по вселенской разнарядке всё будет хорошо

первые три недели майк ведёт себя так, будто ничего не произошло. абсолютно. их и без того неловкое знакомство смазывает звонок на урок, на всём протяжении которого голова уилла остаётся пустой, а сердце лихорадочно бьётся о грудную клетку. проходит с четверть часа. уилл чувствует жжение на своём запястьи. ощутимое, но не болезненное. он тянет рукав толстовки вверх, заглядывает под него, чтобы увидеть, как буквы светлеют на его глазах. из чёрных они становятся тёмно-коричневыми. так быстро. уилл мельком смотрит на парня за соседней партой по правую руку от себя. он, не отрывая взгляда от объясняющего тему урока учителя, чешет запястье сквозь рукав рубашки. после урока он сам задерживается возле парты уилла. называет своё имя и протягивает руку. у него чернильное, светлеющее 'здесь не занято? ' на молочно-бледной коже, не скрытой больше рукавом — майк закатал их. у уилла сердце в горле оттого, что его собственные слова на чужом теле. он представляется в ответ, жмёт ту самую, правую, руку. стоит уиллу её коснуться, он чувствует, что она не похожа ни на одну из тех, что ему доводилось жать прежде. от неё исходит потрясающее, будто живое, нежное тепло. судя по выражению лица майка, он чувствует то же самое. его друзья — макс, лукас и дастин — оказываются отличными ребятами. они приглашают уилла и джейн сесть за их столом в столовой. макс и джейн находят общий язык очень быстро и через пару дней становятся едва ли не лучшими подругами: их невозможно друг от друга оторвать, когда они болтают на переменах. дастин и лукас почему-то всё время спорят, но, судя по всему, никто из них не воспринимает это всерьёз. дастин оказывается чрезвычайно начитанным, эрудированным практически во всех областях, касается дело науки или ролевых настольных игр. лукас, к огромному удивлению уилла, — капитан школьной баскетбольной команды. нетипичный. он не зависает с другими 'крутыми' парнями, обменивается с ними парой фраз о времени тренировок, пересекаясь в коридоре или столовой. он предпочитает проводить время со своими друзьями-ботанами и девушкой — макс. которая, кроме того, оказывается его соулмейтом. она, противоречиво своенравная, обладает резким непримиримым характером: у неё на всё есть, что сказать. уилл не замечает, как они с джейн становятся частью хаотичной, весёлой группы друзей-чудаков. макс часто приходит к джейн домой. они вместе делают домашнюю работу, болтают о музыке и телешоу; ходят вдвоём по магазинам и красят ногти. уилл рад за сестру: у неё наконец появилась подруга, о которой она так мечтала. когда дастин спрашивает уилла, не играл ли он в 'подземелья и драконы', а уилл отвечает, что был магом в школьном клубе в индианаполисе, дастин восторгается едва ли не весь день. оказывается, в хоукинсе тоже есть такой клуб, и дастин убеждает уилла, что он просто обязан придти на их ближайшую игру хотя бы для того, чтобы посмотреть и решить: хочет он присоединиться к партии или нет. мастером подземелий оказывается майк. дастин уверяет — он беспощаден. уиллу в этом сомневаться не приходится. не в контексте игры. за всё время, что уилл провёл рядом с ним, они не обменялись и парой слов. уилл не мог понять: просто ли майк стеснительный, или он не в восторге оттого, что уилл оказался его родственной душой. может, майк вовсе был одним из тех, кто не хотел иметь родственную душу? уилл был решительно в замешательстве, потому что, иной раз, у него подгибались колени оттого, какие взгляды майк бросал в его сторону. как бы то ни было, уилл не так представлял продолжение знакомства с парнем, назвавшим его красивым при первой встрече. всё меняется в последнюю неделю сентября. уилл и джейн уже собираются сесть в автобус, чтобы вернуться домой после длинного школьного дня. краем глаза уилл замечает майка и макс, стоящих на крыльце школы. судя по выражению их лиц, они о чём-то спорили, и макс, очевидно, выигрывала. майк бросает в её сторону последний, самый недовольный взгляд из всех, что уилл видел, и спускается с крыльца. макс победно улыбается, после быстро переводит взгляд на уилла, будто всё это время ей было известно, что он на них смотрит, и подмигивает ему. майк идёт в сторону парковки, уилл поспешно отводит глаза. он заносит ногу, чтобы подняться в автобус, но майк зовёт его по имени. уилл оборачивается. — извини, — произносит майк, подходя ближе, он останавливается в паре шагов от уилла, — можно мне, ам… — он взволнованно запускает руку в волосы, собранные небрежным хвостом, — ты не против, если я провожу тебя домой? он спрашивает с сомнением, ломано. уилл видит в его глазах тревогу и неуверенность, и смущение, и много чего ещё. уилл думает, он милый. он смотрит на джейн, которая всё ещё ждёт его возле раскрытых дверей автобуса. она качает головой с улыбкой, мол: 'можешь идти с ним, куда угодно, я не обижусь.' уилл снова смотрит на майка и кивает. не против. они отходят от школы в полной тишине. после уилл поймёт, каким майк может быть разговорчивым, даже слишком, когда чувствует себя комфортно. но пока он спрашивает с явным напряжением в голосе: — мы играем в эту пятницу после уроков, не хочешь придти? — дастин заверил меня, что ты настоящий профессионал в том, чтобы ставить партию в безвыходные положения. я хотел бы это увидеть, — уилл старается ответить так, чтобы голос не дрогнул: находиться с майком наедине было чем-то выше его сил. — дастин преувеличивает мои заслуги, — майк всё ещё звучит неловко, хотя уже менее сковано, — раньше мастером подземелий в школьном клубе был эдди мансон — он выпустился в восемьдесят шестом. ты бы видел, что он творил. нам каждый раз удавалось выжить с огромным трудом, просто чудом, — майк качает головой, на его губах появляется улыбка. вероятно, он очень дорожит этими воспоминаниями. — могу себе представить, — отзывается уилл, — в нашей партии мастером подземелий была моя подруга. она гений непроходимых сюжетов, — уиллу становится тоскливо, когда он вспоминает эмили. хотя он пишет ей каждую неделю и звонит по телефону — раз в несколько дней. он спрашивает, отгоняя печаль, — а до старшей школы вы играли? — да, — майк кивает, — мы играли в моём подвале втроём, потом с макс. это было хорошее время. каждый из них задумывается о чём-то своём, и несколько сотен метров они идут в тишине. уилл удивляется, что до этого самого момента майк казался ему угрюмым, нелюдимым, даже пугающим. похоже, он был настоящей душой компании. по крайней мере, с близкими людьми; с его друзьями. уилл вспоминает перепалку майка и макс на школьном крыльце. ему становится ужасно интересно, о чём они говорили, и он заговаривает, сам того не замечая: — вы с макс, похоже, отлично ладите. — она та ещё заноза, — небрежно бросает майк, — она переехала из калифорнии в восьмом классе, и, по правде сказать, я до последнего был против того, чтобы она присоединилась к нам. дастин и лукас вдвоём за ней ходили вопреки тому, что и она, и я были не слишком этим довольны. но она классная. я рад, что в итоге всё так сложилось. — выходит, у тебя аллергия на новеньких? — спрашивает уилл, улыбаясь. — не то чтобы… — майк засовывает руки в карманы, он, кажется, снова чувствует себя неловко, — прости, если я был грубым, — говорит он с искренним сожалением во взгляде, в голосе, — мне тяжело даются перемены. знакомства с новыми людьми — тоже. и то, что ты оказался моим соулмейтом, выбило из колеи. уилл вскидывает на майка голову. майк впервые упомянул об этом, и от этих слов, сказанных им, сердце уилла пропускает удар, а может, все два. он старается скрыть волнение, отводит взгляд в сторону. — прости, что заговорил об этом, — снова извиняется майк, и уилл понимает — ему не нравится слышать сожаление в его голосе, — я всё испортил, да? — нет, — отрицает уилл, он заставляет себя посмотреть на майка, — нам нужно было когда-то поговорить об этом. — хорошо, — майк вздыхает легче, чем до этого. его фигура перестаёт быть такой напряжённой, — просто… это довольно тяжело для меня. я не знаю, что чувствую, — признаётся он, — и… мне нужно время, чтобы разобраться во всём этом. я не из тех, кто бросится на шею незнакомцу только потому, что его выбрала судьба, — уилл смотрит на майка, он видит, как его красивое лицо снова исказилось чувством вины: он понял, что его слова могли звучать слишком резко. он оборачивается к уиллу и спрашивает, — для тебя, наверное, это тоже было потрясением? — да. да, было, — лжёт уилл. он думает об этом всю следующую неделю. о том, что майк, похоже, действительно не приверженец теории родственных душ. о том, насколько легко он говорил с уиллом до того, как сам вспомнил, кем они друг другу являются. о том, что он говорил об их связи 'нужно разобраться', 'не знаю, что чувствую'. уилл в тот вечер только дома, уже простившись с майком, понял, что он ни слова не сказал о том, что уилл парень. в сознание уилла закрадывалась мысль, возможно ли, что майк его сторонился только потому, что на их руках был знак того, что они предназначены друг другу свыше? то есть, если бы его не было, майк проявил бы в нём большую заинтересованность? уиллу казалось, с вероятностью в восемьдесят девять процентов, что так и есть. уилл не понимал майка. он не понимал того, что происходило в его голове, у него на сердце. казалось, для него было непостижимо то, что было так естественно для уилла. уилл был абсолютно влюблён в майка. и он принял это легче и быстрее, чем думал. были ли эти чувства обусловлены лишь тем, что так должно было произойти, или они в самом деле исходили из его сердца? уилл не знал. он стал задумываться об этом только после того, как убедился в том, что майк пытается сражаться со вселенским порядком. тем не менее, с того самого вторника, когда майк впервые предложил уиллу проводить его домой, уилл ни разу больше не ездил на автобусе. каждый день после уроков майк неизменно ждал уилла возле его шкафчика, и они шли домой вместе. майк много говорил обо всём на свете: о фильмах, выходивших в прокат в эти выходные, о том, что домашней работы становится слишком много, о квантовой механике, о предстоящей игре, но только не о словах на запястьях. уилл его ни о чём не спрашивал. хотя ему страшно хотелось. на первой неделе октября, после игры, на которой уилл решает, что готов присоединится к хоукинскому клубу d&d только затем, чтобы два раза в месяц видеть улыбку майка в тот момент, когда партия оказывается застигнута врасплох, им задают парное домашнее задание по физике. макс вызывается делать его в паре с джейн, дастин и лукас договариваются друг с другом. майку и уиллу ничего не остаётся, кроме как делать его вместе. майк первым предлагает это уиллу, уилл соглашается. он понимает — друзья специально подталкивают их друг к другу, и майку это тоже ясно как божий день. примерно в то же время майк впервые видит, как уилл рисует в обеденный перерыв. он заглядывает в его блокнот, всё ещё стоя возле их стола с подносом в руках, и говорит яркое, звучное: — это потрясающе! ты не рассказывал, что рисуешь. уилл смущается. он надеется, его лицо краснеет меньше, чем он чувствует. во время этого ланча майк, совершенно забыв о еде, просматривает блокнот уилла от корки до корки. с его разрешения, разумеется. уилл благодарит небеса за то, что взял с собой именно тот единственный блокнот, в котором не было ни единого портрета майка. уилл начал рисовать его едва ли не сразу после того, как встретил. он особенно не скрывает этого — ему всегда нравилось рисовать красивых людей, и он переборол комплекс стеснения этого ещё в средних классах. но рисовать просто красивых людей и парня, встреча с которым была предначертана судьбой, было не одно и то же. иногда уиллу казалось, что он не должен его рисовать. но он понимал, что не делает ничего неправильного. майк был красивым. высоким, слишком худым для того, чтобы называть его стройным, самую малость угловатым. его глаза — тёмные, проницательные, черты лица — острые, может быть, даже резкие, но гармоничные. длинные чёрные вьющиеся волосы он собирал высоким хвостом, и, уилл был готов поклясться, это делало его ещё красивее. он носил мешковатые толстовки и свитеры, из-за чего казался ещё более худым, чем был на самом деле, а его ноги в чудны́х широченных джинсах и ботинках на огромных подошвах выглядели ещё длиннее. в скором времени почти в каждом из блокнотов уилла появились портреты майка. его тёмные глаза, линия чуть ссутуленных плеч, выбившиеся из хвоста волосы, касающиеся скулы, лезущие в глаза, заправленные за ухо. его веснушки, чёрные ресницы, губы, которые почти никогда не улыбались. которые уиллу временами так сильно хотелось поцеловать, за что он себя неимоверно ругал. уилл рисовал не только лицо майка — его руки. тонкие запястья, широкие ладони, длинные хрупкие пальцы. иногда уилл пытался написать на правой собственные слова, сказанные майку при знакомстве, но у него не получалось. то ли оттого, что ему не удавалось больше их увидеть, то ли потому, насколько это во вселенском масштабе было чуждо майку, что даже карандаш в руке уилла его не слушался. майк приходит в полнейший восторг от рисунков уилла и спрашивает, нельзя ли ему увидеть другие. уилл сам приглашает его к себе, мотивируя это тем, что им всё равно делать домашнее задание вместе. уилл знает, на что идёт. он не пытается скрыть от майка рисунки, на которых изображён он, когда они оба садятся на его кровать, покончив с домашним заданием. майк видит их все. абсолютно. каждый. какие-то он рассматривает дольше, по другим скользит беглым взглядом, но ничего о них отдельно не говорит. зато говорит о тех, на которых исполинские драконы раскидывают свои мощные крылья, закрывая небеса, о тех, на которых прежняя партия уилла сражается с немыслимыми чудовищами. майк с первой попытки находит уилла на каждом из них. сердце уилла тянет сладкой болью, когда он видит, как майк радуется своей наблюдательности. он смотрит портреты всех дорогих уиллу людей. его мамы, брата, джейн. майк говорит, она очень похожа на себя настоящую. майк сидит на краю постели уилла, уилл, подобрав ноги, — за ним. он заглядывает через его плечо в собственные альбомы, чтобы оставлять комментарии по поводу обстоятельств, в которых были сделаны те или иные рисунки, и отвечать на бесчисленные вопросы майка. через какое-то время он устаёт от долгого сидения не в самой удобной позе и, скорее машинально, расслабившись, чем осознанно, укладывает подбородок майку на плечо. в этот момент уилл явно чувствует, как дыхание майка сбивается на секунду. головы уилл не отнимает, майк не возражает. он продолжает листать рисунки молча на протяжении нескольких минут, но позже заговаривает снова. он спрашивает уилла о красивой девушке со светлыми постриженными выше плеч волосами. уилл рассказывает ему об эмили. о том, что она его лучшая подруга, о том, как они познакомились, и о том, как тяжело было оставлять её. майк сочувственно кивает. он говорит, что не может представить себя без лукаса, дастина и макс, и что уиллу, должно быть, очень нелегко. ещё он говорит, что она милая. что он не может представить, как она с хитроумным выражением лица ведёт своих друзей в западню во время очередной кампании. уилл смеётся. у него на душе становится тепло оттого, что один ставший ему дорогим человек говорит с ним о другом дорогом для него человеке. уиллу хорошо рядом с майком. хорошо сидеть вместе и разговаривать, не думая ни о времени, ни над тем, что именно сказать, ни о чём. хорошо слушать его дыхание, замечать, как майк мельком смотрит на него, думая, что он ничего не видит. уилл вспоминает свои мысли в тот день, когда майк впервые провожал его домой. тогда он задался вопросом: влюбился бы он в майка, если бы так не решила вселенная? теперь у уилла был ответ на него. уилл полюбил бы майка в любой вселенной, даже в той, где на запястьях людей не появляются слова, определяющие их судьбы. когда майк собирается домой, с работы возвращается мама уилла. она заходит в его комнату поздороваться, заметив чужую куртку в прихожей. уилл в это время складывает альбомы на полку, майк — собирает свои вещи в рюкзак. уилл представляет его как своего одноклассника. джойс предлагает им перекусить, но майк отказывается, благодарит за гостеприимство, говорит, что ему уже пора. — это он, — говорит уилл, заперев за майком дверь, возвращаясь в кухню. джойс не переспрашивает: понимает, о чём он. — милый, я так… — 'рада' хочет сказать она, но уилл качает головой. — не думаю, что он из тех, кто верит в теорию родственных душ, — получается куда отчаяннее, чем уиллу хотелось. — я не знаю, во что он верит, — отвечает джойс с нежной улыбкой самой любящей в мире матери, — но я видела, как он на тебя смотрит. можешь быть уверен: не сегодня — завтра он пригласит тебя на свидание. — мам! — уилл физически может чувствовать, как его лицо вспыхивает смущением. джойс всё ещё улыбается. она пожимает плечами, как бы говоря 'ты ещё увидишь, что я права.' она оказывается права. это происходит совершенно неожиданно полторы недели спустя, когда майк как обычно провожает уилла домой. он снова несвойственно для себя тихий. уилл понимает, это происходит всякий раз, стоит майку погрузиться в свои мысли. он ждёт бури, но получает нечто иное. — может, — наконец нарушает молчание майк, — ты хочешь сходить со мной куда-нибудь? уилл чувствует, как тяжело ему даются слова. он будто борется с собой; со своими убеждениями, со своими принципами, капитулируя под натиском вселенной. — ты приглашаешь меня на свидание? — вырывается у уилла прежде, чем он успевает прикусить язык. глаза майка вспыхивают сиюсекундной паникой, но он так же быстро заставляет самого себя взять себя в руки. — да. да, я приглашаю тебя на свидание, — отвечает он серьёзно, — но я хотел кое-что прояснить: я делаю это не потому, что так решила вселенная, а потому, что ты нравишься мне. на самом деле нравишься. кончики его ушей краснеют, и он отводит взгляд, не в силах больше выдерживать зрительный контакт с уиллом. прежде, чем он разрывает его полностью, уиллу удаётся заметить то, что, кажется, расставляет всё по местам. в глазах майка не только слепое упрямство, не только желание доказать своё право самому выбирать свою судьбу; в них страх быть отвергнутым. на уилла в одночасье обрушивается понимание: майк держал с ним дистанцию не потому, что ничего к нему не чувствовал, не потому, что хотел оттолкнуть, а потому, что думал — мнение уилла о выборе вселенной того самого человека совпадает с его собственным. в то время как оно было полностью противоположным. уилл думает, что для майка, вопреки его поведению, теория соулмейтов имеет значение даже большее, нежели для многих поддерживающих её людей. майк отчаянно хотел встретить свою любовь и столь же отчаянно её боялся. — ты мне тоже нравишься, — отвечает уилл наконец, прекращая терзания майка, — и я хочу пойти с тобой на свидание. майк отмирает, смотрит на него, и уилл делает новое открытие. кроме того, что майк очень упрямый, мнительный, не любящий перемен, замкнутый с чужими людьми, он ещё и очень ранимый, чувствительный. — только… у нас пойти особенно некуда, — к майку возвращается его обыденная суетливость, — можем сходить в кино. или поесть фастфуда. подожди, тебе нравится фастфуд? или можем просто погулять, если хочешь. я знаю место в парке, где продают отличное мороженое. — мне всё равно, куда. главное — с тобой, — просто и искренне отвечает уилл. больше он не стесняется своих чувств перед майком. майк, кажется, впадает в ступор перед его спокойствием. он несколько раз кивает скорее самому себе, чем уиллу, и спрашивает: — значит, я зайду за тобой, скажем, в семь? — звучит отлично. дома уилл первым делом рассказывает о произошедшем джойс. она восклицает 'я знала! ' так, будто только что выиграла в лотерею, и отпускает уилла с условием, что он вернётся до десяти. кроме того, она даёт обещание ничего джиму раньше времени не говорить. словами не выразить, насколько уилл благодарен ей: если джим узнает, что уилл идёт на свидание с неизвестным ему парнем, к тому же вечером, всё кончится допросом с пристрастием для них обоих. и, уилл готов биться об заклад, на этом допросе не будет доброго копа; только злой. потому что для джима выбор вселенной значения не имеет. для джима имеет значение, не привлекался ли этот парень за мелкое хулиганство или за что-нибудь похуже. уилл уверен, майк в полицейском участке по своей вине не был ни разу. хотя стоило спросить его об этом для полной уверенности. без пяти семь уилл сталкивается с майком на крыльце своего дома. — привет, — здоровается майк. неловко, смущённо, удивлённо. очаровательно. — привет, — отвечает ему уилл, — прости, ам… — он поджимает губы, указывает себе за спину, на входную дверь, — мой отчим — шеф местной полиции, — говорит уилл внезапно, — помимо того, что у него профдеформация, он чрезвычайно ворчлив. он установил в нашем доме свод железных правил, касающихся нас с джейн. одно из них — нам нельзя гулять с теми, с кем он незнаком. если он узнает, что у меня свидание… — в тот момент, когда уилл говорит о свидании, в его груди, прямо от сердца, поднимаются волнительные, влюблённые всполохи. — у меня будут неприятности, я понял, — майк улыбается, — тебе почти удалось напугать меня, но я настроен серьёзно, так что рано или поздно мне придётся с ним познакомиться. уиллу нравится то, как переменился майк после их последнего разговора. они спускаются с крыльца и направляются с жилой окраины в центр города. закатное солнце отбрасывает на профиль майка багряные тени. уилл с каждой секундой влюбляется в него сильнее. майк некстати спрашивает, насколько тяжело уиллу живётся с отчимом. и всё же, уиллу приятна мысль, что майк заботится о нём. — он не деспот, просто очень о нас печётся, — отвечает уилл, думая, что джим намного больше походит на отца, чем его родной отец, — он хороший человек. — теперь мне ужасно интересно, какие ещё правила входят в его список. — моё любимое: если кто-то из нас приглашает в гости парня, дверь в комнату остаётся открытой минимум на три дюйма, — уилл старается говорить невозмутимым бескомпромиссным тоном, каким обычно повторял это джим, но в конце всё-таки улыбается. майк улыбается ему в ответ с прищуром. лукавым, волнующим: — его мы уже нарушили. — джима не было дома, так что это не считается. — а ты бунтарь, — шутит майк. уилл не может не улыбаться рядом с ним. — только если самую малость. — так значит, он знает? — спрашивает майк уже серьёзно. — да, ещё с тех пор, как мне было пятнадцать, — буднично делится уилл, но понимает, что майк мог иметь ввиду, знает ли он о нём. он продолжает сконфуженно, — я имею ввиду… — я понял, — кивает майк. его голос обходительный, мягкий. они идут в местный центральный парк, где в небольшом киоске продают лучшее, по слова майка, мороженое в хоукинсе. уилл ждёт неподалёку, пока майк покупает два рожка для них. он платит за них обоих. мороженое правда оказывается самым вкусным, какое уилл ел в своей жизни. он не уверен, действительно ли оно настолько хорошее, или дело в том, что уилл ест его вместе с майком. они гуляют по городу, говорят обо всём на свете. уилл узнаёт, что в семье майка, как и в его собственной с недавнего времени, трое детей, что он сначала наливает молоко, а потом насыпает хлопья, что ему нравятся 'звёздные войны'. майк рассказывает о своём желании профессионально заниматься физикой, уилл — о том, что собирается поступать в колледж искусств. майк в очередной раз повторяет, что рисует уилл превосходно. уилл предлагает нарисовать что-нибудь для майка. майк произносит тихое 'а можно? ' с таким трогательным видом, что у уилла зажимает в груди. он кивает: можно. — жаль, мы не были знакомы в детстве, — раздосадовано произносит майк, — я завесил бы всю комнату твоими рисунками. — я могу устроить это сейчас, — говорит уилл. — правда? — удивляется майк. — почему нет? — это, не знаю, не помешает твоей подготовке к колледжу? — я люблю рисовать. и это в любом случае практика, так что тебе не о чём волноваться. глаза майка сияют. сердце уилла замирает. рядом с майком хоукинс кажется уиллу ещё более уютным, чем по приезду в него. уиллу нравилось всё: маленькие семейные ресторанчики, крошечные магазины, узкие улицы, старомодная вывеска кинотеатра, отсутствие небоскрёбов, медлительность жизни в провинции. всё, что отличало хоукинс от пёстрого, торопящегося жить индианаполиса. на ухоженной клумбе возле одного кафе уилл замечает осенние астры нежного лилового цвета. — красивые, — произносит он, не обращаясь к майку. — хочешь, совершим акт вандализма? — спрашивает майк. его глаза блестят авантюризмом. не успевает уилл сообразить, к чему он клонит, как майк уже лезет через невысокую изгородь клумбы, срывает один цветок и, вернувшись к уиллу, заправляет его ему за ухо. щёки уилла краснеют, он произносит, пытаясь скрыть улыбку: — твои шансы познакомиться с джимом значительно возросли. — но ты же никому не расскажешь о том, что я сделал? пусть это будет нашим секретом. у майка улыбка обворожительная. уиллу кажется, он согласится на всё, если майк сейчас его попросит. позже он снова вспоминает их разговор о строгом отчиме-полицейском и спрашивает майка о гипотетическом аресте. он задаёт вопрос не потому, что ему хочется услышать ответ, а для того, чтобы снова увидеть улыбку майка. майк смеётся совершенно обезоруживающе и признаётся, что год назад он и правда попал в полицию за драку: трое пьяных парней приставали к девушке, когда он возвращался домой после затянувшейся кампании. он вступился, и один из них разбил ему бровь. — даже зашивать пришлось, — говорит майк, показывая уиллу шрам. уилл ещё раз убеждается в том, что майк удивительный. идеальный. майк на его слова о том, что он повёл себя очень правильно и самоотверженно, отвечает с наивной уверенностью, что кто угодно на его месте поступил бы так. уилл убеждён: на его месте кто угодно прошёл бы мимо, но только не майк. домой они возвращаются через тот же парк, в котором майк угощал уилла мороженым. уилл предлагает сесть отдохнуть, ссылаясь на то, что устал от долгого времени, проведённого на ногах. на самом деле ему хочется продлить их с майком свидание, пусть даже на несколько коротких минут. майк соглашается. ему, похоже, тоже не хочется расставаться с уиллом. они садятся на одиноко стоящую под большим деревом скамейку, поодаль от оживлённых парковых дорожек. их освещает тусклый свет вывесок ещё не закрывшихся закусочных. уилл обращает свой взгляд к майку, снова любуется им. уиллу нравится смотреть на майка. нравится, что майк теперь смотрит на него, не скрывая этого. майк красивый, весёлый. он, кажется, полностью сбросил с себя опасливый, обороняющий его от уилла невидимый купол, и теперь был по-настоящему самим собой. сидел с уиллом совсем рядом, не избегал зрительного контакта с ним, а, напротив, сам его искал. уилл думает, было бы так хорошо, если бы майк подался вперёд и поцеловал его. он смущается своей мысли и отводит взгляд, смотрит на собственные сложенные на коленях руки. — можно? — спрашивает майк. он жестом указывает на правую руку уилла, когда он вопросительно смотрит на него. уилл молча кивает. можно. майк берёт его руку в свою. подтягивает аккуратно рукава его ветровки и толстовки вместе вверх и проводит пальцами по словам, ставшими совсем блеклыми, но оставшимися читаемыми. они теперь были не просто надписью — частью кожи уилла, рельефными, похожими на шрамы. майк гладит их бережно, и от его касаний под кожей разливается тепло. уиллу нравится то, как ощущаются касания майка на его коже. то, как бережно он держит его руку в своей. у майка тонкие длинные пальцы. рука уилла смотрится в них превосходно. майк отнимает руку от слов, смотрит на уилла. — хочешь? — он задаёт вопрос неуверенно, сомневаясь, что уилл ответит согласием, но всё же протягивает ему свою руку, как бы предлагая коснуться её. — хочу, — уилл отвечает шёпотом, едва дыша. майк больше не касался слов, но по-прежнему держал в руке его запястье. майк сам снимает рукав джинсовой куртки. уилл загибает манжет его свитера. он решается прикоснуться не сразу, сперва смотрит, будто изучает. его слова на коже майка так же почти полностью потеряли пигментацию, но уилл всё ещё мог их прочесть. он проводит по ним рукой. они кажутся горячими в сравнении с прохладной кожей рядом. уилл думает, майк ощущает сейчас то же тепло, что и он. — я злился, что кто-то решил это за меня. но дастин всё повторял 'вселенная умная, она знает, что делать'. и теперь, когда она послала мне тебя, я тоже верю в это, — майк делится этим вполголоса как чем-то самым сокровенным. он перед уиллом открытый, настоящий. уязвимый. уилл слушает его молча. он замечает, что майк до сих пор неосознанно поглаживает его запястье большим пальцем, — и, боже, я так хочу поцеловать тебя прямо сейчас, — говорит майк, запрокидывая голову назад, улыбаясь взволнованно, не в силах справиться с эмоциями. он тут же осекается, добавляет, — если это нормально. мы знакомы… два месяца? полтора? это вообще имеет хоть какой-то вес, когда речь идёт о соулмейтах? уилл смеётся, собирается ответить, но майк заговаривает снова раньше, чем он успевает начать: — у тебя очень красивая улыбка. — спасибо? — слова о поцелуе, произнесённые майком вслух, заставляют уилла смутиться. он всё ещё улыбается, — я не уверен насчёт поцелуя: это так внезапно, и я ещё ни разу не… майк опять перебивает его: — я тоже. — правда? — переспрашивает уилл. он отчего-то удивлён. — правда, — отвечает майк. уилл не может не замечать, как он смотрит на него теперь. совсем иначе. — значит, всё будет так, как должно быть, — говорит уилл, вспоминая, как представлял свой первый поцелуй с майком, когда ещё не знал его. когда у него были только слова на запястьи. когда становится совсем поздно, майк провожает уилла домой. они уже задержались больше чем на четверть часа. всё время, что они шли рядом, возвращаясь из парка, майк держал руку уилла в своей. они останавливается под фонарём на углу улицы, где теперь живёт уилл. майк, кажется, лучше него самого помнит адрес его дома. неудивительно: он прожил в хоукинсе всю свою жизнь. уиллу хорошо рядом с майком. он не хочет, чтобы майк перестал держать его за руку. так, в жёлтом свете фонаря, они стоят несколько минут, не говоря ни слова. уилл чувствует, как майк собирается прощаться. он закусывает губу, заранее извиняется мысленно перед самим собой за то, что собирается сейчас сделать. уилл собирается сделать глупость. безумство. он оборачивается к майку и просит: — поцелуй меня. взгляд у майка удивлённый, почти шокированный. но он не возражает, не отвечает ничего. молча делает то, о чём уилл просит. ему приходится слегка наклониться уиллу навстречу — он выше на полголовы. майк касается пряди его волос, заправляет её уиллу за ухо. его пальцы задевают кожу на шее. от этого сердцебиение уилла учащается, а по шее бегут мурашки. они соприкасаются носами, лбами. прежде, чем закрыть глаза, уилл видит — майк всё ещё смотрит на него из-под опущенных ресниц. это волнует. безумно. он чувствует на своих губах его неровное тёплое дыхание. он медлит. то приближается к уиллу на несколько миллиметров, то снова отдаляется, будто сомневаясь, имеет ли он право уилла целовать. у уилла голова идёт кругом, когда он прижимается к его приоткрытым губам в полупоцелуе. дышит жарко, прерывисто и целует его уже по-настоящему. губы майка оказываются мягкими, их касания губ уилла — нежными. уиллу нравится. нравится майк. и целоваться с майком нравится тоже. майк обнимает его. одна его рука ложится уиллу вдоль позвоночника, между лопаток; вторая — подхватывает чуть выше талии, под самыми рёбрами. уилл не знает, куда деть свои руки. он укладывает их майку на плечи. поцелуй выходит неумелым, мокрым, но таким трепетным. уилл сжимает плечо майка рукой в попытке удержаться в реальности: майк целует его так, будто от этого зависят их жизни, или так, будто он целовал его во всех предыдущих. уилл не может выбрать одну из гипотез — не успевает. они проносятся мимо его сознания, пока его губы снова и снова сталкиваются с губами майка. и это единственное, что имеет значение. майк отстраняется первым. его глубокое, тяжёлое дыхание ложится на влажные после поцелуя губы уилла, а глаза остаются закрытыми, ресницы едва заметно дрожат. уилл касается ладонью его щеки, собирает рассыпанные по ней веснушки большим пальцем. он так и стоит в объятиях майка, прижатый крепко к его груди. смотрит в его глаза, когда майк открывает их. глаза у майка потрясающей красоты; тёмные-тёмные. уилл говорит полушёпотом, не задумываясь абсолютно: — я люблю тебя. эта мысль, эти чувства стали теперь частью него самого. — и я тебя люблю, — слетает с губ майка в ответ совершенно обескуражено. не успевает уилл перевести дух, осознать себя в этом моменте, майк снова целует его. уилл улыбается в поцелуй. когда майк больше не целует его в губы, он прижимается губами к его лбу, обнимает крепче. уилл скользит руками на его спину — обнимает в ответ. ему так хорошо, так спокойно, счастливо и тепло. он никогда в жизни не чувствовал себя так. уилл думает, их разница в росте идеальная для того, чтобы стоять вот так обнявшись, чтобы он чувствовал дыхание майка у себя в волосах. ему хочется остаться так на всю жизнь. он не выдерживает этой мысли, прячет лицо в изгибе плеча майка и улыбается глупо, абсолютно счастливо. — не хочу тебя отпускать, — шепчет майк ему в висок. — тебе и не нужно, — выдыхает уилл в ответ. щекой он чувствует, как от его дыхания по коже майка бегут мурашки. — нужно. тебе пора домой. — мы увидимся в понедельник. — можно, я зайду за тобой утром? — конечно. уилл коротко целует майка в шею — мягко прижимается губами — и застывает так, не двигается. будто ему в самом деле не нужно уходить. и это так хорошо, так правильно — стоять под фонарём на углу его улицы, опустив голову майку на плечо. уиллу вдруг вспоминаются слова дастина. вселенная умная. она знает, что делать. вселенная действительно умная.

март — сентябрь 2024