Руки прошлого. Последняя игра

Лори поскользнулась больной ногой, поехала по сырой траве вниз, сжав зубы от боли, свалилась на нижнюю ступеньку и с неё на траву, отбивая зад до пятен перед глазами. Больно укусила себе щёку, хныкнула. Вслепую зашарила по траве, ища пистолет, надеясь успеть хотя бы взять и прицелиться, напугать, отсрочить ещё на секунду кажущуюся неминуемой гибель. Где-то вдалеке взвизгнула резина, захлопали пластик и металл, будто останавливался автомобиль, но Лори ничего не видела дальше жуткого силуэта Логана: он шёл как в замедленной съёмке, не останавливаясь, не обращая внимания на рану. Тяжёлое дыхание противника слышалось уже совсем близко, запах его крови бил в ноздри. Девушка зажмурилась, закрыла голову руками. Конец?.. - Эй, придурок! – крикнули вдруг откуда-то из-за спины Нельсона. У Лори внутри всё перевернулось несколько раз. Нет, не показалось. Хрипотцу в голосе и ярость, которых она всего раз в жизни успела перепугаться почти так же сильно, как сейчас сумасшедшего подручного Пилы, перепутать было невозможно ни с чем на свете. — Замри на месте! Логан не обернулся. Лори неотрывно пялилась ему в грудину, не смея заглянуть за спину — вдруг её от страха просто дурит психика, и там, позади, никого нет? Но он был. Он говорил, почти кричал, от этого всё тело Лори било жаром и холодом. Нельсон нагнулся к ней — Лори не отшатнулась, не пикнула. - Не понял? Я не знаю, кто ты на хрен такой, и мне насрать. Никому. Нельзя. Пугать. Моего. Ребёнка! Грохнул выстрел. Куда более точный, чем только что пущенный самой Лори. Логан схватился за её футболку, намертво повисая на воротнике, и камнем рухнул вниз. Лори, теряя равновесие, взмахнула руками, завалилась следом, считая лбом две ступеньки. Точно ссадила. Но ей было наплевать. В следующую секунду её уже подхватили под плечи, легко, как плюшевого зайца, и осторожно поставили на ноги. Одна рука тёплая, одна протезированная, изящная, иссиня-чёрная. На ней даже можно было различить ногти тёмно-фиолетового цвета. Голова закружилась. Где-то на границе её зрения поднялся Марк, разразился кашлем наверняка громко — птицы поднялись, но Лори словно заложило уши. Она так боялась потерять сознание, что схватилась за протез крепче тисков, сконцентрировалась на фалангах, на сочленении меж ладонью и запястьем. Механические пальцы раздвинулись с чуть слышным скрипом, пропуская её, живые, трясущиеся, между. Перед ней, растрёпанный, морщинистый и красный от загара, какого не бывает в Америке даже на самых солнечных пляжах, стоял отец. Когда-то голубые глаза посерели, правый явно остался светлее левого, по обе стороны переносицы стояли крохотные металлические точки-пластинки, бандана прикрывала начавшую лысеть макушку, зато из-под её узла по плечам рассыпались тёмные с сединой волны волос до самых лопаток. - Здравствуй, зайчик, - он шумно сглотнул, заморгал часто и вдруг со всех сил прижал её к себе. Лори вцепилась в кожаную куртку до боли в ногтях. — Боже мой, какая же ты красивая. Не буду говорить, что не узнал. Такие мордашки на целой планете можно пересчитать по паль... Дочь не дала ему ответить. Всё накопившееся за эту дурацкую неделю, за одиннадцать лет собралось тугим комом в груди, заныло, и она разрыдалась прямо в пыльную куртку. Лори, казалось, приросла к отцу, словно раковинки-паразиты к валунам у побережья, жадно вдыхала до боли знакомый запах, ускользнувший от неё из гитарного чехла — час назад, она думала, навсегда. Сознание заработало чётко и ясно, да и футболка под отцовской кожанкой оказалась тонкой, ничего не скрывала. Шрамы, шрамы, ещё шрамы-борозды и шрамы-полоски, объёмные и длинные, на ключице то ли надлом, то ли нарост, несколько рёбер будто крепче остальных. - Ты мне снишься, - залепетала она, когда папа бережно отстранил, стащил куртку и бросил на землю — усадить. — Ты галлюцинация. Этого не может быть, я ведь видела, ты… Хоффман наконец до них добрался, придерживая бок. Лори дёрнула головой и ткнула в него пальцем: - Ты врал всё это время! Я в тебя сейчас чем-нибудь кину! - Справедливо. Питер, дай ей ботинок, - Марк без всякой подстилки собирался было сесть на траву, но... папа немедленно подставил ему плечо. Взгляды их встретились, и Лори поняла наконец, что такое молния в солнечную погоду… - Как всегда вовремя, - усмехнулся Хоффман. — Не зря Нина замялась, когда я спросил, чем ты занимаешься со своим больным сердцем. Ты опять это сделал, придурок. Ты должен был ждать дома, а не лезть в самое пекло! - Посмотри на дочку, - папа моментально вскипел, и Лори заулыбалась сквозь слёзы. Она снова могла видеть это. Папин гнев, папину тревогу — больше не было страшно, действительно самое страшное в её жизни оказалось неправдой. Хотелось надеяться, и радость чуть позже увидит. — Посмотри на себя. Да к чёрту, вас обоих срочно нужно везти в клинику! Сможешь дойти до тачки сам? Я понесу малышку, её ноги не держат. - Я в по… — начала было Лори, но цапнула себя за язык. Папа убедился, что Марк стоит, опустился на траву на колени. Положил руки Лори чуть ниже локтей. Его сердитости как не бывало. Вместо неё Лори всею кожей чувствовала: от папы фонит… виной. - Ты не можешь быть в порядке, - папа медленно покачал головой. Лори подалась навстречу, неосознанно повернулась щекой, но он не поцеловал. Прислонился лбом ко лбу. В уголках папиных глаз собрались, не срываясь с век, слёзы. — Не ободряй меня, не храбрись. Тебя целую ночь мучил больной подонок, тебе холодно, больно и страшно. Твоё личико… Пальцы едва касаясь погладили шрамы. Папа дрогнул всем телом. - И столько лет в неведении. Прости меня, как только почувствуешь сердцем, что готова. Я обещаю объяснить тебе всё позже. Ты послушаешь? Сейчас в первую очередь тебе нужен врач, а не откровения. - Мы были предусмотрительны и взяли врача с собой, - подметил Хоффман. Обернулся к воротам, прикусил губу. — Кстати, вон он хромает. Лоренсин, немедленно двигайся, сейчас будет цирковое представление. Эй, ты, сальная моль! Из "форда", вставшего как-то наискосок за воротами, вышли двое. Гордон обернулся на крик и замер как вкопанный. Элеонор, достающая какую-то коробку с заднего сиденья, остановилась согнувшись: ей явно было ничего не понятно, но очень интересно. - Всегда мечтал его назвать так вслух, - поделился Марк. Подмигнул Лори. - Что за черти в глазах, - док встряхнулся. — Питер?! Откуда ты здесь взялся? Игра что, окончена? Тогда где сейчас… - Перед тобой, - Марк наклонился вперёд и от всей души пнул труп Нельсона под задницу. Удар получился такой сильный, что Хоффман завалился бы назад, не подставь Лори тут же руки. — Проходи, устраивайся, подвязывай заранее челюсть. Расскажу по порядку. - Давай я сам, - папа похлопал его по плечу, направился доктору навстречу и, ловко ускользая от объятий, со всей силы двинул ему в челюсть живой рукой. Гордон чудом устоял, только отшатнулся. Элеонор попятилась. - За что? - поразился док, шипя от боли. — Спасибо ещё, что с левой! Из чего правая? Ты ей можешь голову с шеи свернуть… друг. - Ты помнишь, за что, друг, - папа демонстративно потряс кулаком в воздухе. Уголки рта Гордона начали было подниматься, но папа напряг руку. Механическую. — Хочешь ещё раз? За сотрудничество с маньяком. Протез не самый чувствительный, но при виде тебя чешется. - Если ты вдруг не знаешь, — Лоуренс поморщился, кивнул на Марка, - он тоже этим занимался! - Я своё уже получил, - отозвался Марк, - а тебе мало. Помнишь, по пути сюда я говорил, что ты чуть всё не испортил? Теперь видно, до какой степени? - Одну минуту, - Элеонор подняла руки вверх, словно сдавалась полиции. - Лори почему-то не задаёт вопросов, но я с вами всеми знакома несколько секунд, поэтому буду. Кто вы, сэр? Что случилось с Логаном, он… - Добился чего хотел, - перебил Гордон. — Поверьте, из-за него не стоит очень уж расстраиваться. - Разберусь, - холодно осадила его Элеонор. Лоуренс посмотрел в небо, светлеющее понемногу: - Простите, я не должен был. Просто терять коллег, пусть и неприятно удививших… что-то меня заносит. В общем, мэм, вашего похитителя больше нет. Остальных ответов я тоже жду, только вы, оба, не сидите на траве. Холодно. От пневмонии тоже умирают. Воскрешать людей я пока не умею. Лори вцепилась покрепче в маркову руку, но, поднявшись, не отпустила, вместо того перехватила его взгляд и серьёзно спросила: - Он точно мне не мерещится? - Поверь, я первые несколько месяцев тоже плохо понимал, что правда, что показалось, - Хоффман вдохнул поглубже. — Иди к отцу, давай, я догоню. В отличие от тебя, я его обнимал каждый день кроме последних семи. Лори не пришлось повторять два раза…

***

Хоффман окончательно перестал чувствовать половину ладони. И пусть. Рычаг, скрежеща и скашиваясь, поддался, Марк с такой силой вдавил его вниз, что стёкла впились в кулак. Стены остановились на месте, не двигались ни туда, ни обратно. Сверху доносились вопли ужаса и боли, но это лишь подхлестнуло Хоффмана: он напрочь забыл, как ноет спина, как гудит в голове, как невозможно вдохнуть нормально выбитым носом. "Успеть, - лихорадочно думал он, не стряхивая со спины стекляшек, которые прорезали и рубашку, и кожу, - несколько секунд, есть несколько секунд!" Он поскользнулся, потом ещё раз, выругался, поднимаясь. Выдернул ящик медицинского шкафа, схватил нетканую простыню, первую попавшуюся под руку, побежал к лестнице. Всё пропало из поля зрения, осталась лишь дверь, чуть приоткрытая, и щиток слева. Марк распахнул его, ударил по кнопке кулаком. Пресс отключился, заработала обратная тяга. - Сработало, - обнадёживая себя, Марк распахнул дверь. Тонкий жалобный скулёж, словно плакала побитая псина, пробрался в самое нутро, расцарапывая в кровь всё, что осталось от души. Заставляя себя не концентрироваться, Хоффман бросился внутрь, подхватил хрипящее окровавленное тело. Локтевой сустав правой руки Питера надломился, рука повисла на прутьях и качалась, напоминая останавливающийся маятник. Глаза горели, слизь вместе с кровью наполнили ноздри так, что застучало в висках, но он выдержал лишнюю секунду, чтобы отхаркнуть на пол, а не на залитый кровью джемпер. - Сейчас, сейчас, подожди, пожалуйста, подожди, - повторял он, прикладывая все усилия, чтобы не трясти бедного Питера. Тот не мог членораздельно ответить: нос и подбородок смяло прессом, губы покосились, но челюсть, кажется, уцелела. Оставшаяся рука и ноги повисли плетьми, в грудине справа явно выломилась кость. Марк сел на корточки, как можно бережнее держа раненого. Ощупал затылок, рёбра над сердцем, шею, поясницу. Кажется, тоже серьёзно не пострадали. У Питера оставались все шансы дожить до экстренной помощи. — Держись, я здесь, я тебя не оставлю, только держись. Питер промычал что-то. Пластырь съехал, открывая дырку от ручки в горле: ровная, ни на миллиметр не расползлась. - Ты мне обязательно въебёшь, даже защищаться буду неохотно, - пообещал Хоффман. Сердце колотилось как бешеное. — Сейчас, дай минуту. Обработаю, зафиксирую что смогу, остальное сделает врач. Всё объясню. Пожалуйста, держись. Я тебя никуда не отпущу больше, слышишь? Моргни! Веко опустилось только левое. Марк кое-как отцепил от пояса крохотный фонарик, слабый — правый зрачок Питера не реагировал на свет. Кровь Страма заливала Марку рубашку, но он старался не думать о худшем. Уложил на простыню, заметил откатившееся прочь кольцо, спрятал его к раздавленной руке и тут же поднял свою ношу. Прикидывая, где есть широкий стол, полка, хоть ящик, чтобы больше не класть на грязный ледяной пол, Хоффман дышал глубоко и медленно. Он готов был пообещать хоть богу, хоть дьяволу, что больше никогда не попросит ни у каких высших сил дополнительного времени. Ему уже милостиво дали несколько секунд — они стоили всей жизни, и его, и Питера. "Я любой ценой всё исправлю, - вслух Марк решил больше не говорить, чтобы не напрягать внимание Питера. — Жив, остальное решится. Будь всё проклято четыре раза. Так. Через две двери должны быть лежак и медицинские запасы. До второго этажа он сейчас просто не дотерпит, и…" По коридору послышались лёгкие шаги. Хоффман остановился с Питером на руках, прислушиваясь. Шаги приближались. Отражаясь от стен, по коридору запрыгало оглушающее: - Папа! Из горла Питера вырвался стон с присвистом и сипом. Марк перехватил его так, чтобы смотреть в глаза. Всё внутри остыло, пришло в норму. Как только дерьмо, так он сразу хладнокровен… - Да. Тебе не показалось. Нет, я не знаю, откуда здесь Лоренсин. Чёрт, правда не знаю. Он обернулся — Лори стояла, внимательно вглядываясь в темноту. Секунду Марк делал выбор. По крайней мере, Лори не была ранена на грани гибели. - Ты первый, - решил он, - потом я найду её и успокою, обещаю тебе. Уложу спать. По пути позвоню кому нужно. Не теряй сознания. Несколько минут, хорошо? Я уёбок, да, набью себе это на груди, если прикажешь. Но позже, понял меня? Дыши. Твою… Лори ждала у поворота в конце коридора. Картинка из фильма ужасов: маленькая, удивлённая девочка в доме, где творится пиздец, напрямую связанная со всем. Только бы ничего не поняла. Только бы не убежала. Где-то там бродит Гордон, неизвестно, на что ещё он готов ради своих мутных целей. Надо попытаться спугнуть его из дома. Увезти Питера. Постараться успеть за Лори обратно. Чёрт, не грузить себя, ни о чём не думать! Хоффман пнул нужную дверь. Хлипкая задвижка заскрипела, съезжая в сторону, выключатель нашёлся на стене сразу. Отыскав лежак почти по памяти, Марк разместил на нём Питера, вынул, прицепил к ножкам несколько ремней — криво, но только бы держали. Подложил под голову удачно нашедшийся валик, перетянул через пояс, колени и, подумав, под плечами выскальзывающие из рук ремни. - Не шевелись, - попросил он. — Не пытайся держать голову прямо, всё равно не сможешь. Надо унять кровь из носа... Понадобилась целая минута, чтобы остановить кровотечение хотя бы выше шеи. Марк безуспешно пытался вытереть окровавленные ладони хоть обо что-нибудь, но плюнул, напялил на сырые руки слишком тесные перчатки. Лори всё равно не придала значения просвечивающим через латекс тёмным пятнам. Она потопала навстречу человеку, которому верила. Кажется, можно уложить в подготовленной комнате Лори, раз Питеру пришлось довольствоваться палатой попроще. Сейчас ночь, дочка явно набегалась. Хватит пары минут, чтобы заснула. Хоффман поднял её на руки. Пижамный джемпер моментально пропитался под плечиками кровью. - Всё в порядке, ты у меня просто спишь. Во сне ходить нельзя, давай ляжем. Марк донёс девочку до нужной комнаты, разместил на лежаке, укрыл, погладил по голове. - Это просто сон. Когда я возьму тебя за руку, - мысли неслись сквозь стены и потолок: оттуда не было слышно Питера, и Марк занервничал, - сон закончится, будет другой, спокойный. Закрывай глаза. Вдох, выдох. Я скоро приду и заберу тебя с собою… В этом доме не было человека страшнее, чем он сам. Значит, никто не причинит ей вред. Марк с неудовольствием подумал: возможно, до утра сюда он не вернётся. Но Эриксон несколько минут назад вошёл на этаж закончившейся игры. Он найдёт трупы или живых, вызовет отряд, бойцы всё прочешут. Питера находить им ни к чему, а вот Лори… пускай. О Лори обязательно позаботятся, может, не он сам, но это непременно случится. Сейчас Марк был бы, пожалуй, не против такой вот помощи. Ему могло не хватить выдержки сразу на двоих.

***

Некоторых погибших доставлять Хэффнеру было нельзя. Наверное, старина судмедэксперт сам догадывался, что у Хоффмана есть контакт с какой-нибудь клиникой без официальной лицензии. Однако Питер стал первой жертвой ловушки, пересёкшей порог этой клиники. Марк успел подумать, садясь за руль, не солгать ли Хэффнеру что-нибудь, не купить ли его молчание, наконец, всего на пару ночей. Но если ФБР надавит, вряд ли старик сохранит тайну. Хоффман предполагал, что однажды по воле Пилы или случая он может проткнуть Хэффнеру горло, однако без нужды подвергать риску и подставлять не хотелось. Дежурный врач молча выслушал выдуманную на ходу историю об автокатастрофе. Молча спрятал за пазуху пять сотен, молча вызвал по внутренней сети трёх санитаров с каталкой. Пропускать в палату за двойную оплату отказался, пришлось... ничего не разыгрывать, немного приоткрыть свои настоящие чувства — тогда поморщился и велел приезжать на следующее утро, до семи. Хоффман прибыл к половине шестого. Убеждаясь, что камер нет, сел рядом с больничной койкой. Положил руку не сверху — справа от той, что уцелела у Страма. Питер был обездвижен и наглухо закреплён гипсом, штангами; на лице держалась специальная маска, к правому глазу приложили компресс. Не прерываясь, Марк рассказывал всё как есть. Про ловушку для Бакстера, про своё похищение, про шантаж, попытки выбраться из-под контроля, гнев и бессилие. Он на миг лишь остановился, чтобы вдохнуть, и заметил на тумбочке кольцо, почти целое, помятое немного. Должно быть, санитары оставили, не выбросили. Марк был им очень благодарен. - Если ты захочешь сдать меня властям, делай это. Если порвать со мной — не мне возражать, хотя, ещё раз, я пытался избежать этого до конца, потому и молчал. А можешь послушаться в последний раз моего плана. Потому что их ещё дохуя, Питер. Они найдут нас, будут искать Лоренсин, не оставят в покое твою мать. Ночью я позвонил одному благородному человеку…

***

Как ни странно, глава семьи Сальгадо по номеру с сайта отозвался почти сразу, будто и не спал. Дождался, пока Марк в куда больших, чем в клинике, подробностях расскажет свою легенду. - Мне нужен хороший микрохирург за пределами Штатов, сеньор, - Хоффман нашёл в себе силы удивиться: от проглоченного пойла его сознание почти не затуманилось. — Нужен домашний стационар, о местонахождении которого не узнают третьи лица. На срок, за который больной восстановится достаточно, чтобы перелететь через океан. - Отчего вы решили, Абрахам, - Рауль в трубке казался невозмутимым, - что я знаю подходящего специалиста в Мехико? Что, если и знаю, смогу договориться с ним? Деньги в этом мире решают не всё. - Большие деньги — почти всё, - Марк стиснул зубы от раздражения. Не на старика — на себя: даже в таких обстоятельствах не хотелось выглядеть перед Раулем хамом. — Это замечание не в вашу сторону. - К моему сожалению, - Сальгадо цокнул языком, Хоффман затаил дыхание, - не могу с вами поспорить. Однако возвращать долги мужчина обязан, богат он или на грани нищеты. Обещаю дать ответ до утра. - Чем мне вас отблагодарить, кроме денег, если всё получится? Надкушенная бутылка блеснула в свете луны, тоже неполной, поломанной. Марк хотел было перелить остаток бухла в первую попавшуюся ёмкость — рассмотрел на дне осколок, передёрнулся всем телом и бросил бутылку в раковину. Стекло зазвенело, вызывая головную боль. Наконец-то. - Подумайте к нашей встрече, пока ничего не нужно. Положусь на вашу порядочность, но помните, за доверие принято доплачивать, когда подходит время.

***

- …он взялся помочь мне временно тебя спрятать. Поиски, которые ведёт твой начальник, пошли в невыгодную для нас сторону, поэтому заживать тебе придётся через границу, потом через несколько. Или, возможно, в тюремной больнице, а мне сразу за решёткой. Прости, я чуть было не довёл всё до невозврата. Сейчас положение всей нашей семьи очень шаткое. Но я разберусь, если только ты дашь согласие. Поступай как посчитаешь нужным. Я столько дней не давал тебе выбора, Питер, что приму любой. Ничего больше против твоей воли. Ты… Единственный свободный глаз Питера покраснел и опух. В угол края маски скатилось, проникая под повязку, несколько мутных капель. Он не мог бы ни на хуй послать, ни заверить, что всё насколько можно в порядке. Марк знал, что обманывает его, снова. Что манипулирует, поступает безопаснее для себя в первую очередь. Поднимаясь, он перехватил взгляд Питера и спросил чуть слышно: - Ты доверишься мне? Страм медленно моргнул. Марк помнил: вторыми шансами человек перед ним не разбрасывается, оставляет только тем, кто ему дорог. Виски сильно заныли. - Мне предстоит замести следы. Потом мы больше никогда не разлучимся. Сколько я отнял у тебя жизни, столько отдам взамен своей, обещаю.

***

Сальгадо дожидался его у такси. Марк посмотрел напоследок в окно второго этажа. В этой частной клинике палат было всего три, посетителей никогда не регистрировали по настоящим именам. Узнав, что хирург будет только через двадцать минут, Марк решил улучить минуту, отблагодарить Рауля без лишних глаз. Ему страшно хотелось спать после тридцати часов за рулём почти без передышек в собранном состоянии. К счастью, большую часть пути Питер лежал без сознания. Хоффмана предупредили ещё дома: в дальнейшей терапии обезболивающее, которое в этом помогло, применять будет нельзя. Иначе однажды Страм проснётся зависимым. Сильный человек с самым крепким в кругу Хоффмана здоровьем. Именно потому Марк был почти рад усталости. Так не получалось ненавидеть себя за случившееся. - Когда ваш самолёт, Уоннел? — старичок Сальгадо наклонил голову, внимательно изучая эмоции своего собеседника. — Вы уверены, что не хотите остаться? Мой приятель потихоньку сказал мне: такого щедрого взноса в его бизнес до вас не делал никто. Вам наверняка разрешат посещать больного. - Если бы я только мог, - Хоффман широко зевнул. Мексиканец снисходительно, добро улыбнулся. Кто знает, не точно ли как своим сыновьям? — Через два часа вылет. Я безмерно признателен вам, сеньор. Позвольте поделиться кое-чем в знак благодарности. - Я лишь выступил посредником, - совершенно серьёзно, без жеманства ответил Рауль. — Я так и не спросил, к слову. Кто для вас этот человек? По глазам вижу, что не друг… Он, впрочем, сразу сообразил сам. Ничего в выражении лица не поменялось. - Нет, мне и не должно быть никакого дела. Всех рассудит Господь. Так что вы мне подготовили, Уоннел? Не буду лукавить, интересно. Чёрной плёнки в отделении и, соответственно, дома у полицейских всегда хватало. Рауль принял завёрнутую в плёнку книгу, разорвал пальцем поверху, снял. Вчитался в обложку, удивился: - Вы уверены, что готовы расстаться с такой ценностью? Ведь это одно из первых переизданий. Старше меня на много лет. В отличном состоянии, даже не подклеена… классика будет всегда иметь вес, Абрахам. Вот во сколько вы оценили мою помощь. Лестно… Из маминой небольшой библиотеки в Новый Свет переехало только три книги. Первые две затерялись в хламе со временем, а "Преступление и наказание", изданное в конце века, так и стояло на полке старой квартиры. Марк не прикасался к этой книге ни разу, хотя под мощным переплётом она была дублирована и на английский. Во-первых, историй дрянных людей, теряющих человечность, ему хватало на задержаниях. Во-вторых… - Вы заслужили держать её в руках больше чем кто-либо, - Хоффман протёр обложку. Запылилась за столько лет, пыль кое-где въелась. — Вы будете ей рады — вот две причины подарить. У меня сейчас другие приоритеты, сеньор. - Напишите мне, когда соберётесь уезжать из Штатов окончательно, - попросил Сальгадо. Сложил книгу в свой недорогой опрятный портфель. — Ребята встретят вас на границе, помогут добраться без проволочек. Это минимум, что я мог бы предложить за Достоевского, не стоит благодарности.

***

- Я решил отпустить вожжи, - папа вытянул из багажника своего автомобиля туристический стол, несколько складных стульев, в первую очередь предлагая Лори и Элеонор, помог Гордону сесть на пассажирское и резко, медвежьим хватом обнял за плечи. Доктор опешил. — Теперь можно. Я всё же скучал, старый ты чёрт. - Мистер Непредсказуемость? — Лоуренс приподнял бровь. — Не знал, что это передаётся половым путём. Надо записать для будущих работ. Лори грелась, сунув руки в карманы толстовки, а ноги — в тёплые носки и чистые кроссовки. Оказалось, папа привёз ей не только обувь по сезону, но и точно того фасона, как Лори предпочитала, комплект из лифчика-топа и женских боксеров нужного размера. Хоффман же захватил купленные наугад джинсы, и они, чёрт возьми, тоже все подошли. Сколько бы километров и лет между ними и Лори не было, эти двое никогда не переставали быть её… - Как только я смог слушать, господа Сальгадо начали сообщать мне новости, - папа сел рядом с Хоффманом и нашёл его руку. Большим пальцем Марк так трепетно провёл по его костяшкам, что даже Элеонор умилённо заурчала, а Лори побольнее закусила щёки. — Он, конечно, выбирал, что сказать, но однажды пришёл печальный: прошу прощения, мистер Уоннел не выходит на связь, мы его ищем. К несчастью, в моей клинике стоял телевизор с международным вещанием и слышимостью по всему этажу. Кто-то решил включить, не успел сеньор Рауль договорить. Чуть не сразу оттуда передали: детектив Хоффман найден мёртвым. Как хорошо, что я не мог встать и побежать обратно в Штаты. - Хорошо, что я не рискнул везти тебя сразу в Европу, - закивал Марк. — Иначе ты бы по воде понёсся, к ужасу всех религиозных людей. Благодари своего дружка, что пришлось нервничать. - А за спокойствие — меня, - оживилась Бонневиль. — Мистер Страм знает? Это мы освободили Марка! - Вот именно. Помнишь грант, который ты выиграла на учёбу в колледже? — Хоффман наклонился вперёд. — Не знаю, какое на самом деле дали место твоему проекту. Приз страмовских симпатий однозначно заслужила ты. - А я радовалась, что вот-вот скажу новое слово в науке раньше выпускного, - притворно вздохнула Элеонор. — Так что было дальше, Питер? - Огромная ошибка, - папа обнял Лори за плечо, прижимая к груди. — Нам обоим пришлось тебя оставить. Может быть, никогда не простишь, но я впервые за много лет чуть в штаны не навалил после его вот рассказов, чего Пила от него хотел, чем понукал заниматься. Уверен, она сама давно в курсе. Да ведь? Некому было оградить. Марк ловко увернулся от толчка под ребро. - К тому же, Лори, я вообразил себе, каково ребёнку расти, пока его отец толком не ходит, не говорит, не ест, зато скулит по ночам и плачет, - папа внимательно посмотрел ей в глаза. — Это было неправильное решение, согласен. Ведь без нас рядом случилось кое-что похуже… - Мы всё равно успели, - начал было Марк. Папа изогнул бровь: - В последний момент? Нет, больше я так не согласен рисковать, ясно? Ох-х. Единственное, чем мы могли поучаствовать в твоей жизни, пока разбирались в собственных, были деньги, и твой отец исправно переводил почти всё заработанное на специальный счёт. Ты же через Рэйвена это провернул? Для него Уоннел был… кто? - Мамин нотариус, я говорил, - отозвался Хоффман. - Да, так. Первые полтора года, правда, зарабатывал один Марк. Представляете, я стал содержанцем. - Под старость лет понюхал счастья, - покачал головой доктор. Все рассмеялись — кто облегчённо, кто от души. - Я не могу сказать, что я почувствовал, когда наконец пришёл в себя, - папа вздохнул. — Заново учился держать и поднимать самые лёгкие предметы, двигаться, ухаживать за собой. Если бы не твой отец, который при каждом моём начинании неизменно был рядом и поддерживал, на это могло уйти ещё больше лет. Он вокруг меня только что не танцевал — не умеет. Не приходилось даже просить ничего, Марк всегда оказывался неподалёку, без слов понимал, чем помочь. Он оборудовал в отеле целый спортивный комплекс, чтобы я вернул себе мускулатуру. Не прежнюю, конечно. Одно дело набирать мышцы до тридцати, другое почти в старости. Он не давал мне тосковать ни секунды, ни в чём нуждаться, ничего загадывать. Я сменил несколько протезов, последних моделей. Знаешь, для чего на этом коготки? Папа подставил пальцы восходящему солнцу. Ногти переливались в рассветных полутонах, и ему, похоже, очень нравилось. - Угадай сама. - Чтобы играть на гитаре, - Лори глупо улыбнулась. Прижалась к папиному боку. — Зажимать струны совсем без ногтей неудобно. И, хе-хе, чтобы царапать кое-кому спину... - Откуда она это взяла?! — папа чуть не подавился словом. — Хоффман, твои шутки? Она ведь маленькая! - Нашла дневник, про который я тебе тоже говорил, - покачал головой Марк. — Или догадалась, всё же Лори далеко не пять. Это не самое страшное, мне кажется. Хуже, что тебе пришлось превратиться в сэндвич, чтобы я наконец начал нормально заботиться. - Всё пришло в норму меньше года назад, - папа погладил живой пятернёй плечо Лори. Пальцы его подрагивали. — Я начал думать, как связаться с тобой. Бабушка... она хорошо себя чувствует, зайчик? С ней можно будет встретиться? - Без подробностей, наверное, да, - пробормотала девушка, зевая. Ей вдруг очень захотелось спать. В первый раз за столько лет можно было опять держать папу за ручку, тревога отступала, оставался покой. Лори чувствовала себя укрытой пледом, но не детским — огромным, площадью в целое небо. Есть же покрывала со звёздной картой? Теперь она могла попросить папу его купить. На выбор, ха-ха. И это не о расцветке — "выбор"… - Мы решали, что тебе скажем, насколько чётко всё объясним, - папа подставил плечо так, чтобы было поудобнее. Быстро же он подстроился в режим подушки, думалось Лори, запомнил ведь мелкую, теперь она весит больше в несколько раз. — Я не знал, захочешь ли ты вообще с нами разговаривать, если быть честным. Мы столько упустили в твоей жизни. Столько впечатлений не дали тебе, милая, от многого не защитили, многому не научили. Очень хотелось компенсировать, пусть с опозданием. Поехать путешествовать, например, по Европе. Ты вряд ли представляешь, насколько там всё по-другому. Когда Марк убедился, что мне больше не нужно присаживаться каждые полчаса и сжимать вилки и ложки в кулаке, чтобы не выронить, он молча принёс домой два билета в Данию. Потом расскажу, почему первый наш полёт случился именно туда. Судя по хитрой улыбке, Элеонор и так догадалась. Лори поймала её взгляд, сделала умоляющую рожицу, но Элеонор поджала рот и покачала головой: не-а, не подскажу. - У нас было полно планов, как провести время наконец вместе. Как познакомиться с тобой заново, Лори, - эти слова давались папе очень тяжело, - убедить тебя, что ты не одна в целом мире, что мы очень скучаем по тебе, хотим находиться рядом столько, сколько тебе понадобится. Я вспомнил всё, чему обещал учиться с тобой вместе, но, например, на мотоцикл ты успела сесть сама. Ни мне, ни твоему отцу не хотелось ещё таких "без нас" там, где каждый ребёнок предпочёл бы быть с родителями. А потом Марку пришла та сраная флэшка. Хоффман молчал. Ни док, ни Элеонор тоже ничего не произнесли. - Я чуть его не убил, - папа выпрямился, отпустил всех, сжал руки в замок. — Спрашивал, какого дьявола его прошлое всё равно нагнало тебя. Он едва уговорил меня мыслить трезво, взять себя в руки и действовать. Мне... стало очень плохо, Лори, врач запретил даже думать садиться на борт, чтобы не отказало сердце. Оно так и не пришло в норму за одиннадцать лет. Не случись этого, тебе не пришлось бы ещё целую неделю жить в неведении. Марк полетел один. Теперь догонял я. Дальше ты знаешь, вы встретились. Лори вдохнула полной грудью. Фонари гасли один за одним, утро разгоралось над посёлком. В естественном свете лица людей вокруг, показалось, смягчились. А может, все просто успокоились? Один только мертвец лежал неподвижно. Лицом в противоположную от их компании сторону. Лори поняла, что почти не испытывает жалости. Только одна тонкая ниточка ещё тянулась. - Элеонор, - Лори ковырнула кутикулу на мизинце, — его дочка… - Как бы я ни относилась скептически к религиям, - Элеонор явно поспешила ей ответить, - если хоть что-то про загробный мир правда, Логан теперь вместе и с женой, и с дочерью. В начале прошлого года девочка умерла. Так что не бери на душу лишний груз: он сам выбрал свою участь. Мог бороться за себя, но не стал. Кстати, я от него этого не ожидала. Лори не поняла, почему Марк потемнел лицом на словах Элеонор про жену, дочь и особенно про выбор бывшего подельника. Что-то подсказывало: уж эту тайну он точно унесёт с собой в могилу. - Теперь у меня будут вопросы, но чуть позже, - папа крепко поцеловал Лори в висок. — Есть дело более неотложное. Скорее всего, ты из-за преследования забыла, что — у кого часы рядом? Что пять часов и шестнадцать лет назад родилась на свет… - Боже, - Элеонор заулыбалась. — Я думала, у меня были самые необыкновенные днюхи, но круче этой… Не завидую! — осеклась она. — Просто факт. - Подожди ещё немного, - папа поднялся, скрипнув поясницей, и полез в багажник. Гордон прокашлялся. Папа с пакетом в руке завис с позе настоящего дроида из популярной фантастики. - Точно, - его брови собрались у переносицы. — Ты не меняешься, дружище. Хотя теперь малышка вряд ли испугается. Лори, наверное, надо ещё кое-что рассказать… - Всё класс, я уже в курсе, что мутантка, - Лори сложила "окей" пальцами. — Где, блин, только суперспособности кроме силиконового желудка. Как раз очень хочется есть. - А ты, судя по запаху, действительно торт сюда привёз? К месту, где происходила игра? - Марк жалобно скривился. — Нет, мне нормально жевать в десяти метрах от дохлого. Но он здесь не единственный, в подвале ещё четверо… - Я патологоанатом, - Элеонор вскинула руку. - Я в последний раз ужинал позавчера, в дороге есть не привык, - добавил док. Лори пристально посмотрела на Хоффмана: - Тот, кто всех нас поставил на уши, был последним? Марк уверенно кивнул. - Ну, тогда норм, - девчонка показала зубы. — У меня, наконец, день рождения с отцом. Двумя! А мертвяки себе кусочек не потребуют. Он же шоколадный, да? - Ещё какой, - папа осторожно поставил ей на колени картонную коробку. Лори сняла крышку, высунула язык, как голодный котёнок: на верхушке торта красовались разноцветные узоры топлёным шоколадом, по краям высился ажурный заборчик с причудливыми кофейными зёрнами, покрытыми глазурью со съедобным золотом. Посередине крохотный шоколадный заяц тащил из торта втрое себя большую морковку за хвост из нескольких десятков тонких зелёных вафель. На мордашке его прорисовали золотистой краской настоящее напряжение, и неудивительно: морковка оказалась пирожным толщиной в три пальца, вложенным в коржи и присыпанным крошкой. Лори замерла на месте, не шевелилась, рассматривая каждую деталь. - Настоящий шедевр, - откуда-то справа оценила Элеонор. — Не люблю салаты, но оторви мне, пожалуйста, кусочек этой ботвы... - С твоими похитителями я планировал разобраться, - папа сложил руки на груди, давая понять, что спорить бесполезно, - а завтракать надо вовремя. Чая нет, Ларри. Я забыл, что здесь с утра не купить ни его, ни пива. Придётся тебе пить персиковый нектар. С сахаром! Лори вспомнила, какого питания придерживается Гордон, и тепло улыбнулась: в честь праздника от диеты не грех было отступить. Кто-то разлил в бумажные стаканы ароматный сок, кто-то поднялся в дом, на кухню, принёс чистый нож. Запахло вдруг серой и деревом, и в самой середине маленького торта раскрылась свечка-фейерверк. Типичный предрассветный пикник, после которого именинницы-подростки с большим удовольствием едут в школу. Лори была на таком, когда шестнадцать исполнилось Линде, но даже не задумалась, насколько сильно и ей хочется чего-то подобного. А теперь… - С днём рождения, крошка Лори, - папа сел перед ней на корточки, коснулся лба лбом. Глаза защипало. — Не болей почём зря. Марк подавился соком, закашлялся. Папа отобрал у него стаканчик, ловко ударил раскрытой ладонью по спине. Поймал за руки. - Смотри на меня, - велел он. Механические пальцы приласкали кожу на виске, помогая Марку собраться. — Что произошло? Тебе больно сидеть? Дышать? Приляжешь? Воды? - Всё хорошо, - Хоффман остановил его, перехватывая руку своею. — Помнишь, как Лори исполнилось пять месяцев, как мы выезжали на барбекю? - С Энжи? — папа печально кивнул. — Да. Почему ты сейчас об этом подумал? - Она унесла Лори спать, чтобы мы посидели вдвоём. Я подслушал нечаянно. Анжелина пела Лори слово в слово как ты сейчас. Всё в порядке, Питер, садись. Лори рассеянно почесала себе шею спереди. Ей сейчас было слишком легко, спокойно, чтобы думать о горьком. Некоторых людей, к сожалению, не вернуть никак. Тётя не хотела бы видеть Лори грустной в день её рождения? Судя по улыбке на фото там, в комнате (надо забрать!) — нет, не хотела бы. Несколько минут никто не произносил ни слова: они синхронно жевали впятером. Лори взяла папу под руку, подумав, жестом попросила Марка сесть поближе и без зазрения совести опёрлась на его плечо. Ничего не вспоминалось. Это были совершенно новые впечатления… - Сделаю десерт ещё слаще, - вдруг произнёс Гордон. — Вы ничего мне не должны. - Мистера Гордона укусил кто-то очень щедрый? — Марк отправил в рот хороший кусок торта. Доктор вернул ему ядовитую усмешку. - Будто ты не заметил, куда из машины делась сумка с наличными. Я решил, раз Питер мёртв, а ты засохнешь следом, надо заплатить себе самостоятельно. Всё сверх суммы передал Виктории. - Точно укусили, - с полным ртом заявил Хоффман. — Хорошо, что я вовремя вписал Питера и Лори в счета за границей. Иначе пришлось бы жрать то, что в море поймаю. Больше никто не спорил, не ругался. Лори отпустила все мысли высоко-высоко в небо и высунула кончик языка опять. Слишком шоколадно, и пусть. Этот день, эту неделю, печаль всех прошедших лет придётся очень долго заедать приятным. Чего бы не начать с шоколадного зайца? Лори взяла нож, отрезала, придерживая, по очереди заячьи уши. Оказалось, их тоже наполнили бисквитом и вязким зефиром. Одно ухо Лори водрузила на кусок в тарелке слева от своей, второй — справа. Грудка досталась Элеонор, брюшко прямо на ноже, чтобы не свалилось на стол, девушка передала доктору. - И как это называется? — Марк посмотрел на неё с непониманием. — Что осталось тебе самой? Lapki da zhopki? Лори не знала, как это переводится, но звучало так забавно, что она расхохоталась во весь голос. До неба, до далёкого горизонта. Забываясь, откинулась назад, попыталась упереться ногами в землю, чтобы не упасть. Её подхватили две руки, сцепившиеся за спиной. Что-то глубоко внутри замерло. Лори боялась верить, что не спит. Вдруг сон закончится, лопнет, как пузырёк слюны во рту утром? Вдруг она проснётся в бабушкиной квартире с дикой головной болью? И никогда не встретит Марка, не познакомится с доктором, не увидит его разработок? Не узнает, что папа не погиб? Тревогу перебила другая мысль. От неё в груди потеплело, захотелось подскочить и бежать. Лори раскусила во рту кофейное зерно. Отчётливо запахло кофе и пылью с неразобранных полок. - Я придумала себе именинный подарок, - она поднялась, разминая затёкшие ноги. — И хочу получить прямо сейчас, но за ним надо ехать. - Диснейленд? — папа с готовностью выпрямился. Марк сделал такое лицо, будто услышал, что дважды два — пять. - Страм, ей шестнадцать, не семь. Монте-Карло, Сен-Тропе, Ибица. В худшем случае Петербург. - Нет, оба не попали, - Лори обняла себя за плечи, не зная, куда девать руки. — Границу пересекать не придётся. На машине четыре часа, если не встанем в пробку. Адрес забью в навигатор. - Что там такое, Лори? — встревоженно поинтересовался папа. — Парк развлечений, клуб, музей под открытым небом? Лори покачала головой. - Секрет. Мы поедем? Папа посмотрел на Марка. Марк — на папу. Элеонор заметила: - Лори, если ты хотела и меня пригласить, извини. Мне нужно добраться до работы как можно скорее и по пути ещё придумать, как отмазаться от полиции, типа, я не знаю, где мой непосредственный начальник. Если я опоздаю в день его исчезновения, подозрения усилятся. - Мы можем помочь? — Лори поймала сначала папину руку, потом Хоффмана. — Подвезти. Элеонор похитили с рабочего места, у неё при себе ни телефона, ни кредитки. - В первую очередь надо привести нас всех в порядок, - решил папа. — Кучу вонючек на материк попросту не пропустят. Лори, мисс Бонневиль, посидите в машине, хорошо? Я для начала закопаю труп и подумаю, как поступить с остальными. - О да, его-то непременно, - с досадой согласился Марк. — На этот раз ещё чем-нибудь придавить. Посмотрю в гараже какую-то лопату и помогу тебе. Нечего растрясать кости. Ходячий конструктор… - Свин-аннигилятор, - не остался в долгу папа. — Это займёт десять-пятнадцать минут, Элеонор, потом поедем в город. Ларри, ты уже остановился где-нибудь? Гордон опёрся на трость, поднимаясь, и снова сел. Покачал головой. - Я забронирую номер в отеле по пути. - Тогда все ждите, - папа помахал Марку, пытающемуся оттянуть в сторону гаражную дверь. — Не трать время, у меня в багажнике есть ещё одна. - А ты подготовился. - С тобой надо готовиться сразу к апокалипсису. Лоуренс закатил глаза, но без особого раздражения. - Машины две. Надеюсь, Питер разрешит поехать с ним. Элеонор, знаете, я хотел бы предложить вам вместе выйти у ближайшей кофейни. Этим двоим лучше лишний раз не светиться на дорожных камерах. Я вызову такси, сперва подвезу вас на работу, потом займусь своими делами. - Похоже, вам хочется что-то со мной обсудить, — Элеонор подалась вперёд, пристально глядя ему в глаза. — Даже не буду предполагать, что именно. - Теперь ещё больше хочется, обожаю умных людей, - Гордон, как ни странно, не льстил сейчас ни капельки. — Как я понял, вы, мэм, действительно талантливый врач. Умеете учиться, любопытствовать, крепки духом. Я без предвзятости отношусь к работникам морга, однако в вашей среде полно заурядных единиц, мертвецов резать есть кому. Такой бриллиант, как вы, создан, чтобы заниматься жизнью в корне, а не у истока её. Хотите войти в историю? - Я уже туда влипла, - усмехнулась Бонневиль. Она потянулась и вдруг крепко-крепко обняла Лори. — С днём рождения, крутышка. Что тебе подарить? Хочешь ещё раз в музей? Не как экскурсантка. Там лежит, как я поняла, кое-что совершенно неэтичное. С помощью Psilocybe90, возможно, руководство пойдёт тебе навстречу… - Что за музей? — папа подошёл выпить сока. Лори посмотрела ему за спину и поёжилась: у забора на заднем дворе чернела свежая яма. Марк, отдуваясь, тоже оказался у стола. Потребовал: - И мне налей. Младший хряк в последние годы очень много ел... - Музей Пилы, - Лори по очереди очень серьёзно посмотрела на обоих. — Там сейчас находится папина мёртвая рука. Как экспонат. Это отвратительно, её надо забрать и похоронить. Закопать, сжечь. Что угодно, лишь бы не лежала на потеху людям. - Превосходно, - Марк закатил глаза. — Ты слышал? Она нас просит нарушить закон. Я согласен, Лоренсин, это вот он — правильный, послушный, хотя давно не на службе. Папа не спешил с ответом. На лбу его проступили морщины, и Лори знала, что вопрос для него непростой. Никому не нравится сталкиваться с таким прошлым. Но когда его руки хватают за задницу, лучше уж иметь рядом тех, кто поможет отцепить. - Ещё раз, господа, - Элеонор покашляла, обращая на себя внимание. — Всё можно сделать по закону, главное — мягко надавить на владельцев музея. Они не хотят закрыться через два месяца после премьеры, тут и думать нечего. Можно пообещать пригласить судмедэксперта, который установит, что выставлен не муляж, а настоящая человеческая конечность. У нас есть ближайшая родственница, она имеет все права подать иск о нарушении прав умершего и своих как несовершеннолетней. Наконец, можно пригрозить натравить журналистов… - И я даже знаю одну акулу пера, - Лори тихо захохотала по-злодейски, - которая будет в восторге от такого материала… - Всё это очень смело, - папа вытер со лба несколько капель пота рукавом. — А ещё лучше я наряжусь призраком и явлюсь в музей лично. Совсем потеряли человечность заводить такие выставки…

***

Договорились оставить пассажиров на тёплой заправке с кафетерием, а "форд" — на ближайшей крытой парковке. По пути в город Гордон и Элеонор болтали о своём на заднем сидении папиной машины. Лори устроилась на переднем рядом с Марком. Вспомнилось: в прошлый раз она уезжала отсюда расстроенной, взвинченной и подавленной. Не поверила фальшивым правам… - В голове не укладывается, - поделилась она, когда стал виден, наконец, мост. — Как вы, взрослые, каждый день всё разгребаете? Стоп. Мне же шестнадцать теперь? Тогда хочу одну! Хоффман не успел ничего сказать. Лори уже вытащила из бардачка сигарету, зажигалку, чиркнула, затянулась… - Фу! Пахнет говном и дымом! — девчонка скривилась, попыталась плюнуть на кончик сигареты, чтобы затушить, но вместо этого попала на толстовку. — Зачем вы только деньги тратите на табак? Лучше покупать пончики. Согласен, па? Она прочистила горло и сжалась. Надо же. Вырвалось само. - Называй как тебе комфортно, - машина повернула вправо, следом за чёрной, где, кажется, уже весело смеялись и пассажиры, и водитель. — Как и всё ядовитое, люди пробуют курить из интереса. Потом не могут бросить, давятся, кашляют, но тратят деньги и здоровье. Или перебегают в другую зависимость. Счастливых случайностей не бывает. Лучше жуй кокосовые кубики. Как раз куплю тебе на заправке. Лори прекрасно понимала: речь-то не о куреве. Появился светофор, загорелся красный сигнал. Отличное совпадение. - Буду есть кубики, - она просунула руку между спиной и спинкой кресла и прижалась к тёплой шее ухом. — Мне комфортно знать, что у меня двое родителей. Что они во всём разобрались и больше меня не оставят. Вы же так и сделаете? - Очень постараемся. Всё, отцепись, создаёшь аварийную ситуацию. Представь себе, выжить в двух играх и разбиться на двухполосной трассе? Звучит обидно. Лори послушно вернулась на своё место, сцепила руки в замок и наблюдала, как... папа смотрит папе в затылок. Как впервые со дня их встречи расслабляет по-настоящему плечи, рот. Как спокойнее держит руль. - Мы оказались друг другу нужнее, чем принципы и убеждения. Во второй раз, - услышала она это или вообразила себе? Ответа не было. Загорелся зелёный свет, и девочка решила не мешать. У неё хватало своих мыслей. Планшет, найденный в машине Нельсона, пикнул, пришло уведомление. Лори его заблокировала. Потом, всё потом. Кто ей нужен, те сейчас рядом, остальные подождут. — Постой, ты до сих пор не написала ничего бабушке? Лори прикусила щёку. И точно! - Будь добра, отправь ей, что всё хорошо, и ты с папашей. Интересно, как мисс Вайс это интерпретирует… Пиши скорее, не будем её злить или пугать.

***

В машине, бардачок которой хранил удостоверение на имя Брюса Уоннела, всё ощущалось иначе, даже воздух пах свежее, травами и хвоей. Под правами нашлась целая картотека дисков для магнитолы, в том числе с инструментальными версиями песен. - Ты поёшь в тачке? — восхитилась Лори. Папа приложил палец к губам, кивнул назад: - Тс-с. Марк спит. Да, хотел и тебе предложить, но пока не станем будить твоего папашу. На обратном пути, если проснётся, согласен орать в два голоса на весь Нью-Джерси. Насчёт "разбудить" Лори сомневалась: храп с заднего сиденья доносился такой переливчатый, что, пожалуй, Дэвид Гетта согласился бы сделать из него бит для нового трека. Но Лори согласно умолкла. На каждом светофоре она старалась улучить минутку: то посмотреть на папу, то прильнуть. Если ещё два часа назад ей не верилось, что он здесь, то прямо сейчас казалось таким странным: неужели позавчера папы не было вот так же рядом? Плохая шутка, придумайте другую. Теплело. Папа на долгом светофоре снял кожанку. Лори с готовностью подхватила, хотела сунуть под заднее сиденье, но замерла с курткой в руках, пялясь во все глаза на бесконечные татуировки, переходящие друг в друга по папиным предплечьям, локтям, на левой руке обнявшие запястье и часть ладони. - Это чего… — у Лори не нашлось подходящего слова. — Когда ты их сделал? Ведь раньше не было! - Некоторые были, - папа сдвинул правый рукав почти до горлового выреза, показал необыкновенный округлый мотив на предплечье. — Больше я не мог себе позволить из-за работы. Потом мне переломало все кости, да и для ФБР я погиб, вот и подумал: ну что поменяется от пары рисунков? - Здесь не пара, - подметила Лори, ведя согнутым пальцем от протеза вверх. На сгибе локтя красовалась дата: 18.08.2018; над нею вправо распускались ангельские крылья, верхние перья перепачкала набитая рядом кисточка в сиреневой краске. У самого сочленения кожи и непонятного материала протеза красовался… паззл, словно вырезанный из кожи, так детально мастер выполнил этот рисунок. Лори обмерла. Пролепетала: - Это его идея?! - Чья? Какая? — послышалось лениво с заднего рядя. — Питер, что её так напугало? Папа вёл машину в очках. Но Лори, похоже, не от него унаследовала зрение: прищурившись, бывалый помощник Пилы разглядел на смуглой коже небольшую татуировку. Закатил глаза. - Свежая. Ты что, совсем сошёл с ума? Зачем тебе клеймо?! Питер, ты… выжил. Победителям шрам никогда не оставляли! - А мне кажется, - папа круто свернул вниз, под мост на насыпи, - я его заслужил. Пусть и единственный из живых. - Я больше никогда тебя не поцелую. Больная голова не должна передаваться… - Стоп, - Лори сдержанно помахала руками. Метрах в трёхста впереди показалась долгожданная закусочная. — Паркуемся тут. Дальше папа пойдёт с закрытыми глазами. - Чего?.. - Я помогу вести, - ага, отметила Лори, теперь понятно, на кого из них больше рассчитывать, если захочется влезть в авантюру. — Делай как она говорит. Не бойся, в яму или в навозную кучу мы тебя не сбросим. - Да какого… - Будешь спорить — вот тогда специально найдём и пихнём. Снимай очки, давай. Лори задумалась, выбираясь из машины в уже разогревшееся утро. Может, Эл была права? Нет ничего страшного или некрасивого в двойной фамилии? В закусочную они вошли очень смешно: Лори держала дверь, пропуская пыхтящую от натуги каракатицу из папаш внутрь. Убедилась, что столик, куда они приземлились, не заливает солнце и не морозит кондиционер, что за выступающей стенкой его не сразу видно со входа. Чмокнула папу в веки: открывай, можно. Шлёпнула ладонью по барной стойке, где офигевала от диковатых гостей всё та же знакомая вьетнамка: - Доброе утро, мэм. Пожалуйста, любой кислый лимонад в кувшине, к нему три стакана. И где хозяин? - Киви-базилик подойдёт? — предложила сотрудница. — Наименее приторный. А мистер Дэйнс сегодня летит в Коннектикут, он два часа назад выехал в аэропорт Атлантик-Сити. - Ы-ы-ы! — Лори запрокинула голову и простонала в потолок от досады. — Не догоним! Вы не знаете, когда вернётся? - Только к зиме, если не случится никакой аварии или проверки налоговой службы, - пожала плечами девушка. Повернулась к стойке спиной, достала из корзины с фруктами три киви, лайм со вмятой попкой. Отряхнула от капель влажный пучок базилика из холодильника. — Кстати, вы же Лори? Он меня просил… - Пошла их система распределения в задницу, - дверь хлопнула, не перебивая, однако, громкое ворчание от входа. — Дуйен, меня не беспокоить шесть часов. Овербукинг… чтобы я ещё хоть раз взял билет с такой подозрительной скидкой! Хорошо хоть, сейчас рассылают заранее свои уродские неискренние извинения. Лучше высплюсь, арендую машину и доеду сам, в автомобиле на моё место никого не посадят, по крайней мере. Буду дома вовремя. Если на Нью-Джерси именно сегодня планирует обрушиться какой-нибудь ураган, это станет его проблемой, а не моей! Люк приземлился на барный стул. Неразборчиво выругался в локоть. - Воды со льдом, будьте добры, на улице нечем дышать. О. Лори! Лори фыркнула. Нет, от нервов, конечно, но как же Люк сердился! Даже не заметил её сразу! - Привет, - он протянул левую руку. — Ты чего здесь? Нужные слова не находились. Лори спрыгнула на пол, не отпуская ладони Люка. Проронила: - Пошли. Видимо, он почувствовал: стоит просто послушаться. Лори остановилась около столика, где, очевидно, ждали и её, и спасительный кувшин. Прокашлялась, привлекая внимание. Втиснувшись между папиным стулом и стеной, заняла пустое местечко посередине. Поймала папу за руку, потрясла ею в воздухе. Пальцы забавно закачались… - Это мой отец, - в наступившей тишине Лори слышала себя на каком-то недоступном ранее уровне. К ней подвинулись и слева, её левую ладонь бережно взяла другая, мягкая и сильная, готовая защищать, но сейчас, право, Лори была в безопасности как никогда раньше. — Его зовут Питер. Скажите, что я всё правильно поняла, Люк. Несколько секунд никто даже не дышал вслух. Наконец папа, поднимаясь, шагнул от стола вперёд. Чуть слышно, высоко, гораздо выше обычного, пропел: - Тридцать четыре бесхвостых сатаны… Люк пропустил вдох, но подхватил. Нечисто, в отличие от папы: - При виде Фреда-пьяницы… - Написали в штаны! Они закончили вразнобой, но в два голоса. Люк взялся за спинку кресла, оттолкнул его прочь — попало в раму окна, задело стекло, чуть больше силы, и осталась бы трещина. Папа успел обнять первым, однако Люк бесцеремонно приподнял его в воздух и потряс: - До сих пор лёгкий как пакет с картофельными шкурками. - Зато выше, - это так и было: папа на целый дюйм обгонял Люка в росте. Даже без банданы. - И всё равно мальчишка! Господи, ты жив. Ты нашёлся! Они замолчали. Так и стояли, не выпуская друг друга из объятий, папа под солнцем, Люк — в полутени. Лори отвлеклась на Дуйен, машущую от стойки: кувшин с лимонадом призывно поблёскивал под вывеской "выдача". Но как только Лори сделала шаг, её поймали за руку. - Что здесь происходит? — спросил… папа. — Откуда взялась копия твоего отца? - Известно откуда, - весело ответил за Лори Люк, выныривая из объятий, - от мук одной и той же матери. Садитесь, не прыгайте по ресторану, я сам принесу!

***

Лори не вслушивалась в разговор. Откинулась на спинку стула, теперь-то крепкую, медленно тянула через трубочку изумрудную газировку. И правда, почти без сахара. Дёрнуть, что ли, себе рецепт? - Я спрашивал маму, куда ты подевался, - папа выпил сразу полстакана. Обнял горло рукой. Неудивительно, лимонад оказался ледяным. — Через две недели, как ты исчез, она погибла. Я столько лет искал Люка Найта, а его уже не было на свете. - Папаша, как ты помнишь, с нашим существованием только мирился. Я уже мог приносить деньги на выпивку, поэтому не мешал, пока всерьёз не заболел. Кашляющий пацан бы напрягал: от него лишние звуки, на него — лишние деньги… Мама не могла всё время быть рядом, она работала с утра до ночи, поэтому, когда стало понятно, что я быстро не поправлюсь, как-то уговорила нашего булочника приютить меня на время, а папаше наврала, что я убежал бродяжничать. Это его точно выбесило бы меньше. Нету дома, не придётся кормить. У булочника дома никто не курил, не напивался, окна стояли все целые. Там я быстро пошёл на поправку. Только домой больше не попал. Когда я узнал, что маму убили, а ты неизвестно где, я сглупил. Это прозвучало по-настоящему растерянно. Лори сквозь дымку усталости и какой-то новой, очень светлой грусти представила себе мальчишку, ещё только осознающего: осиротел… — Я убежал от булочника и его жены, выждал пару дней и явился в районный приют. Почти требовал, чтобы меня туда зачислили. Тогда, в шестьдесят девятом, не было никакого другого способа узнать, куда после смерти родителей подевался мой младший братец. И промахнулся: оказалось, в приют он попал, но пожил только сутки, его тут же усыновила какая-то женщина. Номер её телефона или адрес мне никто не дал, как я ни просил, а через некоторое время прибыла пара из Коннектикута, и я их заинтересовал. Воспитатели и ребята в голос говорили, что вот он, мой шанс, что редко кому нужны почти одиннадцати лет мальчишки. Я решил, нечего дожидаться, пока приютские крысы съедят мне нос… так и обрёл семью. Вот об этом я никогда не пожалею. Лучших родителей даже в сказках не описывают. Бывало, мы ссорились, не понимали друг друга. Но оскорблений, какие папаша любил выдавать, я не слышал больше никогда. Не закрывался от ударов. Спасибо им, научили, что так со мной никогда было нельзя. - Они усыновили Люка Страма? — вступил в разговор папа. - Да, так, - Люк кивнул. — Я не был уверен, что ты знал, какая у мамы фамилия, но сам бы отцовскую ни за что носить не стал. Надеюсь, в аду его подожгли как факел. Столько выпил за всю жизнь, что на нём можно будет прогреть всю преисподнюю. - Выходит, оба запутались? — папа грустно усмехнулся. — Я тоже отстоял мамину фамилию, но меня и под нею до сих пор нет ни в одной соцсети. - Меня тоже бы не было, не люблю интернет, но в последние годы требует работа, вот и пришлось, - подхватил Люк. — А ты почему не завёл себе профиль? Может, ты агент ФБР под прикрытием? Вон и боевое ранение… Папаши переглянулись. Лори развела руками: - Ты попал в точку. - Да ну, врёшь, Лори, - настроение у хмурого мистера Дэйнса, кажется, стремительно улучшалось. — А ты, наверное, Марк, и ты, например, начальник полицейского отдела? А? - Нет, я серийный убийца, - папа невозмутимо отпил с края бокала. Люк хмыкнул: - Хватит придуриваться. Взрослые мужики! Какой пример подаёте малютке! - Вообще-то ей сегодня шестнадцать, - возразил папа. Люк выпрямился на месте: - Что, братец? Именно сегодня? Хотя бы это уж не шутка? И чего вы молчали! Пойду, закажу вам чего-нибудь посущественнее. Вижу, голодны. Давайте, что будете? - Миндальную кашу, - совершенно серьёзно сказал папа. — Помнишь, какая вкусная она была в детстве? Правда, и ели мы её всего раза три, настоящую, на сливочном масле. И ты говорил: жирная, жирная! Откладывал, пока мама не смотрела, по половине тарелки мне. Гурман… Лори впервые в жизни видела в чьих-либо глазах такое быстрое осознание. Папа весь сжался, но Люк покачал головой: - Не смущайся, малыш, теперь у нас её сколько хочешь. Может, всё-таки бургер? - Выберите сами для всех, Люк, - пришёл на помощь папа. — Доверимся вашему вкусу. Когда Люк ушёл в кухню, бормоча что-то под нос, папа с удовольствием вытянул ноги под столом. - То есть, ты, Питер, несмотря на плотный график находил по паре часов почти каждый день, чтобы кормить всю семью, - задумался он, - а твой брат вообще сделал на этом бизнес. Лори, подумай очень тщательно. Тебе в жизни чего-нибудь не хватает? Скажи честно. Не хватало, чтобы ещё у кого-то в нашей семье развивались гиперкомпенсации. - Сам знаешь, чего не хватает, - Лори расселась свободнее, чтобы оба плеча касались отцовских. — В глубоком смысле. А прямо сейчас жуть какой недостаток мороженки в организме. С шоколадной крошкой. Как удачно складывался день, правда? В меню именно к этой позиции милая кассирша прямо сейчас приписывала скидку в шестнадцать процентов.

***

Мисс Вайс сегодня некуда было торопиться, она с огромным удовольствием осталась в постели до половины одиннадцатого. Пока никто не видит, не такое уж преступление. Перечитала сообщение, пришедшее наконец от Лори. Выдвинула ящик прикроватной тумбочки. В очередной раз достала письмо, которое оставил Хоффман неделю назад. Пробежала глазами вскользь: текст она знала почти наизусть. Почерк, конечно, за много лет улучшился, но Виктория помнила манеру наклона, хвостиков и петелек. Примерно так же, только менее разборчиво, Питер писал в детстве. Левой рукой. В его жизни вообще хватало вещей, привычек, предпочтений, на которые оказалось не под силу повлиять даже приёмной матери. Впервые за много лет Виктория чувствовала себя спокойно по этому поводу. Ведь, если только ей не снится поздний абсурдный сон, Питер сам со всем разобрался? Справился?

Конец?..