Больничный

Рабочий день Макса начинался в 9:30 утра. Впрочем, акулозубое зайцеобразное частенько пренебрегало этим незамысловатым правилом, как и многими другими. Оно и неудивительно: мало кто с гиперактивностью и патологической тягой находить приключений на пятую точку, каковыми обладал Макс, захотел бы концентрироваться на добросовестном выполнении монотонной домашней работы. Горничная из него была, прямо сказать, не лучшая, а потому ничего, кроме жалоб от клиентов и выговоров от начальства, кролик в благодарность не ожидал. С другой стороны, даже об этом думать Максу наскучило очень быстро - примерно в первый месяц его работы. Сегодня, однако, день был непростой. Сегодня - среда, а значит, он работает у Сэма. Пёс-писатель был ему симпатичен не только как клиент и собеседник, но также как и творческая фигура, которая всегда могла скрасить (а то и заменить) рабочее время Макса новым чтивом, а обеденный перерыв - полным безразличием к пропадающим с кухни сладостям и прочему джанк-фуду. В связи с последним, кстати, совесть кролика не мучила ни капли: в конце концов, он часто приносил Сэму различные вкусняшки взамен слимоненной еды. Пёс не возражал. С подчёркнутой флегматичностью он смотрел и на опоздания Макса, его небрежность и неуклюжесть, которые в ряде случаев, неведомых Максовским работодателям, уже привели к нецеленаправленной порче или уничтожению немногочисленного имущества Сэма. Возможно, писатель просто не придавал значимости материальным вещам. А возможно, так на него действовали хронический недосып и систематический трудоголизм. Поднимаясь по ступенькам к квартире романиста, белошёрстный зверёк воодушевлённо перебирал в уме все вещи, которые забыл или поленился сделать в прошлый раз. Зеркало в ванной уже с трудом отражало любого в него смотрящего из-за налёта и пыли - нужно было это исправить. В пепельнице на рабочем столе Сэма, должно быть, стоял целый вигвам из окурков - стоило её опорожнить в процессе выноса мусора. Стирка отменялась - в прошлый раз Сэм таки нашёл в своём плотном графике проседания задницы за печатной машинкой время спуститься в подвал дома, где была организована общая прачечная для жильцов, и комплексно постирать одежду, полотенца и постельное бельё. Часов Макс не носил, но что-то подсказывало ему, что к девяти тридцати он точно опоздал. Типично. С другой стороны, писатель и сам не всегда был пунктуален, особенно в дни его визитов в издательство - периодически Максу приходилось ждать возвращения хозяина квартиры по полчаса. Хаотичное расписание волкодава тоже не помогало: ночная работа часто приводила к тому, что пёс отключался часов на восемь подряд при первом же контакте его тела с поверхностью кровати. Для Макса такие моменты означали лишь то, что, даже если он придёт аккурат в назначенное время и ни минутой позже, хозяин квартиры его банальнейшим образом не услышит, сколько бы он ни звонил и ни стучался в дверь. Однажды Сэм решил раз и навсегда исправить эти несуразные неудобства. Так, Максу был доверен запасной ключ от Сэмовской квартиры. Располагалась она на последнем (т.е. третьем) этаже, в самом конце холла, и сегодня Макс впервые открывал её дверь сам. - Уэнди, я дома! - бодро объявил белый кролик, переступив порог скромной обители своего любимого клиента. - Я в спальне, Макс, - голос Сэма звучал на редкость вяло, - Можешь пока посидеть на кухне, я щас… Дай мне пять минут… Кролик послушно проследовал на кухню, завёл кофе-машину и уселся за стол с полной готовностью отчитать автора за очередные полуночные посиделки с вычиткой черновика (или чем он там занимался на данном этапе производства своего нового литературного шедевра), как только тот появится в дверном проёме. Только его не было ни через пять минут, ни через десять. Настороженно, с чашкой эспрессо в лапках, Макс приблизился к двери Сэмовской спальни. Несмотря на то, что была она немного приоткрыта, кролик не решился заглянуть внутрь, великодушно предоставив писателю кусочек приватности, лишь мягко постучав. - Сэм, ты в порядке? Я тут тебе кофе припёр. Забыл, ты с сахаром пьёшь? Будем считать, что с сахаром, потому что я уже положил… - Можешь заходить, дружище, я как раз встаю. Картина, представшая перед глазами Макса, как только он отворил дверь шире, была гораздо хуже, чем результаты бесчисленных приступов Сэмовского трудоголизма. Антропоморфный представитель семейства собачьих сидел на кровати, упёршись ладонями в матрас, будто готовясь подняться - по всей видимости, не первый раз за утро. Выглядел он так, словно его пропустили через измельчитель бумаги и склеили заново. - Сэм, - Макс молниеносно приблизился к автору детективных романов, поставив чашку заботливо приготовленной для него дозы утреннего кофеина на прикроватный столик, - Признавайся, ты спать пошёл в шесть ночи, да? Ну хоть в пижаму не забыл перед сном переодеться, и на том молодец. - Отнюдь, дружище. Уснул я в довольно раннее, по моим стандартам, время. Ума не приложу, что со мной такое сегодня. Какая-то идиотская вялость с самого утра. Всё тело, будто свинцовое. Макс приготовился прокомментировать жалобы собаки, но быстро остановил себя. Скромное подозрение закралось в подкорку его СДВГшного мозга после более внимательного взгляда на своего собеседника: мешки под глазами - настолько крупные, что их можно разглядеть через бурый мех; белки, еле обрамляющие тёмную радужку, затянуты красной сосудистой паутиной; тяжёлое дыхание, со свистом выталкивающее тёплый воздух сквозь чёрный матовый нос. Подозрение быстро эволюционировало в догадку; догадка потребовала практического доказательства, чтобы стать диагнозом. - А ну-ка… - Макс бесцеремонно заполз к Сэму на колени до того, как тот смог предпринять очередную попытку встать, и уткнулся своим носиком в его. Как он и предполагал, отсутствие блеска было не единственной странностью собачьего носа - на ощупь он был горячий, как свежесваренная картофелина. Сэм не догадывался об утилитарном назначении Максовых действий, а потому, закономерным образом, неожиданный контакт нос-к-носу застал его врасплох. Животрепещущий вопрос “Что ты делаешь, Макс?” застрял где-то посреди глотки, вынудив волкодава лишь замереть, как статуя, и безвольно ожидать дальнейшего развития этой неоднозначной ситуации. Прикосновение длилось, однако, недолго - может быть, секунд десять или даже пять - после чего Макс отстранился под недоумевающим взглядом пса и хмуро констатировал результаты своих осязательных наблюдений. - У тебя температура. Не нужно тебе никуда вставать, ложись обратно. С этими словами, домработник сполз с коленей Сэма и стремительно побежал из комнаты прочь. Момент спустя, с кухни донеслись звуки открывающихся и закрывающихся дверок, двигаемых стульев и иных признаков энергичного поиска чего-то неопределённого. - Где у тебя аптечка? - донеслось до Сэма после очередной хлопнувшей дверцы очередного кухонного шкафчика. - В серванте. В главной комнате, - собрав всю свою немногочисленную в это утро энергию, оповестил его пёс. Аптечка была успешно обнаружена. Градусник - выужен из-под слоёв обезболивающих и релаксантов и утилизирован по назначению, а результат, высветившийся в его маленьком электронном окошке, продемонстрирован Сэму во всей своей настораживающей стоградусной красе. - 100.4 градуса¹. Тебе нужен больничный, здоровяк, - снова констатировал неприятные факты Макс. Сэм лишь фрустрированно вздохнул и лёг обратно в кровать. — Всю среду Макс провёл в роли медсестры - с попеременным успехом, естественно. Противовирусные и противопростудные лекарства в аптечке Сэма были практически на исходе, а потому кролику пришлось сделать пару ходок в аптеку. А потом и в супермаркет за углом - чтобы запастись ингредиентами для куриного бульона. Поначалу Сэм настойчиво пытался приготовить бульон сам, небезосновательно опасаясь последствий кулинарного таланта Макса, однако стоять около плиты даже минут двадцать оказалось для него титаническим трудом, а потому, скрепя сердце, он вынужден был уступить роль повара белоснежному зайцеобразному. Результат получился сомнительным, но летального исхода для собаки, к счастью, не имел. В тот день, домработник ушёл от Сэма позже, чем обычно, взяв с писателя обещание не пытаться вернуться к работе и даже не думать - под угрозой тяжких телесных увечий - позвонить врачу и отменить выпрошенный часами ранее больничный. Сэм не был в состоянии возражать, даже если инстинктивно и хотел. В пятницу, как велело расписание, Макс пришёл к простуженному волкодаву вновь. В лапках его был увесистый картонный пакет. - Окей, тут у меня грелка, леденцы от ангины, одноразовые платочки, многоразовые платочки, ромашковый чай, липовый чай, жасминовый чай, сушёные уховёртки - это мне, печеньки в виде косточек - это тебе… А, ещё я принёс ибупрофена. У тебя в прошлый раз его было на дне буквально. - Спасибо, дружище. Я даже как-то не ожидал от тебя такой заботы. С сияющей улыбкой, Макс лишь похлопал пса по плечу, пока тот сидел на кровати, раздумывая над тем, где бы взять энергию дойти до кухни, чтобы расфасовать всё это добро по полкам. - Эх, Сэм. Это ж разве забота? Я к тебе только в рабочее время прихожу, да и всё. Это так, жалкие потуги на заботу. - Я бы не хотел лишать тебя твоего личного времени, поэтому мне сойдёт. В конце концов, такие состояния не длятся больше недели. Я надеюсь. Кролик на несколько мгновений исчез из комнаты, чтобы вернуться со стаканом воды и охапкой разномастных пилюль. - Да нету у меня даже толком личного времени… Например, на этой неделе, мало того, что мне поставили смену в субботу, так ещё и у этих надоедливых близняшек. Не хочу к ним идти, хоть стреляйся. Таблетки и стакан были помещены на прикроватный столик. Сэм коротко поблагодарил длинноухого помощника. - Вроде, я их припоминаю. Бывшие малолетние актёры из того древнего ситкома, да? - Ага. Завидую тебе даже с твоим больничным. Сэм сочувственно покивал. Потом настороженно нахмурился. Белое личико пока не выражало признаков осознания того, чего опасался Сэм. Спустя минуту, однако, острозубая улыбка стала шире, и предугаданное псом озарение, наконец, прочлось в блестящем взгляде кролика. - Хееееей, а давай- - Нет. - …но я даже не успел- - Я не буду тебя намеренно заражать. Короткая пауза показалась длиннее под выпытывающим взглядом Макса. - Да ну ладно тебе, Сэм, делов-то! Просто чихни на меня, и всё. - Не смог бы, даже если захотел. У меня только насморк и температура. - Тогда высморкайся на меня. - Это отвратительно, Макс. - Или плюнь на меня. - Ещё хуже. - Или лизни. - … - Я не услышал однозначного возражения. - Нет. - Ты задумался. - Нет, и не провоцируй. - Да одна секунда всего, просто оближи мне нос, и я всё подхвачу на раз-два. - Макс, я ж не дворовая псина. Я не могу просто так лизать других прямоходящих зверей. - Почему нет? Это что, для антропоморфных пёсов - типа как поцелуй для человеков? - Типа как да. На секунду и только на секунду, Макс изобразил задумчивость. - …Не вижу проблемы, если честно. Ты у себя в книжках постельные сцены детально расписываешь, а тут невинно лизнуть меня в нос стесняешься. - Макс, давай закроем эту тему. - Сэмми, пожалуйста! - кролик сложил лапки в молитвенном жесте, состроив лучшую вариацию умоляющего щенячьего взгляда, на которую его маленькие акульи глазёнки только были способны, - Мне так влом выходить на работу в субботу! Писатель горестно глядел в тёмные пуговки на Максовом лице, опасаясь, что белое существо вот-вот зарыдает для пущей убедительности. Вся эта драма только навевала больше усталости на и без того переутомлённые двухдневной болезнью тело и мозг пса. А ведь он даже не успел испробовать ни один из принесённых кроликом чаёв и съесть утреннюю горсть антибиотиков… Автор меланхолично вздохнул в знак поражения. - Ну всё, всё, приубавь громкости, у меня сейчас голова разболится. Одним движением пёс смёл кролика с ног и улёгся с ним в обнимку на кровать. - Экий ты дерзкий парень, Сэм. Даже Флинт Пейпер героинь сначала коктейлями угощает, прежде чем в койку тащить, - изогнул невидимые брови Макс, пытаясь взглянуть на своего приятеля из кольца разгорячённых от простудной температуры лап. - Не опошляй момент, дуралей. От того, что я тебе нос оближу, ты ничего не подхватишь. Тут нужен длительный физический контакт. - Кожа к коже? - Пижама к шерсти. Раздеваться я не собираюсь, даже не проси. - Я и не надеялся… ну, может, чуть-чуть. Кролик извернулся в собачьих объятиях, чтобы занять более удобное положение, и положил лапки на Сэмову грудь. Объятия слегка ослабли, но теперь Макс хотя бы мог видеть лицо собаки, когда смотрел вверх. - Сколько примерно нужно так пролежать до того, как заветная бацилла вероломно вторгнется в мой очаровательный зайцеобразный организм? - Я бы дал ей пару часов. - Тогда я, пожалуй, вздремну. Тебе того же советую. Сон помогает выздоровлению. Кролик затих на удивление быстро. По всей видимости, тепло лихорадящего тела рядом имело феноменальный убаюкивающий эффект - не прошло и часа, как попытки Макса отпускать ехидные острóты по поводу двусмысленности подтекста их совместного возлежания на Сэмовской кровати затихли и превратились в мирное, ровное посапывание. Ладони Сэма продолжали машинально, отстранённо поглаживать кролика по спине, заставляя зверька сильнее прижиматься к собачьей груди, сонно перебирая лапками складки его пижамной рубашки. Белоснежное создание выглядело столь безмятежно в минуты покоя, что Сэму становилось невольно не по себе: когда Максовы глаза были закрыты, а рот не был растянут в маниакальной улыбке, выглядел он, в общем-то, безобидно. Кто-то мог даже сказать, что мило - как и положено нормальному спящему кролику. Писатель ненадолго задумался: шальная порочная мысль озарила его полусонный мозг. Пару секунд он колебался, совестливо игнорируя назойливые уколы самобичевания от того, что только что взбрело ему в голову. - Ладно, хрен с тобой, - шёпотом произнёс Сэм и, всё так же неуверенно и виновато, наклонился к спящей мордочке домработника и коротко лизнул его в нос. Макс лишь поморщился во сне, не подавая признаков пробуждения. Пёс почувствовал тепло на своих щеках, будто температура его подскочила. Только вот он с абсолютной уверенностью мог поставить деньги на то, что виной тому была не только и не столько простуда.