особенно, когда он увидел перед собой незнакомого мужчину в костюме с блокнотом и ручкой, который внимательно наблюдал за реакцией. — Простите за неудобства, мистер Грэм, но это единственный способ удержать вас от рецидива. — Что это значит? — он дернулся всем телом и простонал от боли в животе. — Вы пытались совершить суицид. И ваша реакция на стрессовую ситуацию очевидна: вы стали жертвой маньяка, который напал на вас и нанес серьёзные травмы. Мы подозреваем, что у вас посттравматическое стрессовое расстройство. Учитывая случившееся с вами, эта реакция психики нормальна, но это необходимо вылечить ради вашего же блага и блага окружающих. — Где Лектер? — Уилл чувствовал, как тяжело ему дышать, как тело становится тяжелым, и паника подступает медленно, но ярко. Он хотел видеть его, хотел высказать ему всё, хотел смотреть как жизнь покидает его, как он задыхается собственной кровью. Сознание помутилось и теперь перед глазами он видел все того же Вендиго, вгоняющего свои когти в его плоть, разрывающего уже заживующую рану, вскрывающего его тело. Чудовище вырвало его сердце и надкусило, а после вернуло орган обратно. Оно смотрело в его душу чёрными, будто ночное небо, глазами и заставляло страдать.       И снова все повторилось, вот только на этот раз из фантазии и панической атаки его вытянул доктор Саузи, успокоил и дал антидепрессанты. Уилл чувствовал себя отвратительно, и от таблеток, как ему показалось, стало чуть лучше, но лишь немного.       Его сердце было разбито и ощущалось это так будто его достали из грудной клетки, изгвоздили и вставили обратно лишь кровавые ошметки. Профайлер и сам не замечал, как думает о разных способах убийства и понимал, что не хочет скрываться от полиции и ФБР, он бы сделал из этого феерию, которую так любил Ганнибал. Он бы хотел, чтобы все видели роскошное падение всеми обожаемого хирурга, интеллектуала и эстета. И лишь потому Уилл не стал бы скрываться — он не смог бы без него. Он осознавал это прямо сейчас, все еще находясь в больничной палате, но теперь еще и под наблюдением психиатра.       Уилл вышел из больницы только через две недели после «попытки суицида», в которой он принимал участие лишь косвенно. Он никогда не хотел быть жертвой, не хотел, чтобы его жалели, но все вокруг только этим и занимались. Первую пару дней он пробыл в тишине и одиночестве, не покидая дома. К счастью, дом был убран, причём не так, как этим занимались ФБР. Тут было слишком чисто, и даже обои были переклеены. И конечно же стало ясно, кто посодействовал этому ремонту после кровавой бани, которую сам и устроил. Но Уилл не испытал ничего кроме обычной благодарности. И таким же образом спустя еще неделю уже не замечал, что много пьёт и мало ест, чего в его физическом состоянии делать категорически было нельзя. Видимо, слова о суицидальных наклонностях имели вес.       Он терялся во времени, из дома выходил только, чтобы проветрить голову, и то, не особо это помогало. Мысли были слишком разрушительными, отравляли и пленили. И что самое мерзкое — снова снились кошмары, но на этот раз Ганнибал не убивал его, он просто смотрел, как это делает кто-то другой, будто и сам Уилл попадал в этот ад и не находил спасения, будто заблудшая душа, он продолжал просыпаться с криками и ужасным плачем. Помимо всех тех убийств, что он прочувствовал за всю свою жизнь, всех тех убийств, что он видел воочию или на фотографиях, ему снилось, как он теряет Ганнибала, как он сидит возле его остывающего тела и просто не может поверить, что это правда.

***

      В тот вечер Ганнибал устроил ужин для Аланы. Они общались все чаще, но он не торопил события, все еще переживая о Грэме, который абсолютно нигде не появлялся. Он ни на секунду не переставал думать о нем, но горечь расставания давлела над ним не так жутко, как над Уиллом. Да, он готов был сорваться в любое время и приехать, если бы Уилл позвонил или ему позвонили из полиции или больницы и сообщили, что с ним что-то случилось. Но все это было бы не просто. Ганнибал любил сложности. И понимал, что рано или поздно они все равно будут вместе. Уилл простит его, потому что сам Ганнибал давно простил.       В основном он ничего не знал об Уилле и о том, что происходило с ним все это время. Лишь Алана рассказывала ему о том, что заезжала к Уиллу пару раз, но он был сломлен и когда речь заходила о психиатрах, он начинал злиться и дерзить. Он вел себя так, словно ничего не случилось, но пустые бутылки, разбросанные вещи и не самый лучший внешний вид говорили об обратном. И слушая это, Ганнибал сжимал губы, желая помочь ему. Помочь единственному человеку, которого до сих пор любил и, видимо, не разлюбил бы никогда.       Больше они не поднимали эту тему во время ужина. Все происходило спокойно и размеренно: Алана с восхищением отзывалась о блюде, а после и о вине, а Ганнибал просто притворялся, они хоть и разговаривали, но девушка впервые видела его таким растерянным. Он и Уилл были одинокими изначально и только друг в друге нашли спасение, нашли понимание и принятие, которое хоть и стоило дорого, но все ещё оставалось истинным.       Вечер был уютным и даже забавным, но настоящей была только Алана: она поддерживала беседу, оставалась такой же вежливой как и всегда, с любовью говорила о музыке и просто была собой рядом с ним, но Ганнибал внимательно слушал её, рассказывал что-то интересное, но в целом был бесстрастен к ней.       Они сидели на диване: Алана прижалась к нему боком и положила голову на его плечо, пока сам Ганнибал оставил одну руку на спинке дивана, а второй держал бокал вина. Этот флирт мог перерасти во что-то большее и это почти произошло, когда Ганнибал приблизился к ней, чтобы поцеловать (это было не по-настоящему, очередная игра, в которую он ввязывал Алану, очередной способ избежать отчаяния и исцелить разбитое сердце, но это не помогло бы). Вот только поцелуя не произошло. В дверь сначала рьяно стучали, а потом пытались открыть ключами, не попадая в замочную скважину, отчего Алана и задала вопрос: — Кто это? Какой-то родственник? — она подумала об этом только из-за того, что дверь открывали ключом. — Нет. Кое-кто другой, — на лице проступила радостная улыбка, но тут же исчезла.       Ганнибал поднялся с места, когда в дверях гостиной уже стоял Уилл и придерживался за дверной откос, еле стоя на ногах. Увидев Алану, он даже опешил. Его цель была в том, чтобы помириться и провести ночь вместе. Это то, чего Уилл истинно хотел, и хотя Ганнибал вряд ли бы согласился на секс, пока сам Уилл был в неадекватном состоянии, ему было бы достаточно объятий и теплого места в его кровати. И если он зашел в дом с улыбкой и держал бутылку красного дорого вина в руках, то увидев Алану, в нем включилась страшная ревность, темная и обжигающая нутро. Взгляд сразу же изменился, а бутылка разбилась в клочья об мраморный пол, залив все вином. — Уилл, — это всё, что он успел произнести, когда Уилл неожиданно для всех достал пистолет и направил в его сторону. — Мне не нужны твои объяснения, я и сам все прекрасно вижу, доктор Лектер... — Уилл, тебе нужно успокоиться, — произнесла Алана и попыталась подойти, но теперь дуло пистолета смотрело в ее сторону и Уилл усмехнулся. — Тебе не стоило приходить сюда, Алана. У меня свои счёты с ним, и ты тут ни к чему. Проваливай! — он крикнул не церемонясь и она быстро скрылась в прихожей, и когда дверь хлопнула, Уилл продолжил, — Я хотел предложить тебе мир, я хотел провести время с тобой, а ты уже спишь со всеми подряд. — Уилл, тебе не стоит обвинять меня в чем-то, что не имеет никакого отношения к реальности. Ты сам знаешь, что я чувствую к тебе, что я хочу быть с тобой. — Это неправда, — он все еще направлял оружие в сторону Ганнибала, держа палец на курке. — Это правда. Тот факт, что ты не видишь этого и выбираешь страдания, вместо принятия, убивает тебя изнутри. Ты болен, Уилл, и я хочу помочь тебе, потому что ты мне дорог.       Уилл ничего ему не ответил, просто посмеялся и направил дуло в пол, как бы не замечая, и уже собирался уходить, но Ганнибал решил подойти к нему ближе, чтобы обнять и прижать к себе, вот только профайлер, испугавшись, что тот решит навредить ему, выстрелил, почти не соображая, а когда увидел, что Ганнибал лежит на полу и прижимает рукой окровавленный правый бок, его охватила паника. Он приблизился и упал на колени перед ним, пытаясь сделать хоть что-то.       Уилл прикасался к его лицу, с ужасом осознавал, что это один из его снов, который становится реальностью с каждой секундой. Он просто не верил, что сотворил подобное с любимым человеком, просто не мог понять себя в этот миг, но, представив, что он остался один, что в мире больше не найдётся человека, который бы смог понять его и быть рядом несмотря ни на что, Уилл просто поцеловал его, прикасаясь к губам, нежно и даже нервно, гладил его лицо и тело, переживая, что больше никогда не сможет прикоснуться к нему. И в тот же миг вложил пистолет в руку Ганнибала и просил выстрелить ему в сердце, зажал его руку своей и пытался выстрелить, но Ганнибал просто проигнорировал эту просьбу, видел, что Уилл просто не понимает, что делает. Вот только в этот миг Уилл взял пистолет и подставил к своему виску. Ганнибал схватил его руку и сжал, чтобы тот не натворил глупостей. Из глаз доктора шли слёзы, просто потому что он действительно испугался сейчас: он знал, что его ранение не смертельное, важно было лишь то, чтобы приехали медики, но вот Уилл напугал его. И в тот же миг, когда профайлер в последний раз поцеловал его, Алана ударила его новой стеклянной вазой, и он просто отключился.       Она стояла над ними и дрожала от всего происходящего. Ее руки были порезаны, но откровение об их отношениях и сама ситуация просто довела ее до нервного помешательства. В какой-то момент спокойная Алана просто испугалась, что убила Уилла и села рядом с ними, стараясь не плакать. — Я услышала выстрел и вернулась обратно, позвонив в 911, но я не хотела... — Ты спасла его жизнь, — Ганнибал зажмурился от боли, а после запустил пальцы в волосы Уилла, — он бы выстрелил, и тогда я... — Ганнибал смотрел в ее глаза и впервые полностью потерял контроль, прижавшись к ней, ища хоть какой-то поддержки, будто все старые шрамы в одно мгновение раскрылись, и он вспомнил только один момент, когда так сильно испугался, и от этого просто заплакал. Без игры на публику, без манипуляций, без сдержанности. Уилл сломил его также, как и сам Ганнибал сломил Уилла.       Через минуты две послышался вой сирен и в дом вошли врачи и полицейские. Ганнибал лишь прошептал: — Спаси его снова ради меня. Скажи, что он был в состоянии психоза и не понимал, что делает. Пожалуйста.       Алана удивилась такому милосердию, той любви, с которой столкнулась и просто отошла, чтобы врачи делали свое дело.