Skin Deep[На уровне кожи]

Эндрю

Это была идея Кевина, как и большинство ужасных идей. Все собирались пойти на ужин, чтобы отпраздновать что-то (Эндрю знал что, но не хотел об этом думать), и ночь закончится клубом, и Кевин, к сожалению, был настойчив в том, чтобы он пришел. Дэй, будучи назойливым в своих желаниях, редко мог повлиять на Эндрю, но Рене тоже была там, как и Нил. Если бы за парнем никто не следил, его могли бы похитить. Миньярд действительно просто оказывал всем услугу, появившись. Он пришел последним в клуб, игнорируя зуд, который возникал от того, что он приходил сюда без Аарона и Ники рядом. Стол, который зарезервировала их группа, был переполнен: половина Лисов, которые были громче остальных посетителей ресторана. Кожа Эндрю покалывала от стольких людей, игнорируя крики приветствий Кевина и Мэтта. Но вот Нил, плотно прижатый к боку Мэтта, его мускулистое тело уверенно заняло место, оставив около фута между ними. Эндрю сдержал всплеск стыда, скрытый под гневом от того, что его так увидели. Эмоции были бесполезны, и ему срочно нужно было выпить. Он сел рядом с Нилом и намеренно прижал их колени вместе, чтобы доказать себе, что он может, даже несмотря на то, что у него было достаточно места. Рене сидела напротив него и перестала говорить с Элисон, чтобы тепло поприветствовать. Дэн также бросила ему вежливую улыбку, а Элисон посмотрела на Нила, как акула, учуявшая кровь в воде. Эндрю проигнорировал её и привлёк внимание официанта, чтобы заказать виски. К тому времени, как группа покинула ресторан и направилась в клуб, Эндрю уже чувствовал приятное опьянение и вёл азартные споры с Нилом о достоинствах пистолетов по сравнению с ножами. Другие в их группе бросали на них слегка встревоженные взгляды, но Рене и Кевин время от времени подбросили свои комментарии, и в конечном итоге все просто приняли тот факт, что люди, с которыми они общались, были весьма странными. Клуб был заполнен, но не переполнен, стандартная публика для четверга в таком большом городе, как Колумбия. Это был в основном квир-клуб, но он был достаточно популярен, чтобы привлекать всех. Эндрю направился к бару за выпивкой, таща за собой Нила, Кевин следовал за ними, а остальные разошлись по другим сторонам, на танцпол или к столу, чтобы устроиться. — Газировка? — сказал Эндрю в ухо Нила, будучи благодарным, что бар находился достаточно далеко от диджея, чтобы ему не нужно было кричать. Музыка была бодрой, смесью хауса и техно, что Эндрю не слишком раздражало, несмотря на неудачные части стандартных поп-песен, которые тот продолжал вставлять. Нил кивнул, прижимаясь к бару рядом с Эндрю. Кевин находился позади них, и тот заказал и для него тоже. Это казалось лёгким, так как они были обрамлены друг другом. Он и Кевин выпили несколько шотов вместе, прежде чем забрать напитки, которые могли бы потягивать в течение следующего часа. Нил потягивал свою газировку и наблюдал, как они разрушают свои печени, оставаясь рядом, когда Эндрю повёл их к столу. Через час Миньярд вернулся к бару, на этот раз только с Нилом за собой. — Ты как утёнок, — закричал он другому парню, но Нил просто засмеялся вместо того, чтобы сбежать. Эндрю всё ещё удивляло, что тот, казалось, был невосприимчив. Может быть, музыка скрывала принудительное раздражение в его голосе. Как только они сделали заказы, они устроились у бара, чтобы дождаться напитков, взгляд Нила блуждал по толпе. Внезапно тело прижалось к спине Эндрю, руки обхватили его бедра, горячее дыхание алкоголя коснулось его щеки. — Привет, красавчик, — хриплый голос произнёс ему в ухо. — Я не гей, но ты такой маленький, что думаю, я мог бы трахнуть тебя этой ночью. Мужчина был выше Эндрю, уже плотно прижат к нему. Пальцы Миньярда совершили прерывистое движение к браслетам, которые он больше не носил, тянувшись к ножам, которых не было. Этому дерьму не должно было происходить с ним больше, оно не происходило уже давно. Люди не должны были оказывать внимание кому-то с татуировками, как у Эндрю. Он сделал себя ядовитой змеёй, его кожа была предупреждающим знаком. Это сделало его самодовольным, и теперь кто-то его касался. Его мгновение замешательства дало мужчине возможность крепче схватить его, всё ещё бормоча похабные бессмысленные фразы ему в ухо. Прежде чем Эндрю смог развернуться и сломать этому парню нос, Нил был рядом. Нил двигался, как змея, обойдя Эндрю с яростью в глазах. Руки на бедрах Эндрю и тело за спиной исчезли между вдохом и выдохом. Он обернулся. Мужчина был средних размеров, с неопрятной бородой и красными щеками. Его глаза были затуманены алкоголем. Его лицо также было прижато к бару, спина под неудобным углом, а колени согнуты неестественно. Нил держал одну руку на затылке этого парня, прижимая его голову к липкому столу, а другой хватал мужчину за запястье, скручивая его руку за спину, на одно быстрое движение от вывиха. Эндрю наблюдал, как Нил наклонился, чтобы говорить прямо в ухо мужчине, приближаясь, чтобы услышать, что сказано. Бармен бросил на них взгляд и потом, благоразумно, отвернулся. — Неприлично трогать людей без разрешения. Но я предполагаю, что никто не заморачивался с манерами в той мусорной яме, откуда ты выполз. — Нил приостановился, оценивающе глядя на мужчину. Парень потел, и Эндрю думал, что он, возможно, всхлипывает. — Вот что мы будем делать. Я уберу свое бедро, к сожалению, не забрав твою способность иметь детей. Затем ты выпрямишься, медленно и аккуратно. Мы дружно прогуляемся на улицу, и ты не будешь грубить, иначе я вывихну твоё плечо. Как только мы окажемся на улице, ты убежишь в ту дыру, из которой выполз, и будет надеяться, что я не решу последовать за тобой. А в следующий раз, когда ты будешь в клубе, ты будешь спрашивать разрешение, прежде чем трогать кого-то. — Понял? — спросил Нил, слегка покачивая его за затылок. — Ты ебанутый, — закричал парень, а потом — да, да, я, черт возьми, понимаю! — после того, как Нил сменил хват на запястье парня, заставляя его руку подняться чуть выше. Когда Нил убрал бедро и мужчина выпрямился, Мэтт и Рене явились из толпы. — Что происходит? Всё в порядке? — спросил Мэтт, оценивая напряженную сцену. — О, привет, Мэтт. Всё прекрасно! Я просто выношу мусор, — бросил он через плечо, уже двигаясь в толпе с его жертвой, которая шла за ним. Эндрю подумал последовать за ними, но его кожа ползла, и он не хотел покидать безопасность бара у себя за спиной. Рене устроилась в промежутке рядом с ним, а Мэтт переместился с другой стороны, явно чтобы заказать напиток. Эндрю бросил на Рене взгляд, но она не обернулась, просто прислонилась к бару и спокойно осмотрела толпу. Миньярд воспользовался моментом и постарался успокоить колотящиеся сердце. Он чувствовал себя плохо и перегруженно, но сделал всё возможное, чтобы вернуть маску безразличия на место, заставляя страшные воспоминания снова запереть в маленькие коробки, куда они и принадлежали. Он провел одним огрубевшим пальцем по своим шрамам и позволил себе вспомнить свои ножи. Нил вернулся прежде, чем Эндрю смог полностью собраться, его щеки были слегка раскрашены, а глаза — напряжены. Он подошел к Эндрю и наклонил голову, внимательно его рассматривая. Он встретил его тяжелым взглядом. — Курить? — спросил Нил. Эндрю задумался о комфорте никотина, оценил его по сравнению с дискомфортом, вызванным продвижением через незнакомые тела, и кивнул. Нил повел его через толпу, и Эндрю потянулся двумя пальцами за край его футболки, позволяя настойчивому натяжению ткани укоренить и направить его через толпу и в прохладный, дымный воздух зоны для курения. Нил выбрал уединенное место, прислонившись к бетонной стене клуба, достаточно далеко от других ночных обитателей, чтобы они могли говорить наедине. Эндрю присоединился к нему, спиной к стене, и вытащил сигарету, копаясь в кармане в поисках зажигалки. Нил протянул руку в его поле зрения, раскрыв пальцы. — Хочешь одну? — спросил Эндрю. В нем мелькнуло удивление, но его выражение осталось безразличным. Нил кивнул. Он вытащил ещё одну и зажег обе сигареты между губами, прежде чем передать Нилу первую. Они затянулись и выдохнули в унисон, ментоловый дым закружился в пространстве между ними. Эндрю подумал, что Нил выглядит несправедливо сексуально с сигаретой между губами, его глаза холодны и далеки. Свет от голых ламп над ними придавал его волосам ржавый и золотистый оттенок, а уголь от его сигареты отражал крошечную искру в его ледяных голубых глазах. Его обтягивающая черная клубная одежда, покрытые шипами татуировки на руках и шрамы на лице делали его похожим на какого-то героя с обложки дешевенького мафиозного романа, в основном порно. Эндрю проследил по венам на своих предплечьях и потерялся в шипах, которые он набил на своих кулаках. — Пялишься, — сказал Нил, возвращая глаза Эндрю к своему лицу. — Это моя фраза, — ответил Эндрю. — Это? Я использую её чаще, чем ты. — Я тебя ненавижу. — Не думаю, что это так, — ответил тот. Они курили в тишине несколько минут, прежде чем Нил снова заговорил. — Могу я тебя о чем-то спросить? — Ты уже спросил. — Отъебись, — ответил Нил, но подождал, пока Эндрю кивнет с неохотой, прежде чем продолжить. — Ты когда-нибудь… делаешь это? Эндрю приподнял бровь, сбитый с толку. — Не так, но ты когда-нибудь встречаешься? Или спишь с кем-то? Я знаю, что тот парень был полным извращенцем, но мне стало любопытно. Ты никогда не говорил о… о парне или чем-то подобном. — Взгляд Нила был любопытным и открытым, лишённым скрытых мотивов. Эндрю обдумал вопрос на несколько мгновений, пытаясь решить, действительно ли Нил спрашивает из любопытства. — Почему ты спрашиваешь? Взгляд Нила на мгновение стал неудобным, прежде чем снова утих. — Когда я был в бегах, мне не разрешалось ни с кем встречатся. Это было опасно и отвлекало, а один раз, когда мама поймала меня целующим девушку, она избила меня так сильно, что я больше этого не делал. — Я всё еще учусь ощущать влечение, не усложняя это собственными инстинктами выживания. Я не думаю, что для меня это так же, как для других людей. Кевин говорит, что я асексуален или где-то на этом спектре, но я… не совсем уверен. Так что я, вероятно, был любопытен… — Нил на мгновение замер, как будто пытаясь подобрать правильные слова. — Ты любопытен, как мои собственные отношения к моей сексуальности были сформированы повторными изнасилованиями и насилием? — спросил Эндрю безразлично. — Я не собирался так это формулировать, — ответил Нил. Он выглядел смущенным, но не стыдился своего любопытства. — Мне потребовалось много времени и терапии, чтобы признать и принять свои желания. У меня не было значимых отношений, но я иногда занимаюсь сексом с людьми и имею случайные интрижки. У меня очень чёткие границы. Каждый, с кем я сплю, должен понимать, что есть правила и ограничения того, что я делаю, — сказал Эндрю. — Правила? — спросил Нил. — Мне не нравится, когда меня трогают. Нил кивнул, не удивленный. — Я заметил. Эндрю бросил на него взгляд. — Удовлетворён ли ты своим любопытством, маленький кролик? — Да, спасибо. Приятно иметь точку зрения кого-то, так же травмированного, как я, — сказал Нил с ухмылкой. Шутка была не особенно смешной, но Эндрю всё же тихо хмыкнул, прежде чем повернуться и повести их обратно внутрь. Всё то зудящее, ползучее чувство покинуло его кожу.

Нил

Следующие шесть месяцев пролетели для Нила в комфортном тумане. После их вечера вне дома Эндрю наконец выбрался из границ студии и начал вторгаться во все другие уголки жизни Нила. Вот он уже ужинает у Ваймака, или идет следом за Рене, чтобы присоединиться к компании в У красотки, или вваливается в гостиную Нила с переполненной сумкой с закусками и жгучей необходимостью подкинуть ему глупость фильмов о взрослении начала 2000-х. На данный момент «Чудаковатая пятница» была его любимым. Еженедельные киноночи обычно проходили только с ними двумя, но иногда к ним присоединялись Кевин или Рене, и это казалось почти слишком простым. Мебель из икеи Нила начала выглядеть обжитой. Его квартира заполнялась странными безделушками, такими как миниатюрная фигурка динозавра и набор цветных гирлянд, от которых он никогда не был уверен, кто их оставил. Рене купила ему комнатное растение, а Эндрю следил за тем, чтобы он случайно его не убил. У Нила появились друзья в более ощутимом смысле, чем он когда-либо ожидал. Дэн и Мэтт вторглись в его кухню, чтобы сделать пасту с нуля, жалуясь на его пустые шкафчики и заставляя его записаться на кулинарные курсы. Эндрю безжалостно насмехался над ним за это, а потом съел всё, кроме двух, из его первой партии из дюжины шоколадных печений и больше не подшучивал над ним. Несмотря на все это, с Эндрю было по-другому. Возможно, это было потому, что тот знал больше его секретов, чем любой другой живущий человек, даже ФБР. Возможно, это было просто потому, что Эндрю обладал особым магнетизмом, который Нил не находил ни в ком другом. Он старался не углубляться в размышления об этом. Джостен всё ещё не был уверен, каково это — чувствовать влечение, было ли у нормального Нила интерес к такому. Он чувствовал себя в безопасности с ним, и ему нравилось, когда тот прикасался к нему: в контексте татуировки или в дружеском толчке плечами, когда они иногда сидели вместе во время фильмов, или в теплой, устойчивой руке на затылке просто так. Но Эндрю не проявлял никаких значительных намеков на интерес, и из-за неопытности Нила и их травм он не собирался делать первые шаги. Их разговор в клубе немного прояснил ситуацию относительно предпочтений Эндрю, но Нил не знал, где он стоит. Таким образом, они существовали в орбите друг друга, неизбежно сближаясь и не признавая это. В день последней татуировки Нила светило яркое и ясное солнце октября, проникая в его мягкие морковные стены спальни. Они с Эндрю перекрашивали их в августе, потея в своих футболках и обмазывая друг друга бледно-золотисто-оранжевыми каплями краски. Нил встал с кровати, чтобы пойти на пробежку, не ожидая с нетерпением следующих двух недель более умеренной физической активности. Эндрю запретил ему бегать, пока тату заживают, поэтому сегодня он выложился на полную катушку, вернувшись домой только тогда, когда с него струился пот в прохладное утро, а мышцы ощущались расслабленными и дрожащими. После долгого душа его ждал завтрак из яиц с беконом. Вилка, которой он пользовался, была с маленькими дорожными конусами, новшеством, которое Эндрю нашел в магазине подержанных вещей и положил в ящик с приборами. Его солонки и перечницы были в виде левой и правой кроссовки, детализированных из тонкого фарфора, тоже от Эндрю. Его кухня, стены, его кожа — все это было кардинально изменено Эндрю Миньярдом. Нил задумался, произойдет ли что-то после этой последней встречи. Эндрю продолжал шутить, что держит Нила только как свою личную дойную корову, но его действия указывали на ложь в его словах. Его запись была назначена на 14:00, и к моменту, когда он покинул дом, Нил был нетерпелив от ожидания, жаждущий увидеть Эндрю и наконец завершить процесс. Нил уже оплатил работу, которую они собирались выполнить сегодня, передав крупную сумму за финальную часть своей спины на предыдущем сеансе. Им оставалось только сделать хвост лисы, закрывающий один из старейших и самых плохих шрамов Нила. Он потер шрам от раскаленного железа под своей футболкой и немного ускорил движение. «Эдем» в техническом плане был закрыт на день, по крайней мере для случайных посетителей, но Эндрю курил сигарету у стареющего кирпичного фасада и ждал, когда Нил подойдет, вертя ключи от магазина в свободной руке. — Кролик, — поздоровался он. Нил широко улыбнулся, бесстыдно и беззаботно. Эндрю потушил свою сигарету, придавив её ботинком, прежде чем накрыть рукой лицо Нила и толкнуть его. Нил сдержал желание лизнуть ладонь Эндрю, вдыхая аромат алоэ и ментоловых сигарет. — Я ненавижу тебя немного больше каждый раз, когда вижу, — безэмоционально сообщил Эндрю. — Конечно, — легко ответил Нил, следуя за Эндрю в магазин. — После сегодняшнего дня ты можешь игнорировать меня, если захочешь. Эндрю презрительно фыркнул. — Как будто тебе так легко от меня отделаться. Ты, наверное, вырастешь из моего стока, как демонический улыбающийся клоун, если я перестану отвечать на твои сообщения. Лучше всего записывать тебя на небольшие дозы, чтобы ты не прерывал мой душ и не тянул меня в канализацию. Образ голых мокрых мышц мелькнул в голове Нила, золотистые кудри прилипли к бледной коже, и он покраснел, пытаясь придумать ответ, чтобы отвлечь себя от внезапного воображения. — Не думаю, что сравнение с Пеннивайзом так же умно, как ты думаешь. Возможно, тебе больше подойдёт назвать меня лепреконом или что-то в этом роде, — сказал он. Эндрю посмотрел на него, когда настраивал машину и, подняв одну разочарованную бровь. — Не ставь под сомнение мои гениальные аналогии. Нил подошёл к столу для татуировок и забрался на него, скинув футболку. После шести месяцев и бесчисленных сеансов их рутина стала знакомой и лёгкой. Эндрю едва взглянул на него. Спустя несколько минут тот закончил подготовку, а затем подтянул свой подвижный стол к Нилу, опуская его на удобную высоту, зависая над кожей Нила, пока тот не кивнул в знак разрешения. Дезинфекция и наложение трафарета проходили быстро и эффективно, затем Эндрю взял татуировочную машинку. — Готов? — спросил он Нила. — Да, Эндрю, давай закончим это, — сказал тот, откинувшись назад и расслабив плечи на тканевой простыне под собой. Машинка начала тихо жужжать, и игла вонзилась в его кожу, проводя медленные, тянущие линии. Боль теперь была знакома, но даже после стольких сеансов под иглой Эндрю его тело по-прежнему яростно сопротивлялось этому чувству в первые несколько минут. Он закрыл глаза и позволил дрожи охватить его, глубоко и медленно дыша, чтобы движение его лёгких было ритмичным под перчатками Эндрю. Он по-прежнему находил удивительным, как его тело могло привыкать к ощущениям. Когда боль утихла до глухого гудения в его плече, он открыл глаза, уставившись на лицо Эндрю, которое находилось рядом с его собственным. Эта часть татуировки заставляла Эндрю находиться ещё ближе, чем обычно, его предплечье лежало рядом с головой Нила на столе, а грудь прижималась к его руке, пока он работал. Лицо Эндрю выглядело более расслабленным, чем Нил когда-либо видел его вне студии, выражение было открытым в сосредоточении. У него недавно была стрижка, и стороны головы были сбриты до блондинистого щетины, которая переходила в непокорные кудри над ушами. Нил хотел провести пальцами по чётким линиям, узнать, мягкая ли щетина или грубая, почувствовать длинные пряди. — Пялишься, — пробормотал Эндрю, не отрываясь от работы. — Куда мне ещё смотреть? — спросил Нил, подстраиваясь под его низкий тон. Эндрю хмыкнул. Так близко Нил мог видеть золотые и зелёные блики в его карих глазах. Его ресницы были длинными и касались щек, обрамленных легким веснушками, которые наконец стал исчезать с ухудшением погоды и увеличением времени, когда солнце проводило больше времени за облаками. — Если бы ты не начал заниматься татуировкой, чем бы ты думал заняться? — спросил Нил, чтобы заполнить паузу. — Я не занимаюсь гипотетическими вопросами, — ответил Эндрю. — Если бы я не начал заниматься татуировкой, я бы был мёртв. Нил поразмышлял над этим несколько минут, представляя молодого Эндрю, который брал машинку и наносил рисунки на свои предплечья, чтобы не открыть свои руки. Эндрю объяснял на одном из сеансов, что многие из своих первых татуировок он делал сам, слишком чувствительный, чтобы позволить кому-то другому прикоснуться к его коже. Би и Рене сделали все остальные, завершив те части его рук, которые он не мог достать самостоятельно. Эндрю было 19, когда он пришёл в тату-студию Би и начал своё обучение, почти в то же время, когда Нила наконец поймали Лола и Ромеро Малькольм. Нил лечил ожоги от сигарет, в то время как Эндрю залечивал свои первые татуировки. — А что насчёт тебя? Если не строительство, что ещё? — спросил Эндрю. — Я раньше мечтал о том, чтобы поступить в университет по спортивной стипендии, — ответил Нил. — Наркоман, — пробормотал Эндрю. — Чем бы ты занимался? — Наверное, языками. Я не против был бы работать переводчиком или чем-то в этом роде. — Слишком много общения с людьми. Тебя бы по лицу ударили за твою болтовню, — сказал Эндрю. Нил хмыкнул с улыбкой, пытаясь не поднимать грудь. Эндрю предвидел его реакцию, приподняв машинку от кожи Нила, пока шутка не выветрилась. — Может быть, — согласился Нил. — Я рад, что всё пошло так, как пошло. Я мог бы обойтись без всего этого мучения и беготни, но они привели меня к тебе, и я благодарен за это. Эндрю посмотрел на него. Их взгляды встретились и задержались на долгое время, лица были так близко, что они почти делили дыхание. Нил почувствовал внезапное напряжение в груди, лёгкое нервное возбуждение, заставившее его пульс учащаться, а воздух становился тяжёлым. Мышца дернулась на челюсти Эндрю, когда он провёл языком по зубам и на мгновение опустил глаза на губы Нила, прежде чем снова взглянуть на татуировку под своими руками. — Я тебя ненавижу, — пробормотал он, — и сожалею о том дне, когда решил ответить на твоё письмо. Нил улыбнулся и закрыл глаза, позволяя сердитым бормотанием Эндрю накрыть его, смешиваясь с жужжанием машинки о его кожу. После нескольких мягких часов разговоров и татуировок Эндрю отложил машину и потратил минуту, чтобы размять запястья и плечи. — Сядешь? — спросил он. — Я собираюсь проверить всё, чтобы убедиться, что нет линий, которые я хотел бы исправить, и потом мы закончим. Нил кивнул. Эндрю встал, сняв перчатки, и провёл пальцами по спине и плечам Нила. Он медленно прошёлся руками по каждому участку кожи, который уже был набит, проводя тяжёлыми горячими пальцами по бокам Нила и животу. Прикосновения были сильными, но вес его взгляда был не менее заряженным, лицо сосредоточенно и обдуманно. Дважды он дезинфицировал участок кожи и снова брал машинку, чтобы нанести ещё пару линий чернил здесь и там, углубляясь в потемневшие участки, которые были недостаточно тёмными. Внезапные яркие вспышки боли заставляли Нила сжимать руки в кулаки, и к тому времени, как Эндрю закончил проверку, у Нила остались маленькие полумесяцы на ладонях от собственных ногтей. Эндрю наклеил небольшие кусочки второго слоя кожи на случайные исправления и сказал Нилу, что зайдёт через пару дней, чтобы снять их и сделать послепроцедурный уход за труднодоступными участками спины Нила. Нил был рад, что не придётся просить Мэтта о помощи, что он делал несколько раз за последние шесть месяцев. — Ну? Ты собираешься взглянуть? — спросил Эндрю, когда закончил. — Тебе стоит увидеть это, прежде чем я закрою. Нил не смотрел в зеркало с тех пор, как они начали работать над его торсом. Он видел лишь мельком, когда принимал душ и переодевался, но хотел подождать, пока всё не будет закончено, прежде чем полноценно взглянуть на изменения своей кожи. — Мне не по себе, — признался он Эндрю, спрыгнув со стола и направляясь к зеркалу. — Если тебе это не понравится, у меня есть пара бритв, мы можем просто снять их все, — пообещал Эндрю, серьёзно взглянув. — Очень успокаивающе, — осведомился Нил с сарказмом. И вот он оказался перед зеркалом. Его каштановые волосы были растрепаны в беспорядочных волнах. Глаза были такими же арктически голубыми, как у его отца, а шрамы на лице выделялись серебристыми линиями и завитками на загорелой и веснушчатой коже. Но в первый раз Нил не видел своего отца, глядя в зеркало. Он не видел и тревожных следов жизни, которая старалась как можно сильнее его сломать. Вместо этого его кожа стала холстом, в который Эндрю вложил новую жизнь. Тёмные черные чернила заполнили его грудную клетку и выливались в чернильные щупальца по его груди, окружая чистые черные перья ворона, его когти тянулись вниз к змею, который свернулся у него на животе, поднимая голову на солнечное сплетение. Его шрамы были полностью скрыты, их приподнятые края ловко спрятаны искусными пальцами Эндрю. Он повернулся, изогнув спину, чтобы увидеть, что его спина рассказывает ту же историю. Журавль сгибался на одном плече, его крыло опускалось и касалось левой лодыжки. Его ноги плавали в тени, пулевое отверстие было скрыто в завитках чернил. Лисица была, пожалуй, самой яркой, идя по правой стороне спины с закрученным хвостом над правым плечом. Её пасть была открыта в рычании, мордочка морщилась, а глаза были полны ярости. Нил наблюдал, как его мышцы спины напрягались под ней, чувствовал её устрашающий взгляд на себе и удивлялся, как Эндрю заставил её выглядеть такой живой, такой злой. Он долго стоял перед зеркалом, поворачиваясь и осматривая каждый дюйм кожи. Кроме лица он не мог найти ни одного видимого шрама. Нил почувствовал, как в груди что-то лопнуло, какое-то огромное неописуемое чувство поднялось внутри него. Он не находил слов, чтобы выразить свою благодарность Эндрю за то, что тот вернул ему его тело. У него никогда не будет простой связи со своей кожей, но впервые за долгое время ему понравилось то, что он видел в зеркале. Он повернулся и увидел, как Эндрю внимательно за ним наблюдает, пытаясь понять его реакцию. — Эндрю, я... — Нил бессильно прервался, полностью подавленный. Он уставился на него, надеясь, что его чувства можно передать лишь одним выражением лица. — Не смотри на меня так, — строго сказал Эндрю. — Иди сюда, чтобы я мог тебя обмотать, прежде чем ты испачкаешь свои грязные руки в свежих чернилах. Нил хмыкнул с улыбкой и повиновался, частично избавляясь от напряжения. Процесс того, как Эндрю протирает и накрывает новое татуирование вторым слоем кожи, был знакомым, и Нил удерживал взгляд на лице Эндрю, пока тот работал. Его пальцы были теплыми и нежными на плече, а когда он закончил, он поднял взгляд, чтобы встретиться с глазами Нила. На мгновение казалось, будто весь воздух из комнаты вытянули. Глаза Эндрю были тяжёлые, зрачки расширены, почти поглощая золотое кольцо в его радужках. — Мы закончили, — прошептал Нил в пространство между ними. — Что теперь? — Что угодно, — ответил Эндрю таким же низким голосом. Его глаза опустились к губам Нила. — Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, — сказал Нил тихо и уверенно. Он наблюдал, как челюсть Эндрю сжимается. — Никаких прикосновений, — сказал Эндрю. Нил кивнул, засунув руки под свои бедра. Одна из рук Эндрю поднялась, чтобы обхватить Нила за подбородок, пальцы легли в углубление за ухом. Миньярд поцеловал его медленно, каждое движение было контролируемым и рассчитанным, осторожным. Мгновение неловкости, когда носы столкнулись, а ресницы затрепетали, и затем Эндрю схватил Нила за челюсть, наклонил его голову, и их губы правильно встретились. Нил почувствовал, как он расплавляется вперёд, разум затуманился и стал неясным. Он издал тихий вздох в губы Эндрю, их губы разошлись. Внезапное тепло открытых ртов заставило голову Нила закружиться и дыхание перехватило, что-то горячее и жаждущие пробудилось в нём. Язык Эндрю скользнул по его собственному, и Нил смутно задумался, как люди не проводят каждое мгновение, занимаясь поцелуями, если это всегда так. Его сердце колотилось в груди, паника и восторг смешивались в безумстве. Так никогда не было раньше. Нил отстранился с вздохом, тяжело дыша. Он не мог смотреть на Эндрю, чувствуя, как румянец поднимается на его лице, поэтому он уткнулся лбом в ключицу Эндрю с глухим звуком и просто старался дышать. Блондин провёл рукой по его волосам и потянул его голову вверх, его взгляд был полон поиска. Его губы были красными и распухшими, лёгкий румянец уже исчезал с его щёк. — Это… — Нил прервался, чтобы прочистить горло. — Я — всегда так интенсивно? — спросил он беспомощно. — У тебя ноль хладнокровия, — сообщил Эндрю, но уголок его губ слегка приподнялся. — Тебе нужно немного времени? Нил ответил, снова наклонившись, ожидая, что Эндрю встретит его на полпути. Второй поцелуй был менее контролируемым. Эндрю ослабил поводок, и это ощущалось, как дикая природа, электричество врывалось прямо в вены Нила. Время между ними казалось неясным и расплывчатым. Рука Эндрю на челюсти Нила была обжигающей, фиксируя его с помощью тепла и давления. Зубы Эндрю касались нижней губы Нила, и тот издал смущённый вздох, который заставил Эндрю сильнее сжать челюсть. Тот отстранился от него, чтобы заговорить в промежуток между ними. — Скажи мне остановиться, — произнёс он с хриплым и грубым голосом. Его губы были опухшими и красными. — Я не хочу, чтобы ты останавливался, — выдохнул Нил, его дыхание стало быстрым. Глаза Эндрю были тяжелыми. Он сильнее наклонился к Нилу, его другая рука поднялась к плечу Нила, прижимая к столу. Кожа, касающаяся холодного кожаного покрытия, заставила Нила убрать руки из-под бедер и начать двигаться. Эндрю освободил челюсть, чтобы захватить его запястья и прижать их над головой Нила на столе, располагая его так, чтобы тот удобно распластался по столу. Нил оставался покорным и жаждущим под руками Эндрю. Его сердце заколотилось, когда тот приподнял одно колено на стол и переместился, чтобы сесть сверху на Нила, развернув своё тело над ним. Тёплая тяжесть Эндрю была опьяняющей и зависимой для Нила, его тело жаждало прижаться к другому. Эндрю вздохнул против губ Нила и снова вернул руку к его запястьям, нежно, но крепко сжимая их. Вместо того чтобы вернуться к поцелуям, Эндрю начал целовать Нила вдоль челюсти и вниз по шее, его губы прослеживали путь к ключице и затем обратно к уху. С Нила срывались тихие, нуждающиеся звуки, эндорфины вызывали у него помутнение сознания, а контроль ускользал. Каждое нервное окончание светилось от жара и ощущения. Целоваться было ново и странно, но Эндрю не был. Знакомство с его прикосновением, ритмом дыхания, запахом его кожи добавляло уровень возбуждения к этому опыту, который приводил Нила в замешательство. Он чувствовал страх, но одновременно так безопасно и защищенно, что не хотел, чтобы это когда-либо заканчивалось, его тело распускалось под руками Эндрю. Когда они наконец покинули студию, на улице уже стемнело. По взаимному согласию они направились в тот самый ирландский паб, что находился прямо вниз по улице. Эндрю чуть не толкнул Нила в машину, когда предложил считать это их первым свиданием. — Твой верх навсегда отмечен моим искусством. Если ты достаточно глуп, чтобы начать встречаться со своим тату-мастером, я думаю, мы уже переросли стадию первого свидания. Нил рассмеялся. — Я довольно плохо справляюсь с ролью нормального Нила. Не думаю, что кто-то из нас готов делать это обычным способом, — согласился он. — К чёрту норму, — поддержал его Эндрю, и на этом всё закончилось.