Теория плохих подкатов.

Чарльз Ксавье обожал знакомиться с людьми. С молодыми девушками, чей блонд был абсолютно ненатуральным, которые почти никогда не были заинтересованы в случайных интрижках в барах и будут закатывать глаза к потолку в приступе кокетства. Или с черноволосыми женщинами чуть старше его самого, что сначала оценивающе окинут его взглядом, сощурив глаза так, словно пытаются найти при нём оружие или подвох, а после сами закажут себе выпить в знак того, что их не так-то просто удивить. Или с парнями, чьи внешние характеристики всегда были слишком разными и Чарльз сам не знал, по какому принципу оценивал их. С парнями на удивление было легче, если не брать во внимание три случая из десяти, когда на открытый флирт в ответ прилетал удар. Именно поэтому Чарльз решил не знакомиться ни с кем после того, как уровень алкоголя в его крови превысит заданную норму, из-за чего нити телепатии переставали улавливать даже самую яркую враждебность, будучи слишком сконцентрированными на атмосфере вокруг. Познакомиться с кем-то в Нью-Йорке было легко, особенно в плохих барах или грязных клубах — вот только общение не всегда доходило до какого-либо результата, а если и доходило — в пяти из десяти случаев начинали требовать деньги. Поэтому Чарльз пользовался изобретённой им же Теорией плохих подкатов. Её смысл заключался вот в чём — ты говоришь человеку самую бессмысленную и тупую фразу в мире, о которой должны были забыть с приходом интернета. Что-то вроде «Было не больно падать с небес, ангел?» и «Прошу прощения, но мне придётся вас оштрафовать за превышение уровня привлекательности!». Нормальные люди казались сконфуженными, но обращали всё своё внимание на Чарльза, давая ему возможность вставить ещё пару слов, уже более адекватных, купить выпить или с улыбкой сказать что-то более спокойное, по типу «Извини, возможно следовало начать с чего-то более простого. Мне нравятся твои…» а дальше следовал комплимент тому, что человек считал своим комплексом. Возможно, пользоваться телепатией, чтобы совсем немного манипулировать человеком, было не совсем этично, но чёрт возьми, кого это волнует? А вот проститутки и проституты от плохих подкатов начинали смеяться и полностью "поддавались чарам". А те, кто не был заинтересован вовсе, просто морщились, даже не смотря в его сторону. Теория плохих подкатов работала на все сто. По крайней мере в девяти из десяти случаев, а это уже успех. В клубе, куда Чарльз пришёл с группой своих друзей и коллег, как всегда играла оглушающая музыка. Сам по себе Чарльз работал в университете, читая лекции на тему профайлинга и генетики — две специальности, которые он выбрал, когда учился. Он получил должность профессора в раннем возрасте, что удивляло его новых знакомых и уже успело изрядно надоесть его старым друзьям. — Ещё не поздно перейти в бар, — голос Мойры имел нотки отчаяния. Ей не особо нравились клубы из-за танцующих людей, бьющей по ушам музыки и не всегда культурным сценам в углах здания. — Нет уж, это мой день рождения. — ухмыльнулась Рейвен, зная, что это её самый весомый и козырный аргумент до конца сегодняшнего дня. Мойра вела курс криминалистики в том же университете, что и Чарльз. Там они и познакомились. По правде говоря, Мойра перепутала Чарльза со студентом и долго его отчитывала вплоть до момента, пока он, не имевший возможности и слова вставить, не влез ей в голову, призывая к спокойствию. Женщина в тот момент замерла в ступоре, не ожидавшая телепатической атаки и нахлынувшего стыда за такое обращение к коллеге. Рейвен была сестрой Чарльза и своё призвание она нашла в журналистике. В той же газете, что и она, работал некий Алекс Саммерс, который значился в журнале Чарльза, как его студент, но которого Чарльз впервые увидел вживую именно благодаря Рейвен, которой приспичило вместе со всеми знакомыми куда-то выбраться примерно полгода назад. Чарльз бы подозревал между ними интрижку, не будь Алекс так безнадёжно влюблён в Энджел Сальвадор, устоявшуюся журналистку из враждующей газеты. — И, я так понимаю, платить ты сегодня за себя не планируешь. — обозвался Алекс, когда они все подходили к единственному свободному диванчику. Рейвен щёлкнула пальцами. — В точку. Алекс безнадёжно вздохнул. — Эй, ковбой, а за меня заплатишь? — Шон шутливо пнул его под рёбра. Шон — школьный друг Алекса, в данный момент учившийся на айтишника. Алекс познакомил Рейвен с Шоном и те нашли общий язык. Потом Рейвен познакомила с Шоном всех остальных и так их компания постепенно увеличилась. — Шон, я сейчас скажу охраннику, что сюда пробрался малолетка. — скептично ответил Алекс. В этом и заключалась беда Шона — в свои двадцать три он выглядел на пятнадцать, особенно со своими спутанными рыжими волосами и яркими веснушками в дополнение к довольно низкому росту. Даже наличие паспорта его не всегда спасало, ему отказывались продавать алкоголь, сигареты, не впускали в бары и подобные места. Так что о покупке машины он вообще шутил, что не успеет проехать и мили, как будет остановлен за кражу автомобиля родителей и ему придется пару лет просидеть в колонии для несовершеннолетних. — Я схожу сделаю заказ, — говорит Хэнк, за что получает одобрение со стороны всех друзей. Он — типичный ботан из сериалов ниже среднего уровня. Долговязый, неловкий, с очками с толстым стеклом, дурацкой причёской и невероятно умный. Но в отличии от сериалов, где подобные парни всегда серые мыши, что боятся и слово сказать, Хэнк всегда первым лезет в драку и всегда настойчиво стоит на своём во чтобы то не стало. Но всё-таки сериальное клише в нём остаётся — Хэнк пытается приударить за сестрой Чарльза, сестра Чарльза держит его на расстоянии вытянутой руки, лишь в шутку целуя его в щёку, за что получает осуждающий взгляд Чарльза, кричащий «Ну и за что ты так с парнем?». — Бедный Джон, — с улыбкой говорит Мойра, — Сегодня снова детей будет укладывать он. У Мойры двое сыновей. Её муж, Джон, брал декрет два раза, и в основном именно он отпрашивается с работы в случае болезни одного из своих детей, и именно он занимается их проблемами в школе. Одна секунда, и вместо той блондинки-Рейвен в коротком синем платье возле них появляется мужчина со сгорбленными плечами и в свитере, что делает из него примерного семьянина с взворошенными волосами, которые он редко поправляет. — Мойра, — абсолютно бессильным голосом говорит Джон, — А разве ты этим когда-то занималась? Мойра несильно бьёт Рейвен в плечо, заставляя её принять свой обычный облик блондинки. Несколько людей удивлённо косятся на их компанию, но не смеют ничего сказать. Чарльз обожает двадцать первый век за то, что толерантность научила людей держать своё мнение при себе. Хотя будучи телепатом, он всё-таки улавливает это самое мнение, даже если оно не было высказано вслух. — Почему нет клубов только для мутантов? — неожиданно спрашивает Рейвен. — Это было бы воспринято как дискриминация людей. Хотя не вижу ничего плохого в этом. — пожимает плечами Шон, сразу же оборачиваясь к Мойре, что была единственным человеком в их компании. — Тебя я бы не дискриминировал, ты мне как кто-то между матерью и сестрой. — Шон, ты идиот, она тоже мутант. — с лицом знатока вещает Алекс. — Как называется та мутация, что даёт каштановые волосы? — Если бы ты не прогуливал генетику, то знал бы. — закатывает глаза Чарльз. — Каштановые волосы несут в себе несколько мутаций MC1R. — Тем более! — улыбается Шон. — Мойра, я теперь ещё с большей уверенностью могу называть тебя матерью и сестрой. — Мне придётся позвать охрану, — скрещивает руки на груди женщина, — И сказать, что мой малолетний сын шляется по клубу. — Это вы о чём? — непонимающе спрашивает Хэнк, наконец появляясь в поле зрения. — Да так. — жмёт плечами Рейвен. — О семье. Через мгновение появляется один из барменов с большим подносом выпивки. Он ставит её на столик, возле которого они сидят, подмигивает Мойре и уходит обратно. Они все выпивают по два шота текилы, когда музыка, что до этого казалась почти что невыносимой, вдруг становится более приемлемой. — Здесь есть другие мутанты? Спрашивает Рейвен, и Чарльз не может ей отказать. Он закрывает глаза, прикасаясь к виску. Людей поистине много. Они все кажутся пульсирующими точками, из каждого бьёт целый водопад эмоций и чувств, что кажутся невероятно яркими. И только несколько из пульсирующих точек кажутся для Чарльза красными, а не серыми. Мутанты. Небольшая компания у барной стойки. Наверное, Чарльз слишком заметно проникает в разум одного из них, за что получает такую же обратную связь. Ах, нет, это не просто мутант. Телепат. «Телепат.» — чужой голос звучит в его голове таким же тоном, каким Чарльз звучал в голове у этой женщины. — Извини, я увлёкся. «Увлёкся? Какое красивое имя. Британское?» Чарльз не сдерживает смешок. «Меня зовут Эмма, дорогой. — Чарльз чувствует, как женщина хищно ухмыляется. — Тебя мама не учила, что подслушивать чужие мысли неприлично?» — А тебя не учили, дорогуша, — точно также отвечает Чарльз, — Что рыскать в чужом сознании невежливо? Эмма, как представилась женщина, целую минуту пыталась пробиться сквозь блок Чарльза, чёрт знает для какой цели. Стоило Чарльзу сказать об этом, она тут же прекратила. «Ну и где вы?» — заинтересовано спрашивает Эмма. — А ты не можешь почувствовать группу мутантов? «Телепатия не является моей первичной мутацией, дорогой. Я чувствую вас всех в клубе, но точное место не знаю. Ну так может пообщаемся всей компанией, или тебе стало так скучно со своими друзьями, что ты решил поболтать со мной?» — Диванчики ближе к концу клуба, дорогуша. Эмма покидает сознание Чарльза и он делает тоже самое. Когда Чарльз открывает глаза, все остальные смотрят на него в упор. — Ты бы с ней ещё потрахался на подсознательном уровне. — фыркает Шон. — Эй! Вы сами хотели разбавить нашу компанию! Менее чем через полминуты к ним приближаются двое мутантов. Та женщина, с которой Чарльз говорил, имеет шикарные белые волосы, что локонами спадают по её плечам. На ней короткая белая юбка и такого же цвета кофточка с глубоким декольте. Она смотрит на всех по очереди, останавливая свой взгляд на Рейвен: — С Днём Рождения. — а после ловит взгляд Чарльза, — Мы уже успели заскучать с Азазелем. — Эмма права. — соглашается Азазель. Алекс, чьи брови высоко взлетели вверх, грубо пихает Шона, заставляя того подвинуться и освобождая место возле себя. Понятное дело, оно предназначено для Эммы. Эмма хитро щурит глаза и садится рядом с Алексом. Возле них есть ещё одно кресло — на подобном как раз таки и сидит Чарльз. Но Азазель почему-то продолжает стоять на месте. Чарльз смотрит на него, потом на Рейвен, что также не отводит свой взгляд от мутанта, что по своему подобию похож на библейского демона. Азазель улыбается его сестре кончиками губ, Рейвен следует его примеру. По её оболочке блондинки пробегает синяя рябь и она вдруг показывает свой истинный внешний вид. Синий, с чешуёй как у змеи, что платье на её теле почти сливается с её кожей. Её волосы становятся темно-рыжими. Азазель усмехается шире. Чарльз сдерживает желание закатить глаза. Вот кто может потрахаться на подсознательном уровне. Причём даже не пользуясь телепатией. — Рад знакомству, — говорит демон и его слова предназначаются только Рейвен. Кажется, все за столом тоже в курсе об этом, учитывая, как Мойра кашляет в кулак. — Я думал, вы были втроём. — говорит Чарльз, чтобы хоть как-то разбавить всё это. Эмма качает головой. — Ага. Но Эрик не особо разговорчив. Сказал, что хочет остаться на баре. — Эмма смотрит на Чарльза с полсекунды перед тем, как продолжить: — Это моим уговорам он не поддаётся. Может тебя он послушает. — Негоже оставлять одного мутанта в дали от остальных, а? — иронично спрашивает Чарльз и поднимается с кресла. Азазель занимает его место. Конечно же это никак не связано с тем, что оно ближе всего к Рейвен. Чарльз кидает один взгляд на Хэнка и видит, как по его лицу пробегает тень синевы. Эмма, не спрашивая разрешения, берёт шот текилы: — За новую компанию, м? Все согласно кивают и берут алкоголь. Чарльз идёт к барной стойке. Он чувствует этого мутанта особенно сильно — так бывает, если мутация имеет уровень Альфа. Мимо него проходят группы людей, что неосторожно его пихают или говорят ему что-то, но Чарльз их абсолютно не слушает. Даже несмотря на то, что все мысли людей невероятно громкие, но все имеют плюс-минус один смысл, поэтому сливаются в один большой крик. Хочется закрыть руками уши, но вместо этого Чарльз просто медленно выдыхает. Он уже не подросток, что не способен контролировать свой дар. Чарльз останавливается возле бара, всего в нескольких метрах от того самого мутанта. Эрик, кажется так его назвала Эмма. Оно подходит ему. Красивая спина, сильные руки. Профиль, точно из написанной картины, что стоит целое состояние. В мигающих огнях клуба цвет его глаз почти что невозможно разглядеть, но Чарльз уверен, что они имеют серый цвет. Как грозовое небо. Как железо. Чарльз сглатывает вязкую слюну. Теория плохих подкатов. Девять из десяти случаев. Чарльз подходит ещё ближе, так, чтобы было невозможно не заметить его рядом. Он садится на барный стул возле Эрика, опирается головой на ладонь, улыбается абсолютно обворожительной улыбкой так, чтобы даже его глаза светились. — Хэй, твоей маме зять не нужен? Эрик поворачивает к нему голову. Он — определение слова серьезность. Даже в мигающих огнях клуба он кажется серым — не из-за цвета глаз, а из-за выражения лица. Глаза его пропитаны суровостью, не имеющие ни капли той сконфуженности или непонимания. — Я сирота. Блядь. «Девять из десяти, так? Девять из десяти — это не десять. Чёрт возьми, стоило взять это во внимание. Господи боже. Какой ужас.» Кажется, все эти фразы субтитрами пробегают по лицу Чарльзу. Будь что будет. Чарльз предпринимает вторую попытку: — Эм. Ты как огонь, от тебя невозможно отвести взгляд? Эрик не сводит с него глаз, смотря так, что Чарльз физически чувствует фразу «Ты сейчас серьёзно?». Но чёрт возьми, что может быть не так с этим плохим подкатом? — Мою мать кремировали. «ЧЁРТ-ЧЁРТ-ЧЁРТ.» Это было настолько неожиданно, что не зная, что можно сказать, Чарльз выпалил: — Мою тоже. Эрик приподнимает брови, молчит с полсекунды, а после хмыкает. — Янош! — он машет рукой бармену. — Налей этому парню бренди, а то его вот-вот придётся откачивать. Чарльз в недоумении моргает, когда губы Эрика разъезжаются в акульей ухмылке. — Что у тебя ещё в арсенале? Не думал, что такие, как ты пользуются нищенскими фразами. — усмехается он в свой стакан, когда делает глоток своего напитка. Перед Чарльзом появляется стакан с ранее заказанным бренди и тот залпом его выпивает. — Признаться честно, так меня ещё не кадрили. — Признаться честно, — почти что шепчет Чарльз, надеясь, что Эрик этого не услышит из-за музыки и чужих разговоров вокруг, — так меня ещё не отшивали. Чарльз пытается незаметно проникнуть в разум Эрика. Второй пункт Теории. Найти комплекс и сделать этому комплексу комплимент. Эрик заходится смехом: — Ты себя самым умным считаешь? У Эрика абсолютно точно нет комплексов. Он переполнен уверенностью и эта уверенность настолько сильная, что буквально душит Чарльза. И он чувствителен к телепатии, знает, как с ней обращаться. Этого следовало ожидать, Эмма же его подруга, телепатка. Глаза Чарльза бегают по лицу Эрика, потому что он умеет обращаться с телепатами, и умеет использовать обратную связь. «Поверь, друг, — насмешливо звучит Эрик в его голове, — ты не захочешь увидеть мой разум. Это предупреждение, если ты не понял.» — Захочу. — вслух говорит Чарльз. — Это утверждение, если ты не понял. Чарльз буквально не может прочитать Эрика, настолько рандомными кажутся его фразы и настолько прочными являются его ментальные стены. — Так это правда? — Что именно? — В каком смысле «что именно»? Хочешь сказать, — Эрик снова подзывает рукой бармена. — Что где-то ты был неискреннен? — Эрик! — недовольно морщится Чарльз. — Почему ты не можешь говорить… понятнее?! Эрик берёт в руки вновь наполненный стакан. — А почему бы тебе не выражаться вразумительнее? Чарльз смотрит на свой стакан со второй порцией бренди. Он ворчит себе под нос что-то вроде «Кто бы говорил», но не смеет сказать это громче или снова произнести что-то. Эрик от него отворачивается и больше не смотрит. Его взгляд снова направлен в никуда и рассеян. Он лениво пьёт алкоголь, не обращая внимания ни на что вокруг — музыка его не привлекает, люди не интересуют, Чарльз — тоже. Наверное, стоит уходить. Пойти обратно к компании, закатить глаза на ухмылку Эммы (она-то скорее всего узнает, что произошло, как только увидит возвращение Чарльза), проигнорировать вопрос Шона. Понаблюдать за игрой в переглядки Рейвен и Азазеля, а также пытаться отвлечь Хэнка выпивкой. Попробовать задержать Мойру ещё на немного. Позволить пьяному Алексу ныть о Энджел столько, сколько ему необходимо. В конце концов, возможно, будет интересно поговорить с Эммой — Чарльз не так часто встречал телепатов, да и ему было искренне интересно узнать о первичной мутации женщины. Чарльз поднимается с барного стула. Его окружают пьяные и танцующие тела, некоторые парни и девушки цепляются за него руками, оставляя на Чарльзе своё ментальное отражение как короткие ожоги. Когда чья-то рука ложится на его плечо, сжимая крепче, чем все до этого, Чарльз хочет увернуться. Но вместо этого его оборачивают. Это был Эрик. Он держал его за плечо, не давая дойди до своих друзей. Его глаза смеялись с Чарльза, а губы содрагались в лёгкой улыбке. Из-за прикосновения Чарльз телепатией может проникнуть в разум глубже. Он натыкается на огромную надпись, что гласит «МНЕ НЕ НРАВИТСЯ БЫТЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ» и он уверен, что эта надпись и внутренний крик в Эрике не появился случайно. Ох нет, Эрик не из тех, кто дал бы незнакомцу что-то, не желая этого сам. — Ты не один. — говорит Чарльз. Свет в клубе тёмно-синего цвета уже больше минуты. Кажется, будто они находятся под водой, будто их окружает ночь. Кажется, будто никаких звуков, кроме обрывистого дыхания Эрика и Чарльза больше нет. Обрывистого. Наверное, это слово подходит больше всего. Ведь если они под водой, значит должны задыхаться. — Эрик, ты не один. — зачем-то повторяет Чарльз. — Ты был неправ, — Чарльз не успевает спросить, когда Эрик отвечает: — Тебя ещё не отшили. Но вот начал ты дерьмово. Чарльз усмехается и опускает взгляд. — Я это уже понял. — он провокационно смотрит на Эрика. — Знаешь… как по мне, это идеальная атмосфера для поцелуя. Эрик фыркает, отворачивая голову. — Чёрт, и как часто работают эти твои дешёвые трюки? «Плевать. — твёрдо уверен Чарльз, — Будь что будет 2.0.» — Расскажешь мне об этом утром. — Ради всего святого, заткнись. — Да? А почему бы тебе меня не заста… Эрик его целует, зарывшись одной рукой в волосы, осторожно сжимая их меж пальцев. Чарльз закрывает глаза и позволяет ему вести. Возможно, клуб со странным названием «Куба» создаёт такие же странные обстоятельства. Возможно, девять случаев из десяти — это довольно большой процент успешности.