Какая нить ведёт к тебе?

Встреча с Тео, какой бы прекрасной она ни была, разумеется, намерений Димы не изменила. Он определённо больше не планировал выкладывать что-то на этот сайт и уходить с кем-то в приваты. Более того, он и приложение с телефона удалил, потому что собирался заходить на сайт лишь изредка, чтобы вывести оттуда деньги. Которые, к слову, и сам пока не знал, как воспринимать. Ведь прекрасно осознавал, что ни единой копейки из полученных от Тео он не заслужил. Поэтому, наверное, эту сумму было принято решение пока что не выводить. Может, со временем он разберётся в собственных эмоциях на этот счёт, и сможет их тратить, а до этого момента лучше обойтись донатами других людей. Благо, они всё ещё изредка появлялись.  — Димон, ты чё это такой загруженный? У нас там это, вызов на место преступления. Пожар какой-то на Мытнинской, поехали, — от всех этих совершенно неуместных на работе мыслей отрывает голос Игоря, заставляя Диму тут же дёргано вскочить с места. Чем он вообще занимается, когда у них, на секундочку, куча дел.  — Чёрт, надеюсь, что хотя бы без жертв? — задаёт вопрос он, чуть прокашлявшись после. Пожары с трупами… что-то до боли знакомое. Что-то, к чему он точно не готов так быстро, но сейчас это совершенно ничего не значит. Дубин точно знает: он не имеет никакого права расклеиться и отказаться заниматься своими прямыми обязанностями из-за какой-то ерунды. Даже если эта ерунда — его собственные эмоции.  — Ага, если бы. Мужик какой-то. Нашли на диване. Бухой, видать, уснул, с сигаретой. Классика жанра. На экспертизу его увезли. И мы с группой там потусуемся, заключение сделаем, и на этом всё, — слова Грома слегка успокаивают. Если всё именно так, как он говорит, их присутствие — лишь формальность. В таких ситуациях следственно-оперативная группа нужна только для того, чтобы исключить криминал. Только вот отчего-то внутренний голос твердит, что исключать его очень рано. Хочется, конечно, верить, что это лишь паранойя на фоне недавних событий, но отчего-то не особенно верится.  Пока на месте происшествия Игорь идёт здороваться с уже знакомыми ребятами из группы, Дима надевает всю необходимую экипировку и первым делом решает осмотреться не в комнате, где всё случилось. Ни намёка на алкоголь. Можно, конечно, предположить, что погибший пил вне дома, но, судя по содержимому холодильника, он вовсе вёл здоровый образ жизни: какие-то смузи, контейнеры с полезной едой. Есть, конечно, вероятность, что решил расслабиться, но почему даже не в выходные? Прямо среди рабочей недели. После решает прощупать пиджаки и куртки в прихожей: ни намёка на сигареты или зажигалки. Но также и никаких намёков на следы борьбы, да и, если бы они были, на теле их заметили бы сразу. Даже интересно. Во всяком случае, о своём умозаключении Дмитрий решает сообщить Грому. Вдвоём думается как-то легче.  — Игорь, а когда будут готовы результаты экспертизы? Что-то мне подсказывает, что это не несчастный случай, — негромко, чтобы не отрывать остальных от рабочего процесса, озвучивает свои опасения он, вызывая со стороны напарника только снисходительную улыбку.  — Димон, ты новенький, и я понимаю, что тебе хочется во всём видеть что-то замудрённое и сложное, но, слушай, обычно…не всегда, да, но обычно самое простое объяснение самое верное, — тут же отвечает Гром, заставляя тяжело вздохнуть. С ним, как всегда, сложно, к этому Дубин уже, кажется, привык. Точнее, ему так казалось до этого дня.  — А ведь пацан прав. Иди сюда, посмотри, — подзывает к себе Грома криминалист, снявший перчатку и держащий перед глазами смартфон. Дмитрий не успевает поинтересоваться, что там, как тот начинает читать: — Причина смерти: попадание в кровь яда рицин. То есть, мужика сначала траванули, а потом подожгли, жесть.  — Тогда получается, что цель была не только в убийстве, но и в привлечении внимания, потому что это похоже на… — договорить Дубин не успевает, потому что ловит на себе взгляд Игоря, который небрежно цепляет его за плечо и тащит к выходу.  — Дим, ты, короче, в участок поезжай. Там, наверняка, ещё что-нибудь найдётся, возьмись, покопайся. Если будут спрашивать, скажи, что моё распоряжение. А я тут сам справлюсь, — и Дима уже хочет возразить, но буквально перед его носом захлопывается дверь, оставляя его стоять на пропахшей дымом лестничной клетке в абсолютном замешательстве и гордом одиночестве.  Что это вообще такое было? В голове совершенно не укладывается, что Игорь снова так поступил. Только в этот раз Дубин даже не сделал ничего предосудительного, вроде того его разговора со Стрелковым во время расследования дела Чумного Доктора. Просто пытался сказать, что думает на этот счёт. А Гром, видимо, снова заранее решил, что его стажёр с этим не справится. Мог ли он быть в этом прав?  Нет. Сейчас точно не время выпускать своих демонов наружу. Может, Игорь и не хочет, чтобы Дима лез в это расследование, но он-то точно знает, что может помочь. Не только знает, но и непременно поможет, вопреки чьим-либо сомнениям. Сколько бы для этого ни пришлось работать, он готов денно и нощно не вылезать из участка, если это потребуется. Развернуть бурную деятельность оказывается не слишком сложно, потому что в отделе к нему уже есть некоторый кредит доверия. Так что выпросить видео с камер подъезда и соседних домов примерно до и во время пожара, а также всю информацию об убитом оказывается не трудно.  Куда сложнее разобраться со всем этим. Если убийца, кем бы он ни был, подражает Чумному Доктору, то его целью должен был стать преступник. А вот этот мужчина преступником не был. Скорее даже наоборот, ни к чему не подкопаешься: бывший спортсмен, сейчас продаёт спортивный инвентарь, бизнес небольшой, но к документам по нему никаких вопросов, женат, у жены от первого брака двое детей — очаровательные мальчик и девочка, так вот, судя по социальным сетям, и с ними всё чудесно, мальчишка, который помладше, даже папой его называет. Образцовая семья. Была, до тех пор, пока за них не решил взяться какой-то урод. Но, если этот урод не подражатель, то к чему тогда попытка сжечь тело? Кажется, нужно будет встретиться с его супругой. Но позже, конечно. Сейчас она, наверняка, в шоке.  Найти вероятного убийцу оказывается не слишком трудно: мужчина в мешковатой одежде, капюшоне и маске — последствие коронавируса, каждый десятый время от времени такие носит, со спортивной сумкой на плече. Только вот идентифицировать его не получается. Тот, очевидно, понимает, что на камеры попадёт и на входе, и на выходе, а вот отследить его дальше не выходит. Судя по всему, возможный преступник изучил слепые зоны камер, так что очень грамотно маневрирует именно по ним. Кроме того, не светит ни лицом, ни открытыми частями тела. А вот ведёт себя на удивление спокойно для безжалостного убийцы. От этой мысли становится дурно. Первое время Разумовский тоже вёл себя абсолютно спокойно.  К позднему вечеру участок полностью опустевает, а настольные лампы выключаются. Все, кроме одной, той, что стоит на столе Димы, который раз за разом просматривает кусок, где лучше всего виден подозреваемый, в попытках поймать хотя бы что-то такое, чего он не уловил до этого момента, но совершенно ничего приметного не находит. Не за что зацепиться, даже части лица, не скрытой маской, вероятный преступник так и не показывает — всё под капюшоном. Отвлекают от работы быстрые шаги. Дубин ставит видео на паузу, поднимает голову и чуть-чуть выезжает из-за стола, чтобы посмотреть, кто пришёл. Это Гром, как же вовремя. Может, хотя бы он найдёт в этом видео какую-то зацепку?  — Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть. Игорь, мне срочно нужна твоя помощь. Я нашёл информацию о погибшем, а ещё видео с камер наблюдения, где видно предполагаемого убийцу, посмотри свежим взглядом, мне кажется, я там что-то упустил, — несмотря на скопившуюся внутри обиду за утреннее происшествие, Дмитрий старается вести себя максимально профессионально и, что не менее важно, дружелюбно, потому что ссориться с Игорем совершенно не хочется. Только вот он сам, вместо того, чтобы последовать примеру напарника, только зло зыркает на него.  — Я, кажется, ясно сказал утром, чтобы ты в это не лез, — голос Грома спокойный и будто бы отстранённый. Так он разговаривал с Димой только в самом начале. Теперь, по прошествии времени, Дубин успел доказать, что он чего-то стоит, а значит, не позволит с собой так поступать.  — Но Игорь! Ты же понимаешь, что я могу помочь. Ты знаешь, что у меня получится. В прошлый раз ты тоже говорил… — говорит твёрдо, чётко, по делу, но старается не перегибать. Только вот Грому, кажется, плевать, что он там пытается сказать, потому что прерывают его буквально на полуслове.  — Я сказал нет! — Игорь не кричит, но тон явно повышает. Подходит ближе и нависает над его лицом, уперевшись кулаком одной руки в стол, а другой вцепившись в его кресло, будто бы так должно дойти лучше. Ну, или выглядеть более угрожающе. — Ты, видимо, забыл, что я старший по званию. Если не слушаешь мои просьбы, то я приказываю тебе прекратить заниматься этим делом. А сейчас иди домой. Твой рабочий день окончен.  — Игорь, ты же понимаешь, насколько это глупо? — тоже не без напора задаёт вопрос Дима, не желая заканчивать этот разговор на такой ноте, будто бы он совсем несмышлёный и не понимает, как будет правильно. Хочется напомнить, что он не единожды оказывался прав в их спорах, но Гром не даёт.  — Стажёр Дубин, разговор окончен, — рявкает он и отстраняется, оставаясь стоять в буквальном смысле над душой, дожидаясь, когда он просто встанет и уйдёт. Даже не пытается узнать, что он накопал, будто бы и не планирует использовать ту же информацию в расследовании. Или правда считает его настолько бесполезным, что не планирует?  Как бы то ни было, в этой ситуации Дмитрию приходится сдаться: уйти из участка и поехать домой. Не потому что он не планирует заниматься этим делом, а потому что от него не будет совершенно никакой пользы, пока Игорь стоит над душой, даже не скрывая своей цели выставить его из участка и отправить куда-нибудь подальше. И, стоит войти в квартиру, как снова накатывает всё то, чего он так сильно боится. Сердце начинает дико колотиться, тело трясётся, как от холода, а перед глазами всё плывёт. В полуосознанном состоянии Дубин добирается до ноутбука, а в голове сама по себе появляется мысль о том, чтобы снова написать Тео, попросить его о встрече. Как хорошо, что Дима вовремя тормозит, принимая решение не унижаться. Сейчас странно думать об уместности, но, к счастью, у него получается.  А вот успокоиться — нет. К сожалению, никак не выходит. И он, будто бы наказывая себя за что-то, даже несмотря на осознание, что никакого наказания не заслужил, просто ложится на диван, даже не попытавшись сделать то, что делает обычно в таких ситуациях. Этой ночью ему кажется, словно бы он переживает агонию. Вместе с тем самым мужчиной, который в последние минуты своей жизни мучился из-за смертоносного яда, разливающегося по его жилам вместе с кровью. Зато на утро встаёт, если не полный сил, то точно переполненный решимости найти этого урода, который решил вершить чужие судьбы.  Следующий поджог происходит через два дня. За это время Дима успевает начать корить себя за то, что не смог продвинуться по делу хотя бы сколько-то достаточно, чтобы помочь. Как, вероятно, и Игорь, которому тоже не удалось предотвратить это происшествие. Впрочем, всё, на что Дубин надеется, это то, что они не допустят ещё одного такого страшного преступления. След, естественно, оказывается точно таким же, но в этот раз уходит больше времени, чтобы об этом узнать, ведь приходится ещё стараться не попадаться на глаза Грома, чтобы он не узнал об этом параллельном расследовании.  Вторая жертва этого психа оказывается кредитным инспектором. Нечистым на руку кредитным инспектором, что имеет хотя бы какую-то логику. Впрочем, даже здесь не слишком. Да, как оказалось, из банка она была уволена со скандалом за то, что брала с заёмщиков деньги за одобрение кредитов, но Дима был готов поставить всё что угодно на один очевидный факт: она уж точно не вершина этой пищевой цепочки. Очевидно, без контроля и согласия руководства это было попросту невыполнимо, о чём, кажется, не задумывался убийца. Или решил пойти по этой пищевой цепочке вверх? Так значит, его следующая жертва из банка? Как бы то ни было, в банк Дубину всё равно идти приходится , ведь сейчас ему просто необходима любая информация и зацепка — на видео снова ничего толкового не попадается.  Помогает полностью перевернуть ход расследования папка с отказами в кредите в последние два месяца работы жертвы. Правда, перебирать их приходится очень долго, потому что отказов она наклепала предостаточно. Кто бы мог подумать, что кредит, оказывается, получить так трудно. Только вот в какой-то момент Дима даже хочет забросить это гиблое дело, всё равно же толка нет. Или он так думает ровно до того момента, когда видит знакомую фамилию на одном из бланков об отказе. Антипов А.Н., чёрт, где он мог слышать эту фамилию? Где же? Осознание приходит не сразу и заставляет дёрнуться, будто бы кто-то со всей силы ударил его по спине. Да настолько сильно, что аж в глазах на несколько мгновений темнеет, потому что даже одна мысль об этом кажется совершенно кошмарной. Антипова М.А. — нынешняя супруга, а теперь уже, точнее, вдова первой жертвы, видимо, оставившая при новом замужестве ту же фамилию, что носят её дети.  Пробить Антипова Александра Николаевича по базе оказывается делом буквально нескольких минут, после которых всё становится куда более понятно. Полгода назад его уволили из фармакологической компании, где он работал в химической лаборатории, что сразу же с ходу объясняет выбранный способ убийства. Затем он набрал микрозаймов, пошёл в банк, где милая, но крайне коррумпированная девушка заявила, что готова дать ему кредит только в том случае, если он заплатит ей из тех денег, что возьмёт у банка. Так кто же будет следующей жертвой? В голову приходит мысль о начальнике завода, но у него оказывается не менее кристально-чистая репутация, чем у первой жертвы, что даже удивительно. Может, хорошо прячется? В любом случае, не суть, Дима едет искать Антипова у него дома, но там, увы, не обнаруживает ни его, ни доброй половины вещей. Сбежал из собственной квартиры или же продал, чтобы отдать микрозаймы? Тоже не имеет значения сейчас. Главное — поймать преступника, пока он не успел убить ещё кого-то. А для этого, видимо, всё же придётся наведаться к его бывшей супруге.  Оказавшись в небольшой квартире, что сняла вдова, Дубин чувствует себя просто ужасно. Конкретно здесь никто не умирал, но смерть всё равно чувствовалась. Она читалась на уставшем лице этой женщины, в её заплаканных глазах, опущенных плечах. И самое страшное, всё, что он мог — постараться сделать эту встречу как можно более безболезненной. Поэтому приходится согласиться на чашку чая, хоть он и чувствует себя невероятно неловко, сидя на этой кухне. Будто бы он здесь инородный предмет. Как и его собеседница, такая молодая, но уже потерявшая так много.  — Ваш коллега… он уже был у меня, спрашивал о моём супруге, я не знаю, что ещё могу сказать, — женщина звучит абсолютно подавлено и убито, будто бы часть её умерла вместе с любимым человеком, и Дима соврёт, если скажет, что может понять, как это. Он никогда по-настоящему не любил. Но видел, как любила мама. Когда они хоронили отца, она выглядела такой же убитой.  — Простите, я не прошу Вас повторяться, Маргарита Александровна. Мне безмерно жаль, что заставляю Вас проживать это снова, но я хотел бы спросить о Вашем бывшем супруге Александре Николаевиче, — говорит максимально аккуратно, старается не напугать, хотя тут же понимает, что все старания идут прахом, будто бы она уже сейчас чувствует, что он хочет сказать.  — Я… я не понимаю, при чём тут Саша, он ведь… он жив? — начинает сбивчиво лепетать она, и внутри вдруг что-то болезненно колет. Она думает, что её бывший супруг тоже пострадал. Интересно, что она почувствует, когда узнает, что дело совсем не в этом?  — Да, конечно, он жив, всё в порядке. Только не волнуйтесь, расскажите, пожалуйста, о нём подробнее, — просит Дубин, хотя понимает, что она вряд ли расскажет что-то полезное для дела, но спрашивать в лоб о врагах, которых он мог бы попробовать убить после её же супруга, было бы слишком жестоко.  — Вы знаете… он хороший, очень хороший. Мы с ним и после того, как развелись, хорошо общались. Но когда их лекарственный завод решили модернизировать, начальник его отдела начал всем сотрудникам недвусмысленно намекать, что их сократят, если они не заплатят. А Саша всё на детей отдавал, ни одной лишней копейки себе не оставлял, хоть я и говорила, что это не обязательно. Этот его начальник даже не подумал о детях, выкинул. А Саша после этого запил, никак оправиться не может, — в голове анализ. Антипову удивительно везло на коррупционеров. Наверное, потому что они были в каждом учреждении, но в это верить совсем не хотелось. Чёрт возьми, он ведь начал ковыряться и проверять начальника завода. Но в этом не было никакого смысла. Так же, как с кредитным инспектором.  «Маленький человек» вряд ли пойдёт искать корень зла, он станет убивать таких же «маленьких людей». — Маргарита Александровна, подскажите, пожалуйста, если Вы помните, как зовут непосредственного руководителя Вашего бывшего супруга? — просит Дима, теперь уже не пытаясь быть чересчур аккуратным. Сейчас нужно действовать быстро, потому что любое его промедление может стоить человеку жизни. Каким бы ни был этот человек.  — Да-да, конечно. Саша про него постоянно говорил, особенно когда звонил мне в последнее время, будучи не совсем трезвым. Владимир Горин, — озвучивает она имя и фамилию, оставаясь в полностью растерянном состоянии. Особенно когда Дубин убегает так же стремительно, как пришёл в её квартиру, тут же звоня в участок, чтобы ребята пробили адрес этого Горина, по которому он тут же выезжает.  С каждым лестничным пролётом, поднимаясь на пятый этаж без лифта, Дима чувствует, как сердце начинает биться быстрее. Но не из-за физической нагрузки — он достаточно тренирован, чтобы не обращать на такую ерунду внимания. А от страха опоздать. Отчего-то мысль о том, что он успевает ровно вовремя в голову не приходит. До того самого момента, как он обнаруживает дверь квартиры распахнутой. Останавливается сбоку от двери и достаёт пистолет, прислушиваясь.  — Ты сломал всю мою жизнь! И не только мою. Ты представляешь, сколько жизней поломал? — для того самого аккуратного преступника, который так филигранно умудрялся прятаться от камер, оставаясь на виду, он говорит слишком громко при открытой двери. Неужели неосторожен? Или просто изучил распорядок дня соседей и знает, что они вряд ли появятся дома.  — Саша, не надо, пожалуйста, я что хочешь сделаю, на работу тебя верну, — слышит Дубин голос жертвы и входит внутрь. Горин стоит ровно, без резких движений: наверняка, понимает, что может сделать с ним этот яд, поэтому не пытается драться, как это было с кредитным инспектором, ведь на её теле и в квартире нашли следы борьбы. И тот факт, что Владимир не дерётся, несказанно радует, ведь сейчас у Димы есть реальный шанс обойтись без кровопролития. Правда, работать для этого придётся одному, потому что вряд ли он кого-то успеет вызвать.  — Александр Николаевич, не глупите. Бросайте шприц. Вы арестованы, — наверное, для пафосной речи при задержании звучит слишком интеллигентно, но сейчас он уж точно не думает о том, как будет выглядеть со стороны его первое самостоятельное задержание. Просто держит преступника на мушке, останавливаясь чуть поодаль и подгадывая момент, чтобы в крайнем случае оттащить Антипова от планируемой жертвы.  — Стреляй, мне уже нечего терять! Но его я с собой заберу! — выкрикивает тот дрожащим голосом, и становится ясно, что он совершенно не в себе, каким бы спокойным ни выглядел на изученных Димой видео. Нет, это даже близко на спокойствие не похоже при таком детальном рассмотрении.  — Нечего? А как же Ваши дети? Уверен, им было бы неприятно это услышать, — провокация. Дубин прекрасно осознаёт, что этим упоминанием только направит гнев преступника на себя, но лучше так, чем позволить кому-то умереть.  — Мои дети? Да что ты знаешь о моих детях? Они называют отцом другого человека, насколько они вообще мои? — наконец-то Антипов отрывает взгляд от своего бывшего начальника, а Дима тем временем показывает последнему взглядом, чтобы отошёл, но тот всё ещё стоит как вкопанный.  — Только того, кого они называют отцом, Вы их лишили. Что будет, если лишите и биологического отца тоже? — и в этот раз Горину даже не приходится двигаться с места, ведь преступник сам, кажется, меняет планы по поводу жертвы, бросаясь на Диму.  Дубин, в свою очередь, прячет пистолет и осторожно, чтобы не напороться на шприц, обходит его сзади. Тот не успевает сориентироваться, позволяя заломать одну руку, а вторую, что занята, схватить за запястье. Её Дмитрий слегка скручивает, пока шприц не падает на пол, заставляя шумно выдохнуть.  — С кредитором понятно, с этим тоже. Говори, какого чёрта убил отчима своих детей? — задаёт вопрос Дубин, ещё сильнее заламывая его руку так, что тот начинает кричать, но тут же ослабляет хватку, не встречая ни единой попытки вырваться. Особенно после причинённой боли. А затем поворачивается к несостоявшейся жертве: — что же Вы стоите? Вызывайте полицию, живо!  — Я избавляю этот город от грязи, а увести любимую женщину, да ещё и с детьми, может только грязь! — так же возбуждённо выкрикивает преступник, а Дима пользуется его отвлечением и сжимает обе его руки одной своей, второй буквально моментально приковывая за одно запястье себя, а за одно его, после скручивая вторую руку снова. Теперь до прибытия подкрепления точно не сбежит. А безопасную сторону шприца придавливает ногой на случай, если тот опять решит до неё добраться.  — Не тебе судить о чьих-то моральных качествах, урод, — выплёвывает Дубин, вспоминая эту несчастную женщину, которая слишком поздно нашла своего человека, чтобы завести детей именно с ним, за что отчего-то заплатила слишком большую цену. Впрочем, и Антипов её тоже заплатит.  По дороге в участок, слушая речи задержанного, который явно был не в себе, Дима думает только о том, насколько всё относительно. Жил-был на свете хороший мужик Саша. С женой, двумя детьми. Но жена ушла, потом его уволили, и вот, он начинает прожигать свою жизнь, пить, наверняка становится холоднее к собственным детям, отчего и они тоже начинают отдаляться. И вдруг ему попадается канал Чумного Доктора, который сжигает всех по его рассуждениям недостойных жизни людей. И, даже после того, как Разумовского в полной мере разоблачают, хороший мужик Саша всё ещё не перестаёт считать его мессией. Из-за контактов на бывшей работе ему оказывается проще купить сильнейший яд, чем создать костюм с огнемётами, сжигающими всё на своём пути, или на крайний случай бомбы. Поэтому он решает действовать изощрённо: чтобы убить людей, использует именно яд, а за ним, чтобы привлечь к себе внимание, уже огонь.  — Прав был Чумной Доктор! Все вы продажные твари! Реальных преступников не трогаете, потому что они вам карман набивают! А честных людей доводите до греха! — Дима выдыхает и, стиснув зубы, останавливается на входе в обезьянник, пока ребята заводят Антипова в камеру. И всё же, как только клетка закрывается, подходит ближе, останавливаясь прямо напротив.  — Александр Николаевич, я бы на Вашем месте подписал чистосердечное и раскаялся. Если Вы все эти речи будете не только здесь кричать, но и в суде, это клеймо останется не только на Вас, но и на Ваших детях. Вы и так им уже будущее подпортили. Может, достаточно? — горько ухмыльнувшись, Дубин опускает взгляд, вспоминая несчастных ребят, которые фактически лишились двоих родителей за этот короткий срок. Сколько же дорог теперь для них было закрыто лишь из-за того, что их отец решил так кошмарно прославиться и отомстить собственным обидчикам такими методами? То ли эти слова, то ли осознание, что его всё же поймали, заставляют Антипова умолкнуть. Дима кидает на него последний взгляд и поджимает губы. Дело можно передавать следователю, его расследование принесло огромные плоды. Только почему он ни капельки не радуется сейчас? История глубоко несчастного Сергея Разумовского породила ещё одну. Такого же глубоко несчастного человека, который проведёт в тюрьме всю оставшуюся жизнь. Но, естественно, эта драма в отделе мало кого интересует, а вот слушок о том, что Дубин умудрился преступника схватить, проходится моментально, поэтому, когда он выходит в общий зал, к нему тут же начинают подходить и поздравлять. Кажется, буквально все, кроме Грома, который демонстративно уходит, будто бы это Дима в чём-то перед ним виноват. А он, в свою очередь, сделал то, что они должны были сделать вместе. И, если честно, хочется пойти за ним и высказать всё, но приходится остаться, ведь похвалить его выходит даже Фёдор Иванович.  — Ну, Дубин! Ну, молодец! Я от тебя ничего другого и не ожидал. Сам преступника обезвредил, да ещё и на месте преступления! — комментирует Прокопенко, пожимая ему руку, свободной при этом похлопывая его по плечу.  — Да нет, не сам. Под чётким руководством Игоря, — тут же отзывается Дима. Может, это и не совсем правда, но, если Гром к нему как к напарнику всё ещё не относится, он ведь отвечать тем же не должен, верно?  Как только «торжественная часть» заканчивается, Дмитрий принимает решение всё же поискать Игоря. Но уже не для того, чтобы ему что-то высказать — отболело. Теперь осталось только желание просто поговорить, обсудить, почему всё это время он вёл себя как… как раньше. И собирается ли дальше себя так вести, что ещё важнее. Потому что для Дубина он — самый настоящий авторитет, а его мнение чертовски важно. Кажется, если оно и дальше будет именно таким плавающим, каши они вместе не сварят, потому что Дима профессионалом стать хотел, а это внушение неуверенности извне до кучи к той, которой и так хоть отбавляй, ни к чему хорошему не приведёт. С другой же стороны, будь Гром просто напарником, его можно было бы сменить, а вот друга менять совсем не хотелось.  Найти Игоря оказывается не трудно. Тот так сильно открещивался от покупки смартфона, мотивируя это отсутствием в общем доступе информации о том, где и с кем он обычно находится, что даже смешно становилось от того, насколько однообразны были места, где он бывал. В этот раз, к примеру, Дмитрий обнаруживает его у палатки с шавермой. А если бы не нашёл там, то поднялся бы на его любимую крышу. Потому что либо там, либо дома — других вариантов не предусмотрено.  — Игорь, нам поговорить надо, — начинает первый, потому что прекрасно знает, что Гром не решится. Скорее, просто уйдёт и сделает вид, будто бы прихода Дубина и не заметил вовсе. А теперь, вроде как, отмазаться не получится.  — Надо, Дим, знаю я, что надо, — лицом к нему Игорь не поворачивается, но голову всё равно опускает, будто бы и правда считает, что накосячил. Неужели стыдно? Да нет, вряд ли. Стал бы Гром из-за такой ерунды заморачиваться? — Шаву будешь? Я угощаю. Эту твою, извращенскую, да? Ну, с сыром, грибами.  Вот это уже звучит как весьма своеобразная, но всё же попытка извиниться, которая заставляет Дмитрия снисходительно усмехнуться. Но так тихо, чтобы друг не услышал, подумает ещё, будто бы над ним насмехаются, а не над его гениальным способом решать проблемы. Почти таким же гениальным, как его методы в раскрытии преступлений. Впрочем, и то, и другое было вполне себе эффективным, ведь Дубин и так не особенно обижается, поэтому только кивает в ответ. Вроде как, они оба признают, что поговорить надо, но на крышу с готовой шавермой идут в полной тишине. И даже там всё ещё молчат. Только Дима садится, а вот Игорь места себе найти не может: шагает вдоль парапета, вроде как неторопливо, но дёргано, да и на него не смотрит толком. Как ни странно, именно это отчего-то даёт надежду, что разговор Гром всё же начнёт сам. И в какой-то момент, откусив добрую часть своей шавермы, прямо с набитым ртом он начинает:  — Ты, Димон, не думай, что я совсем уж мудак. Нет, мудак, наверное, но не настолько, — пока что получается весьма невнятно, но Дубин терпит, свои пять копеек не вставляет, потому что понимает: Игорю надо высказаться дать, иначе он потом не заговорит на эту тему снова. — В общем, может, я и мудак, но точно не слепой. Я же видел, как ты из-за всех событий с Разумовским переживаешь. Вот и подумал, что тебе в такие дела пока что лучше не лезть, пока в себя не придёшь. А я ж это… один работать привык, решил, что сам справлюсь.  — В последний раз, когда ты говорил подобное, я оказался заперт в гараже Прокопенко. Так что не пугай меня, — всё же решается Дима прервать монолог, неловко посмеиваясь. И, кажется, не зря, потому что Гром всё-таки слегка оживляется и даже издаёт нечто похожее на смешок.  Причина, по которой Игорь так поступил, оказывается весьма неожиданной. Нет, Дубин, конечно, понимал, что лучшему другу на него не плевать, просто, казалось, будто бы такие мелочи ему в принципе чужды. Не человеческие переживания, конечно же, потому что их у Грома как раз было хоть отбавляй. Но какие-то пустяковые тревоги, которые вполне можно счесть недостойными своего внимания. Или, возможно, всё дело в том, что Дмитрий сам воспринимал свои тревоги таковыми.  — Да подожди ты, Димка, не сбивай, а, — вопреки собственным словам, Игорь всё же лицом к нему поворачивается и даже ладонь на плечо кладёт, крепко его сжимая. И Дима в ответ улыбается, будто бы в качестве моральной поддержки. — Короче, я решил, что ты не справишься с этим из-за своих переживаний, а ты справился лучше, чем я. Прости, в общем… я не со зла всё это, больше такого не повторится. Напарники?  Гром протягивает руку для рукопожатия, а Дубин, пожалуй, впервые чувствует себя рядом с Игорем по-настоящему уверенным. Потому что тот, произнося это громкое слово «напарники», имеет в виду именно его. Без двойного дна, без попытки задеть и указать на его ошибку, и даже не просто поддавшись эмоциям. Он действительно называет его так осознанно.  — Напарники, — немного погодя, отзывается Дима, перехватывая его руку и сжимая в своей. И лишь теперь позволяет усталости последних дней, которую он так старательно отгонял, окончательно накатить. Да настолько, что в процессе их трапезы приходится опереться на плечо Грома, чтобы не вырубиться прямо здесь.  Впрочем, дома это ощущение, как и обычно, каким-то чудесным образом проходит. Сна снова ни в одном глазу. Тем более, что сосед сбоку решил начать ремонт, так что сверлил уже второй час. И Дубин даже ничего предъявить не может, ведь перерыв на детский дневной сон только-только закончился. Не его же проблема, что целую неделю Дима толком не спал и занимался исключительно расследованием. Задремать получается только с громкой музыкой в наушниках, потому что в противном случае ощущение такое, будто бы сверлят прямо его виски. И даже так противный звук пробивается где-то на заднем фоне.  Просыпается Дубин в таком состоянии, будто бы его перемололи в блендере. Не сильно бодрее, чем был раньше, если судить по общему состоянию, но зато уже точно не способный уснуть прямо на крыше, что уже какая-никакая победа. В любом случае, у него есть ещё целый завтрашний день на то, чтобы выспаться, ведь Прокопенко решил отправить его отгуливать свои выходные. О чём Дмитрий, естественно, не просил, но спорить с Фёдором Ивановичем было трудновато. Он ещё, помимо всего прочего, заскочить обещался, а это с высочайшей долей вероятности значило, что опять придётся пить его легендарную спасающую от всего настойку. Но Дима, в общем-то, был и не против. Не настойки, на неё было, если честно, плевать, а общества Прокопенко. В такие моменты Дубин чувствовал, будто бы ему снова лет пять, и он сидит за столом и играет с отцом в настольные игры.  Что же, на завтрашний вечер, по-видимому, у него занятие есть, остаётся только найти на сегодняшний, что Дима и делает, залезая в ноутбук в надежде отыскать какой-нибудь простенький фильм, который может помочь разгрузить мозги. Предварительно, правда, решает проверить электронную почту, куда прилетает уведомление от того самого злосчастного сайта: 

«User Summerflash sent you a message, click on the link to read it».

Сердце на мгновение уходит в пятки или просто начинает вырываться из груди — не суть, главное, что совершенно не желает оставаться на своём законном месте. Дмитрий нервно сглатывает и несколько раз пробегается глазами по пришедшему уведомлению. Неужели Тео не шутил, когда сказал, что хочет забронировать его на будущее? Какая к чёрту разница, шутил он или нет, если Дубин зарёкся заходить туда снова? Но, зарёкся он или нет — не столь важно, потому что чуть дрожащие пальцы всё равно кликают на ссылку и переходят по ней, а взгляд жадно вчитывается в каждую букву пришедшего сообщения: 

summerflash: Здравствуй, щеночек. Для меня это так же непривычно, как для тебя. Как ты смотришь на еще один сеанс? Дай знать, что думаешь по этому поводу.