Руки прошлого. Последняя игра

Джилл щёлкнула выключателем туда-обратно. Лампа всё равно не работала, но света в кабинете хватало и так, а стресс надо было куда-то девать как можно незаметнее: у неё был посетитель, к счастью, тоже достаточно напряжённый, чтобы следить за её руками. - Да, конечно, я дам тебе ещё, - миссис Так попыталась выдавить улыбку. Губы заныли. – Я понимаю, как ты чувствуешь себя после всего произошедшего. Пообещай только, пожалуйста, быть аккуратнее с таблетками. Ты сам видел, как лекарство становится ядом, верно? - Я не справляюсь, - отчеканил человек. – У меня нет другой возможности мыслить ясно. Спасибо, что ты выслушала меня тогда. Благодаря вашей терапии… Джилл поскорее выставила коробок на стол. Посетитель сгрёб его в кулак, высыпал на ладонь сиреневые таблетки, начал судорожно считать. Миссис Так пристально следила за ним. - Здесь… здесь меньше, - голос его дрогнул. – На три дня вместо пяти. Мне прийти потом, когда закончатся? - Нет, - женщина покачала головой. – Это твоя новая доза. Давай попробуем понемногу отвыкнуть, хорошо? Верь мне, пожалуйста. Я работаю с зависимыми людьми много лет. Только так, жёстко, строго к себе, должен вести себя тот, кто хочет спастись. Надо же, сколько общего теперь между нею и Джоном, подумалось Джилл. Впрочем, девиз её клиники он позаимствовал, препараты просил принести то и дело, пустил в расход нескольких наркоманов. Одного хорошего парня по фамилии Пир, который, кстати, делал успехи, так и не нашла полиция. Значит, она, Джилл, не творит ничего ужасного. Она продолжает спасать. - Война тебя ранила, но она же дала силу воли, при помощи которой ты сможешь преодолеть себя, - женщина накрыла рукой чужую, нервную и треморную. – А я поддержу тебя в этом. Я не люблю видеть смерть. Ты помнишь, верно, как навредил ему, как приблизил к гибели? Короткий кивок. - Несмотря на это, я постараюсь тебе помочь, - кончиками пальцев Джилл погладила торчащие костяшки. – Но и мне понадобится твоя помощь. Может, не сейчас. Может, позже, но ты сможешь чувствовать себя свободным от долга, если расплатишься со мною так. - Кто? – коротко спросил человек. Таблетки скрылись в кармашке кожаной куртки. Джилл приподняла брови. - Те, кто не считается с тобою. Те, для кого ты лишний. Поверь мне, с их стороны это лишь зависть. На мой взгляд, лучше тебя так никого и не появилось. Надеюсь, я не ошиблась. Посетитель сел прямо, словно в спине его был железный штырь. О, миссис Так хорошо знала, что на самом деле прячется под кожей у этого человека…

***

В сентябре, хоть и в самом конце месяца, светлело ещё достаточно рано, поэтому доехали до дома, когда звёзды уже погасли, около шести часов. Ещё не начав ночевать здесь плотно, Марк отметил, что в этом районе люди, в основном, спят и не шумят в такую рань, и по улицам никто не шатается. Из конверта тоже ни звука не доносилось. Кое-кто быстро подстроился под местные правила. Питер тихо выругался, в третий раз подряд не попадая ключом в скважину. За дверью завозились собаки, хлопнула створка окна. Неужели они вдвоём настолько торопились, что напрочь забыли его закрыть промозглой осенней ночью? - Зато проветрилось, - пробормотал Страм, проворачивая наконец ключ. – По-хорошему, надо всё-таки поставить кондиционер. Не проходи дальше коридора пока, хорошо? Сперва расставим все границы. Так, бл… Похоже, кто-то из питомцев опять сдвинул коврик прямо под дверь – отъехала в сторону она с трудом и с жутким скрипом. Питер нашарил на стене выключатель, щёлкнул. Помпон и Гектор сидели в проёме двери на кухню, шевеля носами: они точно уловили непривычный запах. Не только для квартиры – для всего мира новый. И, воспитанные верно, не подходили. Хоффман выдохнул без звука. За столько дней так и не привык по-настоящему, что ни одна из двух собак не хочет его цапнуть. - Давай сюда, - Питер бережно взял у Марка конверт с ребёнком, касаясь пальцами запястья и задерживая руку. Хоффман поёжился – не от жеста, конечно, просто сквозняк пронёсся мимо него, в коридор, - и неохотно отпустил край одеяла. – Не хмурься так. Это необходимо. Ко мне! Сперва, вильнув хвостом, подошёл бишон. Доберман шагнул неуверенно. Страм почти сел на корточки, в своей манере оттопыривая зад, – самое время! – потянул конверт за низ, освобождая ребёнка от лишней ткани. В его огромных руках девочка казалась ещё меньше, чем была. Положи на руку, до локтя не достанет. Запоздало соображая, Марк перехватил конверт: Помпон собирался было уже жевать край. - Нет, говнюк. Он должен быть стерильным. - Сидеть, - Питер пропустил мимо ушей оскорбление ходячего куска ваты. – Гектор, сидеть, кому сказал. Вот так, хорошие мальчики. Следить. Собаки как один вскинули головы. Перехватывая ребёнка под плечиками (она зажмурилась и начала жевать губами, розовыми, блестящими), Страм произнёс новую команду, до того ни разу при Хоффмане не отданную: - Хозяйка. Служить. Хитрый льстивый бишон тут же вытянул лапки и наклонил голову-шарик, поглядывая на девочку. Гектор медлил, не двигался вовсе, но тут крохотная хозяйка завозилась в руках, распахнула мутные глаза и скривила рот. Щёки забавно надулись: она явно собиралась реветь. Доберман немедленно повторил стойку и уткнулся носом в землю. Чего-чего, а этого он не мог допустить! - Хорошо, парни, - Питер неловко прижал ребёнка к груди, свободной рукой потрепал псов между ушей по очереди. – Свободны. Ночь! Собаки неохотно побрели к своим лежакам. Помпон обернулся трижды, Гектор проявил выдержку, впрочем, только до подстилки её и хватило: навострив и так стоячие уши, он неотрывно смотрел на нового члена семьи. - Утром дадим что-то из её вещичек, - Страм широко зевнул. Дочка потянулась неуверенной ладонью к его подбородку, будто пытаясь прикрыть сонному папаше рот. – Так запомнят, что не щенка принесли, а человека, которого надо слушаться и охранять. - Ты всерьёз это с кем-то загодя обсудил? – цокнул языком Хоффман, наконец прикрывая дверь. Что уж говорить, инициация его впечатлила. Немного. - В стае положение утверждается сразу. Когда ты впервые ко мне попал, я велел им то же самое. Было смешно: ты храпишь с открытым ртом, а собаки всё равно кланяются, - кивнул ему Страм. Он пытался отыскать ногой брошенные бог знает куда тапки. – Во сколько тебе подниматься? - Не помню, но ложиться бессмысленно. Сделаешь кофе? - С удовольствием. Прежде чем укрывать, вытри ей лоб и руки, хорошо? Похоже, слишком тепло одели. Он отдал ребёнка Марку и, держась за стену, побрёл на кухню. Девчонка и думать забыла о плаче: нахмурив слишком густые для новорождённой брови, она будто бы злилась молча. Тёплая, беспомощная, уже сонная. Три часа жизни, а устать успела. - Конечно, ты не щенок, - рассудил Хоффман, поднимая девочку выше, чтобы рассмотреть. – Они быстрее начинают ползать, бегать, есть самостоятельно. И приучаются к пелёнке раньше. Где-то в глубине души забаррикадировались совершенно другие слова. Хорошо это или нет, он не был из тех, кто, прижимая младенца к себе, шептал бы в забытьи, как она, крошка с носом-картошкой, морщинистая и плешивая, на самом деле очаровательна, как никому-никому не позволит её обидеть или задеть, как счастлив знать, что она будет гадить и плакать, здоровое, развивающееся существо. Редкие эмоции, рождавшиеся в его душе, в принципе не подходили для младенца. Поэтому Марк молча оставил дочку в детской кроватке, уставился в стену, прикидывая, где в темноте могут находиться часы. Руки делали всё словно сами. Он задним умом понял, что придерживает маленькие ноги, заправляя под них синее одеяльце. Девочке было уже всё равно: уложив кулачки на подушку, она крепко спала. Хорошо всё же, что они с Питером услышали друг друга несколько месяцев назад. Стоит ли поискать в знакомых или даже чужих языках красивый перевод слова «согласие»? - Доброе утро, мисс Законом-Запрещено-Дать-Две-Фамилии, - беззвучно усмехнулся Хоффман. – Если намереваешься пёрднуть, делай это погромче. Тут все свои, а ещё ты мне так поможешь не проспать. Собаки задремали, собравшись в большую бело-шоколадную кучу. Питер на кухне задумчиво болтал над кружкой щипцами, в которых был зажат кусок сахара. Взгляд у него был, пожалуй, такой же нечитаемый, как у девочки. - Итак, Саймон отменяется, - Хоффман отобрал у него прибор, выронил сахар в кофе. Горячие капли попали Страму между пальцев, приводя в чувство. – Думай что хочешь, женская версия звучит отвратительно. - Я думаю, что до завтрашнего вечера она как-нибудь проживёт без официального обращения. Потому что если мы сейчас сядем рассуждать, то договоримся до нецензурщины. А так приедешь, и вместе назовём. Спит? Марк кивнул. Не хотелось даже кофе, так плыло в голове. - Возьми пример хоть на час. Давно такой весёлой ночи не было, да? - Завтрашняя будет ещё хуже, - вкладывая весь оставшийся после ночной суеты яд, заметил Хоффман. – И следующая, и ещё множество их. Если малявка выработает режим за две недели, к четырнадцати подарим ей японца. - Акиту? – нахмурился Питер. - Только третьей псины дома не хватало. Нет, «аккорд» седьмого поколения, как раз вышел в прошлом году. - Почему к четырнадцати? - Чтобы пару лет водить самим. Знаешь, как с конструктором, который папа покупает новорожденному сыну. Можешь не беспокоиться, дети не бывают настолько удобными. Бюджет не продырявим. Новоявленные папаши вздохнули. Денежный вопрос как раз стоял сейчас очень остро, о машинах помоложе, чем есть, не приходилось и думать – уже случились и ещё ожидали серьёзные расходы. Но оба слишком устали для тревожных мыслей и каких-либо мыслей вообще. Поэтому, спотыкаясь о кровать в темноте одновременно, они и выругались невпопад и без особого гнева. - Получается, три дня рождения в один месяц, - прошептал Хоффман, закатывая глаза и укрываясь потеплее. – Я планировал посадить печень к шестидесяти пяти, но, похоже, это свершится до того как ей можно будет пиво. Что скажешь? Страм не ответил. Отвернувшись к стене, у которой стояла кроватка, он мерно сопел.

***

Потянувшись от души в лифте, на улицу Лори выглянула уже совсем бодрой. Хоффман действительно сидел в машине, пил кофе и листал какие-то новости. Лори шкрябнула по стеклу пальцами, привлекая внимание: - Что, сладко подремал? Вылезай, надо поговорить. - Обычно родители отучают детей быть такими язвами, - Марк поморщился, но дверь открыл. – Я не рискнул оставаться рядом с ним без сознания. - А мне, значит, рисковать можно, - надула щёки девочка. – Он до часу ночи сидел в своём кабинете, потом там же лёг спать. Безопасно. Так вот, я спросить… - Хочешь, съездим к морю? – вдруг предложил Хоффман. – Там и поговорим. С утра лишних ушей на побережье не будет. Лори задумалась. От бабушкиной квартиры до береговой линии было далеко, да и как-то привыкла она сразу после школы и секций ехать домой – меньше тревог. В последний раз они с друзьями выбрались на пляж, наверное, в начале прошлого лета. Заманчивая идея… - Если нужно что-то взять, я с тобой поднимусь, - добавил Хоффман. – Много лет назад Крамер поймал меня именно в лифте, поэтому не спорь. - Нет, - Лори засунула руки в карманы комбинезона, оттопыривая их, - всё своё ношу с собой. Кроме кошелька. Но ты же угостишь? Блин. Я доку ничего не сказала, когда уходила… - Поверь, он не будет волноваться, - успокоил её Марк. – Ему, наверное, как раз лучше побыть без нас. Он же пока не ответил на твой вопрос? Девчонка замотала головой. - О да, Гордон никогда не торопится и ни к кому не успевает, - Хоффман скривился. – Поехали, в самом деле, возле моря всегда становится спокойнее. Лори едва успела подумать, когда это полицейский, по уши занятый работой, да ещё и завербованный Пилой, успевал рассиживать на пляже, как Марк ответил сам. - Я родился в портовом городе. - Прикол, - кивнула Лори. – У нас или на западном побережье? Хоффман усмехнулся. На мгновение взгляд его стал совершенно безмятежен. - На побережье Чёрного моря. Садись, не тормози.

***

По пути Лори, как это всегда бывало, забыла о расспросах – смотрела в окно, любуясь, какими могут быть осенние дни во Флориде. Всего пару дней назад в этой машине она чувствовала себя уничтоженной, жалкой, а сейчас, кажется, и шрамы болеть совсем перестали, только тянули немного швы. Свежий ветер взъерошил девочке волосы. Промелькнула детская площадка, от неё нёсся в небо фольгированный шар. Лори закусила ноготь… - Этот, - она ткнула пальцем в волнистую голубую колбасу на ниточке. – Нет, с тортиком, который выше. Нет-нет-нет, лучше розовый! Ой… И смущённо посмотрела себе под ноги, краснея. Увы, папа уже заметил, что с самого верху связки шаров трепыхалась на ветру голова Мистера Зайца. Он сделал самое задумчивое лицо, какое умел. Лори затаила дыхание. - Так, вот что, - с другой стороны Лори и папу по пояс накрыла широкая тень. Кто-то всучил папе рюкзак. – Держи, держи, там бардак, на ощупь кошелёк не найду. А, достал… Сколько всего у тебя шаров, парень? - Семьдесят… нет, уже шестьдесят три, - весело отозвался продавец, румяный старшеклассник. Он подмигнул Лори, и девочка зарделась. – Два тридцать штука. - Раздели на две части, сделай петельки, - попросила тень, отсчитывая наличку. – Здесь сто пятьдесят, сдача твоя. - Не шутите? Спасибо, мистер! – продавец расцвёл и принялся связывать шары в два парящих букета. Он так умело подбирал по размеру и цвету, что Лори залюбовалась и не заметила, как папа слишком сильно стиснул ей плечи. - Я то же самое спрошу, пожалуй, - он прокашлялся. Странно, сегодня так тепло, когда папа успел простудиться? – Ты серьёзно, шестьдесят три шарика? В следующем году тебе придётся заказывать с производства, потому что, ну, она умеет считать до ста. На меньшее не согласится. - Закажу, если попросит, - судя по тени, человек пожал плечами. – Лори ещё когда-то будет в жизни целых пять лет? Сегодня её день, Питер. Ну же, неужели тебе жалко? Папа довольно заулыбался. Лори прекрасно его понимала: кому не понравится гулять с целой кучей шаров? Просто взрослые никогда не признаются сразу, сначала поворчат, такие они уж глупые. Лори затаила дыхание, глядя, как продавец передаёт обе связки. В огромных руках петельки потерялись… - Руки вперёд, мисс Страм, вы арестованы! – прогрохотала тень. Папа за спиной расхохотался. Лори с удовольствием протянула ладошки. Шарики бережно надели на запястья, дали кончики, чтобы держать. – Вот так. Теперь наконец-то поедим. - Ух ты, можно летать! – выпалила Лори. Рванулась вперёд, побежала, подпрыгнула, крепко сжимая в ладони жёсткие ленты. Нет, воздух её не подхватил, но, честное слово, приземлялась она медленнее обычного. - Нет, оно так не работает, Лори. Чтобы поднять золотой запас в виде тебя, нужно надуть по крайней мере две тысячи двести шариков, - сзади покачали головой. – Вряд ли столько найдётся даже во всём парке. - Две тысячи двести! – поразилась девочка. – Как ты так вычислил? - Это называется физика. Точная наука, если будешь внимательна на уроках, сможешь полететь на чём захочешь с помощью физики. Впрочем, для тебя мы прямо сейчас её немного обманем. Давай-ка папе правую руку. За левую её тут же подхватил… папа. Лори почувствовала невероятную лёгкость. - Беги и прыгай на раз, два… три! Отталкиваясь от земли, девчонка впрямь взмыла в воздух на несколько секунд и весело заверещала. Странные взрослые, что боятся летать, это же так здорово! Особенно когда тебя крепко, уверенно держат с обеих сторон. - Ещё, ещё! – Лори запрыгала на месте от восторга. – Ещё полетели! - Только давай в сторону хрустящей курочки, хорошо? – её погладили по голове, прямо там, где солнышко грело кожу сильнее всего. – Покажем ей, кто тут на самом деле крутая пташка. Раз, два... - …три. Приём, - Хоффман потряс её за плечо. – База вызывает Лоренсин. Как связь на орбитальной станции? Лори встрепенулась. Пальцы, оказывается, замёрзли, пришлось спрятать один кулак в другой. Марк это, очевидно, понял. - Возьми плед с заднего сиденья. Не хватало ещё простыть. Через пару минут будет несколько палаток с едой, подумай, что захочешь на завтрак. На пляже, скорее всего, не продают ничего так рано. Лори кивнула, тут же забывая, что именно ей предложили, и незаметно обняла запястье указательным и большим пальцем другой руки. Образы, забытые в детстве, сейчас возвращались, мозг казался набитым сырой бумагой, так стало тяжело оставаться в реальности. Там, в воспоминаниях, было… теплее и беззаботнее. Через полкилометра в самом деле показался арабский ресторанчик. У него даже виднелось окно автовыдачи. Отлично. Лори было, может, впервые за долгое время всё равно, что прожевать. Дожидаясь, пока проедут ещё две машины с голодными и наступит их очередь, Лори высунулась вперёд: в широком прозрачном окне хорошо была видна кухня. Здоровенный мужик с ножом срезал тонкое мясо с огромных автоматических вертелов. Когда ближайший к окну вертел остался почти голым, он зычно крикнул что-то через плечо. Один из поваров по полу толкнул ему здоровенный ящик с ещё красной от крови… бараниной? На ящике значилось так. Лори, никогда баранину не евшая, всмотрелась внимательнее. Нарезчик запустил руки в ящик, выбирая несколько кусков, чтобы бросить в раковину. Хоффман вовремя обернулся к девочке: Лори вдруг зажала рот рукой. Здоровый подростковый румянец исчез, всё лицо Вайс посерело, она как-то обмякла и сдавленно проговорила: - Не пойму… пахнет, что ли, несвежим? Там моют… Договорить не вышло. Лори капитально вытошнило в лежащий на коленях плед. Отирая губы, девчонка хотела было что-то сказать, но её вырвало вновь, теперь ещё дольше, с хрипом, словно содрала горло. Машина перед ними как раз выехала на главную дорогу. Освобождая место следующей, Марк свернул на обочину и распахнул дверь. - Так. Давай сюда эту тряпку и попробуй прилечь. Я сейчас. Вернулся он только через пять минут – без пледа, но с ледяной бутылкой какой-то минеральной воды и порционной пачкой сорбента. Лори послушно всё проглотила и уставилась на Хоффмана, хлопая глазами, будто сова днём. - Тебе не жарко? Выйти, может быть? – он смотрел на неё с настоящим участием. – Или увидела в кухне какую-нибудь крысу? - Не крысу, - Лори невесело усмехнулась. – На ящике, по крайней мере, написали, что баранина. Чувак начал её ополаскивать, и я… ты чего? Со мной, вообще-то, такая ерунда и раньше случалась, правда, лет сто назад. Бабушка говорила, в детстве я отказывалась есть мясо, кроме перемолотого в пюре вместе с овощами. Когда пошла в среднюю школу… эй? Тебе тоже плохо там? Хоффман не отвечал. Он смотрел в какую-то точку на рулевом чехле. - Ты так не переживай, - Лори осторожно толкнула его плечом. – Мы другую палатку найдём. - Прости меня, - без каких-либо эмоций ответил Марк. – Чёрт, я надеялся, что оно тебе не отзовётся. Лоренсин, мне жаль. Ты не поверишь, должно быть, но это так и есть. - Подумаешь, - девчонка удивлённо приподняла брови. – Во, вспомнила! Если поедем правее, зацепим маленький фудкорт. Вот там точно есть лицензия и проходят проверки. Там никого не вырвет. Нет, правда. Хреновая еда случается. Бывают вещи похуже. - Верно, - казалось, теперь он её не слушает. – Знаешь, возьми навигатор, настрой. Я сейчас. Хоффман вышел из машины. Не замечая, что капот уже хорошенько нагрелся под ещё летним солнцем, опёрся на него. Стало темно и глухо, слышно лишь было, как капает на пол ржавая вода с потолка, как гудят старые лампы, как по коридору раздаются шаги, лёгкие, чуть различимые – но его слух был обострён уже много дней. Признак хищного зверя. - Папа?

***

- …папа, круто, ты молодец! – Лори захлопала в ладоши, розовый свитер выбился из таких же мягких брюк. – Все видели, как мой папа стреляет? - Пятнадцать фигур из пятнадцати, класс, - оценил сотрудник тира с кислой миной. – Выбирайте приз. Если сбиваете ещё одну партию, выбираете из самых больших игрушек. - Тогда теперь я, - папа взвесил в руках игровое ружьё. – Ты так… горячо снёс их все. Постараюсь утереть тебе нос. Лори, становись рядом, будешь моим талисманом. - Я тогда поищу, где сесть, а вы меня найдёте, - подала голос широкая тень. Папа отложил ружьё, потянул руку к чужому плечу. – Всё хорошо, просто мне становится слишком легко после стрельбы. Надо прицепиться к лавочке и нагрузиться пиццей, иначе сдует. - Ладно, - папа как-то заторможенно отодвинулся обратно, к стойке с ружьями. – Что, малышка? Желаешь мне удачи изо всех сил? Лори стиснула кулачки и приготовилась считать сплющенные жестяные банки, но внимание её упорно стремилось в спину тому, кто уходил от них. Паф, паф. Человек устало оглянулся на перекрёстке дорожек. Паф. Невидящими глазами посмотрел вдаль. Паф, паф, паф, паф! Широко зевнул, воровато оглянулся и поспешил прочь, стараясь пройти как можно дальше от редких гуляющих – сегодня хоть и пятница, но ещё полудня нет. Лори почему-то стало очень-очень грустно. Паф, паф, паф… - Блять, - выплюнул оператор тира. Папа молча кивнул в сторону Лори. – Ах, да, мистер. Поздравляю, выбирайте себе приз. Вы здоровски стреляете! Кто ещё хочет проверить свою меткость? Хоффман нащупал в поясной сумке сигареты, вытащил одну. Стало горше во рту и тяжелее дышать. Курение давно не приносило ему других ощущений. Лори, похоже, опять о чём-то задумалась. Разве она может помнить так, как помнит он сам… - О боже, что ты сделал с ребёнком, космодро…мщик, - усмехнулся он, когда Лори плюхнулась на скамью и усадила ему на колени мастера Йоду из «Звёздных Войн». – Давай, я его положу в рюкзак, у тебя руки отвалятся тащить такую тяжесть до машины. - Лори, крошка, - вдруг загадочным голосом начал Питер. Хоффман поёжился. – Собери для мастера-джедая ровно сорок одуванчиков. Видишь, растут около ограды? Они ему очень пригодятся. Беги скорее. Когда соберёшь, объясню, для чего. Закивала, унеслась прочь. Хоффману до сих было слегка удивительно, каким авторитетом были для малышки его собственные или Страма слова. С Анжелой в своё время это ощущалось иначе. - Я же всё вижу, - Питер сел к нему вплотную, и Марка бросило в жар. – Ты такой задолбанный весь этот год. Почему не скажешь прямо, что устал? - Потому что я сам разберусь, как себя чувствую, - твёрдо не получилось. Хотел он того или нет, Питер действительно знал о нём достаточно для хорошего… партнёра. Что-то будет, когда своё раскопает превосходный агент. – Ещё несколько трупов за три месяца. Мэттьюза так и не нашли. Я не хочу зарываться в это снова, только не сегодня. У нас же праздник. - Но я… - Двадцать одуванчиков, - перебил Марк. – У тебя осталось двадцать одуванчиков, чтобы всё сказать. - Спасибо. Нет, просто иди сюда, - он оглянулся и, не замечая наблюдателей, на несколько секунд притянул Хоффмана к себе. В его лапищах Марку даже в самые паршивые дни становилось хоть немного легче, но Страм отстранился так же быстро, как и прикоснулся. – Я тоже хочу разобраться с этим ублюдком и посадить каждого, кто ему помогает. Я уже говорил Эриксону, что нам пора браться за Пилу. Он всё тянет время. Не понимаю, зачем: нам в отдел писала одна из ваших детективов, Керри, рассказывала всё в подробностях шефу лично, но, похоже, он не впечатлён. - Нет, - Марк покачал головой. – Вам действительно не надо в это встревать (я не хочу, чтобы ты в это лез. Пожалуйста. Ты рискуешь вдвойне). Полиция обязательно разберётся (или наконец закончится. Тогда он отцепится от меня. У него ничего на меня не будет). Мы его вычислим, найдём слабые места и нейтрализуем (я, это сделаю я, ты останешься в безопасности, не бросайся туда, пожалуйста, притормози, я смогу сам защитить тех, кто у меня остался). Я хочу попросить у тебя другой помощи. Только самый охуенный агент сможет взяться за это дело. - Американо, - Страм печально улыбнулся. – Помнишь, как ты заболел в начале мая? Приедем домой, сварю тот же суп, что поставил тебя на ноги тогда. Посмотри за Лори, я быстро. Если она прибежит до меня, соври что угодно про эти чёртовы одуванчики. Я и сам не придумал никакого объяснения. Бриллиант мой… - Огранка моя, - согласился Марк. Остальное смешалось в голове: вот Питер приносит кофе и коробку с пончиками, вот даёт Лори самый розовый, с клюквенной глазурью, вот они наконец идут в сторону парковки. Слишком долгий день, который у него не заканчивался, но Страм ещё об этом не знал. Его, Питера, самой большой тревогой на сегодня было как-то запихнуть шары в багажник. Слава богу, Лори никогда не была слишком аккуратна, ещё до тира обе связки поредели – что лопнуло, что унеслось в небо. Сорок одуванчиков, забытые Лори, ворчливый уборщик снёс в мусорку.

***

Солнце пекло нещадно. Где-то в рюкзаке должна была лежать кепка. Отыскивая её, Хоффман выронил в песок кошелёк, тот распахнулся, морской ветер вырвал кое-как вставленную недавно между карт фотографию и понёс по пляжу вдоль. Лори, бродившая по линии воды, заметила это. - Ловлю! Сейчас! – крикнула она, срываясь за ветром, пробежала метров двести, подпрыгнула и плюхнулась в песок, довольная, словно выиграла в лотерею пару миллионов. – У меня! Ну и ветер, чуть не улетела вслед за фоткой. Ты такие вещи лучше не бросай… Марк уже знал, что она будет рассматривать. Лори выросла удивительно пытливым человеком: интересно – нужно изучить, вдруг понадобится в будущем. Вот и теперь она застыла, не обращая внимания, что песок довольно горячий, а носки остались в ботинках. - Фото достаточно… давнее, - девчонка долго подбирала слово. Посмотрела сперва на Хоффмана, потом на фото, потом вдруг в тёмный экран мобильника. Села рядом, протянула фотографию назад. – Держи, даже не запачкалось. Кто тут? Моя бабушка? - Не успела ей побыть, - Хоффман спрятал фото подальше. – Она уехала в своё время и почти не писала ни мне, ни Анжелине. Я, конечно, ответил на два-три её письма, но не уверен, что маме это было по-настоящему нужно. Убедившись, что рассказ про принцессу-школьницу накрепко усыпил сестру, что Питер тоже не дождался его в постели и вырубился, Хоффман отыскал ручку и с некоторым трудом чистый бумажный лист. Там, откуда они перебрались, было принято уносить понемногу бумаги, если её выдавали на работе. Может, сделать так же и ему? «Здравствуй. Надеюсь, у тебя на самом деле всё в порядке. Анжелина всё ещё сердится, но она обязательно оттает. Я вложу адрес, напиши ей лично. Ты была нужна ей и будешь, и мне тоже. Мы всегда рады видеть тебя, если ты захочешь. У меня всё по-прежнему. Нет, я не женился. Вместо этого…» Он притормозил, но махнул рукой. Буквы посыпались более жирные, тёмные. «…я перенял местные порочные нравы и нашёл себе парня. Если что, он умеет готовить и слушать, когда я говорю. Ты сама меня учила, что таких девушек не осталось на свете – просто принял к сведению. На работе ничего нового. Нам, врачам и гробовщикам всегда будут платить стабильно. Пожалуйста, береги свои сосуды и открывай вовремя окно на ночь, хорошо? Пару фотографий обязательно добавлю или пришлю следом, если сейчас не найду. Что бы ни случилось, я навсегда останусь твоим сыном». Ближайшая почта ещё работала. Заполняя адрес, он вспомнил было, как в юности нашёл после работы в коридоре ещё более скупое письмо, поднял, не решаясь открыть, ведь всё было понятно и так: мамина полка в шкафу пустовала, весенние ботинки больше не виднелись из дальнего обувного ящика. Ещё и цветок в коридоре обильно полили. Помнится, через пару дней Марк отдал его соседке… Мама действительно улетела. В письме она просила позаботиться о сестре, быть «таким же приличным молодым мужчиной, но ради самого себя теперь», не сердиться, что почти не оставила им накоплений. Перечитав пару раз, Марк почувствовал, как внутри стало мерзко, будто бы слопал тухлую рыбу – он и свежей-то не любил. Предстояло ещё сообщить как-то Анжелине, поэтому свои чувства он запихнул поглубже. Не в первый, конечно, раз в жизни, и точно не в последний. - Обидно, - Лори отвела взгляд. – Бросать своих детей отвратительно. Особенно так, за глаза. Не знаю, я бы перестала отвечать. - Я успел отвыкнуть от неё между двумя письмами, должно быть. Прошлого, как бы ни было оно замечательно, не вернуть. С ним остаётся смириться и жить настоящим. - И ты смирился? – Лори резко повернулась к нему лицом, зачерпывая задним карманом целую горсть песка. – Я не только про вашу ситуацию сказала «отвратительно». Папы не стало, и ты меня тоже бросил. Странно, что прилетел сейчас. Не помню, честное слово, но, наверное, мелкой мне ты был нужен. Ну, сам сказал, прошлого не вернуть. - Можно попробовать жить настоящим, - отозвался Хоффман. Ветер гнал волны к берегу, разбивая о золотистый песок. Лори сосредоточенно почесала под носом и вдохнула поглубже. Горизонт размывался, терялся вдали, и такими же далёкими, как его нечёткая линия, такими же недостижимыми казались девочке её воспоминания. Сколько ни гонись, не ухватишь. Красивое лицо с фотографии запомнилось Лори очень хорошо. Девчонка снова посмотрелась в мобильник украдкой и поджала подбородок. Губы оттопырились и моментально высохли на ветру. «Обезьянья жопа, - грустно подумала Лори. – Жаль, ему неприятно о матери говорить. Почему-то так хочется поспрашивать. Строгая она была или не очень, как бабушка Виктория? Считала ли, что яйца пашот вредные? Велела ли надевать носки на ночь?» - Бабушка ещё жива? – только и прошептала Лори. Марк покачал головой. Супер, подумалось девочке, было бы странно, блин, надеяться на лучшее. – Так. Зато живы мы с тобой. Давай за это напьёмся «пеппера». Жарко как в печке. У Крамера среди ловушек же были печки? - Целых три. Одна даже не пригодилась, - усмехнулся Хоффман. – Оказалось некому использовать её. Джон, его жена и Аманда сдохли, Гордон вышел из игры, я сразу после освобождения убрался отсюда. Передавай бутылку. - Вспомнила, - Лори сжала покрепче рюкзак, словно хотела удержать столько раз ускользавшую мысль. – У дока в спальне я вместе с твоим ежедневником нашла ещё бумажку со списком имён. Кто такой Логан Нельсон? Несколько секунд Марк не отвечал. Лицо его ничего не выражало, но Лори готова была два зуба дать, что вопрос застал его врасплох. Она терпеливо ждала, катая в руках горлышки бутылок с лимонадом – охладиться немного. - Я про него и забыл, - Хоффман выхватил один «пеппер» и подсёк ножом крышку. – Самый вонючий кусок из нашей кучи говна. Правда, он давно там, где положено быть говну. В земле. Хорошо, что ты спросила. Он всё время строил из себя главного гения лишь потому что первым оказался рядом с Джоном, главного страдальца, потому что попал в военную мясорубку. Самого необходимого, потому что мог как конструировать, так и зашивать под кожу. И то, и другое очень плохо, видимо, раз Крамер подобрал меня и Гордона. Земля ему осколками. Лори стиснула голову руками. Паззл начинал складываться. Не хватало пары деталей, чтобы отыскать очень важную зацепку. Но свежий ветер выдувал прочь из головы тревожные думы, и Лори поддела крышку своей бутылки клычком. - Не делай так больше, третьего набора зубов у тебя не вырастет, - проворчал Хоффман. Лори стало смешно и почему-то очень спокойно.

***

К дому Гордона они вернулись затемно. Док, хоть и было слышно, как по коридору стучит его трость, открыл дверь не сразу, захлопнул моментально и состроил такую рожу, будто увидел по меньшей мере тысячу пауков (Лори не предположила бы, что ещё может сделать и так бледного человека, ещё и бывшего «пильщика», ещё и врача, буквально зелёным). Гордон прошаркал к столу, подтолкнул к его краю маленькую флэш-карту для телефона. - Вот это мне передал курьер пятнадцать минут назад, - он уставился на Марка. – Можешь как-то прокомментировать? В полной тишине Хоффман снял заднюю крышку со своего телефона. В слоте для дополнительной памяти находилась такая же карта с надписью красным маркером «Включи меня». И шрифт был очень знаком всем троим.