Бей, беги

Голова рвано соображала, как только девушка открыла глаза. Вспомнить почему оказалась на полу не было сил, но придвинутая тумбочка дала понять все сразу. Отец. От одной мысли о сородиче Дану передернуло, словно от огня уворачивалась. И решив забить или забыть хоть на минуту о ближайшем родственники — по факту единственным — она направилась в ванную. Вернув мебель на место, прежде чем выходить она долго прислушивалась к обстановке. Будто бы эта несчастная деревяшка, еле держащаяся на петлях, могла уберечь от гнева алкоголика. Но внутри было все спокойно, даже слишком. Тихонько зашагав по скрипящим половицам, девушка направилась в ванную. Голова все еще кружилась, видно отец от всей души приложил. Еще и затылок отдавал пульсирующей болью. Место назначения встретило сырым запахом, плесенью и желтым светом, словно она была в какой-то психбольничке. Охнув от покрасневшего уха, она принялась лезть под душ. Холодная вода тут же успокоила трепет в висках, но заставила мелкие царапины на лице вновь напомнить на себе. Где-то кожица покрылась сухой застывшей кровью, срывать которую не было никакого желания, как и обрабатывать. Она просто закрыла глаза и попыталась отвлечься от боли, сосредоточившись на восстановлении внутреннего равновесия. Вода стекала по ее лицу, смывая грязь и слезы, и она почувствовала, как напряжение постепенно покидает ее тело. Осознав, что пребывание в ванной начинает вызывать у нее душное чувство, она выключила воду и вышла из-под душа. Обернувшись полотенцем, она оглядела себя в зеркале. Ее лицо было опухшим и исцарапанным, но она решила не обращать на это внимания. Важнее было собраться с мыслями и принять решение о том, что делать дальше. Медленно присев на край давно ржавей ванны — Дана не была уверенна, что удержит равновесие больше минуты — она оглядывала вещи над раковиной. Суровый карий взгляд зацепился за отцовский бритвенный нож. Деревянная ручка коцнутая в нескольких местах тянула к себе, и Утесова рванула предмет на себя. Гладкость и в то же время тяжесть вещицы давали о себе знать. Душа молила и терзала ее, а сердце с грохотом билось где-то в груди. Так громко, что девушке хотелось воткнуть нож прямо в грудь. Лишь бы почувствовать в первые тишину и спокойствие. Холод — вот, что напугало ее большего всего. Отсутствия страха перед оружием, которое запросто могло ее убить. Она могла себя убить. Вещица слабо щелкнула, открыв лезвие перед девушкой. И она без особой опаски, тонким движением провела по оголенной левой руке. Запястье приятно обожгло, уши заложило, словно купол из вакуума обволок ее полностью. Она почувствовала, как капля крови медленно вытекает из раны, создавая жгучую боль. Но эта боль была лучше, чем все эмоциональные муки, которые она переживала последние дни. Дана смотрела на рану, видела, как кровь стекает по ее руке. Больше ничего не имело значения. Нож был ее спасением, способом выбросить из себя все негативное, все тяжести, которые давили на нее. Она не заметила, как слезы стекали по ее щекам, смешиваясь с кровью. Ее душа кричала от облегчения, и она поняла, что это был единственный способ вернуться к себе. Когда жар прошел от одного увечья, она наносила следующее. Затем еще и еще, пока рука не превратилась в кровавое месиво, а голова не начала кружится еще сильнее. Она продолжала проделывать над собой все больше и больше ран, не ощущая физической боли, но наслаждаясь освобождением от внутренней муки. Каждый раз, когда лезвие проникало в ее кожу, она чувствовала, как все негативные эмоции и мысли отходят в сторону, заменяясь чувством пустоты и спокойствия. С каждым новым надрезом она становилась все более отстраненной от реальности, погружаясь в свой мир самоуничтожения. Кровь капала на пол, окрашивая ванную комнату в мрачные оттенки. Но Дана не обращала на это внимания, она была поглощена своими мыслями и ощущениями. В какой-то момент ее сознание начало покидать, а тело отказываться от дальнейшего самоистязания. Она поняла, что достигла предела, что больше не в состоянии продолжать. С последними силами она отбросила нож из рук и рухнула на пол, сознание затуманившись. Больно ударившись об стоящую ванну, девушка охнула. Губы практически не шевелились, горло пересохло. Утесова снова в падала в мир грез, но шаги за дверью ванны вырвали из фантазий. — Давай быстрее, а то в школу опоздаешь! — Выкрикнул отец, когда она подскочила. Ноги зашатало, пришлось опереться над раковиной, чтобы хоть немного прийти в себя. Быстро обернувшись, картина ужаснула. Пол, ее тело, открытое лезвие ножа — все было в крови. Выяснять не было времени, а заметать следы пришлось быстро. Выхватив половую тряпку, что всегда валялась под протекающей раковиной, она легким движением стерла все капли. Она напряженно вздохнула, осознавая, что ей придется придумать оправдание, чтобы скрыть свою саморану. Впереди был еще целый день в школе, и она не могла позволить кому-то заметить ее раны, если же конечно заметят. Она откинулась на пол, пытаясь успокоиться и вернуться к реальности. Голова кружилась, а слабость охватывала все ее существо. Она уже не могла терпеть боль, физическую и эмоциональную, которые преследовали ее каждый день. Внезапно она услышала голос отца, который выкрикивал ей, что она опаздывает в школу. Ее сердце замерло, и она вздрогнула, осознавая, что не может позволить ему увидеть ее состояние. Она с трудом встала, опершись на раковину, и попыталась собраться с мыслями и силами. Она обернулась и испуганно посмотрела на свое кровавое тело, на открытое лезвие ножа. Все это было доказательством ее темного внутреннего мира, которого она так пыталась скрыть от окружающих. Быстро переключившись на автоматический режим, она быстро выкрутила кран на полную мощность, царапающими движениями пыталась смыть остатки запекшейся крови с запястья. Ее руки дрожали, но она не могла позволить себе остановиться. Было слишком много, что нужно скрыть, слишком много вопросов, которые она не хотела отвечать. Через несколько минут она почувствовала, что кровь удалена, и она выдохнула с облегчением. Она смыла кровь со всего, что могло ее выдать, но она знала, что раны на ее теле останутся. И они будут напоминать ей о ее боли, о ее борьбе. Дана закрыла глаза и отвернулась от ужасного зрелища. Она знала, что не может больше продолжать эту игру с самой собой. Она должна найти другой способ справиться со своими демонами, иначе они поглотят ее окончательно. Но могла ли она позволить себе такое? Был ли у нее другой выбор?