Вне времени

Гермиона шла рядом с Пандорой, но никто не начинал разговор. И правда, что тут скажешь? Когтевран, их факультет, выиграл, а команда Слизерина, где тем более есть друг Барти и Регулуса, проиграла. Однако девушке трудно было скрывать свой восторг. Она поняла, что уже давно не ощущала такой радости, сопричастности к происходящему. За это короткое время здесь не было и раза, чтобы она забыла о Гриффиндоре, Гарри и Роне, родителях, но этот матч многое изменил. Гермиона стала единым целым с Когтевраном, болела за их игроков, как за своих. Точнее не как, а действительно за своих. И сейчас вся светилась от счастья, хоть и безуспешно пыталась это скрыть. Пандора и Сивилла разделяли ее радость и тоже счастливо улыбались, продолжая идти в молчании. Затем Регулус жестом указал на край поля, а Барти кивнул, соглашаясь, и бросил взгляд на когтевранок: — Мы собираемся зайти за Эваном. Вы с нами? — спросил он каким-то глухим голосом. Гермиона посмотрела на девушек, но те не заметили изменений. — Нам по пути, не вижу причин отказываться, — ответила Пандора, устремляя взгляд на раздевалку, откуда понемногу выходили игроки. Почему они не пошли к остальным когтевранцам, а решили ждать слизеринца? Сильный дождь, постепенно превращающийся в ливень, заставлял дрожать, и даже наложенные чары не помогали согреться. Гермиона потерла ладони друг об друга, но и это не помогло. Рядом шли мокрые ученики, они вскидывали голову навстречу первому в этом году настоящему дождю. Капли стекали по их волосам и одежде, а они и не заботились об этом. Радость вновь пробудила затухающий адреналин. Те, кто покинул трибуны первыми, уже подходили к замку, за ними шли профессора, что смогли сохранить статность даже в такую погоду. Директор создал большой водоотталкивающий купол, и многие первокурсники спасались под ним. Гермиона же была вынуждена стоять здесь, пока обувь все глубже погружалась в грязь, ноги начинали трястись, а пальцы покалывали. Когда во время начала матча Барти показал ей Эвана, девушка невольно удивилась. Он представлял невероятную противоположность Барти и Регулусу. Спортивный, азартный, он вел агрессивную игру, чем абсолютно поразил ее. Когда Эван запустил мяч прямо в спину Маргарет, она чуть не вскрикнула. Таким подлым казался этот поступок. Где-то внутри она так и не могла принять слизеринцев с их подлостью, что они зовут хитростью. И сейчас Гермиона не горела желанием встретиться с ним, хотя перед началом матча была совсем не против. После встречи с Регулусом ей казалось, что, пока они ученики, то и не способны на эти мерзкие поступки. Так, мелочи, розыгрыши, что устраивают и гриффиндорцы, но теперь поняла, насколько ошибалась. Может ли она так ошибиться и с Барти?.. Когда команда Когтеврана уже собиралась уходить с поля, юноша наконец вышел. Его взгляд, что упал тогда на Гермиону, девушка никогда не забудет. Красные, горящие ненавистью глаза. Он сначала изучающе, а потом с презрением смотрел на них. Удивительное дело, но парни так и не обмолвились ни словом, тогда Пандора вновь взяла на себя ответственность, тщательно подбирая слова. Видимо, они уже давно знакомы. — Эван, твоя игра была очень завораживающей, — Гермиона чуть не закашлялась от такого. Что это значит? Завораживающей? Она была подлой, полной ненависти. — Мы, наверное, пойдем. Удачи, ребята, — сказала она и, одной рукой приобняв Сивиллу, а другой взяв ладошку Гермионы, пошла в сторону замка. Гермиона поразилась тому, как изящно Пандора ушла от заведомо неприятного разговора. По пути они пересеклись с ликующей командой Когтеврана и влились в эту шумную толпу, вновь присоединяясь к единому порыву. В самом центре шла Элиза, которую постоянно то приобнимали, то похлопывали по плечу, рядом с ней шла счастливая Маргарет. Она сделала свою ставку на нее и победила. Ученики тесно жались друг к другу, и вскоре одежда девушек промокла: чары выветрились, дождь продолжался, а толпа по инерции двигалась дальше. Опьяненный победой Когтевран ворвался в замок под восторженные крики остальных факультетов. Гермиона заметила Мародеров, стоящих неподалеку, а затем раздался громкий хлопок, и их засыпало конфетти. — Лучшее начало сезона! Уху! — Сириус радостно скакал возле Элизы, а та смущенно улыбалась, но даже не думала отходить. Лили стояла чуть в отдалении, широко улыбаясь, но явно смотря на ситуацию, прикрыв глаза на свои обязанности старосты. Такого же мнения был и стоящий рядом с ней Ремус. Получив свою дозу оваций, команда Когтеврана двинулась дальше под громкие выкрики: — Так этим змеям! Маргарет, я люблю тебя! — девушка посмотрела в толпу и почему-то покраснела от этих слов. — А я сразу знал, что она поймает! Пусть этот Нотт упадет с трона… — голоса стихали по мере продвижения вверх, к башне Когтеврана. Гермиона шла где-то в конце скопления. Первыми дверей достигли Гольдштейн и Патил, они резво дернули за ручку и получили монотонный ответ орла, от чего озадаченно оглянулись назад. Из-за гомона Гермиона не могла разобрать слов и лишь растерянно посмотрела на Пандору. — Я тоже ничего не услышала, — ответила она, легко пожав плечами. Девушка облокотилась на перила в ожидании решения ситуации. Сивилла чуть протиснулась вперед, ожидая услышать загадку, но она вновь прошла мимо нее. Лишь когда почти все замерли в изумлении, до девушек долетел строгий голос: — Я здесь на миг, раз — и меня нет, два — и я вновь здесь. Пандора повернула голову в сторону звука, задумавшись лишь на секунду. Изящный профиль ее лица был охвачен свечением полуденного солнца, выглянувшего из-за свинцовых туч на миг, чтобы в следующий раз очернить его, придать угрожающий вид, исковеркать милые черты. — Это время, — уверенно сказала она, и голос ее, отражаясь от узких стен, пронесся над головами остальных когтевранцев. Они стали тихо перешептываться, не в силах принять на веру ее ответ, пока дверь не размахнулась тихо. Сивилла бросила на подругу быстрый взгляд и затерялась в шумном гомоне обсуждаемой победы. Пандора и Гермиона медленно двинулись вверх. — Как ты догадалась? — Гермиона оглянулась на спутницу, та, немного промолчав, загадочно улыбнулась. — Не знаю… это так очевидно, что ответ сам пришел. Время циклично, оно и здесь, и сейчас, но его сразу же нет… — девушка задумалась и на мгновение оглянулась, словно ожидала встретить кого-то. Так и вышло, за ними поднимался староста, Ксенофилиус Лавгуд. Отчего-то он был встревожен, но шел быстро и уверенно, только встретившись взглядом с Пандорой, юноша замер в нерешительности. Гермиона почувствовала резко возникшее напряжение, но оно не искрило воздух, не сдавливало грудь, было скорее тихим и послушным, подчиняющимся обстоятельствам. Пара стояла, не отводя друг от друга взгляда, а Гермиона решила быстрее зайти в гостиную. Им, несомненно, есть о чем поговорить. Отчасти это было правдой, только они продолжали молчать, пока дверь за Гермионой не закрылась. В это время в гостиной начинался настоящий праздник. На ум сразу пришли вечеринки гриффиндорцев, устраиваемые близнецами. В центре сгрудилась команда, обнимаясь и принимая поздравления. Активнее всех придвинуться к ним хотел Златопуст, в руках у него мелькнула бумага. Он хочет попросить автограф? Старшие курсы откуда-то достали сливочное пиво, занимающее место на столе у камина, соседние столы заняли канапе и причудливые пирожные. Команда по квиддичу была вынуждена на время оставить свой праздник, чтобы оставить вещи. Видимо, не получив свой автограф, Локонс заметил Гермиону и стал пробираться к ней сквозь остальных когтевранцев, что окружили стол с напитками. Девушка поспешила занять место в углу книжного стеллажа. Мягкое, но все еще непривычное кресло синего цвета. Она уже ждала встречи с этим маленьким и проворным второкурсником, но этого не произошло — где-то на половине пути Златопуст был перехвачен сокурсниками. Возможно, это к лучшему. Девушка запрокинула голову, прямо над ней возвышалось невероятных размеров окно. За ним открывался вид на большую, свинцово-черную тучу, что будто обхватывала их башню, сжимала своими щупальцами. Остальные не замечали, что погода стала еще хуже, однако когда разрезающий пространство раскат молнии осветил пространство, все присутствующие вздрогнули, и в образовавшейся тишине грянул рокочущий гром. Гермиона вздрогнула, сжимая в руках край шарфа, что так и не сняла. Кто-то испуганно пискнул, за чем послышался звук упавшей бутылки. Неужели каждый дождливый день ощущается в башне Когтеврана так живо и опасно? Гермиона закрыла глаза и сделала вздох, когда она вновь окинула взглядом гостиную, веселье вернулось сюда, а рядом стояла Пандора. — Ты боишься грома? — сочувствующе спросила она, поджимая губы и присаживаясь рядом. В ее глазах читалась невыразимая грусть. После их встречи с Ксенофилиусом? — Я знала одного человека, что боялся молнии и грома, — она посмотрела в сторону собравшихся, туда уже вернулись игроки, и то и дело слышались пересказы самых запоминающихся моментов, но взгляд девушки шел дальше, в самые глубокие и потаенные воспоминания, в недры души. Ее глаза засверкали в лучах свечей, на губах играла горькая улыбка. — Раньше я не была такой пугливой, а сейчас что-то изменилось. Здесь я почему-то стала бояться всего… — ответила Гермиона, вырывая собеседницу из мыслей. Та посмотрела на нее так выразительно, как могла только она: — Какими бы разными ни казались на первый взгляд, какое бы впечатление отстраненных ни производили, мы можем стоять за друзей и близких. Вероятно, не так, как гриффиндорцы или пуффендуйцы, — она замолчала, прерывая мысль. — Я уверена, тебе говорили, что Хогвартс — самое безопасное место, хоть сейчас это и звучит странно, но… Попробуй освободить свою душу, и она сделает свой выбор. Не важно, будет он правильным или нет. Главное, он будет твоим. Не слушай разговоры других, их глупые слухи и предрассудки. Слушай сердце, — ее голос звучал разбитым стеклом, которое она доставала из сердца. Что случилось в ее жизни, для того чтобы Пандора дошла до таких мыслей? Вокруг них гремел праздник, а девушки сидели в отдалении, каждая со своими проблемами. Тяжесть вновь навалилась, но Гермиона прогнала ее. Все проблемы решаемы, вот только она уже третью неделю в чужом времени, до этого момента совершенно одна. — В случае чего, можешь положиться на меня. Человеку нужен человек, — Пандора протянула аккуратную руку. Гермиона вложила в нее свою ладошку. Получается, теперь она не одна. — У меня ведь был день рождения, — шепотом произнесла Гермиона, изумленная этим фактом. В этом вихре новой жизни она совершенно забыла про него. Пандора вмиг притянула свою сумку и стала что-то искать там. Спустя секунды поиска она извлекла небольшую желтую бусину на кожаном шнурке и протянула Гермионе: — Пусть это станет твоим подарком, — Гермиона хотела отказаться и уже отрицательно покачала головой, но Пандору это не остановило, и она, нежно взяв чужую руку, вложила туда подарок, накрывая своей ладошкой. — Ты здесь совершенно одна, вдали от дома, пусть она станет напоминанием, что важно не место, а люди, воспоминания и впечатления, а этот матч пусть станет первым счастливым в череде тех, что произойдут здесь. Удивительное дело, Гермиона всей душой хотела верить Пандоре. Несмотря на все трудности, внезапно обрушившиеся на нее, что-то внутри нее откликнулось на эти слова. Искренность, что излучала когтевранка, освещала их уголок, разгоняла тучи над ними. Безмятежный момент уюта продлился недолго, и, мягко улыбнувшись, Пандора ушла. Гермиона осталась одна, но бусина грела руку, излучая тепло, как своя предыдущая хозяйка, и даря призрачную надежду. Убрав подарок в карман сумки и взяв сливочное пиво, Гермиона неожиданно поняла одну вещь, что невероятно поразила ее: вся их гостиная — сплошная и громадная библиотека! Кто знает, какие тайны хранили главные исследователи и ученые. Ее поиски в библиотеке не увенчались успехом, как она и предполагала, до директора девушка так и не дошла, соответственно, и доступа к Запретной секции не имела, но сейчас перед глазами раскинулась новая перспектива. Здесь тысячи книг… Гермиона хотела стукнуть себя — как она раньше не обратила на это внимания. Сразу вернувшись в знакомый уголок, девушка прикинула план действий. Необходимо понять, есть ли здесь систематизация, как в главной библиотеке, еще хорошо бы знать человека, что разбирается в этих полках, а желательно знает эти книги. В голове всплыло напоминание: «Барти знает все книги в главной библиотеке», но она поспешила его отогнать. Разве можно искать что-то о путешествиях во времени и не вызвать подозрений? Возвращаясь к плану действий, Гермиона разделила гостиную на секции и прикинула, как часто здесь собираются ученики, вызывая в памяти воспоминания. Дождь утихал, и теперь по окнам капли били размеренно, почти лениво, но в душе у Гермионы засияло солнце. Новый план действий — новая возможность вернуться домой. Главное не забыть, что эту реальность менять нельзя. Но что делать, если она уже ее поменяла. Стала общаться с Барти, приняла подарок от Пандоры. Никогда не знаешь, чем обернется эта маленькая бусина в будущем. Остается лишь надеяться, что все будет хорошо.

***

Барти, Эван и Регулус шли рядом, не касаясь плечами, в угрюмом молчании. Дождь хлестал по лицу, ветер мотал парней из стороны в сторону. Тучи закрыли небо, из-за чего казалось, что наступили сумерки. Где-то вдалеке собиралась гроза. Барти еле переставлял ноги, каждый порыв ветра норовил толкнуть его, голова была невероятно тяжелой. Какого черта он вообще приперся на этот матч? Даже согревающие чары не могли спасти ситуацию. Холод добрался до костей, заморозил внутренности, и парень трясся, как в лихорадке. Казалось, стоит ему закрыть глаза, и он никогда не откроет их вновь. Колючие мурашки прошли по шее. Стоящий рядом Регулус кинул на него подозрительный взгляд, затем посмотрел на Эвана и тяжело вздохнул. Неужели Блэк может скучать по болтовне Розье? Счастливый Когтевран входил в замок, девушки тоже затерялись там. Шумная толпа встречала победителей, осыпая их овациями. Поверженные слизеринцы плелись за ними, одновременно и хотелось вернуться в теплый замок, и никогда не встречать людей, особенно когтевранцев. Рабастан вернулся на поле и остался там, оставив себя на произвол природы. Под ногами хлюпали холодные лужи, в которых утопали ботинки. Когда они подошли ко входу, солнце на миг выглянуло из-за облаков, одарив оставшихся на улице учеников чуть уловимым теплом. Барти ощутил луч, проходящий по лицу, и уже хотел повернуть голову ему навстречу, но он тут же исчез, сокрытый тяжелыми тучами. В холле замка почти не осталось учеников, когтевранцы сбежали в свою башню праздновать, поэтому здесь остались лишь опустошенные слизеринцы и очень веселые гриффиндорцы. Барти чувствовал, что сердце забилось быстрее, а дыхание участилось, прерываясь на вдохе. Тело горело, словно погруженное в котел на огне. Силы утекали сквозь пальцы, он почти не помнил, как дошел до гостиной, где был лишь один Снейп, что стоял у зеленеющего окна. Уронив тело на диван, Барти вспомнил, что вообще-то сейчас только полдень, и у него были несделанные задания. В кресло рядом сел Регулус, как всегда со своей чертовой изящностью, и с деловым видом достал книгу. Очень подозрительную, такую точно не найдешь в библиотеке Хогвартса. Обтянутая черной кожей обложка не отражала свет, в центре расположился череп. Вид, в общем, производила угрожающий. Эван, проигнорировав их, ушел в комнату. Так всегда бывает после проигрышей, но этот, разумеется, ударил по их команде сильнее других. Последний сезон Лестрейнджа начался с поражения. Какой позор. Наверное. Барти до этого не было дела, он собирал остатки сил и удивлялся, почему он так устал. Не сказать, что он был самым активным болельщиком. Добравшись до свитка с лекциями по истории магии, что лежали на нижней полке его тумбочки, Барти понял, что назад вернуться не сможет. Он присел на край кровати, тело неприятно ломило. Сжимая в руках свиток, он решил, что приляжет на минуту, чтобы восстановить силы, потом подумал, что можно и вздремнуть десять минут. Но разум уже не владел над телом, и веки сомкнулись, прогоняя усталость, что скопилась в каждом миллиметре. Мысли ушли далеко-далеко, в голове стояла желанная пустота. Где-то вдалеке ударил гром, но, приглушенный многими слоями воды, был почти неслышен здесь, не нарушил покой спящего. Проснувшись, Барти не сразу пошевелился. Назойливая мысль летала в голове, но парень ее отогнал. Медленно распахнув глаза, он понял, что кто-то опустил балдахин, и вокруг него стояла привычная темнота. Шевелить ни руками, ни ногами не хотелось. Барти пролежал так еще примерно полчаса, пока заторможенное сознание не начало медленно работать. Свиток лежал на тумбочке, на горе других. Взгляд попал на часы: половина второго. Скорее всего, ночи. С тихим вздохом он встал и направился в ванную, голова кружилась, и Барти поскорее стал искать опору. Яркий свет резал глаза, поэтому его пришлось выключить. Включив прохладную воду, Барти подставил руки и набрал полные ладони воды. Осознание того, что придется идти в медицинское крыло, упало обухом. Освежив лицо, парень провел рукой по лбу, по горячей коже, что обжигала холодную руку. К черту этот матч.