Юэ, Тайян и Ки

Джун приходит к чужому трейлеру уже в собранном виде: куртка и рюкзак сзади. Минхао видит его и тоже выходит с рюкзаком сзади и маленькой сумочкой впереди, где удобно уселся Ки. Они выбрали самую высокую точку, где будет хорошо видно звёзды, но когда пришли, оказалось, что маленькие облачка их немного закрывают. Но это ничего страшного. Расправив плед, они кинули по углам свои рюкзаки и сели. Минхао выпустил Ки из оков и тот радостно начал играться со своими игрушками. Джун взял переносной огневой фонарик, который принес из своего трейлера, и зажёг фитиль, поставив его в ноги. Они берут свои рюкзаки и достают оттуда вкусняшки к чаю, а сам термос открывают и разливают по кружкам горячий напиток. На огромной высоте ветер довольно резкий, поэтому они закутываются в куртки и обхватывают пальцами горячие сосуды. Ветер завывает и тушит огонь в фонарике, поэтому Минхао хмыкает. — М? — Вспомнил одну легенду, когда он потух, — он указывает на теплый инвентарь перед их глазами. — Расскажешь? — интересуется Джун. — Однажды родилась девочка в деревне, где был постоянный холод из-за ветра, который кружил снежинки по воздуху. Бог увидел, что она была красива, как аленький цветочек, и захотел отдать ей целый мир. Но все подарки она отвергала, потому что знала, что всё сразу умирало в ее руках. Начитавшись, что однажды в любви побеждает искренность, он сорвал с себя маску, чтобы открыть своё нутро. Но, взглянув в его лицо, она познала ужас самой смерти. И тогда внутри у него все стало скверно от боли, что сам сжимает ее в тисках, заставляя увядать и опадать засохшими лепестками. Нет в мире печальней вдруг полюбившего Бога Смерти, — рассказывает Минхао, крепче обхватывая руками свою кружку, потому что ассоциирует сам себя с этим Богом. Он был под маской айдола все это время и не работал над ментальным здоровьем из-за ситуации, связанной с братом. Поэтому, когда сбросил эту маску, то понял что эта боль его разрушает очень сильно. — Бог Смерти? — на что видит приложенный к губам палец. — Казалось, как будто бы замер мир, но очнувшись и осознав, что он всё-таки натворил, начал прятать лицо и яростно винить себя. А после сразу в безумии стал отрицать это, пытаясь то ли оправдать себя, то ли свой необъятный ужас. Взглянув на себя в зеркало, он тут же сошёл с ума и сожрал весь мир. На небе не осталось звёзд. Они, как потухшая свеча, померкли. Доведя всех до слёз бедами и скрипя дверцами пустой души, ту печаль тоски отчаянной в своём сердце он не мог убить, пронзивши куском зеркала. И как жить полюбившему Богу смертного? — риторический вопрос — это Джун понял, поэтому ничего не говорил. — Узнал обо всем ее избранник, получив пергамент с печальной вестью о том, что она мертва. Он сжал дрожащими руками лист. В нем начала разрастаться ненависть. Когда больше нельзя полюбить, то приказано уничтожить. Одержимый мщением, герой выстоял лицом к лицу, лишивши жизни Бога Смерти. И чтобы забыть всё навсегда, он решил посмотреть в свою пустоту, надеясь свести с ума ненавистную оболочку. Но от того, что увидел, только треснуло зеркало на кусочки. Не поняв, как уместить внутри весь свой необъятный ужас, герой надел маску Бога Смерти, занимая его место, чтобы полюбить, — он заканчивает свой рассказ и внимательно смотрит на реакцию Цзюньхуэя. — Ох! Как красиво, — восклицает Джун. — Хочешь я тоже расскажу тебе историю? Про Аполлона, который отказывался от любви? — спрашивает. — Расскажи, — просит Минхао. — Однажды Аполлон встретил у реки прекрасную женщину и влюбился в нее. Он спросил: «Скажи, как тебя зовут, принцесса?». Тогда она ответила: «Я не принцесса», — Цзюньхуэй пока рассказывает, вспоминает как отрицал тот факт, что он не принц, когда тот подходил к нему в университете. — «Я просто человек». А Аполлон был ею очарован. Он попытался жениться на ней и старался убедить ее согласиться. Несколько раз убеждал, пока она не согласилась, — они посмотрели друг другу в глаза. — Но в последний момент Аполлон вспомнил, что он бессмертен, — на что Минхао засмеялся. — И? — Эта женщина состарится. Она покинет этот мир, и он это осознал. Чтобы ее не расстраивать, Апполон сказал: «Подожди меня, я вернусь» и ушел. Женщина ждала-ждала, верила, что он вернётся. Но в итоге не дождалась и превратилась в звезду. Теперь где-то там сияет, — заканчивая свой рассказ, Джун указывает на небо, где меж облаков виднеются звёзды. Становится тихо. Между ними нет ни капли напряжённости, только уют и тепло, исходящее из их кружек с чаем. Ки резвится со своей маленькой игрушкой мышки, которая шуршит, когда ее трогаешь. — Такое ощущение, что только мы одни на всей Земле, сидим и смотрим в небо, — проговаривает Минхао и украдкой бросает взгляд на Цзюньхуэя, который облокотился о валун-камень, стоящий позади, и смотрит на Луну со звёздами. Облака потихоньку рассеиваются, являя взору чистую космическую черноту с сияющими крапинками белого. Джун ёрзает и поглядывает на часы, на что Минхао хмурится. — Что такое? — А? — не понимает тот. — Ты нервно смотришь на свои часы. Что происходит? — он действительно хочет знать. — Ты готов увидеть самый прекрасный вид в мире? — спрашивает Цзюньхуэй, переводя взгляд с неба на него. — Да! — отвечает Минхао и улыбается. — Что ты задумал? — Смотри вверх, — говорит Джун и улыбается, смотря на расширяющиеся глаза рядом. — Вааау! — восклицает он. — Это же метеоритный дождь! Ты будешь загадывать желание? — по истине детский восторг звучит в голосе. — Нет, а ты? — Цзюньхуэй видит раскрывающийся рот и слышимый вдох, когда падает первый метеорит. — Помолчи, — просит Минхао, ладонью дотрагиваясь до его руки, и закрывает глаза, на что тот только чуточку усмехается, улыбаясь. — Сегодня сбудутся все твои мечты, — говорит Джун и ждёт. Минхао открывает глаза и завороженно смотрит на «потолок», усыпанный разными созвездиями и планетами. Тишина снова окутывает их и они растворяются в ней, чтобы понаблюдать за метеоритами. Цзюньхуэй берет свой телефон и включает музыку. Из динамиков звучит тихая мелодия фортепиано. — Ты путешествуешь просто так? Почему не хочешь быть в Китае? У нас тоже очень насыщенная природа, — задаёт вопрос Джун, когда дождь из небесных тел заканчивается. — Я просто убегаю от проблемы под названием «семья». Знаю, что нужно разобраться с этим, но я пока не могу, — Минхао подтягивает колени к своей груди и утыкается в них подбородком. — Мне тяжело сейчас разговаривать с матерью. — А отец? — Он пропадает на стажировке в другой стране уже несколько лет. Я и забыл, как он выглядит, — грустит Минхао. Он действительно любит своего отца, который никогда не относился к нему, как к должному. — Что планируешь делать, когда вернёшься? — Поговорю с мамой, может изменится ее отношение ко мне. Но я не думаю, что оно как-то поменяется. Ее поведение со мной было таким с самого детства. — Понятно, — тихо шепчет Цзюньхуэй и играется с Ки, который устал быть сам по себе. — Можно задать личный вопрос? Пока у нас такая тема, — на что видит кивок. — Что с твоими руками? Они у тебя очень сухие. И ты иногда зависаешь. — Я.., — говорит Джун и запинается, услышав звук входящего сообщения. Когда он смотрит на контакт, что высвечивается на экране телефон, то застывает и роняет мобильное устройство на плед. — Джун? — перепуганный голос и взволнованные глаза. Минхао видит трясущиеся руки, которые трутся друг о друга на манер мытья под водой. — Вэнь Цзюньхуэй! — зовёт ещё раз и видит приходящий в себя взгляд. — Прости. — Тебе не за что извиняться, — видит как Джун берет в руки телефон и ждёт... Чего-то. — У меня ОКР, — говорит он и открывает сообщение от матери, где та пишет, что его брат все ещё в коме. Она не следит за временем, ведь в Китае день, пока в Англии самая настоящая ночь. — Оно появилось, когда мне по сообщению мама сообщила, что мой младший брат попал в аварию и его подключили к аппаратам. Я боюсь, что она сообщит мне о его смерти таким же образом. По смс, хах, — вздыхает Цзюньхуэй и отшвыривает телефон куда подальше — не хочет больше видеть ничего. — Знаешь, — привлекает его внимание Минхао, — давай сделаем так: ты будешь брать мои руки в свои, когда тебе страшно. Каждый раз. Договорились? — Не спрашивая? — Да. Тогда я буду знать, что тебе нужно спокойствие и тепло. А ещё, так мы попробуем избавиться от твоей компульсии. Вместо того, чтобы терзать свои руки, три мои, — говорит он и выполняет свои же слова, предоставляя доступ к своим рукам. Джун кладет свои ладони поверх раскрытых напротив, чувствуя невероятное тепло. Уже как-то не хочется тереть руки, тем более чужие. Взамен особым желанием становится просто спокойно посидеть в тепле. — Если хочешь, я могу обнять тебя, или обними меня сам, — предлагает Минхао, когда видит, что Цзюньхуэй расслабляется от тактильного ощущения. Тот смотрит на него и коротко кивает. Они раскрывают руки и приближаются друг к другу, кладя свои головы на плечи. Джун с громким вздохом выдыхает воздух, когда чувствует, что чужие руки медленно гладят спину, успокаивая. — Ты молодец! Ты справляешься! — подбадривает его Минхао и перемещает одну руку на голову Цзюньхуэю, зарываясь пальцами в волосы. — Я же могу..? — Да. Спасибо. Тихий шум окружает их звенящие головы. Ки тихо тарахтит моторчиком, ощущая безопасность. Эта ночь стала тем самым светом для одинокой холодной Луны и другом на небосводе для Солнца.