Судьба сводит нас вместе

Когда вечерами монахи покидали храм, они запирали ворота, чтобы никто не смог отыскать и потревожить того, кто оставался внутри. Однако той ночью ворота «случайно» остались открытыми. Как раз для того, чтобы инициатор данной «случайности» смог проникнуть внутрь незаметно для служителей храма и его единственного обитателя. Маджима знал, что его никто не сможет остановить, и всё равно двигался осторожно, вслушиваясь в тишину. Он уже успел обыскать почти все внутренние помещения, но остался ни с чем — похоже, того, кого он искал, сегодня тоже мучила бессонница, если он, конечно, вообще находился именно здесь. Едва сдерживаясь, чтобы не выругаться при очередной неудаче, Маджима отодвинул ещё одни створки сёдзи — и снова оказался на улице, но уже по ту сторону, у обрывистых скал, которые ограждали здание с тыла. Неподалёку слышался шум воды — бурная река или даже водопад. Что ж, охладить голову Маджиме сейчас точно было нужно. Утром ему предстояло придумать, как отомстить ушлым монахам, которые солгали ему, указав на этот забытый всеми богами пустой храм. Однако когда из-за деревьев показалась небольшая заводь, куда действительно с высокой скалы шумно лился водопад, Маджима очень быстро позабыл о планах мести. У воды он заметил движение… чего-то. Кого-то. Не человека. Прильнув к ближайшему стволу, он, затаив дыхание, глядел на длинное, змееподобное тело, частично погружённое в воду. В тусклом свете луны чешуя отливала серебром и лазурью. Хвост снова шевельнулся — зверь, должно быть, почуял вторжение незваного гостя — но Маджима всё силился разглядеть голову. Грохот водопада с каждой секундой всё нарастал. Всё больше походил на глухой рык. Внезапное осознание прошило Маджиму, подобно сверкнувшей молнии, и, стремительно обернувшись, он столкнулся взглядом с огромными глазами, горящими в темноте плавленым золотом. И в следующую секунду громадная лапа сгребла его в охапку; вокруг его талии, щёлкнув подобно капкану, сомкнулись когти. Эти когти могли бы пронзить его, словно муху. Эти обнажившиеся клыки могли бы разорвать его напополам одним укусом. Кольца вытянутого тела могли бы задушить его одним лёгким сжатием. Но тем не менее на лице Маджимы сияла торжествующая улыбка. Он видел этого дракона, наверно, сотни раз — на чужой спине. И он был достаточно догадливым — или же достаточно сумасшедшим — чтобы сложить два и два. Когда драконья голова угрожающе приблизилась к нему, разглядывая, он протянул к ней руки и бесстрашно провёл под мордой, почти задевая ряд острых зубов, которые, впрочем, уже через пару секунд спрятались, и грозный рокот затих. Хватка чуть ослабла, но всё ещё удерживала Маджиму на весу, точно пушинку. Возможно, дракон раздумывал, как ему стоит поступить с ним, но судя по тому, как он не отстранялся от всё более уверенных и настойчивых ласк, он скорее всего уже принял решение — просто пытался доказать самому себе, что оно правильное. Маджиму же его положение нисколько не волновало — он был заворожён тем, как этот величественный зверь был прекрасен. Как неожиданно приятна на ощупь мелкая чешуя его морды и щёк, как шелковиста грива и переливчаты рога. Как всё его тело дышало силой и, влажное после купания в водопаде, словно бы мягко светилось под лунным светом. Дракон снова издал звук — на этот раз куда тише, больше похожий на урчание, и наконец поставил Маджиму обратно на землю. Мотнул головой в сторону храма — и вдруг взвился в воздух, словно бы ничего не весил и был лишь одним из ветров. Его удалось снова обнаружить во внутреннем дворе, на камнях у горячего источника. Выглядел он теперь куда как более человечно — и куда как более знакомо, вот только его плечи и спину покрывала серебристая чешуя, спускаясь к сохранившемуся хвосту, а голова была украшена перламутровыми рогами. И, когда он заговорил, в голосе слышались те же глубокие нотки, что и в драконьем рыке: — Ты просто осёл, — у Кирю, похоже, и слух был звериным, потому что он даже не повернулся, когда Маджима подошёл к нему. — Полез чуть ли не в пасть дракону… А если бы я не узнал тебя? Я бы тогда… — Убил бы меня? — перебивая его, фыркнул тот. — Запугивай этим кого-нибудь другого, мягкотелая рептилия. Для таких мощных лап у тебя на удивление нежная хватка. Кирю повёл плечами, когда Маджима опустил на них руки, с любопытством поглаживая чешуйчатую кожу. Не сбросил чужие ладони. Но и не обернулся. — Тебе не следовало приходить. — Ты думал отделаться от меня тухлой запиской? — Маджима цокнул языком. — Я, между прочим, уже и не помню, сколько народу перетряхнул, чтобы понять, куда ты мог пропасть. А потом охаживал этих святош, чтобы они сказали наконец, в какой именно храм тебя засунули. — Столько хлопот — и всё лишь для того, чтобы в который раз побеспокоить меня, — вздохнул Кирю, расслабляясь и наконец оборачиваясь: его лицо было человеческим, только глаза сверкали всё той же сказочной желтизной. — Ты не выглядишь сильно обеспокоенным, — протянул Маджима, наклоняясь к нему так низко, что их лбы почти соприкоснулись. Пара ударов сердца — и Кирю накрыл его ладони своими, всё ещё драконьими, с когтями чуть более скромными, чем раньше, но не менее острыми. — У водопада было холодно. Ты совсем продрог, — осторожно, чтобы не поранить, проводя пальцами по коже Маджимы, заметил он. — В источнике можно согреться. Присоединишься? Маджиму никогда не приходилось приглашать дважды. Наскоро избавившись от одежды, он погрузился в тёплые воды и сразу же прильнул к Кирю; его руки продолжили увлечённо исследовать преобразившееся тело. — Я думал, слухи о том, что в тебе переродился Сэйрю, — это просто городская байка, — промурлыкал он. Кирю хмыкнул, приобнимая его: — Не байка, а вполне себе легенда. Вполне себе правдивая. — И почему же легенда решила удалиться от людей? — Маджима вдруг глянул испытующе. — Решила, что их мелочные разборки её не достойны? — Это… сложно объяснить, — отвёл взгляд Кирю. — Я просто… просто должен был это сделать. На самом деле, уже давно. Но у меня были привязанности, были Харука, дети… был ты… — «Был»? — теперь уже голос Маджимы походил на рык. Однако тут же он сменил гнев на милость, твёрдо заявив: — Вообще-то, до сих пор «есть». Хрен ты от меня избавишься. Вместе с этим потянулся, чтобы наконец поцеловать Кирю. Тот, выдыхая, сжал Маджиму чуть сильнее — когти колко впились в кожу — и, отвечая, слегка прикусил ему губу — клыки у него оставались по-прежнему острыми. И пусть бы даже он до сих пор был громадным драконом, Маджима всё равно не отпустил бы его. Этот дракон принадлежал ему. Точка. И никакие обстоятельства и хитросплетения судеб не могли этого изменить — потому что если Маджима Горо что-то вбил себе в голову, выбить это было невозможно даже на пороге смерти. Кирю отстранился; его дыхание стало чаще, но он всё равно пытался сдерживаться. — Я вернусь в норму только к утру, думаю. — Именно поэтому мы не будем дожидаться утра, — убирая назад его мокрые волосы и задевая основания рогов, практически пропел Маджима, получая в ответ притворно-раздражённый рокот, зародившийся где-то в глубине горла Кирю. — Какой же ты всё-таки осёл, — и, тем не менее, он улыбнулся. Получилось больше похоже на оскал — не угроза, но предвкушение. — Ослом бы я был, если бы упустил такого горячего дракона, — в ответ Маджима обнажил зубы во вполне человеческой, но не менее хищной ухмылке.