To Our Favorite Songs

Их побег был ожидаем. Он был предсказуем, и тем не менее, никто за ними не погнался. Сэнд ускользнул с поддержкой Рэя, который одной рукой держал Сэнда за талию, а другой ладонью — за Энджи. Пронизывающий ветер обдувал его голую кожу, и только слой бинтов, обмотанный вокруг талии, защищал его от него. Он не мог заставить себя беспокоиться об этом. — Куда мы идём? — голос Сэнда был незнаком даже его собственным ушам. Он задыхался и хрипел, и они шли всего пять минут, но он уже был измотан. Он едва мог стоять на собственных двух ногах. — Машина. — А что потом? Рэй замолчал, словно не уверенный, стоит ли обсуждать это сейчас, в этот момент. — У тебя с собой диск? — Было тихо, еле слышно. Сэнд замер, но в конце концов решил, что Рэй — его единственный союзник. Единственный союзник, который был старше пяти лет. Он наклонился ближе, чтобы легче было дотянуться до кармана, и протянул диск Рэю, который пялился на него так, будто у него выросло две головы. — Что ты делаешь? — Я больше не хочу его держать. — Сэнд солгал. Выбраться с этого мира было единственным, что давало ему немного утешения в его лихорадочном тумане, и теперь тяжесть диска в его руках приземляла. Рэй, казалось, не был так уж убеждён, но он взял жёсткий у Сэнда, не споря. — Я собираюсь довезти тебя. — Он убедился, что Сэнд смотрит на него, когда произносит эти слова. — С диском. Намёк был в том, что Рэй поможет Сэнду достичь его первоначальной цели — доставить Энджи в безопасное место. «Я доставлю тебя в безопасное место», — услышал Сэнд, — «чтобы они могли помочь тебе. Чтобы ты не умер. Они помогут вам обоим». Но Сэнд был почти мертвецом. Они оба это знали. Ближайшая военная база была в нескольких часах езды, ближе к городу. Они не успеют туда вовремя. Не без лекарств и бинтов, и даже при наличии их шансы Сэнда выжить были призрачны. Его рана не заживала так хорошо, как должна была. И болела. Неприятно. Это означало только то, что это была инфекция. Инфекции были смертным приговором. Сэнд шёл ещё 20 минут, прежде чем замедлить шаг и остановиться, ещё сильнее навалившись своим весом на Рэя и отчаянно пытаясь выровнять дыхание. — Давай немного отдохнём. — Взгляд Рэя был мягким, когда он был направлен на него. Сэнд обнаружил, что не может долго смотреть в глаза, предпочтя вместо этого наблюдать за пушистым пятном, пробегающим мимо его ног. Это была белка. Сэнд не видел белок годами. С самого начала апокалипсиса. Он предположил, что природа усердно трудится, пытаясь всё перестроить. — Сэнд? — Рэй толкнул его локтем. Нежно. Деликатно, словно боялся, что слишком сильный толчок собьёт Сэнда с ног. — Да, — ответил Сэнд, отчаянно пытаясь вдохнуть немного воздуха. — Да, хорошо. Рэй опустил его, чтобы он прислонился боком к дереву, стараясь чтобы он не касался его спиной. Он что-то сказал, но исчез прежде, чем Сэнд смог хотя бы начать понимать, что это было, сквозь затуманенную дымку его разума. Он почувствовал тошноту. Он запоздало понял, что Энджи была рядом с ним. Что она не ушла с Рэем. Что её лицо было красным от слëз, и тогда, в этот момент, он понял, что именно он был причиной того, что её глаза были такими мокрыми и опухшими. — Не плачь, Энджел. — Тебе больно. Тебе действительно больно. — Её голос был громким в тишине, слегка дрожащим. — Тебе не лучше, как говорил дядя Рэй. Сэнд устал. Он так устал лгать, особенно Энджи, что в этот раз он промолчал. Она прижалась ещё ближе, положив голову ему на колени и сложив пухлые руки у лица. Он играл с её волосами, пока не вернулся Рэй. — Тебе лучше? — Его шепот был явным признаком того, что Энджи давно уснула. Сэнд не заметил, его внимание было приковано к белке, которая пробежала мимо них ранее, суетясь на дереве. Сэнд кивнул, что, казалось, несколько успокоило Рэя. Он осторожно поднял Энджи, прижав её к бедру одной рукой, прежде чем помочь Сэнду подняться на ноги. Она пошевелилась, но не проснулась. Он старался не позволять образу Энджи в объятиях Рэя так сильно влиять на него, но он не мог игнорировать тепло, которое разливалось внутри, окутывая его сердце пушистым одеялом. Это была искра света, освещающая темноту, пусть даже на секунду. Это уверяло его, что Энджи в надёжных руках. Что она всегда была в его надёжных руках. Они добрались до машины быстрее, чем ожидал Сэнд, и устроились на пассажирском сиденье. Сэнд осознал, что Рэй ушел, чтобы подвезти ее поближе. — Почему они не пошли за нами? — спросил Сэнд, когда они устроились, наблюдая, как Рэй увозит их из леса. — Что ты им сказал? Рэй помог Сэнду выбраться из пещеры и уйти от Топа и остальных, оставив Энджи с ним, чтобы поговорить с ними внутри. Он не знал, что сказал Рэй, только то, что он вышел оттуда, взял Сэнда и Энджи, и они ушли без кого-либо, кто мог бы их остановить. — Неважно, — пробормотал Рэй. — Они знают, что лучше не вставать у нас на пути. У нас на пути. Мы. Как будто изначально были мы. Как будто всё, что они делали, всё, вокруг чего они танцевали, было реальным, а не просто плодом воображения Сэнда. Сэнд бросил взгляд на Энджи на заднем сиденье, чтобы убедиться, что она всё ещё спит, а затем прошептал: — Зачем ты солгал ради меня? Рэй мог бы легко опровергнуть обвинение Энджи. У него было на это полное право. Топ не убил бы ребенка. Если бы они были нежитью, конечно, даже не колеблясь. Но это была Энджи. Она была человеком. Он знал Энджи. Он не убил бы её из-за отчаянной лжи, которую она сказала, чтобы вытащить Сэнда из беды. — Я не хотел, чтобы ты умирал, — ответил Рэй. Это было так просто сказано, но этого было достаточно, чтобы убедиться в своей значимости для Рэя. Сэнд не испугался, когда Топ направил на него пистолет. Он почувствовал облегчение. Он подумал, что если бы он умер прямо здесь и сейчас, то, по крайней мере, это было бы быстро и безболезненно. Было бы эгоистично так думать. Желать смерти на глазах у людей, которые заботились о нём. — Так просто? — Всё именно так просто. Сэнд колебался. — А если бы Энджи не пришла мне на помощь, ты бы хоть что-нибудь сделал? Рэй посмотрел на него. Это было всего на секунду, потому что разрушенная дорога требовала его пристального внимания больше, чем Сэнд, но в эту секунду Сэнд увидел в его глазах что-то не опознаваемое. Оно было мягким и неровным. — Я бы убил за тебя. — Это было честно и искренне, но Сэнд просто не мог этого осознать. — Я был готов, но я знал, что Топ не убьет тебя. Пока не убедится наверняка, что диск у тебя. Он не убил бы тебя, пока не нашел его. — Ты бы убил ради меня? — Рэй бросил на него взгляд, который говорил: «Конечно, я бы убил, ты что, дурак?» Поэтому Сэнд продолжил: — Ты бы убил ради Мью тоже? Да, это был удар ниже пояса. Нет, Сэнду было всё равно. Он готовился к ответу Рэя в последовавшей долгой тишине, ожидая, что ему станет больно, как всегда, когда он поднимал тему Мью. — Я забочусь о Мью, — пробормотал Рэй, — но не в такой степени, как о тебе. Сэнд не поверил бы ему, если бы он сказал это несколько месяцев назад. Он не поверил бы ему и сегодня, если бы не услышал, как Рэй лгал ради него. Он рисковал своей жизнью ради Сэнда. Он оставил всех позади ради Сэнда. Когда они провели большую часть дня в дороге, Рэй предложил им найти место, где можно остановиться на ночь. Сэнд неохотно согласился. Он слишком страдал от боли — слишком бредил, чтобы заметить, куда их везет Рэй. С течением времени становилось ещё хуже. Сэнд моргнул, и его больше не было в машине. Он не понимал, где они, пока Рэй не усадил его у стены; пока его взгляд не упал на винил Bee Gees, стоящий всего в нескольких футах от него. Это был магазин пластинок. — Дыши, — говорил ему Рэй, голос был приглушённым и далёким, но всё равно приземлëнным. — Просто дыши. Сэнд попытался что-то сказать, но опасался, что слова прозвучат бессвязно и искаженно. — Я знаю, — прошептал Рэй. — Я знаю. Я здесь. Сэнд с опозданием понял, что Энджи тоже там. Она наблюдала за ним со слезами на глазах. — Мне жаль, — услышал он свой голос. Было больно. Было так больно, что Сэнд заплакал. — Мне жаль, что тебе приходится обо мне заботиться. Лицо Рэя было размытым, то в фокусе, то нет, а когда Сэнд заснул, бормотал о путанице мыслей, которые он не мог полностью уловить. Руки Рэя были тёплыми там, где они касались его, едва избегая касания спины Сэнда. Он даже не осознавал, что его глаза закрылись, пока не открыл их снова и не обнаружил Рэя, смотрящего прямо на него, лицо которого было затемнено солнечным светом, проникающим сквозь щели в заколоченных окнах. Нежные пальцы запутались в его волосах, лёгкий ветерок давал Сэнду, согревшемуся на солнце, передышку. Он проснулся под звуки давно забытой песни, даже не осознав, что заснул. Рэй баюкал Сэнда на руках, как это делала его мать, когда он пугался монстров под кроватью, напевая ту же песню, которую она пела ему каждый вечер перед сном. Смутно он помнил, как напевал эту песню Рэю. Казалось, это было много лет назад. Рэй смотрел на него. Даже слëзы, липнувшие к его ресницам, даже мешки под глазами не могли затмить улыбку, которую он адресовал Сэнду, словно он подарил Рэю весь мир одним своим существованием. Он хотел сказать Рэю, что он так важен. Что Сэнд был так благодарен за встречу с ним. Что время, проведённое с ним, было одним из лучших в его жизни, но он сказал совсем другое. Он сказал Рэю именно то, чего тот не хотел слышать. — Я не смогу выбраться. Водянистая улыбка Рэя дрогнула, словно он отчаянно пытался удержать её от падения. Затем она исчезла окончательно. — Не говори так. — Ты тоже это знаешь, да? — Это был всего лишь шёпот, но в мирной тишине раннего утра это был меч, нацеленный калечить и кромсать. — У нас недостаточно припасов, чтобы поддерживать мою жизнь. — Сэнд боялся, что Рэй тут же расплачется, поэтому добавил: —И это нормально. Правда. Я с этим смирился. Рэй покачал головой, слëзы текли из его глаз одна за другой. — Не отчаивайся. — Сэнд стёр их дрожащим пальцем. — Пожалуйста, не сдавайся. Затем Рэй уткнулся лицом в плечо Сэнда, вцепившись руками в лацканы куртки, в которую он одел Сэнда. Сэнд потирал круги на его руках и играл с его волосами, как он всегда делал с Энджи, пока, наконец, Рэй не успокоился настолько, чтобы пробормотать что-то в ткань, приглушённо и неосязаемо. — Что? Рэй отстранился, чтобы посмотреть на него. — Я не смогу жить без тебя, Сэнд. — Конечно, можешь. — Сэнду не понравилось видеть, как Рэй плачет. Он пытался сохранить их общение в шутливой манере, несмотря на правдоподобность ситуации, но Рэй ударил его по плечу достаточно сильно, чтобы остановить его. — Жаль, что мы не встретились раньше. — До конца света. До апокалипсиса. До нежити. — Жаль, что у нас не было больше времени. — Мне тоже. Они молча смотрели друг на друга, пока Сэнд неохотно убрал руки, обхватывавшие лицо Рэя, остановившись лишь из-за шепота его имени, сорвавшегося с губ Рэя. А потом он поцеловал Рэя. Рэй, который был на вкус как соль и пах как земля, дым и надежда. Рэй, который таял под его прикосновением — само существование которого вновь разожгло огонь в сердце Сэнда, который казалось давно погас. — Я тоже не могу жить без тебя, — прошептал он, но это было слишком громко, несмотря ни на что. Слишком реально. Слишком честно. — Я не знаю, что я буду делать без тебя. Сэнд проглотил шёпот Рэя и постарался не подавиться словами. — Ты позаботишься об Энджи. Ты доберëшься до военной базы и отдашь им жёсткий диск, и будешь жить нормальной жизнью без всякой нежити. Ты увидишь, как Энджи вырастет и остепенится с кем-то хорошим, а когда станешь старым и седым, будешь сидеть на крыльце, смотреть на закат и думать обо мне. Рэй теперь яростно рыдал, снова уткнувшись лицом в шею Сэнда, чтобы не шуметь. Сэнд не замечал спящую фигуру Энджи до этого момента, спрятавшись за Рэем. — Я не умею общаться с детьми. Сэнд провёл руками по волосам Рэя, провёл ими по затылку, поглаживая мягкую кожу небольшими кругами. — Ты хорошо справляешься с Энджи. Он покачал головой. — Только ты. Я видел, как ты заботился о ней. — Сэнд сделал паузу. — Ты не хотел бы, чтобы она оказалась в чьих-то чужих руках. Рэй снова отстранился. — Не говори так, будто ты уже мёртв. Сэнд больше не хотел об этом говорить. Он не хотел больше видеть, как Рэй плачет, поэтому он закрыл глаза и вдыхал его, слушая неровный звук его дыхания. Только когда Сэнд снова проснулся, он понял, что уснул. На этот раз он проснулся от ощущения гораздо меньшей тяжести рядом с собой и от звука чего-то настолько знакомого — чего-то настолько реального, сказочного и яркого, что его глаза резко открылись, как только он узнал это. Это была музыка. Сэнд слушал музыку. Не напевание Рэя или его собственное пение, нет, это была настоящая музыка. Он осторожно пошевелился, чтобы не разбудить Энджи в своих объятиях, ища источник. Его глаза нашли его сразу же. Всего в нескольких шагах от них сидел Рэй, а рядом с ним — граммофон. Его считали старым еще до апокалипсиса, а теперь он назывался бы чертовски древним. Настолько древним, что он был ржавым, покрытым пылью и работал без всякого электричества. Сэнд с опозданием понял, что узнал эхо голоса, льющегося из металлической трубки. Взгляд на обложку винила в руках Рэя подтвердил подозрения Сэнда. Они слушали Radiohead. Альбом 1997 года. Сэнд не осознавал, что плачет, пока Рэй не бросился к нему с широко раскрытыми от паники глазами. — Воу, оу, что случилось? Это от боли? Тебе снова больно? Сэнд покачал головой. — Это музыка, — ответила за него Энджи, её шепот был едва слышен. — Сэнди плачет из-за музыки. — Она крепче обняла его. —Теперь я знаю, почему ему это так нравится. Не то чтобы Энджи не слышала музыку. Сэнд играл для неё, конечно, играл, но он никогда не мог отдать должное оригиналам. Не с тем минимальным набором инструментов, что был в его распоряжении. Не с заранее записанными вокалами и припевами, для которых у него не было ресурсов чтобы воспроизвести. Они молча слушали песню, и когда она наконец закончилась, Энджи спросила: — Можем мы остаться и послушать ещё немного? Сэнд повернулся к Рэю, ведя довольно связную беседу, при этом не говоря ни слова. С одной стороны, чем быстрее они доберутся до базы, тем лучше. С другой стороны, когда ещё они найдут магазин пластинок с рабочим граммофоном? Это даже не было предметом дебатов. Никто из них на самом деле не хотел уходить. Рэй принес коробку с винилом Сэнду и Энджи и попросил их выбрать одну. Они не были организованы, поэтому Сэнд перебрал Лану Дель Рей, Моцарта и Леди Гагу, пока в конце концов не нашёл то, что искал. Queen, просто потому, что не было никакого Фредди Меркьюри. Энджи выбрала что-то от Tame Impala, несомненно, из-за ярких цветов обложки. Они провели несколько часов в магазине пластинок. Завтракали, обедали и ужинали тем, что Рэй принес из машины, и слушали некоторых любимых исполнителей Сэнда и одного единственного музыканта Рэя, потому что он, по-видимому, не слушал много и не ценил музыку, пока её у него не отобрали. Когда они уже собирались снова лечь спать, Сэнд повернулся к Энджи. — У тебя появилась любимая песня из тех, что мы слушали? Она задумалась на минуту. — Битлз. Сэнд не мог сдержать улыбку, которая тронула его губы, как бы утомительно ни было её поддерживать. — У тебя хороший вкус. Рэй тихонько перебирал другую коробку на полу рядом с ними с сигаретой в зубах, в конце концов выбрав альбом, который Сэнд никогда раньше не видел. Он положил винил на колесо, осторожно опустил маленькую палочку и ждал, когда она заиграет. Он предложил Сэнду сигарету, когда поймал его взгляд, даже не прочитал ему лекцию о том, как это вредно для его здоровья, как Сэнд и ожидал. Это было свидетельством всё приближающегося срока жизни Сэнда. Рэй позволял ему делать всё, что он хотел. Сэнд с благодарной улыбкой взял у него сигарету, избавляясь тем самым от знакомого жжения в лёгких. Прошло всего пять секунд, прежде чем пластинка начала играть, и когда это произошло, Сэнд сел там, где он лежал на полу, не веря своим глазам. Его зрение внезапно заполнили черные точки, а боль в спине стала почти невыносимой из-за резкого движения, но затем всё успокоилось, и Сэнд вспомнил, почему у него была такая инстинктивная реакция. Он мог играть эти ноты во сне. Они были отголоском жизни, оставленной позади, и жизни, вновь обретенной с Рэем рядом. Рэй, который напевал ту же самую мелодию тем утром, прижимаясь к Сэнду. Рэй, который хмурился смотря на Сэнда с озадаченным выражением лица, пока человек в граммофоне не начал петь. Голос мужчины следовал за медленным ритмом песни, и Сэнд наблюдал, как глаза Рэя расширились от узнавания. Он мог поспорить, что выражение лица Рэя было зеркалом его собственного. — Кто поёт? — выдохнул Сэнд. Это была та самая песня, которую слушала его мать. Та, которая не была типично его стилем, но которая ему невероятно понравилась. Утешение в трудные времена. Напоминание о том, что у него когда-то была мать, и что она любила его каждой клеточкой своего существа. Рэй взял альбом и улыбнулся, повертел его в руках, чтобы показать Сэнду. Cigarettes After Sex (Сигареты после секса) Они слушали заглавный трек. Самую первую песню альбома. Nothing’s Gonna Hurt You Baby.  (Ничто не причинит тебе вреда, детка) Сэнду хотелось смеяться. Они молча слушали, Рэй и Сэнд время от времени обменивались понимающими взглядами на протяжении всей песни, а затем дверь загрохотала на середине песни. Мирный пузырь, который они построили для себя, почти разбился вдребезги за считанные секунды. Рэй тут же вскочил, посмотрел в щели заколоченных окон, прежде чем повернуться на каблуках и столкнуться с Энджи и Сэндом. Энджи, которая отчаянно пыталась поднять Сэнда на ноги, и Сэндом, который снова оказался на полу, не имея ни малейшего представления, как он там оказался. Силы давно его покинули. Песня всё ещё звучала, принося спокойствие среди хаоса их мира. Рэй что-то сказал ему, со слезами, текущими по его лицу. Его глаза были такими же прекрасными, как и всегда, даже когда они были расширены от паники, страха и отчаяния. Он снова что-то говорил, но Сэнд не мог услышать это из-за затуманенного разума. Он чувствовал, что уплывает. Он чувствовал, что что-то изначально происходит неправильно, паника билась даже в его костях, но Сэнд, похоже, вообще ничего не понимал. Только тишина и невообразимая темнота, поглощающая его целиком, оставляющая холод и одиночество.