Почему мы?

             Ванде нравится наблюдать за одноруким Тони Старком, который радуется, как ребёнок новой игрушке, поднимая над головой знаменитый Мьëльнер Тора       «Что-то в этом есть», — Старк не был лучшим из людей, что в её жизни, очевидно, но давно перестал быть худшим — Ванде, как Мстителю, виделись личности гораздо больше дерьмовые.       Оперевшись локтем о барную стойку, девушка наблюдает со стороны, стараясь не привлекать к себе лишнее внимание, хотя получается совсем плохо: Локи уже довольно долго смотрит на неё из другого конца зала.       Ванда, в конце концов, поднимает на него взгляд, без интереса, прибегая глазами по дорогому чёрному костюму, после возвращаясь к бокалу вина.       — Я ставил на Роджерса. — Его голос звучит за плечом, а в воздухе вокруг них Максимофф моментально слышит дорогой парфюм.       Ведьма слегка поворачивает голову и видит, как Локи не смотрит на неё — он заинтересован в том, что происходит в нескольких метрах от них. Она смотрит в то место, где мужчина был минуту назад и закатывает глаза: красивый образ подмигивает ей, исчезая в воздухе, сужаясь до точке в пространстве.       — Он его поднял, — вспоминает девушка.       Локи, вполне вероятно, имеет в виду что-то более глобальное, чем молоток, который всю его жизнь маячил перед глазами комплексом неполноценности. Что-то вроде: «Капитан Сосулька больше других способен на жертву во имя человечества и всей Вселенной» или что-то в этом духе. Максимофф, оставаясь, в принципе, довольной своим ответом, просто пожимает плечами ни отрицая и не соглашаясь с не озвученными мыслями.       — У Тора забавная реакция, — вдруг говорит брюнет почему-то переводя на брата тему.       Девушка смотрит и не видит ничего, что могла бы считать хоть чуть-чуть забавным: Тор просто улыбается, слегка дергая головой, чтобы убрать отросшие волосы назад. Если Локи именно это движение показалось забавным, то ей действительно смешно. А в остальном он выглядит обычно, без широко открытого рта или глаз навыкате.       От этой обычности картина перед глазами стремительно теряет привлекательность, а Ванда, соответственно, свою заинтересованность. Ведьма спрашивает, не подумав, стремясь просто не заскучать:       — Ты пытался когда-нибудь поднять?       — Да, было дело.       Быстрый ответ немного удивляет Ванду и заставляет повернуть голову, чтобы посмотреть на собеседника. Зелёные глаза внимательно скользят по его лицу, огибая линию носа и подбородка, задерживаясь на его взгляде куда-то далеко. Дальше, чем кто-либо из них может увидеть, наверно.       Локи смотрит на своего брата, кажется, забыв о том, что сам подошёл к Максимофф, а до этого вообще пялился. Ванда решает, что всё это ей действительно надоело.       — И какое дело у тебя было? — Максимофф поворачивается к мужчине и отпивает из своего бакала.       Сначала Локи отвечает «поднимал Мьёльнир», пожимая плечами и скалясь, как он делает обычно. Шутка не смешная, скорее всего, он вряд ли хочет говорить об этом. Ванда думает, что ответ на вопрос ей не важен. Вежливо улыбнувшись, Ведьма протискивается между его телом и барной стойкой по направлению к балкону.       Скучно, шумно, надоедает.       — Была рада поболтать, — и не врёт почти, ведь Локи в основном один составляет ей компанию.       Телефон, мирно лежащий на перилах балкона, вибрирует: «Я навещал Тора в Мидгарде.» — коротко, лаконично и непонятно.       Ванда прикидывает, перебирая все возможные варианты, которых не так уж и много. Насколько ей известно, Тор на Земле бывает не так часто, как мог бы.       — Это когда?       Бакал опускается на тонкую перегородку, на которую она кладёт телефон экраном вниз.       — В первый раз.       Ванда не любит, но ничего не говорит, лишь закатывая глаза, когда Локи говорит загадками. Он над ней издевается, так ещё и звучит всё это так красиво и загадочно, как ей хотелось бы.       — А-а. Это когда его сослали к нам?       — К леди Джен Фостер.       Ванда временами хочет послать его к чертям, когда Локи вот так вот почти-водит её за нос, давая не те ответы, которые хотелось бы. Она помнит, что перед ней «хитрость» и «коварство», воплощённые в человека, поэтому продолжает эти странные разговоры — никаких хитрых и коварных мотивов в них Максимофф не находит, но, ему, кажется, так общаться комфортнее всего.       Девушка поворачивает голову, наклоняет в бок, смотрит прямо в светло-голубые глаза. Пряди волос, свисая вниз длинными, огненными кудрями, танцуют в вечернем ветре.       — Присланный с неба к ней. Судьба?       — Кто именно, он или она?       — Они.       Локи задумчиво смотрел на звезды в чёрном небе. В бокале блестели пузырьки. Где-то за спинами звучала музыка.       — Мой брат был скорее карой небесной в том возрасте, — мужчина глухо рассеялся.       — Забавно, учитывая, что ссылка сюда была его карой за юношеский максимализм, — пожала плечами Ванда.       Учитывая среднюю продолжительность жизни Тора и ему подобных, Максимофф могла сделать совершенно справедливый вывод о том, что на момент обсуждаемых событий, Громовержец был подростком по людским меркам.       — Ты хотела сказать «тупизм»? — со временем он стал изъясняться вполне по-мидгардски.       — Тебе лучше знать.       Локи рассказал преимущественно те истории из их с братом юности, в которой ему приходилось вытаскивать их бравую компанию из всякого рода неприятностей, в которые Тор затаскивал их с завидной периодичностью.       — Мы отошли слишком далёко от темы. Ты и Мьёльнир.       — Мьёльнир отличается поразительной верностью брату, так что у нас ним ничего не вышло.       Максимофф бьёт в плечо, стараясь сдержать неуместный смех. Локи рассыпается зелёными искрами — и она заливисто смеётся, запрокинув голову:       — Скажи об этом Старку!       Шутить он, наверное, мог бы и лучше, но теперь ей правда хочется знать, как Локи пытался поднять чертов молоток.       Сигарету он зажигает по щелчку пальцев. Запуская в него бесполезной зажигалкой, Максимофф вспоминает, что в одой из книжек Локи упоминался, как огненное божество.       — Спасибо.       Он усмехается.       — Это было близко. — Что ж, этот оказался настоящим.       Ванда выдыхает облако дыма, складывает руки на груди, задумчиво поджимает губы.       — Твоя больная тема, да?       Локи, конечно, часто беседы вёл с ней как-бы ни о чём, чтобы просто было не так скучно, но сегодня с тему на тему они перескакивают чаще обычного.       — Не хочешь говорить — не говори, я в голову не полезу, — обещает она и ещё раз затягивается.       — Но тебе ведь интересно.       — Влезть тебе в голову?       Не так сильно, как кажется. Но, как не упирайся, хочется и он об этом знает. А, скорее всего, ещё и пользуется: Локи прекрасно умеет влезать в чужую голову, противным зудом под кожей напоминать о себе, даже примерять чужие личности, но собственная душа для него потемки. Для него — не для Ванды.       В болоте обмана, коварства и притворства Локи, конечно, не потонет — он в этом, как рыба в воде. И в чужих лицах, которые надевает тоже никогда не запутается.       Локи путается только в себе.       Ванда ищет себя уже долго. И они вдвоём стоят напротив друг-друга, оказавшись среди всех этих людей.        — «Кто бы не взял этот молот, если он достоин, то будет обладать силой Тора». — Локи переводит интересную всем руническую надпись.       Максимофф поправляет красный платок на открытых плечах, прикрывая их от холода. Давит брошенный на пол окурок носком сапога, делает к нему несколько шагов — каждый удар каблуков о кафель происходит словно в абсолютной тишине.       Мужчина скалится так, что можно подумать, будто добыча идёт к нему в руки, но правда в том, что Максимофф загнала его в угол.       — Ты хотел вызывать раскаты грома и хреначить людей молниями? — насколько ей известно, всё это было силой Тора, но его оружие тут явно не причём. — Тор есть Тор, ты — это ты.       — Мать тогда назначила меня регентом, когда отец слёг после того, как мы поговорили о моём происхождении, — начинает он, а девушка протягивает почти пустую пачку, честно спижинную у Тони. — Хотел доказать, что достоин.       Ванда кивает.       — Мне не кажется, что Мьёльнир можно использовать, как мерило внутренних качеств, — Ведьма задумчиво царапает ногтем красную ткань.       — Старк все-таки поднял, — пожимает плечами Локи.       Девушка задумывается: был ли Энтони Старк достойным человеком? Для всего мира сейчас он определенно был героем. Был ли он таким с самого начала и был ли он таким для неё когда-нибудь до всех недавних событий? Нет.       — Он определенно понравился бы твоему отцу, ведь это Один накладывал печать и определял «достоинство».       Мужчина дёргает плечом и не отвечает. По сути она ведь права — условия для Мьёльнира и критерии для приёмника силы Громовержца определял Всеотец.       — Ты был достоин того, что тебе дала мать, ты просто не был готов.       Понять Фриггу и её стремление показать равенство между сыновьями в тот момент можно, но Максимофф не думала, что это было тем, что нужно Локи в тот момент.       Про свою мать он рассказывал вместе с отцом. История Фригги для Ванды началась с момента, когда Один ушёл за ней, оставляя сыновьям новый дом. И долбанутую сестру, грёбаный отец года.       — Не хочешь поднять его сейчас? Кажется, этот конкурс опять начинается.       — А ты?