happiness as punishment

— Скажи, что это неправда, — прошептал Ниэль, его голос звучал так жалостливо, что у меня перехватило дыхание. Тоска сжимала сердце, и от того, как ломался голос любимого, становилось так плохо, что хотелось закричать от несправедливости. Как же сильно хотелось подойти ближе, прижаться к его накаченному телу, ощутить те объятия, в которых я был готов утонуть, окруженный теплом и безопасностью. Ниэль всегда был опорой, никогда не давал сомневаться в себе. Но сейчас, глядя в глаза, в которых когда-то тонул, я увидел лишь непонимание, злость, разочарование и… боль. Боже, Нат, не смотри так на меня! Меня и так тошнит от самого себя. Я хочу подойти к тебе, прижать к себе, поцеловать твои губы и сказать, что всё это — обман. Я не могу предать твоё хрупкое доверие ещё раз! Вместо этого я отвел взгляд на секунду и посмотрел прямо в тот голубой океан, наполненный злостью и болью. Постаравшись сохранить безразличное лицо, я смог произнести то, что будет ненавидеть в себе ещё больше: — Это правда. Мне было скучно. К тому же, чтобы ты знал, Рико намного лучше тебя. Лучше бы я потратил свою жизнь на него, а не на тебя. Исчезни, чтобы я не вспоминал те отвратительные дни, когда видел тебя. Сказав это, Эндрю развернулся и направился к своей машине, за рулем которой сидел Никки. Сев на заднее сиденье, он прижался к Аарону, своему брату, который сразу обнял его и начал говорить успокаивающие слова о том, что всё наладится. Но как может наладиться?! Он хотел вернуться к Нату, забрать свои слова назад и сказать всю правду. Хочется, чтобы тот поверил: всё это было лишь фальшью. Но он знал: после таких слов второй шанс получить невозможно. Натаниэль будет лишь ненавидеть его…

***

События прошлых лет.

В детстве мы искренне верили в чудеса, крепкую дружбу, вечную любовь и в то, что родители действительно любят своих детей. Мы смотрели на мир сквозь призму сказок и мультфильмов, полные надежд и мечтаний. Я тоже был наивным глупцом, веря, что друзья и близкие гордятся мной и дорожат мной, что наши родители любят друг друга, а нас с братом-близнецом Аароном — безмерно. Но вот в один момент все пошло наперекосяк. Мы жили в Балтиморе, штат Мэриленд, в двухэтажном доме в относительно безопасном районе. Улицы были чистыми, а детские площадки полны смеха. Алкоголиков почти не встречалось — здесь жили семейные пары, погруженные в работу, стремящиеся обеспечить своим детям всё необходимое. Мой отец, Мейсон Миньярд, и его лучший друг со школьных времен, Натан Веснински, работали в влиятельной компании, где платили неплохо и позволяли наслаждаться жизнью. Знаете, как это бывает — в молодости люди, не задумываясь о последствиях, женятся и заводят детей, а потом сталкиваются с реальностью и теряются. В такие моменты обычно помогают родители, но у нашего отца никого не было — его родители погибли в автокатастрофе. К счастью, тогда ему было всего 19 лет, и он смог избежать системы опеки. Натан же, как настоящий друг, поддержал Мейсона с квартирой и работой. Но всё изменилось, когда Мейсон встретил Тильду. Он потерял голову и работу одновременно. Как всегда, Натан пришел на помощь: они начали работать вместе на компанию «Морияма». У нашей мамы тоже была непростая судьба — её родители отвернулись от неё, когда узнали о её выборе. Несмотря на все трудности, они оставались вместе и завоевали хорошую репутацию в обществе. У нашего папы были лишь два человека, за которых он держался изо всех сил: его жена Тильда и лучший друг Натан. Затем Натан женился на очаровательной Мэри Хетворд. По странному стечению обстоятельств сначала забеременела наша мама, а затем Мэри. Ох, как же радовался наш отец близнецам — он был в восторге от того, что мы унаследовали почти всю внешность Тильды и глаза отца! А у Веснински родился единственный сын — точная копия своего отца. Но наш папа не был одарен выдающимся умом, из-за чего часто попадал в неприятности: штрафы сжирали почти всю его зарплату. У Натана таких проблем не было. Каждый раз, когда Мейсон получал выговор и терял деньги, Натан выручал нас финансово. За что Тильда не раз закатывала скандалы. Её громкий голос доносился даже до второго этажа — мы с Аароном прятались под одеялами, надевали наушники и включали мультики, пытаясь уснуть, чтобы не попасть под горячую руку. Но давайте вернемся к Веснински-младшему. Мы росли вместе: я, Аарон и Натаниэль. Ночевали друг у друга, гуляли по окрестностям и строили замки из песка под чутким руководством тетушки Мэри. Натаниэль был чуть выше нас с Аароном и взял на себя роль нашего рыцаря. Его острый язык и фантазия могли запугать или сбить с толку других детей, заставляя их держаться подальше от нас. Я же играл роль спасенной принцессы и дарил ему маленькие букетики из полевых цветов за его подвиги. А Аарон с задором кричал: «Тили-тили-тесто! Жених и невеста!» Однажды, когда нам было по семь лет, мальчишка из моего садика подарил мне большую ромашку. Она была такой красивой, что я не решился выбросить ее сразу. Это было настолько неожиданно и приятно, что я, как на крыльях, помчался к Натаниэлю похвастаться. — Смотри, что мне подарили! — закричал я, размахивая цветком. Но вместо того чтобы порадоваться, он скривился и сказал: — Выброси эту гадость! Как можно дарить только один цветок? Он явно дрался за него с бабушкой на её клумбе! Посмотри, какой он потрепанный! С этими словами Натаниэль вырвал ромашку у меня из рук и бросил собаке, которая мирно спала в тени. — Дурак! — воскликнул я, пытаясь вернуть цветочек, но потерпел неудачу. Натаниэль даже не стал помогать, просто отвернулся. Я разозлился и, глядя ему в глаза, выпалил: — Ничего ты не понимаешь, дикарь, выползший из пещеры! С этими словами я развернулся и убежал домой, где потом жаловался Аарону. — Представляешь, он просто не понимает! — сказал я, размахивая руками. Когда я рассказал об этом папе, он ответил: — Знаешь, Натаниэлю тоже было неприятно. В конце концов, он твой рыцарь и не успел первым подарить цветы. — Фу! Я же не девочка, чтобы мне цветы дарить! — скривился я. — Ну ты же закатил истерику, как настоящая девчонка! — подколол Аарон с ухмылкой. Я почувствовал, как на щеках заиграли румянцы. Внутри меня закипала смесь обиды и смеха. Как же это было нелепо! Но ведь в этом и была прелесть детства: даже самые глупые ссоры могли превратиться в настоящие приключения. — Пф, а кто вчера чуть не расплакался из-за съеденного торта, а? — с веселой издевкой подколол я брата. — Так это ты съел вчерашний торт, а потом еще и настраивался, что тебе его якобы не досталось! — с притворной злостью произнесла мама. Аарон, не растерявшись, повернулся ко мне и, показывая пальцем, заявил: — Это не я, это мой клон! — Ах ты, пародия на неповторимый оригинал моей внешности! — воскликнул я, бросившись за ним в погоню. Но с того дня я решил игнорировать Натаниэля целую неделю, чтобы он понял, каково это — быть плохим рыцарем ,совершивший темный подвиг. Я думал, что это будет легко, но каждый раз, когда я видел его в садике, внутри меня что-то щемило. Спустя неделю, когда я прятался от него за углом, ожидая папу, Натаниэль неожиданно подкрался сзади. Я чуть не вскрикнул от неожиданности! Он прижал меня к себе так крепко, что я почувствовал его сердцебиение, чуть покрутившись я повернулся к нему лицом. — Прости, я не хотел тебя пугать! — произнес он с искренним беспокойством. — Ты избегал меня целую неделю, и мне было страшно, что из-за какого-то выродка с цветочком отвоеванным у бомжа... Я смотрел ему в глаза и увидел там искренность и переживание. Внутри меня что-то щелкнуло. — Ты же сказал «у старушки», — подправил я его, всё еще не поднимая рук. — Не цепляйся к словам! — шикнул он на меня и чуть сильнее прижал к себе. — Так вот о чем я. Я признаю свою ошибку и, как настоящий джентльмен, хочу сделать тебе предложение, которое будет лучше, чем у предыдущего неудачливого ухажера. С этими словами он отпустил меня, потянулся к рюкзаку и достал оттуда пакет. Встал на одно колено, положив одну руку на колено, а другой с пакетом протянул мне, произнося с театральным пафосом: — Эндрю Джофеф Мильярд... — Джозеф! — снова поправил я, глядя на мальчишку с недоверием. — Excuse me! — закатил глаза Натаниэль, словно я только что обвинил его в преступлении против человечности. Я не мог сдержать улыбку. Он выглядел так серьезно, как будто собирался объявить о конце света. — Ты прощён! — отозвался я, с трудом сдерживая улыбку. — А ну цыц! — кхм... Эндрю Джозеф Мильярд, — начал он, явно стараясь выглядеть серьезно, — я хочу попросить у вас прощения за свой глупый поступок. И чтобы загладить свою вину, я готов отдать вам в дар коробку ваших любимых конфет и этого плюшевого лисёнка. Пусть он напоминает вам о вашем рыцаре и поможет забыть о других мальчиках! Он произнес это с такой уверенностью, что в конце всё равно закрыл глаза, как будто боялся, что его слова могут вызвать бурю. Я смотрел на него, не веря своим глазам. Как он мог быть таким милым даже после того, как накосячил? Натаниэль, заметив, что я не спешу брать его подношение, открыл глаза и нахмурил брови. — Тебе что, этот подранный цветочек, как хвост у уличного котенка, милее моего подарка? — недоуменно спросил он, явно не понимая, как я могу игнорировать его щедрость. — Нет! — сразу же отозвался я, представляя, что сделаю с этим подарком. — Просто... просто мне нужно немного времени, чтобы осознать масштаб твоего жеста! Натаниэль поднял брови и слегка усмехнулся. Я не мог не улыбнуться в ответ. — Тогда возьми и точка! — произнес Натаниэль, поднявшись и вручив мне пакетик с конфетами. — И вообще, не смей больше брать чужие подарки, только мои. Понятно? Уже тогда Веснински был так уверен в себе, что завоевывал симпатию как детей, так и взрослых. С чего это? Захочу — возьму, захочу — не возьму! - сказал я, решил немного по капризничать, просто чтобы посмотреть на реакцию Натаниэля. С любопытством осматривая содержимое пакета, я заметил, что лисёнок действительно похож на моего самого лучшего друга. — Потому что только я могу дарить тебе подарки! — возмутился Натаниэль, надув губки и нахмурив бровки. Он отвернулся, слегка покраснев, и в этот момент я не мог удержаться от улыбки. Божечки, как же ты очарователен! Аарон был прав, назвав тебя ведьмой, которая притягивает к себе людей. Я попытался сдержать смех, но он вырвался наружу. — Ты знаешь, Натаниэль, если бы ты был ведьмой, то я бы точно попал в твой заколдованный лес! — подколол я его, стараясь сделать лицо максимально серьезным. Он обернулся с недовольным выражением лица, но в глазах уже зажглись искорки веселья. — Заколдованный лес? Слушай, может, я и ведьма, но у меня нет ни одного заклинания для таких капризных друзей! — Мм, хорошо, только при одном условии, — сказал я, подняв один палец вверх. — Это еще что за шантаж? — невозмутимо ответил Натаниэль, опустив руки и смотря на меня с легким недоумением. Я подошел ближе и, положив одну руку на его волосы, не удержался от восхищения. Его волосы были такие мягкие, как облака, и я чуть не пищал от этих ощущений. Вторую руку я аккуратно положил на его щеку. В этот момент вспомнил, как видел такое в фильмах , где мужчины делают это, чтобы успокоить кого-то. Я опустил вторую руку с головы на другую щеку и заметил, как его ушки слегка покраснели. Боже, как же это мило! Я едва сдерживал смех от того, насколько это все было забавно и трогательно одновременно. Сделав эту маленькую махинацию, я сказал с серьезным лицом: — Тогда ты тоже не принимаешь подарки от других детей! Ты только мой, и только я могу к тебе вот так прикасаться, запомнил? Натаниэль посмотрел на меня с недоумением, его глаза были полны удивления. — Правда? — спросил он, как будто не веря своим ушам, и положил свои ладошки поверх моих. — Обещаю, что буду принимать только твои подарки, но ты навсегда будешь моим! — уверенно произнес я, чувствуя, как внутри меня разгорается тепло. — Хорошо, тогда я обещаю, что не возьму ни один подарок, если он не твой, и что я навсегда буду твоим! — серьезно пообещал Натаниэль, его голос звучал так искренне, что у меня в груди защемило от радости. — Отлично, ты прощен! — с улыбкой сказал я и обнял его. Как же я скучал по этим медвежьим и теплым объятиям! В этот момент все вокруг словно исчезло, остались только мы вдвоем. Натаниэль чуть прижал свою голову к моему плечу и произнес: — Мое имя слишком длинное. Можешь сократить его до Нат — я буду не против! — Хорошо, может, я буду называть тебя Лисом в честь твоей плюшевой копии? — чуть смеясь, спросил я. — Лучше зови того в пакете — Лисом, а меня будешь Лисёнком. Все-таки я больше времени провел с тобой, чем этот плюшевое подобие меня! — ответил Ниэль с озорным прищуром. — Но только когда мы вдвоем! — Договорились! Как скажешь, мягкотелый! — отозвался я, не удержавшись от смеха. « Есть! Чтение книжек про людей не прошло даром» радостно подумал я, чувствуя себя настоящим мастером слов. — Тогда я назову тебя Дрю, а наедине — Цветочком! Как-никак, цветок того бомжа стал инициатором всего этого! — произнес Ниэль с невинным выражением лица, делая глубокий вдох, словно готовясь к чему-то важному. — Ты только что меня понюхал? — недоуменно спросил я, глядя на Ниэля с приподнятой бровью. — Да нет, тебе просто показалось, Цветочек! — с ухмылкой ответил он и, подмигнув, стремительно побежал к выходу из школы. — Пока, Дрю! Я остался стоять, озадаченный его словами. «Цветочек?» — пронеслось у меня в голове. В этот момент я почувствовал, как на щеках появляется лёгкий румянец. — Эй, подожди! — крикнул я, пытаясь догнать его. — Ты не можешь просто так убежать после такого заявления! Он обернулся и с игривой улыбкой сказал: — Почему бы и нет? Это же только начало нашего цветочного приключения! Позже я рассказал об этом семье, и они, то ли в шутку, то ли всерьез, сказали: — Если однажды вы поженитесь, я обязательно подарю вам рыжего кота вместо лисы! — О, а я целую корзину цветов, чтобы ты вспоминал и умирал от стыда за свои капризы! — воскликнул Аарон, смеясь. — Пф, тогда я... Чёрт, вы забрали все идеи для подкола! Ну ничего, еще поживем, может, я смогу до чего-то докопаться, — сказал папа с задумчивым выражением лица. — Боже, вы просто смехотворны! — воскликнул я, прячась за кружкой чая, чтобы скрыть улыбку. На самом деле мне понравилась эта идея. Да и зачем мне кто-то еще, когда Нат затмевает всех на своем фоне? Я представлял, как мы вместе идем в первый класс, как сидим рядом и делаем домашние задания. Я не сомневался, что мы будем неразлучны, ведь Нат всегда выделял меня среди других. Почему же жизнь так жестока к нам... За год до школы идеальная жизнь начала трещать по швам. Мы тогда сидели у меня в комнате, играли в приставку, когда вдруг услышали громкий хлопок двери и шаги. — Хм, делаю ставку на дядю Натана, — сказал Аарон с уверенностью. Я поддержал его, ведь до прихода нашего отца оставался еще час. — Думаю, это дядя Мейсон, — произнес Нат с отстраненным взглядом, уставившись в стену. — Почему так думаешь? — спросил Аарон. — У нас ставка, так что пошлите только тихо. — Мне не понравилась реакция Ната, но проигрывать не хотелось. Мы осторожно двинулись к кухне, откуда доносились голоса. — ДА КТО ЖЕ ЗНАЛ, ЧТО ОН РЕШИТ УВЕЛИЧИТЬ ПОСТАВКУ НЕ ПРЕДУПРЕДИВ МЕНЯ?! ЧТОБЫ Я ИЗМЕНИЛ ПОКАЗАТЕЛИ В ОТЧЕТЕ! — кричал дядя Мейсон. — Да ты постоянно ищешь оправдания своим тупым поступкам! Из-за которых мы вынуждены просить деньги у твоего друга! — ответила тетя Тильда с яростью. Когда мы спустились вниз, увидели тетю Мэри с непроницаемым лицом. — Мам? — тихо спросил Нат. Она посмотрела на нас и покачала головой, вмешиваясь в ссору наших родителей: — Тильда, не волнуйся. Мы тоже люди и способны совершать ошибки. Ничего страшного, что мы и сейчас вам поможем. Нам не в тягость. Если что, потом отдадите — ничего страшного. — Спасибо большое, Мэри, но это уже надоело одно и то же из года в год! — ответила Тильда с отчаянием. — Да как будто я это специально делаю! — вскрикнул Мейсон с возмущением. — Я возьму детей к себе. Приведите себя в порядок и успокойтесь! — сказала Мэри с решимостью и бросила на нас взгляд, который говорил: «Пошли». — Хорошо- хорошо! — махнул рукой Мейсон и продолжил высказывать свое мнение, не замечая напряжения в воздухе. С каждой минутой обстановка становилась все более накаленной. Я чувствовал, как внутри меня нарастает тревога. Когда мы пришли в поместье Веснински, нас встретила домработница Лола Малькольм. Эта женщина, как и сам хозяин, вызывала у меня странные чувства — тревогу при каждом их появлении. Как Нат может жить в этом доме? — Отведите мальчиков по комнатам и приготовьте постели для Эндрю и Аарона, — сказала Мэри, прежде чем исчезнуть в гостиной. Лола кивнула, её лицо оставалось непроницаемым. Она посмотрела на нас и произнесла: — Пойдемте, маленькие джентльмены. Аарон, Эндрю, ваши комнаты всё те же. Если что-то нужно, обращайтесь. С этими словами она повела нас на второй этаж. Я чувствовал, как напряжение нарастает в воздухе. Каждый шаг по скрипучим полам усиливал моё волнение. Я подошел ближе к Нату и, наклонившись к нему, шепнул: — Можно я буду спать с тобой? Мне страшно одному в твоем доме. Нат посмотрел на меня с пониманием и нежностью. Его голос был тихим, но уверенным: — Конечно, Дрю. Когда Лола уйдет, сразу иди ко мне. Он погладил меня по голове, и в этот момент я почувствовал, как напряжение немного уходит. Но тревога всё равно не покидала меня. Как только мы устроились в своих комнатах и переоделись в пижамы, я не мог дождаться, чтобы увидеть Ната. Когда Лола наконец ушла, я подождал несколько минут, а затем тихо направился к его комнате. Я постучал в дверь, но, не дождавшись ответа, вошёл внутрь. Нат сидел на подоконнике, погружённый в чтение. Лунный свет мягко освещал его лицо, делая его ещё более привлекательным. Его рыжие волосы сверкали, словно огонь. Я на мгновение залип, не замечая, как он смотрит на меня. — Ложись в кровать, а то ты уже стоя засыпаешь, — поддразнил он с улыбкой. — А ты? — спросил я, устраиваясь у стены. — Сейчас дочитаю абзац, — ответил Нат, не отрываясь от книги. Я задумался и сказал: — Ложись в кровать и прочитай мне вслух этот абзац. Возможно, он мне понравится, и я тоже захочу прочитать это произведение. — Хорошо, как скажешь, — согласился Нат и спрыгнул с подоконника. Забравшись в постель, он сел и начал читать. Я перекинул руку через его плечи и попытался сосредоточиться на его голосе. Он звучал так успокаивающе, что вскоре я почувствовал, как глаза становятся тяжёлыми. Я почти уснул, когда Нат убрал книгу и лег рядом. Он обнял меня и прижал к себе. Через несколько минут я услышал его тихое сопение, и меня охватило чувство безопасности и тепла. Когда началась школа, встречи с Натом сократились почти втрое. Уроки, дополнительные занятия с репетиторами — его родители не оставляли ему шанса расслабиться, ведь он был единственным ребенком. Но зато в субботу и воскресенье мы не могли оторваться друг от друга. Мы говорили без умолку, нарушая комендантский час, словно боялись упустить ни одной минуты вместе. Аарон всё ещё был с нами, но теперь его появление стало редкостью. Все-таки старичок смог выловить свою золотую рыбку. — Как тебе ребята в школе? — спросил я в первую ночь, когда мы лежали на одной подушке и смотрели на звезды, проецируемые на потолок прожектором. — Они такие тупые и слишком шумные, — скривился Нат. — Но я всегда на шаг впереди, они не могут меня обойти. — Значит, тебе там все-таки нравится? — немного грустно произнес я, ощущая, как зависть поднимается внутри. Я завидовал тем, кто мог быть рядом с Натом каждый день. Мне безумно не хватало его. — Не сказал бы, — ответил он, — но там вкусно кормят. Хотя моя мама готовит намного лучше. Я вздохнул и забрался под одеяло, образуя кокон из ткани, словно пытаясь скрыться от своих тревог. Повернувшись к Нату спиной, я ощутил внезапный холод внутри. Мне стало страшно, что я теряю его, что он больше не нуждается во мне. Мысли о том, что наша связь может ослабнуть, давили на грудь, и я не знал, как это изменить. — Эй, Эндрю, — протянул Нат, ущипнув меня за лопатки. — Дурак! — воскликнул я, скручиваясь в комок. — Ну что я уже успел сделать, чтобы растроить свою принцессу? — грустно произнес он, поглаживая меня по спине. — Сам ты принцесса, Огр! — отозвался я, пытаясь приглушить голос одеялом. Наступила минутная тишина, а потом я почувствовал, как меня переворачивают и сажают на задницу, придерживая спину рукой. Одеяло медленно отодвигалось, и я увидел его грустное лицо. Боже, будь у него ушки, они бы точно опустились вниз от печали. — Дрю, что случилось? — спросил он, обнимая меня и проводя носом по моим волосам. Я знал, как он любит их трогать и нюхать, но сейчас это не приносило утешения. — Ничего, — ответил я, пытаясь вырваться из его объятий. — Эй, Дрю, цветочек, если кто-то обидел тебя, скажи мне. Я покажу этому кому-то, что значит обижать мою принцессу, — сказал Нат, серьезно глядя мне в глаза. Его слова звучали как обещание, но в глубине души я понимал: страх потерять его был сильнее. Я не знал, как объяснить свои чувства, как сказать ему о том, что тревога охватывает меня. В этот момент я почувствовал себя уязвимым и одновременно защищённым в его объятиях. — Я скажу, но ты только не смейся, — серьезно произнес я, вглядываясь в его глаза. — Разве такой цвет вообще существует, или это плод моего воображения? — Если тебе от этого станет легче, — ответил Нат, внимательно смотря на меня. — Я... мм... хочу испечь печенье на Новый год, чтобы сделать другим сюрприз, — решил я сменить тему. На мои слова Нат не смог сдержать смеха. — Боже, а я уже испугался! — Эй, ты же сказал, что не будешь ржать, конь! — возмутился я, достав руку и щелкнув его по лбу. Если бы я знал, что ждет нас впереди, я бы больше ценил такие моменты, когда мог быть уязвимым и вести себя как маленький ребенок, требующий внимания родителей. Хотя, по сути, я недалеко ушел от этой правды. Внутри меня бушевали эмоции: страх, радость, тревога. Я чувствовал себя одновременно сильным и слабым, словно находился на грани между детством и взрослой жизнью. Эти простые моменты с Нат были как глоток свежего воздуха в мире, полном неопределенности...