Юэ, Тайян и Ки

Минхао заходит в дом, только чтобы взять свой черный длинный зонтик как у аристократов, и уйти. Куда-то. Сбежать. Подальше от этой семейки. Чуждой и холодной. Подальше от этого места. Которое теперь кажется ещё более пустым. Подальше от самого себя. Наверное. Если получится. Есть одно конкретное место, где он хочет сейчас оказаться — это парк Чжанцзяцзе, который признали национальным. Минхао заходит в трейлер, берет рюкзак и идёт в магазин, где покупает несколько бутылок пива. Ему хочется так сильно напиться, чтобы ничего не помнить, но не станет. За машину нельзя будет после выпитого алкоголя, поэтому он садится на обычный автобус, который довезёт его до вокзала, а там на пересадку и прямиком к юго-западным воротам парка. По прибытию, он покупает одноразовый билет и идёт к ручью «Золотой Кнут», который тянется на протяжении нескольких километров. Рядом есть небольшая тропинка, но так как сейчас идёт дождь, прогулка для туристов небезопасна из-за скользкости. Людей мало и Минхао это на руку. Никто, даже левые прохожие не будут мешать ему. Мешать напиваться и убиваться из-за своих крутящихся мыслей. Он идёт вверх по тропинке, которая действительно скользкая из-за все ещё льющегося дождя. Доходит примерно до середины и останавливается передохнуть. На рядом стоящую лавочку кладет свой рюкзак и вытаскивает первую бутылку пива. Щелк и слышится шипение газов, а из горлышка выходит пена. Отпивая, Минхао смотрит на экран блокировки телефона, где написана цитата из книги: «Судьба – это сложная тема. Ты должен сейчас понять, что судьба – это не монолит с высеченной датой смерти на гранитной плите. Судьба, скорее, похожа на постоянно меняющийся программный код, и ты, как программист своей жизни, постоянно его дописываешь. Что-то сделал? Дописал код. Сказал что-то? Тоже внёс корректировки. И вся жизнь постоянная череда этого кода» Ему хочется сделать глупость, потому что мысли настойчиво твердят об этом. Потому, что он не уберёг сначала своего старшего брата, а теперь и котенка, ставшего для него отрадой после потери родного человека. Хочется сделать глупость. Например... Споткнуться и покатиться вниз всем телом, чтобы к началу тропинки все было в ссадинах и синяках, а сам еле-еле дышал. Ему хочется этого состояния. Просто хочется уйти из этой жизни. Ведь никому он больше не нужен: мать снова показала свое отношение к нему, а от отца ничего не слышно около десяти лет — наверное, уже и забыл про него. Вторая бутылка идёт в ход. Минхао быстро пьянеет, потому что жизнь айдолом не позволяла ему сильно и часто пить — организм непривыкший. Он садится на корточки и пытается сфокусировать свое зрение на пиве перед собой, но получается плохо. Его пошатывает в разные стороны и создаётся ощущение, будто сам себя укачивает. Минхао берет бутылку с земли, чуть не уронив, и допивает ее. А потом встаёт и садится на мокрую от дождя лавочку. Он не чувствует дискомфорт. Все его мысли находятся где-то глубоко в голове. Это любимое место его брата — лес и умиротворение. Придя сюда, Минхао чувствует то самое спокойствие и душевное равновесие, что так нравилось Ванхао. И теперь понимает, почему тот приходил именно сюда. Релаксировать. Избавляться от ненужных мыслей и торопящих дел. Он откидывается на спинку лавочки и закрывает глаза. Дождь закончился. Но, кажется, снова скоро начнется. А пока только капли падают с листьев дерева на так удобно поставленное лицо. Ему не хочется открывать свои глаза, не хочется двигаться вообще. Но какой-то настырный, хотя и довольно знакомый голос врезается в его уши. Подняв голову, медленно поднимает веки. — Минхао? — видит перед собой знакомый силуэт. — Ммм, — мычит он и пытается сфокусировать зрение на человеке перед собой. — Маленький принц? — не верит своим глазам, когда все же узнает его. Цзюньхуэй смеётся. Так чисто и искренне. Умиротворение и тишина природы отходит на задний план в сознании Минхао. Он слабо улыбается и смотрит на Джуна, который продолжает заливисто смеяться. — Что смешного? — выпившему мозгу не понять. — Не знаю, но мне нравится, что я тебя встретил, — говорит Цзюньхуэй и успокаивается. — На самом деле, я искал встречи с тобой, — признается. — Каждый день, пока у меня свободный график, я ходил по этому парку в надежде встретить тебя. И вот, наконец-то. Минхао ничего не отвечает, а просто улыбается и смотрит в глаза Джуна. Несколько секунд. За эти мгновения будто что-то поменялось между ними. — Ты вернулся насовсем? — задаёт вопрос Цзюньхуэй. — Да. Думаю, да. Но я не знаю, что меня ждёт дальше в отношениях с семьёй. Пока грандиозных планов нет. А ты? Почему вернулся? — все ещё смотрит. — Съемки закончились и всех отправили по домам. Премьера будет ещё не скоро. — А когда она будет? — любопытно. — Я не знаю. Ты хочешь прийти? — Ну я же вроде как снимался с тобой в эпизоде. Мне интересно, что это за фильм. И вообще, вы мне так ничего и не рассказали, когда мы снимались, — Минхао несёт полупьяный бред, но Джун все понимает. — Я скажу тебе, когда мне позвонят. Буду рад увидеть тебя в зале на первых рядах после актерского состава, — говорит и улыбается. — Хорошо. Тогда жду звонка, — поворачиваясь к рюкзаку, чтобы достать ещё одну бутылку пива, он внезапно начинает плакать. Но не со всхлипами, а беззвучно. — Знаешь, почему я тогда сказал тебе про это место? Мне хотелось увидеть хоть кого-то знакомого здесь. Этот парк и эта тропинка была любимым местом моего старшего брата и я сегодня впервые пришел сюда, чтобы понять, увидеть и почувствовать. Но ощущаю только надрывную боль в душе и кровоточащее сердце. Голос не дрожит, но горькие слезы быстро катятся вниз, позволяя намокнуть рукам, что держат алкоголь. Минхао залпом осушает пол-литровую бутылку и ставит ее у лавочки на землю, чтобы потом забрать. Джун не перебивает и ждет, когда он выскажется. — Как вытерпеть то, что кого ты любишь, больше нет рядом с тобой? — задается вопросом. — Это невозможно. Если будешь пытаться вытерпеть это, то не сможешь, — отвечает Цзюньхуэй и подходит чуть ближе к нему. — Тогда... Что мне делать? — Когда сталкиваешься с печалью или болью — не сопротивляйся, и иди дальше, — говорит Джун с взглядом полным боли. — Но я и сам не уверен, возможно ли это. — Ки больше нет, — внезапно говорит он и смотрит в ошарашенные глаза напротив. — Как..? — не верит своим ушам Цзюньхуэй и присаживается на корточки перед все ещё сидящем Минхао. — Вот так... — Мне обнять тебя? — спрашивает разрешение. Вместо ответа, Минхао сам тянется вперёд, наклоняясь, и за шею сильно стискивает в объятиях Джуна. Он очень сильно благодарен сейчас, что тот не спрашивает детали произошедшего. Благодарен, что чувствует тепло, исходящее от него. Прошибает на мурашки и дрожь. — Тебе холодно? — тихо шепчет Цзюньхуэй, потому что находится близко к уху. — Нет, просто.., — недоговаривает и встаёт, разрывая их соединённые души. — Хао-Хао? — внезапно зовёт Джун и его накрывает стаей мурашек от осознания. Он никогда не говорил ему это прозвище. Прозвище, которым только Ванхао имел право пользоваться. Ливень обрушивается на них. И в то время, когда Цзюньхуэй раскрывал свой зонтик и пытался подойти к нему, Минхао только кружился вокруг своей оси, запрокинув голову вверх и полностью намокая. Он как маленький ребенок, выставил руки в стороны и со смехом и слезами на щеках крутился. Истерика подкрадывается незаметно. Но внезапно нога подворачивается и Минхао подскальзывается, — тропинка неровная, скользкая и с выступающими камнями. Он ударяется ею об огромный булыжник и стонет от боли. — О Боже, Минхао! — восклицает Джун и подбегает к сидящему на корточках. — Идём вниз. Хватит на сегодня приключений, — настаивает. — Хорошо, только возьми мой рюкзак и закинь туда бутылки, пожалуйста, — говорит заплетающимся языком и смотрит расфокусированным взглядом. — Давай, — Цзюньхуэй садится перед ним спиной. Рюкзак висит спереди. — Держи зонтики и залазь. Минхао бесспорно лезет на спину к Джуну, перекидывает свои руки через его плечи и утыкается ему носом в ушную раковину. Тот вздрагивает, но ничего не говорит про это. — Я бы мог и сам дойти. — Ага, и убиться? Я не хочу быть свидетелем твоей смерти, уж прости. Так что, сиди и не ёрзай, — полуприказывает Цзюньхуэй и аккуратно идёт вниз по тропинке. — Небо снова плачет, но знаешь, за всеми этими тучами, что мы видим, всегда иссиня чёрный космос с множеством планет и созвездий. С детства люблю астрономию, — размышляет Минхао с заплетающимся языком, но слова все равно понятны. — Я отведу тебя когда-нибудь в одно место, связанное с космосом. Тебе там понравится, — даёт обещание Джун и чувствует, что тело сзади становится тяжелее. — Хао-Хао? — снова это прозвище. — Ты можешь полюбить меня? — не выдерживает он и задаёт вопрос, терзающий его сегодня. Задает потому, что в семье никто не любил, кроме брата. Сейчас он чувствует себя настолько одиноким, что все ещё хочется умереть. Тело становится безвольным и совсем тяжёлым — уснул. Зонтики удачно забираются из расслабляющихся рук. Цзюньхуэй дальше идёт вниз к подножью тропинки и ручью, неся на себе огромную ношу. Голова Минхао удобно покоится на плече, поэтому Джун поворачивает свою и смотрит на умиротворённое лицо с закрытыми глазами. — Я уже. В древнем Китае считали, что если люди встретились однажды — это случайность, а если дважды, то это судьба.