Если хочешь любить меня...

Миха сидел на полу недвижимым каменным идолом и тупо разглядывал свою руку, до сих пор судорожно сжимающую листок. Очень хотелось его смять в комок или разорвать в клочья, но пальцы словно онемели. Ещё хотелось сделать себе больно, выпустить через кровь наружу все душащие чувства, но… Миха лишь глубоко вдохнул и громко протяжно матюгнулся. Стало чуток полегче. На столике и на полу ютились неоткрытые легкоалкогольные бутылки — следы вчерашней Андреевой вечеринки. Миша подавил горячее желание напиться и закурил, выбирая из всех зол меньшее. Так, спокойно. Надо разобраться в себе, как учили. Что вы чувствуете, Михаил Юрьевич? Больно. Сердце треснуло, как экран телефона, упавший на гравий. Обидно. Почему Андрюха не поверил? С хуя ли у него эти подозрения? Он же не застал самые жуткие героиновые времена, когда Миша жил от укола до укола! Страшно. Очень страшно потерять его навсегда и опять остаться одному на пепелище. Грустно. Всё вокруг напоминает о нём. Беспокойно. Куда он убежал, сломя голову? Как бы под машину не попал. Миша повертел в руках листок — медзаключение, что он тогда, в вагоне, был пьян, но чист. Ну, бля… Да, выпил, хоть и нельзя было, смешал с лекарствами, башню снесло напрочь. Не сдержался, дурак. Ссадили с поезда, навалились скопом: транспортная полиция, наркоконтроль. Что-то их насторожило. Но Михе скрывать было нечего, поэтому он пожал плечами, скатался в больничку, сдал экспресс-анализы. Заплатил штраф и, трезвея, улетел самолётом. Андрею не стал сразу рассказывать, чтобы не волновать. А оно вон как всё через жопу повернулось, тьфу! Видео какое-то нашлось… А Миха, честно говоря, совершенно не помнил, что такого страшного вытворял в поезде. Кряхтя и вздыхая, Миша встал. Убрал целые бутылки в холодильник (Андрей потом выпьет, когда вернётся. Нет, если вернётся), пустые — в мусорку. Накормил Сида, налил себе чая, потом взялся за уборку, успокаивая себя привычными действиями. Блять, а Андрей тоже хорош, нахуя приволок сюда друзей без разрешения? Михе, конечно, не жалко, но за порчу редких пластинок можно и отхватить. Заляпали всё жирными пальцами, твою ж мать. — Сид, ну ты-то куда смотрел? — спросил зачем-то Миха, но кот свернулся клубком на диване и делал вид, что крепко спит, лишь изредка пошевеливая кончиками ушей. — Поддерживаешь нейтралитет? Ладно, твоё право, ё-моё. В ванной выяснилось, что Андрей забыл зубную щётку и другие мыльно-рыльные принадлежности, оставил на зарядке бритву. Что ж, поводов встретиться было хоть отбавляй. Только не сейчас, а позже, когда оба немного остынут. Миша посмотрел на себя в зеркало. Ну, бля… А неплохо, даже нет мешков под глазами. Он вспомнил вдруг про бассейн, о котором говорил Андрей, и решил пойти туда, чтобы чем-то себя занять. Надо держаться. Надо быть взрослым и ответственным. Нафига снова ломать себе жизнь? — Ты молодец, Мишка, — сказало отражение голосом Андрея в голове, и Миха криво улыбнулся.

***

Андрей бежал, не разбирая дороги, и сам не понял, как очутился на берегу за портом. Наспех схваченный рюкзак оттягивал плечи, в лицо летела солёная взвесь Финского залива. Андрей, дрожа, сел на мокрый холодный камень, утёрся. Он не любил ругань, и утренняя ссора очень его тяготила. Тем более, включился мозг, и Андрей признал, что погорячился. Он ведь не был на сто процентов уверен в том, что Миша чем-то закинулся. Да даже если так… Разве это повод орать? Можно было поговорить спокойно и без скандала. А Андрея разорвало. С другой стороны… Ну зачем Миша начал юлить? Почему прямо не признался, что, пьяный, вынужден был сойти с поезда и добираться по-другому? Андрей бы посмеялся, да и только. Разве ж он не понимает… Андрей достал телефон и долго крутил в руках, не решаясь, а потом всё же написал смс: Миша поговорим потом Миха ответил коротким «Ок». Вот и славно. Хотя бы не послал. Ноющая боль в сердце немножко стихла. Андрей умылся морской водой и поехал домой. Нужно было крепко подумать над тем, что делать дальше. Отчего-то было жалко и себя, и Мишку. Дураки какие-то оба. Встретились в этом сером мире, совершенно разные, и за несколько месяцев прилипли друг к другу, как, блин, язык к железным качелям на морозе. Больно теперь. Как отдирать? Дома Андрей закрылся в комнате. Настроение было паршивым, и он не мог ни рисовать, ни сочинять, ни учиться. Чтобы сбить думы о Михе, включил первый попавшийся сериал и завалился с ногами в глубокое кресло, а за окном танцевала и плакала вместе с дождём октябрьская осень.

***

Через пару дней, полных искусственной суеты, Миша собрал своих вернувшихся ребят на точке. Пришёл последним и увидел, как они сгрудились возле ноутбука и глядят на него очень странно. — Ё-моё. Чё смотрите так? — Ну, кто ему скажет? — дёрнул уголком рта Поручик. Яша интеллигентно опустил глаза, а Шурик рассмеялся: — Привет, человек-мем «Я не пидор, а ты не Андрюха». — Мужики, — Миша ничего не понял и рассвирипел, — что за хуйня? Яша молча развернул ноут экраном в его сторону и щёлкнул пробелом, запуская воспроизведение. А, вот что за видео посмотрел Андрей! Шевельнулись воспоминания. Бля… — Мих, ты стал героем интернета, — Яша переключил вкладку, — и клип взлетел. А чуваки в комментах догадались, про какого такого Андрюху ты говорил. Миш, я не знаю… Процесс запущен, его уже не остановить. Миха опять завис в ступоре. Что он натворил? Это плохо или хорошо? Куда бежать, что делать?! — Погоди… То есть все в интернете теперь думают, что я мучу с Андреем, который сделал нам клип? — Ну, не все, но какая-то часть… — Ебать… — Миха рухнул на протёртый диван. С утроенной силой захотелось нажраться. — Не, а чё за хуйня? Я же там говорю, что я не пидор, а они меня записывают к голубым. Нормально, а? Дай я пошлю их всех на хуй! — Мих, ты погоди дуреть. На просмотры глянь, на лайки и на донаты. Растут на глазах, — резко сказал Поручик и снова замолчал глубокомысленно. Миша харкнул на пол. Ну ё-моё, это не честно, стать популярным из-за скандала про ориентацию, будто он какой-то жёлтый попсовик. — Многим нравится, Мих, — Яша пролистывал комментарии. — Пишут, что ждут выхода игры. Если дело так пойдёт и дальше, мы совсем скоро сможем нанять пару опытных челов, чтобы они всё поправили, и отдадим готовый продукт издателю. Андрей и Саша ведь не против? — Где он, кстати, Андрюха-то? — спросил Балу. Миша вздохнул: — Дома. Наверное. — Мих? — Шурка тут же оказался рядом. Миша дёрнул плечом и помотал головой. Не сейчас. — Миха, а чё, я не понял, твой тыл правда не защищён сзади? — вдруг беспечно поинтересовался Поручик. Пока Миша вязко соображал, что ответить, встрял Яша: — Нет, Пор, он же сказал, что он не пидор… — А ты не Андрюха, — подхватил Шурик. Они рассмеялись, один громче другого, и Пор подвёл неутешительный итог: — Значит, на два фронта работаешь. Я так и знал. Михе не оставалось ничего другого, как заржать вместе с мужиками. Всё, приплыли, блин. Ну и… . Ладно, с души свалился небольшой камень — наконец-то можно перестать это скрывать. Свободная страна, свободные люди. Да? После скомканной репетиции, во время которой Миша всё пытался примириться сам с собой, Шура повёл его в бар. Заказал безалкогольное пиво, усадил в тёмный угол и ласково попросил всё рассказать. Миха вздохнул и заговорил, а на следующий день повторил почти то же самое в кабинете психотерапевта. Мягкий рассеянный свет настольной лампы успокаивал и настраивал на откровенность, а Миша удивлялся сам себе: раньше он хрен бы сюда пришёл добровольно, а теперь вот сидит и ждёт совета. — Почему он мне не поверил-то, ё-моё? Мы… дружим не так давно, и я не давал повода… — Вы уверены, Михаил? Как именно ваш друг узнал о том, что вы употребляли наркотики? Вы сами ему рассказали? — Нет. Случайно узнал от других… — Вот видите. Наверняка вы скрывали что-то ещё, и я могу понять, зачем вы это делали. Но… Михаил, в вашем случае доверие нужно не требовать, а восстанавливать. Медленно и по крупицам. После встречи Миша шёл домой под пронизывающим ветром, приподняв воротник чёрного суконного полупальто, и раскладывал в голове по полочкам всё, что услышал. Путь к себе был очень долгим и тернистым. Чё всё сложно-то так? Ночи давались Мише хуже всего. Он боролся со сном и грезил об Андрее. Представлял его мальчишеские пальцы на своём теле и ёрзал по дивану. Сид неприкаянно мяукал, Миша готов был жалобно развыться вместе с ним. Зачем они с Андреем попусту теряют время друг без друга? У Миши так-то не безлимитный тариф на жизнь. Кардиологи вообще не дают никаких гарантий и разводят руками, мол, чудо, Михал Юрич, что вы до сих пор коптите небо с вашим-то анамнезом. Гордость свернулась и отползла подальше. Выждав ещё пару дней, Миша собрал забытые Андреем вещи, набрал его номер и заговорил сразу же, быстро и решительно: — Андрей, ты дома? Приеду? Или не хочешь? Пока он молчал, Миша сжал телефон в руке с такой силой, что внутри что-то хрустнуло. — Давай, Миш, я жду. Я один. С порога, лишь увидев голубые-голубые глаза Андрея, Миша не выдержал, обрадовался как влюблённый школьник и сдавил его в объятиях. — Андрюша, блин… Хороший мой… Андрей не вырывался, но и не вис на шее в ответ, не целовался жадно, а лишь сдержанно держал ладони на Мишкиной талии, а потом всё-таки отодвинулся: — Проходи. Миша потоптался в прихожей. Радость смылась, как дерьмо в унитаз. Он резко понял, что спустить на тормозах ничего не получится, и нахмурился. Блять, ну сейчас разругаются окончательно, и… нахер. — Чай будешь? — максимально нейтрально спросил Андрей. Миха совсем взбеленился: — Блять, а можно без этого гостеприимства? Мне оно нахуй не нужно. Мы же оба понимаем, зачем я здесь. На, короче, забирай, твоё тут. Забыл, когда сбежал. — Я не сбегал. Просто ушёл. Не хотел слушать твоё враньё, — Андрей развернулся, и они оказались напротив друг друга в узком пространстве между кухней и ванной. Миха закусил изнутри щеку. Ну почему, вместо того, чтобы целовать сладкие тонкие андреевы губы, он смотрит сейчас на них и орёт в ответ, брызжа слюной? — Я не врал. Но, если ты мне не веришь, чё теперь. Не понимаю, правда, с хуя ли. Можно подумать, я обманул тебя дохера раз. — А это неважно, Миша, — Андрей сбавил тон и качнул головой. — Раз или десять. Дело не в этом. — Ну, если на то пошло, ты тоже про свою гулянку в моей квартире, — Миша специально подчеркнул голосом местоимения, — меня не предупредил. Не спросил разрешения. А? — Думаешь, уделал, да, Миша? — Андрей усмехнулся, нижняя губа его задрожала. — Типа, квиты? Вышел победителем из этой схватки? Ну, радуйся. Миша сделал пару шагов назад, хватаясь за стенку. Блять, ну всё наперекосяк. Он ведь не за этим пришёл! — Андрей… Ты… прав, наверное. Я много пиздел по жизни. Оно, знаешь, как снежный ком. Вот и тебя зацепило, ё-моё. Но я просто… — Миша, пока говорил, опять начал злиться, и закончил снова не так, как хотел. — Не можешь верить — не верь. Хуй знает, чё с этим делать. Обидно, бля, но я сам виноват. Ладно, Андрюха. Не буду портить тебе жизнь. Яхе только позвони. Издатели ждут. Оделся и вышёл. А Андрей не остановил, даже слова не сказал. В лифте Миша прижался лбом к зеркалу и вцепился в поручень, чтобы не рухнуть. Башка была сама не своя, и ноги как ватные. Всё, чё. Расстались. Расстались же, да? Ну и всё. Всем будет лучше. Надо просто взять и забыть. Забыться. Теперь-то можно? Бросить всё к хуям и… — Мих, стой! — Андрей, в перекошенной футболке, в одной тапочке, успел втиснуться в почти закрывшиеся двери кабины. — Ты не портишь мою жизнь, чё ты, блин. Наоборот… — он качнулся к Мише, вцепляясь в косуху, и потянул на себя. Двери лязгнули, Андрей задержал их. — Вернёмся в квартиру? И они снова очутились в прихожей. Миша передёрнул плечами. Что теперь делать? Андрей потирал шею и молчал. Тонкая ключица торчала из широкого выреза футболки. Нежная такая, беззащитная. Да нахуй всё, а! Миха рывком склонился, клюнул её поцелуем, прикусывая кожу. Андрей вздрогнул, напрягся на секунду всеми мышцами и… подался ближе, сдаваясь. Миша восхищённо выдохнул. Нет, он знал, что надо остановиться, что через секс во время ссоры вопросы не решаются, что так они сделают только хуже, но руки Андрея уже лихорадочно пробирались под его футболку, и тело ярко отзывалось на его прикосновения. Сам Андрей жался всё ближе и ближе, бодал головой грудь, тихонько, на пробу, двигал бёдрами и жалобно сопел. Целовался, дрожал и плавился под Мишкиными ласками. — Андрей, Андрейка, малыш… — он вытряхнул его из футболки и широких шорт, перехватывая поперёк живота. — Мне так хорошо с тобой, родной. Прости, солнце. Я не хотел тебя обижать. — Потом, всё потом, Мих… А сейчас… Ты такой охуенный. Косуха, кожаные штаны, всё как я представлял… Давай! Давай, а? Миша с размаху поставил его к стене, кусая в шею, раздел до конца, легонько смял в ладонях крепкие упругие ягодицы и хрипло спросил: — Смазка? Гандоны? — В моей комнате, — Андрей ускользнул, и у Миши появилось время остыть, но он не воспользовался паузой, наоборот, рванул ремень и ширинку. Помирать, так с песней. Андрей отдавался ему исступлённо, неистово, со всей своей юношеской силой. Миша вбивался в него, жадно соскучившись, впечатывал в стену, целовал загривок, слизывал с нежной кожи капли пота, оставлял алые засосы. Может быть, в последний раз. Расстёгнутые ремешки косухи, звеня, шлёпали по пояснице Андрея, приспущенные брюки мешали двигаться размашисто, и Миха, весь жаркий и мокрый, частил, заставляя Андрея скулить и постанывать. Почувствовав на своей руке, обхватившей андреев член, горячую густую сперму, Миша рыкнул и, подавшись совсем глубоко, кончил, едва устояв на ногах. — Ну чё, — Миша навалился на Андрея, чтоб не упасть, и прогудел в ухо, — будем разговоры разговаривать? Или я сваливаю? — Иди в душ, Мих, — тяжело дыша, ответил Андрей, — потом разберёмся. Миха неспеша помылся, потерялся в многообразии полотенец и высунулся в коридор, широко распахнув дверь: — Андрюх, а вытереться-то чем… Упс. Здрасьте, — Миша глупо моргнул: вместо Андрея на него смотрела слегка испуганная, но явно начинающая злиться хорошенькая женщина. — Извините. Удивляясь, что ещё не разучился густо краснеть, он стремительно прикрылся руками и вернулся в ванную. Блять, вот попадос. Нет, много тёлок, конечно, видели его увесистое хозяйство, но здесь-то совсем другое дело! Это же наверняка мама Андрея. Тьфу… Он и не думал, что они с ней почти ровесники, хотя это было очевидно и логично. Ебать в жопу эту разницу в возрасте! — Возьмите синее полотенце, справа от вас. И, будьте любезны, оденьтесь полностью, прежде, чем соберётесь выходить, — холодно-вежливо донеслось из-за двери. — Андрей!